Проблемы науки государства и права в концепции русского философа консервативного направления Н.А. Захарова

В настоящее время развитие идей государственности в России, идей, преимущественно основанных на либеральной идеологии, представленной в руслах западных учений либо учений специалистов западного толка, испытывает затруднения. Зачастую мы можем наблюдать, как развитие политико-правовой мысли происходит в русле исследования исключительно заимствованных взглядов и учений.

В этом отношении следует согласиться с мнением Н.Б. Комовой, которая справедливо отмечает то, что многочисленные «пробуксовки» права в постсоветский (переходный) период обусловливались тем, что советская, коммунистиче- ская и социалистическая идеологии были признаны несостоятельными и полностью отвергнуты, а собственного нового современного политико-правового учения, способного адекватно координировать процесс развития государства и одновременно интегрировать общество, предложено не было. Хотя в Конституции России 1993 г. закреплено положение, детерминирующее отсутствие общегосударственной идеологии, оно фактически является нерелевантным, ибо концепция Конституции полностью сформулирована на идеях и принципах либеральнодемократической идеологии, берущей свое начало в учениях Нового времени,

Реформации и эпохи Просвещения [1]. Формирование подлинного самобытного национального самосознания, основанное только на заимствовании и копировании чужих идей, либо исследования учений какого-то одно направления представляется затруднительным или же в принципе невозможным.

В настоящий момент мы переживем ситуацию, до известной степени схожую с началом XX в., ситуацию дефицита существующих и одновременно поиска новых вех развития государственноправовой идеологии. Русский учёный К.Н. Леонтьев отмечал в 1876 г.: «Наша историческая наука была до послҌдняго времени незрҌла и лишена самобытности. Западные писатели почти всҌ долго страдали (иногда и бессознательнымъ) при-страстiемъ или къ республиканству, или къ феодализму, или къ католичеству и протестантству, и потому Византiя, самодержавная, православная и вовсе уж не феодальная, не могла внушать имъ ни в чемъ ни малҌйшаго сочувствiя»[2]. В этом отношении требуется обращение к историческому российскому опыту, осмысление его с позиций современной правовой мысли, творческая переработка.

Николай Алексеевич Захаров является талантливым представителем традиционного русского мировоззрения и консервативных ценностей, публицистом, о жизни которого, впрочем, известно немного. Некоторые факты его биографии освещены в статье-предисловии М. Смолина к переизданию главного труда Н.А. Захарова «Система русской государственности». Н.А. Захаров обучался на юридическом факультете Императорского Новороссий- ского университета, где одним из его преподавателей был профессор П.Е. Казанский (1866–1947) [3]. Возможно предположить, что на формирование политико-правовых взглядов Захарова его учитель Петр Евгеньевич Казанский, монархист по убеждениям, и оказал влияние.

Рассматривая вопрос о подходах к осуществлению власти, Н.А. Захаров придерживается объективного подхода к формированию государственной системы политического регулирования: «Правильность развитія государственной жизни возможна лишь при системҌ, соот-вҌтствующей всҌмъ бытовымъ, націона-лышмъ началамъ, вырабатываемымъ вҌками, поколҌніями и историческими условіями. И существующій государственный строй долженъ стоять въ тҌсной зависимости отъ условій развитія народа и его своеобразныхъ свойствъ». Автор далее развивает свою мысль, отрицая издание основных законов на основании отвлечённых теорий или в подражание уровня, соответствующего условиям государственной жизни: «Государственная мудрость заключается не въ прпмҌнении теоріи на практикҌ, а въ установленіи практики государственнаго строя, согласной съ объщими принципами народнаго воззрҌнія, различными болҌе или менҌе у разныхъ національно-стей» [4, с. 124–125]. Данные мысли Н.А. Захаров высказывает в 1912 г., не пройдёт и десятилетия до насильственной попытки воплощения коммунистической идеологии в государственном и общественном строительстве, попытки, в конечном итоге доказавшей свою историческую несостоятельность. Автор подчёркивает, что дан- ная идея не является новой, а в 1803 г. Наполеон I сказал швейцарцам: «Всякая форма правления, которая не является результатом длинного ряда событий, случаев, напряжений сил народа и его предприимчивости, не может пустить глубоких корней».

Правовед подчёркивал стремление отечественной юриспруденции осмысливать жизненные явления в юридических концепциях, сформировавшихся в условиях других цивилизационных подходов. Захаров определял в этом слабость отечественной юридической науки и выделял отчётливое нежелание в среде учёных исходить из анализа исторических фактов, внутренней психологии населения, философии русской государственности и национальной культуры.

Далее, развивая свою мысль, автор отмечает излишнюю абстрактность науки о государстве и праве, многочисленность учений, теорий и истолкований, которые её усложняют. Наука о государстве и праве должна базироваться на общественном устройстве, а не быть результатом сложных и отвлечённых размышлений.

1. В качестве примера Н.А. Захаров приводит теорию разделения властей. Теория разделения властей основана на рассмотрении Шарлем Луи Монтескье системы государственного устройства Англии, толковании, по мнению автора, не совсем точном. Многие теории, по мнению Н.А. Захарова, создавались не под влиянием объективной систематизации жизненных явлений, а под субъективным давлением индивидуального воззрения, соотношением между реально существующим и идеально представляе- мым. Подобная тенденция существует и до настоящего времени, и наука о государстве, вместо того чтобы учить, что есть, учит тому, что должно быть, то есть вместо изучения реально существующих явлений, строит теории идеального бытия, «переходя нередко в сферу утопий или чисто фантастического учения». Как актуально звучат эти слова в настоящий момент, когда мы располагаем богатым материалом для размышления над попытками социальных экспериментов различных масштабов, и их часто трагическими последствиями (подобные попытки реализовать теории на практике, не являются предметом исследования настоящей статьи, но среди них можно назвать «идеи «мировой революции», «расово чистого общества» и более мелкие по масштабам, как, например, «ферма у ручья» – коммуна социалистов Джорджа и Софии Рипли, Фаланстер в Скаянах румынского князя Теодора Диамана).

Отвлечённость, абсентеизм «дисциплины о государствҌ отъ реальной жизни способствуетҌ отдҌленіе отъ нея исторіи политическаго строя и обособленіе этой науки въ исторіи права. Въ этомъ отно-шеніи на весьма правильной точкҌ зрҌнія стоятъ англійскіе юристы, которые при-знаютъ необходимымъ изученіе совре-менныхъ институтовъ въ связи съ ис-торіею ихъ развитія». Тезис автора об обязательной связи правовой науки с историей её развития точен. Связь исторических наук и практической правотворческой деятельности является, несомненно, необходимым условием формирования полноценного знания. Теории, не учитывающие уникальный отечественный исто- рический опыт и основанные лишь на изучении опыта иностранного, не могут в полной мере учитывать духовные, этнические, религиозные, ментальные, исторические особенности обществ. Это не отменяет результативности и необходимости метода сравнительного правоведения в праве, но именно объективного сравнения, а не провозглашения безусловного превосходства заимствованных идей. Н.А. Захаров приходит к выводу о большей «практичности», чем «симметричности» английской конституции: «Это вполнҌ вероятно, такъ какъ каждый изъ тҌхъ законовъ, который намъ кажется основным, издавался здҌсь по мҌр возник-новенія въ немъ потребности, a не являлся плодомъ отвлеченнаго мышленія, какъ это мы видимъ въ континентальныхъ за-конодательствахъ, гдҌ нерҌдко вся совокупность основныхъ законовъ, регулиру-ющихъ всю жизнь страны, т. е. конститу-ція, издается въ одинъ день, а подчасъ является въ своихъ основахъ не результа-томъ историческихъ наслоеній и потребностей, а плодомъ единоличнаго труда» [4, с. 8–9].

Далее, проводя сравнительный анализ законодательства, существовавшего до принятия основных законов 1905 г., и дореформенного, автор указывает на «практический» характер дореформенного законодательства, состоящего из актов, издаваемых по мере необходимости. Впрочем, это не исключает их неполноты и назревшего дополнения неурегулированных вопросов. В отличие от законодательства, принятого до 1905 г., новые нормы были введены в состав ч. 1, т. 1178 СРЗИ «подъ вліяніемъ принциповъ за-падноевропейскихъ основныхъ зако-новъ», что явилось воплощением контит- нентальной точки зрения «измҌненія и созданія конституціи въ одинъ день од-нимъ почеркомъ пера». Но вместе с тем нельзя сделать однозначный вывод о недостатках таких норм, только на основании концепции их принятия. Новые нормы частью зафиксировали письменно или признали давно существовавшие принципиальные положения, не имевшие ранее письменного закрепления, и органично вписались в законодательство, например признание императора главой судебной власти. Но значительная часть положений стала «совершенно особеннымъ слоемъ», и между их изданием и тем моментом, когда они станут органической частью народного сознания, должно пройти определённое время. Например, к таким нормам относятся принципы свободы слова и свободы печати.

Успешная реализация новелл законодательства, разумеется, может быть предсказана с известной долей вероятностей. Точный ответ на вопрос о пользе или, наоборот, отсутствии результативности новелл законодательства действительно возможно дать лишь по истечении некоторого времени, когда практика выявит уровень внедрения и успешность реализации нововведений.

Н.А. Захаров не только критикует формализацию теории разделения властей Монтескье, но и замечает несовершенство самой конструкции правового государства. Как «установить дҌленіе на правовой и неправовой строй съ точки зрҌнія логики, если родовое понятіе – право ускользаетъ отъ нашего опредҌленія»? Поскольку мы не можем с точностью уяснить само понятие права, то и определение правового и неправового строя оказывается невозможным в абстрактной конструкции. Если обратиться к существующим определениям права, то можно прийти к различным и противоречивым выводам. Например, Иеринг и его последователи теории права как принуждения могут определять правовым то государство, которое обладает совокупностью принудительных норм и способов для исполнения своей воли, неправовое государство таких возможностей не имеет. В действительности таким образом любая деспотия, становится более правовым государством, чем любая демократия. Подобные рассуждения, есть не что иное, как логическая ловушка.

Этот и иные недостатки теории государства, по мнению правоведа, заключаются в «абстрактности науки о госу-дарствҌ, въ многочисленности теорій, опредҌленій различныхъ кривотолковъ, что до чрезвычайности усложняетъ ту науку о государствҌ, которая должна быть проста, ясна, общедоступна и носить въ себҌ отраженіе общественнаго устройства, быть зеркаломъ жизни, а не по-велҌвать и не порабощать себҌ общественное сознаніе своими запутанными умозаключеніями, подчасъ трудно приложимыми на практикҌ»[4, с. 8]. Автор видит основную проблему науки о государстве и праве в её оторванности от реальности, излишней абстрактизации конструкций, в отсутствии учёта исторического основания, приводящего к определённому устройству государственного механизма в отдельной стране или группе родственных стран, в заимствовании иностранных концепций, сформировавшихся в уникальных условиях других государств, и попытках их воплощения в опыте государственного строительства. Эти факторы приводят в итоге к тому, что идеальным теоретическим конструкциям придаётся универсальный характер, далее следуют попытки применить их на практике в любом месте и при любых условиях, полагая их безусловным благом, без учёта исторического бытия народа, духовной сущности, исторических взаимосвязей. Как справедливо отмечает А.Е. Беляев, несомненная заслуга Н.А. Захарова в том, что, выстраивая свою теорию, он подробно рассматривает сложившуюся систему русской государственной власти в историческом аспекте [5].

Попытки построения или введения новых государственно-правовых форм без учёта вышеперечисленных факторов заканчиваются плачевно. Антигуманно делать государства, где проживают миллионы людей, полем для социальных и правовых экспериментов. Любые изменения должны быть основаны не на абстрактных теориях, а на продуманных, связанных с историческими корнями, обусловленных духовными основами народа разработках.