Проблемы методологического изучения исторического опыта экономических реформ в России

Особенности социально-экономического развития российской цивилизации таят в себе достаточно много вопросов, малоизученных и представляющих интерес как для исследователя, так и для любознательного читателя. Приведем лишь некоторые из них.

Начало 1920-х гг. Страна после Первой мировой и Гражданской войн лежала в руинах, промышленное производство сократилось в 7 раз по сравнению с предвоенным 1913 г. В Первую мировую Россия потеряла 2,3 млн солдат — молодых, здоровых мужчин. В Гражданскую — во время боев, от свирепствовавших болезней и голода — от 10 до 15 млн населения. Кто мог предположить, что пройдет 30 лет, и государство после новой разрушительной и кровопролитной войны станет лидирующей державой евразийского континента, будет содержать самую большую в мире сухопутную армию и «бросит перчатку» США — сверхдержаве, сказочно обогатившейся на мировых войнах?

1970-е гг. Советское государство несло бремя огромного военного бюджета, значительные суммы тратились на помощь режимам стран «третьего мира», социалистическим или же провозгласивших себя таковыми. Плановая экономика в целом ряде отраслей по эффективности уступала рыночной, в стране были большое количество избыточных рабочих мест, достаточно низкая производительность труда по сравнению с развитыми западными странами. А уровень жизни населения — один из самых высоких за всю историю России — СССР, системы социального обеспечения и образования — одни из лучших в мире.

Изучение подобных проблем позволяет открыть какие-то новые моменты в социально-экономическом развитии России, лучше понять механизмы взаимодействия различных элементов всей системы, выявить их специфику, так как экономика любой страны, при всех открытых уже универсальных законах, имеет свою специфику. Рассмотрим, какие факторы обусловили специфику социально-экономического развития России.

В литературе много говорится о влиянии геополитического положения, природно-климатических условий, менталитета, исторически сложившихся отношений власти — собственности и других факторов. Очень полная и исчерпывающая классификация содержится у исследователя А. И. Владимирова [1, с. 39]: 1) основополагающая идеологическая и нравственная роль православия в обществе и государстве в дореволюционный период; 2) основополагающая роль и значение института самодержавия в дореволюционный период, государственной власти — в послереволюционный; 3) огромная роль армии как государственной силы, защищающей, расширяющей и скрепляющей государство; 4) состояние почти беспрерывной войны за выживание; 5) уникальная география ареала расселения, открытость границ, неосвоенность пространства и суровые условия жизни; 6) колоссальные пространства и природные богатства; 7) недостаточность выраженности национальной самоидентификации собственно русского населения при яркой общей полиэтнической картине; 8) вековые традиции жизни в условиях нищеты, отсутствия института частной собственности и свободы, необходимости коллективного выживания и подчинения государству; 9) привычная терпимость к произволу властей и беззаконию в сочетании с природным свободолюбием и обостренным чувством справедливости; 10) специфичность государственной кадровой политики, недостаточность профессиональной подготовки и образования национальных управленцев.

Общие особенности российских модернизаций как «ответа» на вызов соседних государств, по оценке исследователя, таковы:

— проводились «сверху» и имели радикальный характер;

— внедрялись в неготовую к их восприятию национальную почву, негативно воспринимались большинством населения;

— модернизационные реформы часто осуществлялись насильственно, ценой больших жертв, при этом имели исторически кратковременный успех, поднимая вопрос о несопоставимости цели и средств;

— народ воспринимал далеко не все навязываемые ему ценности, перестраивая их под собственную ментальность [1, с. 45].

Интересную оценку специфике российских реформ дает американский исследователь А. Рибер:

— инициатива реформ всегда исходит «сверху» как ответ на системный кризис;

— перед изданием важнейших законодательных актов всегда отличается определенный подготовительный период;

— у реформаторов обычно отсутствует детальный и всеобъемлющий план реформ, вследствие чего они часто действуют, повинуясь сиюминутным обстоятельствам;

— проведение реформ сопровождается острой борьбой внутри правящего сословия — бюрократии;

— выплеск борьбы, происходящей внутри правительства, наружу вовлекает в нее прессу и общественные организации;

— реформа всегда сопровождается обсуждением «особого пути» России;

— реформа всегда остается незавершенной;

— часто происходит социальный ответ на реформу со стороны низов [3, р. 237—238].

Россия первоначально была традиционной цивилизацией с воспроизводством одних и тех же структур жизни, доминированием религиозно-мифологических типов мышления, жестким контролем за личностью, коллективизмом. Ей приходилось взаимодействовать с более развитыми в индустриальном отношении государствами Запада. Западная цивилизация с началом Нового времени стала транслировать идеи, культуру и образ жизни на другие страны. Традиционные общества, сталкиваясь с ней, или превращались в колонии, или проводили индустриальную модернизацию, заимствуя западную технологию, создавая у себя промышленность, прежде всего военную. Вместе с этим заимствовались и определенные элементы культуры, образа жизни и социально-политического устройства. Одни государства преуспели в этом, другие сошли с исторической арены. Каковы же факторы, предопределяющие успех или неуспех в конкурентной борьбе между государствами? В этом плане интерес представляют различные концепции показателей геополитического могущества государства. В качестве примера приведем систему, предложенную новосибирским коллективом исследователей под руководством Н. С. Розова. Для анализа перспектив развития какого-либо социума в целом использованы следующие гипотетические факторы:

А (ресурсное превосходство) — превосходство над актуальными и потенциальными противниками по демографическим показателям, военной мощи, окраин-ности / центральности, доступу к природным ресурсам, накопленному богатству;

С (жесткость / компромиссность налоговой политики) — компромиссна, если не угрожает воспроизводству, соответствует традиции и принятым в обществе нормам, содействует социальному согласию (нет налоговых бунтов);

D (конфликт экономической / военной / политической элит) — наличие существенных расхождений относительно стратегий развития общества, подрыв социального согласия, необходимые обществу реформы не осуществляются в результате саботажа их частью элиты; невозможность взыскания налогов в требуемом государством объеме;

E (масштабная война) — война на уровне сверхдержав данной геополитической системы;

F (восстание масс) — открытый социальный конфликт, массовые волнения с использованием силы или угрозой применения силы, в случае успеха ведущие к смене политико-правового режима;

G (эффективность функционирования государственных институтов) — в случае дисфункции — потеря управляемости и контроля над территорией, когда принятые решения не исполняются, существует «дефицит решений», т. е. разрыв между признанием необходимости принятия, действительным принятием и реализацией какого-либо решения; функции государства не обеспечены (нет ни безопасности — внешней и внутренней, ни соблюдения прав, ни легитимности);

H (этнополитическая конфликтность)— острые расхождения между этнополитическими элитами по поводу стратегии развития общества;

K (кризис обеспечивающей миросистемы) — потеря доступа к торговым путям, коммуникациям, средствам обмена на дальние расстояния; прекращение или массовое сокращение перераспределения ресурсов в рамках миросистемы, подрыв иерархии статусов (ядро — периферия — полупериферия);

L (вмещаемость миросистемы относительно данного общества) — отсутствие / наличие в миросистеме эффективной системы мер дискриминационного характера — ограничение доступа к перераспределению ресурсов, отстранение от принятия решений, касающихся большей части стран, входящих в миросистему, ограничение возможности повысить статус в миросистеме;

N (внешняя коммерческая активность) — доступ к торговым путям, экспортная ориентация производственной деятельности, высокая степень влияния социального слоя, реализующего эту активность;

P (геополитический успех) — расширение контроля над территорией, повышение геополитического статуса;

R (геокультурный престиж) — при низких значениях — отсутствие массовых заимствований другими культурами, понижение статуса в геокультурной системе, неуспешность геокультурной динамической стратегии [2, с. 396—397].

Исходя из этих факторов авторы формулируют гипотезу: государство поддерживает целостность, если эффективно осуществляет функции, которым соответствуют такие переменные, как: легитимность, монополия применения насилия; автономия государства; борьба с сепаратизмом; легитимация относительно внешних центров силы [2, с. 399].

Учитывая приведенные выше концепции специфики социально-экономического развития России и положение о факторах перспектив развития социума, можно делать определенные поправки, как та или иная экономическая реформа отразится на социуме. Для прогноза результатов экономических реформ и проектов необходимо принимать во внимание также следующие обстоятельства:

— возможно расхождение между разнообразием возможных альтернативных сценариев и выбором одного из них, который и берется для составления плана развития и под который рассчитываются необходимые ресурсы;

— несоответствие между планированием и реальным воплощением данных планов реформ в действительности;

— несоответствие запланированной эффективности какого-либо реформаторского начинания и реального эффекта, который образуется в действительности.

Учет рассмотренных факторов поможет лучше понять специфику российских социально-экономических реформ и сделать более точные план и прогноз.