Проблемы модернизационного процесса в современной России

М одернизационный процесс, запущенный по инициативе Д. Медведева в 2009 г., без былого общественного резонанса идет своим чередом. Дискуссии экономистов, политологов и партийных функционеров вокруг громких заявлений политического руководства о переходе российской экономики на инновационные рельсы, необходимости развития демократических институтов, создании инновационного центра в Сколково и последующем технологическом прорыве несколько утихли. Само же понятие модернизации стали все больше относить к элементам политической риторики.

Разумеется, итоги столь масштабного процесса, касающегося всех сфер общественной жизни страны, подводить еще рано. Однако становится ясным, что модернизационные процессы в силу некоторых обстоятельств проходят не так успешно, как того хотелось бы. Поэтому на данном этапе важно, не переходя к огульной критике, выявить хотя бы некоторые факторы, тормозящие модернизационные процессы в России.

САМСОНОВ Константин

Михайлович – аспирант кафедры теории политики Нижег о р о дского государственного университета им. Н.И. Лобачевского kostsam @ mail. ru

Начать хотелось бы с так называемой кадровой проблемы, ведь так или иначе за политическими решениями стоят конкретные политические акторы, и от того, насколько они эффективны, будет зависеть успех намеченных преобразований. Непреодолимым препятствием на пути к модернизации общества и политической системы России видится отсутствие отлаженного механизма рекрутирования политических элит и проблема обновляемости управленческих кадров. И если модернизационный процесс как таковой подразумевает обновление значительной части социально-политических институтов, то проблема длительной несменяемости кадров может привести к явлению обратного порядка – стагнации. В обществах демократической направленности функции рекрутирования и обновления политических элит выполняют политические партии и общественные организации. В России же понятие «кадровый застой» зачастую подменяется понятием «кадровая стабильность». В результате сложилась ситуация, когда «к отставке крупного чиновника может привести только консолидация групп влияния вокруг идеи о его замене», хотя справедливости ради нужно отметить, что эксперты оценивают темп обновления второго и третьего уровней власти в последние годы как высокий1. Актуальной остается проблема привлечения молодежи к управленческим процессам, остро ощущается необходимость повышения уровня политической культуры молодых людей. Директор Института социологии

РАН М. Горшков видит в этом ключевую проблему для российского общества, т.к. «масса молодых людей не могут найти себе достойное применение, и как следствие – молодежный радикализм становится все моложе и моложе, ведь в молодежной среде более остро ощущаются все те противоречия, которые есть в обществе»1.

Но нельзя обойти вниманием и позитивные изменения, происшедшие в этом направлении за последнее время. В частности, существует кадровый резерв, созданный по инициативе Д. Медведева, в регионах при законодательных органах власти создаются молодежные парламенты. Функцию рекрутирования политических элит призван выполнять и недавно созданный Общероссийский народный фронт, благодаря которому представители общественных организаций и лидеры общественного мнения, войдя в списки «Единой России», могут пополнить ряды депутатов Государственной Думы.

Несомненно, осуществление системной модернизации государства и общества невозможно без обновления элит, продвижения молодых кадров, но также невозможно оно и без поддержки государством новых наукоемких, высокотехнологичных производств, стимулирования прикладной науки и разработок. Сегодня расходы на эти цели составляют около 1% ВВП. Совершенно обоснованным выглядит в этой связи предложение заместителя главы Минэкономразвития России А. Клепача о том, что «повысить инновационные расходы государства возможно путем конверсии сырьевых доходов в экономику знания и разработок, ведь инновационный высоко- и среднетехнологичный бизнес не имеет ни достаточных собственных средств, ни достаточной поддержки банков и институтов развития»2. Все же нужно отметить, что государством сегодня предпринимаются некоторые шаги в направлении развития инновационной среды. Сюда можно отнести создание государственных программ развития авиационной и космической техники, ядерных технологий, производства новых отечественных лекарств, а также старт конкурсов научных и прикладных разработок в вузах, софинансированных бюджетом и государством. А. Клепач заявляет о том, что в ближайшее время надо создать конкурентоспособный национальный сектор исследований и разработок, инжиниринговых компаний, научных и технических центров мирового уровня, тем более что основа для этого есть: это Курчатовский центр, ЦАГИ и проекты создания центра авиационной науки в Жуковском, кораблестроительный институт Крылова, ВИАМ и др.3 Позитивной тенденцией можно назвать и то, что по мере выхода российской экономики из кризиса на науку выделяются все большие средства. Российская академия наук, к примеру, дополнительно получила в этом году 3,5 млрд руб. Кроме того, РАН получает финансовые добавки в виде грантов по линии целевых программ. Новацией во взаимодействии науки, бизнеса и государства можно назвать вышедший недавно закон, который позволяет создавать при вузах и академии малые предприятия. Президент РАН Ю. Осипов сообщает, что при академии уже создано около 70 малых предприятий4.

Подобные инициативы, несомненно, можно назвать благотворными, тем более что в последние годы мы наблюдаем сокращение количества инновационных компаний. Во многом это происходит потому, что проекты в данной сфере связаны с большими рисками и имеют низкую окупаемость, следовательно, неинтересны для бизнеса. Именно поэтому финансирование данного сегмента частично взяло на себя государство посредством институтов развития, главным образом государственных корпораций. Как пример можно привести ГК «Ростехнологии», оказывающую содействие разработке, производству, экспорту высокотехнологичной продукции. Однако деятельность самих госкорпораций вызвала в конце 2010 г. большие вопросы у руководства страны. После проведенной по инициативе Д. Медведева проверки их финансовой деятельности было установлено, что «госкорпорации не выполняли свои уставные функции, неэффективно использовали переданное им госимущество»5. Результат удручает, тем более что госкорпорации, призванные стать заказчиками инноваций, обладали огромными ресурсами и исключительными полномочиями. Каждая из семи госкорпораций: Росатом, Ростехнологии, Агентство по страхованию вкладов, Банк развития и внешнеэкономической деятельности, Роснано, Олимпстрой, Фонд содействия реформированию ЖКХ создавалась в силу отдельного закона и подчинялась исключительно правительству РФ. За госкорпорациями стояли огромные ресурсы: более 500 переданных государством предприятий и более 1 трлн руб. в уставных фондах.

В декабре 2010 г. Д. Медведев подписал закон «О внесении изменений в ФЗ “О некоммерческих организациях”». Поправки фактически предполагают реорганизацию госкорпораций и преобразование их в акционерные общества с контрольным пакетом у государства. Возможно, данные поправки позволят оптимизировать работу госкорпораций и сделают их деятельность более прозрачной, но пока приходится признать, что с функцией «локомотивов модернизации» они справляются лишь в малой степени.

Остается актуальной и проблема, каким должно быть соотношение модернизации экономики и модернизации политической системы в России. Большинство исследователей склонны считать, что политическая модернизация должна, как минимум, сопровождать экономическую, а то и предшествовать ей. Причем в основном политическую модернизацию связывают с демократизацией общественной жизни, развитием рыночных институтов, сокращением участия государства в экономике. Мотивация проста: нужна «атмосфера свободы», которая позволила бы создать подъем созидательной энер- гии общества, вовлечь в модернизационный процесс каждого, сделать модернизацию общим делом. Одновременно ставится под сомнение целесообразность усиления роли государства в тех сферах, где его эффективность не подтвердилась, например в государственном предпринимательстве. Однако стоит признать, что в современных условиях, особенно учитывая опыт 90-х гг., государство не заинтересовано в каких бы то ни было реформах, касающихся сложившейся политической системы, основанной на достаточно жесткой властной вертикали, выстраивание и доработка которой, сопровождаемая посылом о стабильности, велась все первое десятилетие XXI столетия. И хотя из высших эшелонов власти доносятся изредка заявления о том, что централизация достигла своего предела, какие-либо преобразования в этом направлении вряд ли возможны в данное время.

В итоге при рассмотрении лишь самых явных проблем модернизационного процесса становится ясным, что имеют место системные трудности, которые сильно усложняют осуществление модернизации государства и общества в современной России. Связано это отчасти с тем, что ни во власти, ни в обществе так и не сложилось четкое понимание конкретных целей и задач модернизационного процесса. Нет единой концепции с определением последовательности реформируемых сфер, конкретных сроков и разграничения полномочий. Кроме того, часть элит власти и бизнеса до сих пор рассматривают модернизацию как некий посыл, идеологическую завесу, не понимая, что данный процесс – единственно возможный путь социально-экономического, политического и культурного развития России.