Проблемы реализации принципа справедливости в отдельных нормах, устанавливающих уголовную ответственность за преступления коррупционной направленности

В современной России искоренение коррупции относится к числу национальных интересов как объективно значимых потребностей личности, общества и государства в безопасности и гармоничном развитии. И это не удивительно. Общеизвестно крайне негативное влияние, которое оказывает коррупция на все стороны общественной жизни. Это явление разлагает экономическую, политическую и социальную сферы, порождает у людей чувство безысходности, подрывает доверие к органам государственной власти. На прошедшем в марте 2021 года заседании коллегии МВД России Президент Российской Федерации В.В. Путин в очередной раз подчеркнул, что противодействие коррупции является одной из приоритетных задач, стоящих перед государством [9].

Анализ официальной статистики выявил тенденцию к снижению количества зарегистрированных преступлений коррупционной направленности. За последние девять лет этот показатель сократился более чем в полтора раза: с 49513 в 2012 году до 30813 в 2020 году [10]. Несмотря на положительную динамику, следует констатиро- 88

вать, что проблема предупреждения преступлений коррупционной направленности остается актуальной. Подогревают интерес к данной теме изменения и дополнения, регулярно вносимые законодателем в нормы, предусматривающие ответственность за рассматриваемый вид преступлений. Разумеется, с принятием соответствующих норм были устранены реально существовавшие в уголовном законе пробелы. Вместе с тем при детальном рассмотрении законодательных новелл становится очевидным, что не все из них соответствуют принципу справедливости.

Принцип справедливости закреплен в статье 6 Уголовного кодекса Российской Федерации: в части первой содержится положение о соразмерности наказания и иных мер уголовно-правового характера, применяемых к лицу, совершившему преступление, характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного, а во второй части установлен запрет на повторное привлечение лица к уголовной ответственности за одно и то же преступление (классический уголовно-правовой принцип «non bis in idem»).

В законодательной формулировке отражено только одно направление реализации справедливости, а именно при назначении наказания и иных мер уголовно-правового характера. Абсолютно очевидно, что данный принцип, распространяя свое действие на все уголовное право, предъявляет требования не только к правоприменительной деятельности, но и к процессу законотворчества [3]. Однако законодатель, устанавливая ответственность за преступления, в частности, коррупционной направленности, не всегда руководствуется этими требованиями.

Так, Федеральный закон от 27 октября 2020 г. № 352-ФЗ дополнил УК РФ статьей 200.7, предусматривающей ответственность за подкуп арбитра (третейского судьи) [5]. Введение указанной статьи обусловлено исполнением нашей страной взятых на себя международных обязательств: Дополнительного протокола к Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию (ETS № 191), подписанного от имени России в г. Страсбурге 15 мая 2003 г. и предусматривающего установление уголовной ответственности за подкуп третейских судей (арбитров) [6], а также рекомендаций Группы государств против коррупции (ГРЕКО).

Согласно действующему российскому законодательству «арбитр (третейский судья) – это физическое лицо, избранное сторонами или избранное (назначенное) в согласованном сторонами или установленном федеральным законом порядке для разрешения спора третейским судом» [7]. Решения арбитра (третейского судьи) обязательны, подлежат немедленному исполнению и служат основанием к выдаче исполнительного листа [7].

В частях 1–4 статьи 200.7 УК РФ регламентирована ответственность за подкуп арбитра, а в частях 5–8 – за получение им материальной выгоды. Нетрудно заметить сходство построения рассматриваемой статьи со статьей 204 УК РФ о коммерческом подкупе: диспозиции идентичны (исключение составляет описание адресата получения подкупа), а санкции по содержанию и вовсе тождественны друг другу. Вместе с тем анализ уголовного антикоррупционного законодательства выявил и неоправданные различия в наказуемости данных деяний, приводящие, в свою очередь, к проблемам реализации принципа справедливости.

Во-первых, Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 324-ФЗ выделил в самостоятельную статью УК РФ посредничество в коммерческом подкупе (ст. 204.1) [4]. По мнению И.Г. Рагозиной, «появление такой нормы было вполне ожидае- мо, поскольку своего рода аналог посредничества уже был установлен применительно к взяточничеству» [8]. Стоит отметить, что ответственность и за посредничество в коммерческом подкупе, и за посредничество во взяточничестве (ст. 291.1 УК РФ) наступает только в том случае, если размер вознаграждения превышает двадцать пять тысяч рублей. В то же время посредничеству в подкупе арбитра отдельная статья посвящена не была.

Во-вторых, указанный ранее закон ввел в УК РФ нормы о мелком коммерческом подкупе (ст. 204.2) и мелком взяточничестве (ст. 291.2), которые в значительной степени углубили дифференциацию уголовной ответственности в зависимости от размера вознаграждения. С точки зрения В.И. Морозова, законодатель при установлении уголовной ответственности за коммерческий подкуп, дачу или получение взятки, размер которых не превышает десяти тысяч рублей, учитывал небольшую общественную опасность таких преступлений и принимал во внимание «необходимость реализации принципа справедливости при назначении уголовного наказания за эти деяния» [2]. Однако ответственность за мелкий подкуп арбитра не была предусмотрена. Парадоксальность ситуации легко продемонстрировать на следующем примере. Так, получение должностным лицом, скажем, девяти тысяч рублей влечет наказание по части 1 статьи 291.2 УК РФ (до одного года лишения свободы). В свою очередь, получение арбитром такого же вознаграждения наказуемо по части 5 статьи 200.7 УК РФ (до трех лет лишения свободы). То обстоятельство, что взяточничество обладает гораздо большей степенью общественной опасности в сравнении с подкупом арбитра, сомнения не вызывает. Вместе с тем мелкий подкуп арбитра наказывается строже мелкого взяточничества в 3 раза.

Очевидно, что борьба с коррупцией должна быть хорошо продуманной и, конечно же, справедливой. Согласимся с И.Я. Козаченко, что «для противодействия коррупции нужна тяжелая, в том числе и уголовно-правовая «артиллерия» [1]. Представляется, что для решения обозначенных проблем необходимо выделить посредничество в подкупе арбитра в отдельную статью, а также установить ответственность за мелкий подкуп арбитра.

Еще одна проблема реализации принципа справедливости, которую, на наш взгляд, следует обозначить в настоящей статье, также связана с требованием дифференциации уголовной ответственности. Дело в том, что в частях 3 и 7 статьи 200.7 УК РФ установлен такой квалифициру- 89

ющий признак, как совершение деяния группой лиц по предварительному сговору или организованной группой. Законодатель, как мы видим, ставит знак равенства между этими видами преступных групп. Такое решение представляется весьма сомнительным, поскольку группа лиц по предварительному сговору и организованная группа обладают разной степенью общественной опасности.

Полагаем, что решение данной проблемы возможно путем градирования ответственности в зависимости от вида преступных групп. Видится целесообразным в частях 2 и 6 рассматриваемой статьи предусмотреть ответственность за передачу–получение предмета подкупа группой лиц по предварительному сговору (наряду с признаком значительного размера), а в частях 3 и 7 – за совершение данных деяний организованной группой.

В завершение хотелось бы подчеркнуть, что борьба с коррупционными проявлениями является важнейшей задачей, стоящей перед любым демократическим государством, в том числе Российской Федерацией. Законодатель, закрепляя уголовно-правовые нормы, направленные на противодействие преступлениям коррупционной направленности, должен детально подходить к процессу криминализации деяний. Не подвергается сомнению тот факт, что именно от качества регламентации ответственности за данный вид преступлений, соблюдения требований принципа справедливости напрямую зависит эффективность построения национальной модели борьбы с коррупцией.