Проблема уральской правенгрии в свете новых открытий на погребальном комплексе Уелги

В конце 1950-х годов В. Ф. Генингом впервые по данным археологии была высказана мысль о Приуральских угоро-мадьярских параллелях с материалами Карпатской котловины1. Бурное накопление археологических материалов по средневековой археологии Урала и Западной Сибири в последующие 60-е и в начале 70-х годов вовлекло в исследовательский процесс по данной тематике самый широкий круг отечественных специалистов, а также венгерских археологов и историков2.

Наиболее значительным событием этого периода является обнаружение и раскопки известных памятников: Больше-Тиганского, Танкеевского, Такталачукского и др. могильников Волго-Камья, а также Лагеревских, Стерлитамакских, Бекешев-ских, Каранаевских и др. курганов Южного Урала3. К этому периоду дискуссия об урало-венгерских параллелях достигает своего наивысшего уровня4. В ходе нее были установлены весьма важные аналогии, позволяющие связывать регион Волго-Уралья с правенгерской территорией. Так, наиболее соответствующие по погребальному обряду, метал- лическому инвентарю и керамике с мадьярскими оказались материалы кушнаренковской и караяку-повской культур Южного Урала. Эти представления были подробно изложены в обобщающей работе В. А. Иванова, вышедшей в самом конце столетия5, которая своеобразно подвела итог археологических исследований этого периода.

В связи с тем, что целенаправленные полевые исследования памятников Южного Урала и Поволжья по ряду причин были существенно замедлены с середины 1970-х годов, остался целый ряд вопросов, требующих своего разрешения. Так, например, оставались непонятными истоки и облик памятников кушнаренковско-караякуповского круга, а также этапы всего процесса культурогенеза населения, оставившего эти памятники от раннего этапа возникновения (VI в.) до периода исхода протомадьяр-ского населения на запад (конец IX в.).

По сей день остается непонятным вопрос о территории исхода мадьяр, то есть, собственно, о местоположении легендарной «Magna Hungaria». Приуральское позиционирование натолкнулось на ряд существенных препятствий. Во-первых, наиболее ранние памятники кушнаренковско-караякуповского круга, связываемые большинством исследователей с прамадьярским населением, появляются в поселенческих комплексах Исетско-Тобольского бассейна лесостепного Зауралья в IV—V вв. н. э. и только затем эти памятники широко распространяются вдоль Белой и Камы.

В первом десятилетии нового столетия археологические работы по поиску Уральской Правенгрии спустя около тридцати лет были активизированы. Основной исследовательский вектор был перемещен на восток, за Урал. Здесь, в пределах лесостепного Тоболо-Исетского региона, начали активно раскапываться поселенческие ранне-средневековые комплексы, включающие протокушнаренковские материалы6. Стало очевидным, что кушнаренковско-караякуповский культурный компонент появляется в составе синкретического бакальского историкокультурного горизонта IV—VI вв. Таким образом, открылись новые возможности в исследовании исходных позиций формирования протомадьярской культуры.

В 2009 году челябинскими археологами был открыт чрезвычайно интересный погребальный комплекс Уелги. Первые материалы из этого комплекса, позволили говорить, что это памятник из ряда Си-неглазово, Каранаево, Лагерево и пр. Они отражают становление следующего позднекушнаренковского и позднекараякуповского времени (IX—X вв.). Эти памятники появляются как исключительно кочевнические в пределах предгорной, лесостепной и степной зон южного Зауралья.

Некоторые косвенные данные (о чем будет сказано ниже) сегодня предполагают возможность говорить о некотором исключительно степном, кочевническом импульсе в IX—X вв., который и был причиной появления этих ярких зауральских комплексов. Так новое открытие продолжило исследовательскую эстафету уральско-венгерской тематики.

Погребальный комплекс Уелги расположен на межозерье Уелгов и Сайгырлов в 50 км к северу от Челябинска. На площадке памятника визуально просматривается до 30 курганных насыпей.

Первые раскопки проведены в июне-августе 2010 года. Исследованию подверглись курганы 1 и 2. Выявлено восемь погребений, два способа захоронения — ингумация (1, 2, 7 и 8) и кремация (3 и 4, 5, 6).

В полевом сезоне 2011 года исследованы курганы № 3, 7 и 8 (12 погребений). Курган № 3 содержал 2 погребения, курган № 7 — 6 погребений, курган № 8 — 4 погребения. Все погребения выполнены по обряду ингумации, кроме одного погребения из кургана № 3, где зафиксировано трупосожжение.

Общая картина соотношения типов погребений не изменилась и в 2012 году. Основным продолжающимся раскопом было исследовано 4 кургана с 8 погребениями, совершенными по обряду ингума-ции. Раскоп, заложенный в СВ углу территории комплекса, выявил яркое погребение с трупосожжением (курган 1а). Особенностью сезона было выявление 4 жертвенных комплексов, в двух из которых, кроме костей животных, находились тайники с конской упряжью, вооружением, поясами и предметами украшений.

Материал, полученный в результате поверхностных сборов и раскопок, позволяет сделать выводы по культурно-хронологической принадлежности погребального памятника Уелги. Главным образом, инвентарь составляют предметы ременной гарнитуры — накладные бляхи, наконечники ремней, пряжки. Заметим, однако, что абсолютное большинство этих вещей обнаружено без привязки к конкретным объектам (ввиду разрушенности и разграбленности могильника). Тем не менее, весь материал разделен на 5 стилистических групп. Первую группу объединяют преимущественно неорнаментиро-ванные накладки: накладки с псевдопетельчатым или петельчатым выступом, гантелевидные, лун-ницевидные и накладки с парными или тройными выступами, накладки с нервюрой по осевой линии, а так же накладки с прорезью для подвесного ремня и др. Они получают широкое распространение в начале IX в.7 В качестве аналогий можно привести известные памятники IX—X вв. Башкортостана и Южного Зауралья — I и II Бекешевские, Ямаши-Тауские, Хусаиновские курганы, могильник Гра-ултры8. Наиболее ранние экземпляры встречены в слоях Пенджикента от первой до третьей четверти VIII в.9. Следует заметить, что некоторые прямые аналогии встречаются в отдаленных от Южного Урала могильниках, например, Субботцы в Кировоградской области Украины10. Стилистическую группу 2 составляют поясные, сбруйные и другие серебряные накладки, наконечники ремней, аналогичные предметам из отдельных погребений кочевой аристократии Южного Урала и Казахстана. Эти богато украшенные растительным орнаментом накладки, распределители и наконечники, имеющие золотое амальгамирование поверхности, соотносимы с материалами Лагеревских, Ишимбаев-ских, Старо-Халиловских, Каранаевских курганов Южного Урала11. Рассматриваемую группу можно относить к IX—X вв. Отдельные изобразительные элементы схожи с хазарской (салтовской) стилисти-кой12. Стилистическую группу 3 составляют вещи, несущие «мадьярские» изобразительные элементы. Это оформление бордюра звеньевым орнаментом — чередующимися овалами и кружками (или в других вариациях); «постсасанидский» стиль. Центральным элементом орнамента выступает трех- или четырехлепестковая в большинстве случаев розетка или расцветающий цветочный бутон, трилистники. Ременные украшения с бордюром, оформленном чередующимися овалами и кружками, встречены в синхронных (в хронологическом плане) памятниках от Южного Урала до Восточной Европы: в развеянном погребении близ Эмбы13, в Синеглазовском могильнике14, в Больше-Тиганском могильнике15, в Танкеевском могильнике16, в погребении у с. Субботца17. По наблюдению Е. П. Казакова, данный элемент орнамента был специфичным для культуры кочевых угров (в частности, мадьяр) Восточной Европы18. Четвертую стилистическую группу составляют предметы, имеющие южно- и западносибирские декоративные традиции второй половины — конца I тыс. н. э.19. Их объединяет растительная орнаментация симметричных композиций в виде побегов и завитков. Пятая группа представлена предметами, соотносимыми с уралопермским стилем.

Керамический материал, представленный горшками и отдельными фрагментами, в целом, относится к позднекушнаренковско-караякуповскому, петрогромскому культурному комплексу (тонкостенная, гребенчато-прочерченная, а также шнуровая керамика с зональной орнаментацией).

Картина этнокультурных трансформаций, в результате которых возникают некрополи типа Уелги и единокультурный, ранее известный Синеглазовский комплекс20, выглядит следующим образом.

Как уже упоминалось, сформировавшиеся на раннем этапе в составе Бакальского историкокультурного горизонта (IV—VI вв. н. э.) группы скотоводческого полуоседлого населения — носителей керамики кушнаренковско-караякуповского круга в VI веке начинают свое продвижение на запад в бассейн р. Белой и Камы, где появляются многочисленные памятники этого облика. Вместе с этим кушнаренковские материалы появляются глубоко в степях Южного Зауралья в курганах с «усами» на кратковременных стоянках (Селенташ, Кайнсай, Берсуат).

Как нам представляется, эти факты не случайны и маркируют собой процесс взаимодействия прото-мадьярского населения с кочевниками складывающегося Западно-Тюркского Каганата. Безусловно, о степени участия этого населения в культуро-этногенезе кочевников урало-казахстанских степей периода Великого Тюркского Каганата на сегодняшний день можно говорить лишь с определенной осторожностью. Однако очевиден тот факт, что спустя примерно триста лет после своего становления (в конце IX в.) глубоко в лесостепной зоне Южного Урала появляются кочевнические комплексы позднекушнаренковско-караякуповского облика типа Синеглазово, Уелгов, Лагерево, Кара-наево и др., несущие на себе яркий кочевнический культурный комплекс синкретического характера, в котором угадываются элементы центрального и восточно-казахстанского, алтайского облика. Явные параллели с западными кочевническими комплексами Поволжья, Нижнего Поднепровья и Подуна-вья указывают на то, что часть этого же населения уходит в данный момент далеко на запад, что не противоречит историческим данным.

В этот же период (с IX в.) наблюдается активное влияние южно-таежного протомансийского населения лесного Зауралья и Западной Сибири (петрогромско-юдинский историко-культурный горизонт), носителей шнуровой керамики, на лесостепной регион Южного Зауралья и Среднего Прикамья. Эти процессы в определенной мере маркируются и в материалах Уелгов яркими образцами керамики со шнуровой орнаментацией. Общую картину этнокультурных трансформаций на данном этапе довершает восточный (сросткинский) импульс, связанный с перемещением раннекыпчакского населения из районов Алтая.

Наличие очень характерных алтайских аналогий в вещевом инвентаре и такой маркирующей черты как кремация в погребальном обряде позволяет предполагать участие некоторой части раннекыргызского населения в этой восточной (сросткинско-кыпчакской) волне.

Таким образом, в свете новых материалов проблема Уральской Правенгрии преобретает если не новое, то более широкое звучание. Мадьярские параллели, которые усматриваются в новых материалах зауральских комплексов из могильников Уелги и Синеглазово, позволяют говорить, что население, оставившее их, равно как и население Волго-Камья, прямо или опосредовано, играло определяющую роль в конечном становлении про-томадьярской культуры и в дальнейшем движении её носителей на запад. Однако сам механизм этих взаимовлияний и пределы ареала, в границах которого они происходили, по-прежнему остаются не до конца понятными.