Проблемы реформирования налоговой системы Российской империи в годы Первой мировой войны (по воспоминаниям П. Л. Барка)

Финансовое состояние государства, особенно в кризисный период, неизменно вызывает интерес у исследователей. Не стала исключением и Первая мировая война.

Безусловно, личность последнего министра финансов Российской империи вызывает большой интерес, не только стремительной карьерой и подходом к решению бюджетных проблем. Так, основную задачу своего министерства П. Л. Барк видел в переходе от «пьяного» бюджета к «трезвому», и введении подоходного налога [1, с. 292].

Методы

Первыми анализировать финансово-экономическую ситуацию стали современники тех событий – политики и экономисты – еще в период военных действий, которые понимали необходимость финансово-налоговой реорганизации [9; 21; 33]. Вопросы налогообложения часто являлись темами для дискуссий представителей различных партий [6; 19]. Наибольшее число публикаций касалось введения в России принципиально нового подоходного налога, причем их авторы были как из числа его противников, так и сторонников [7; 10; 27; 28].

В советский период историю налогов также затрагивали попутно и другие исследователи, чаще всего с идеологических позиций [24; 25]. Из общего ряда выделяется работа Л. Е. Шепелева [35], автор которой высказал смелую мысль о том, что финансовое ведомство было наиболее либеральным из всех остальных, способным к проведению реформ буржуазного толка.

Современный период характеризуется увеличением интереса к экономической истории России и, соответственно, к ее налогообложению, в том числе в период Первой мировой войны [4; 12; 25; 32].

Продолжала выходить литература о деятельности министров финансов той эпохи [3; 13; 23; 29–31], в том числе о фигуре П. Л. Барка [5] и, конечно, воспоминания министра финансов [1; 2].

Результаты

В период руководства финансовым ведомством П. Л. Барк провел серию преобразований.

• I.    В области прямых налогов: 1) были повышены существовавшие реальные налоги (поземельный, квартирный, с городских имуществ, промысловый, сбор со

специальных текущих счетов); 2) введены новые: временный налог на прирост прибыли предприятий и лиц, доходы которых возросли; сбор с денежных капиталов, обеспеченных в качестве долгов, лежащих на недвижимых имуществах; военный налог.

• II.    В косвенном обложении: 1) дважды повышены существовавшие акцизы на табак, сахар, спички, нефтепродукты; 2) повышены акцизы на виноградные вина, фруктово-виноградный спирт, на пиво- и медоварение, таможенной пошлины, с прессованных дрожжей; 3) введены акцизы на чай и хлопок русского происхождения, перевозимый по железным дорогам.

• III.    В сфере пошлин и сборов: 1) введены временные налоги на увеселения и зрелища, тотализатор; 2) повышены страховые и судебные пошлины, гербовые и портовые сборы; 3) введена новая повышенная оценка земли для исчисления наследственных пошлин.

• IV.    В сфере тарифов: 1) повышены почтовый, телеграфный, грузовой тарифы; 2) введены новые налоги на телефоны и временный налог на перевозку пассажиров и грузов.

О своем назначении П. Л. Барк пишет с огромным восхищением императором: «Государь все время смотрел на меня своими лучистыми, проницательными, бесконечно добрыми глазами» [1, с. 158]; «Государь внимательно слушал мои объяснения, зачастую прерывал меня вопросами, относившимися до разных областей финансового ведомства…» [1, с. 159]. В этой беседе Барк излагал свои взгляды на трансформацию принципов налогообложения, главными из которых были: отход от винной монополии, которая «подрывает народное благосостояние»; скорейшее введение подоходного налога (все активно о нем говорили, но не осуществляли шаги к его реализации [17]), который «служит краеугольным камнем благоустроенной финансовой системы в более передовых странах» [1, с. 159]. Особенно растрогали Барка слова императора, в которых предлагалось место министра: «Я решил предложить вам портфель мини- стра финансов с тем, чтобы вы изменили нашу финансовую систему по моим указаниям и соответственно высказанным вами взглядам. Я знаю, что это задача не легкая, но я убежден, что благодаря вашему опыту и знаниям вы с нею справитесь. Я уверен, что вы примете на себя это бремя на пользу России и для меня» [1, с. 160].

В рескрипте о назначении П. Л. Барка на должность министра финансов Николай II фактически высказал собственное видение обновленной налоговой системы «во благо Моего возлюбленного народа». Были обозначены: повышение доходов государства не через повышение налогов с населения, а через использование государственного богатства, бережливость; отказ от винной монополии, введение подоходного принципа налогообложения [1, с. 162–163]. По мнению Барка, рескрипт показывал намерение государя провести новую финансовую систему, уже не основанную на громадном доходе от продажи алкоголя. Императорская декларация открывала новую эру и заключала в себе надежду на национальное возрождение [1, с. 166].

Введенная С. Ю. Витте винная монополия была важнейшим поставщиком денег в казну, давая треть общегосударственного дохода. П. Л. Барк в своих записках отмечает, что, путешествуя в 1913 г. по Волге, Николай II окончательно утвердился в своем желании отменить винную монополию: «Он видел крестьян зажиточных и довольных условиями своей жизни, но он также мог наблюдать и большую нищету, и несчастные семьи. Эта бедность была часто следствием пьянства отца семейства» [1, с. 131]. Стараясь значительно увеличить поступления в казну, министры финансов делали ставку на рост всех существовавших налогов и увеличение потребления алкоголя [8; 14–16; 20; 22; 34], главными покупателями которого и были крестьяне. Барк отмечает, что «создавался порочный круг: Министерство финансов поощряло пьянство и этим наносило ущерб благосостоянию народа, который должен был бы быть базой бюджетного равновесия и про- цветания нашей Родины» [1, с. 131]. Отметим, что автор подчеркивает глубоконравственные посылы императора, который считал безнравственным увеличивать доходы страны за счет эксплуатации народного порока, «так как наибольшая статья доходов была построена на народном пьянстве» [1, с. 132].

Многие чиновники скептически относились к идее Николая II бороться с народным пьянством, поскольку считали его укоренившимся в народе, и «никакие меры, даже самые суровые, не удержат его от пьянства и всякие попытки регулировать продажу водки будут напрасны. Потребление алкоголя было всегда проблемой в России. С самых первых времен нашей национальной истории русский народ имел привычку пить. У нас было много пословиц, которые выражали общее мнение, что вино и алкоголь необходимы для счастья народа. Даже наши законы отражали эту психологию, и суд рассматривал нетрезвое состояние, как смягчающее вину обстоятельство для совершившего преступление» [1, с. 167]. Государство же активно использовало эту пагубную привычку населения для увеличения бюджета. Особенно выросла эта тенденция в период министерства С. Ю. Витте, который, несмотря на протесты стороны губернаторов, представителей земств и городов, расширял количество казенных винных лавок. Барк видел реализацию идеи отмены винной монополии: «Первая должна быть направлена к уменьшению пунктов, торгующих спиртными напитками, а вторая должна преследовать цель – поднять моральный и интеллектуальный уровень народа» [1, с. 167].

Барк считал, что император решился на шаг преобразований налоговой системы значительно раньше, но появляющиеся внутренние и внешние проблемы сдерживали его желания. Как показал дальнейший ход событий, решение реформировать налоговую систему, принятое в конце 1913 г. было несвоевременным из-за вступления России в Первую мировую войну.

Видение измененной фискальной системы у министра финансов В. Н. Коковцева и императора при этом разнилось. Министр делал ставку на поправки винной монополии, «он убеждал палаты, что система Министерства финансов была прекрасная. Он не допускал мысли, что он виноват в увеличении алкоголизма среди народа и думал, что невозможно изменить исконные привычки нации законами и административными мерами» [1, с. 134–135]. Такая позиция подверглась осуждению с разных сторон.

П. Л. Барк отмечал, что «граф Витте нападал на этот проект с особой ожесточенностью. Он завил, что этот проект скомпрометирует акцизную реформу, которую он в свое время провел с целью уменьшить злоупотребление алкоголем. Монополия, которая заменила акцизный сбор, должна была препятствовать невероятной наживе откупщиков и вместе с тем улучшить качество водки» [1, с. 135].

Другие же (министр путей сообщения С. В. Рухлов, министр земледелия А. В. Кривошеин, император Николай II) считали алкоголизм национальным злом, которое подстрекает и развивает Минфин: «Министерство финансов было очень радо возможности с легкостью увеличивать доходы бюджета, пользуясь тем, что монополия была под его абсолютным контролем; оно работало над тем, чтобы расширять продажу винных напитков. Пьянство увеличивалось с невероятной быстротой. Государство, которое заменило откупщиков, эксплуатировало еще больше, чем они, слабость земледельческого населения» [1, с. 134].

Став министром финансов и отменив столь нежелательную винную монополию, П. Л. Барк занялся поиском новых статей дохода в бюджет.

Для разработки плана реформирования была создана специальная комиссия, которой в воспоминаниях уделяется большое внимание. В ее состав входили государственный контролер П. А. Харитонов, член Государственного совета С. Ю. Витте, министры земледелия А. В. Кривошеин, путей сообщения С. В. Рухлов, торговли и промышленности С. И. Тимашев, член Совета министра финансов П. П. Мигулин и бывший товарищ министра финансов, специалист по налоговым вопросам, член Государственного совета Н. Н. Покровский. П. Л. Барк отмечал, что не все его надежды на деятельность совещания оправдались: «Несмотря на свою многоречивость в нашей небольшой коллегии Мигулин принес много пользы критикой некоторых министерских предположений. От нашего предварительного совещания я ожидал, однако, не только критики проектов, разработанных в Министерстве финансов, но также какой-нибудь новой, живой мысли, для облегчения чрезвычайно трудной задачи, выпавшей на долю ведомства по изысканию таких источников, которые могли бы пополнить целую треть наших бюджетных поступлений, взамен выпавшего питейного дохода. Я очень рассчитывал в этом отношении на Н. Н. Покровского, как большого знатока податного дела, а также на изобретательность Мигулина, но оба они ограничивались критикой и со своей стороны не прибавили ничего существенного к предположениям министерства. Живые же практические мысли оказались, как всегда, у графа С. Ю. Витте» [1, с. 280]. Как следует из воспоминаний П. Л. Барка, Витте был верен себе в приоритетности косвенного налогообложения: анализируя возможности повышения доходности бюджета, Витте указывал, что доход от винной монополии был значимым из-за охвата большого количества населения, значит, следовало «привлечь именно это большинство к уплате какого-либо другого налога, более равномерно распределяемого и более справедливого, но захватывающего всю толщу населения. Вследствие чего надлежало обложить такие предметы, которые насущно необходимы в каждом, даже самом скромном обиходе», т. е. одежду и продукты питания; «из продуктов питания граф Витте предложил обложить хлеб, одежду же предполагал обложить при продаже тканей» [1, с. 281]. Барк отмечал, что у первого предложения Витте было очень мало сторонников. Введение такого налога привело бы к появлению новых социальных, экономиче- ских и политических проблем: налог лег бы новым фискальным грузом на беднейшее население, увеличил бы рост недовольства правительством в целом и Николаем II в частности. Механизм обложения был очень сложным и дорогостоящим, а «П. П. Мигу-лин привел историческую справку об установлении в одном из западных государств налога на помол, но тут же прибавил, что этот налог оказался весьма непопулярным и правительство [было] вынуждено отменить его после непродолжительного взимания» [1, с. 281].

Предложение об обложении одежды нашло значительно больше сторонников, особенно после того, как стало известно о налоге на ткани в Японии. Барк отмечал, что ему эта идея очень понравилась из-за возможного прогрессивного обложения – чем дороже ткань, тем выше налог. Отметим, что попытка такого подхода в нашей налоговой системе уже имелась – прямой квартирный налог, который при реализации не дал значимых фискальных результатов [18]. При этом Барк всякий раз возвращался к вопросу о подоходном налогообложении: «По моему же мнению подоходный налог должен был стать краеугольным камнем при перестройке нашей податной системы и к проведению этого налога были направлены все мои помыслы» [1, с. 282].

Однако налогу на ткань не суждено было быть введенным. После грамотной разработки Главным управлением неокладных сборов проекта налога на ткань в обществе началась волна недовольства. По мнению П. Л. Барка, особенно отличался А. И. Шингарев, придумавший кличку для этого налога – «порубашечный сбор», так как акциз касался крестьян и усматривались «отголоски прежней, столь ненавистной подушной подати».

Стоит подчеркнуть, что с организацией обложения ткани Министерство финансов использовало старую схему, которая повторяла опыт обложения сахара, табака, спичек, т. е. введение на фабриках акцизного надзора. Это привело мануфактурных магнатов к беспокойству и они мобилизовали все силы, чтобы провалить начинания Министерства финансов. «В этих целях был применен старый испытанный прием, который практиковался еще дореформенным Государственным советом, когда сановные старцы хотели похоронить неугодный им законопроект какого-нибудь министра, не желая вместе с тем высказываться открыто против него. Ко мне явилась депутация крупнейших московских фабрикантов и объяснила мне, что законопроект министерства, который был послан на их заключение, нуждается в существенных поправках. Главное управление неокладных сборов допустило в нем ряд технических неудобств, и применение его на практике может вызвать очень серьезные замешательства в фабричном производстве. Ввиду этого, московские фабриканты просили меня подвергнуть законопроект обсуждению при их участии, дабы совместными усилиями разработать такие нормы, которые были бы вполне приемлемы. Передача проекта на рассмотрение совещания, с участием лиц, заинтересованных в его провале, означала, конечно, похороны его по первому разряду, так как, несомненно, на каждом заседании возбуждались бы все новые и новые вопросы с целью запутать все дело» [1, с. 283]. К разработке законопроекта были подключены многие заинтересованные лица, включая министра торговли и промышленности князя В. Н. Шаховского. В результате 20 апреля 1916 г. он внес представление в Совет министров закон об обложении льняных тканей, пряжи льна-сырца и льняного волокна, причем Комитету по делам льняной и джутовой промышленности должно было предоставляться право самостоятельно устанавливать ставки налога «в размере, нужном для покрытия расходов Комитета» [1, с. 284].

П. Л. Барк в воспоминаниях описывает и взаимоотношения с Государственной думой по вопросам бюджетной политики, а именно о совещании о налогах в Министерстве финансов, в котором приняли участие министры земледелия, торговли и промышленности, путей сообщения, государствен- ный контролер и многие члены Государственного совета и Государственной думы. «Должен сознаться, что я испытал большое разочарование после нескольких заседаний совещания о налогах. Задача момента была совершенно проста; необходимо было экстренно изыскать новые источники налоговых поступлений, которые хотя бы в части могли пополнить утраченный казной доход от продажи крепких напитков» [1, с. 291]. При этом совещание превратилось в патетику относительно необходимости разработки совершенно новой налоговой системы. Барк подчеркивал, что «ни для кого не было тайной, что наша налоговая система далека от совершенства, но заняться в начале войны разработкой нового плана налоговой реформы и проведением его через все инстанции означало бы отсрочку получения необходимых для государственного казначейства средств на многие годы» [1, с. 291].

Предложения, которые выносились Министерством финансов на обсуждение совещания, не встречали поддержки. Особой критике подвергся железнодорожный налог, так как считалось, что произойдет отток перевозчиков на водный транспорт и гужевую перевозку и, следовательно, доходы сократятся.

Особое место в воспоминаниях П. Л. Барка занимает вопрос введения подоходного налога: «Я хотел воспользоваться первым возобновлением законодательной сессии, чтобы провести подоходный налог, и только после проведения подоходного налога, который, по моему мнению, должен был служить краеугольным камнем новой налоговой системы, можно было бы заняться разработкой целого плана, осуществление которого растянулось бы на много лет. Вводить подоходный налог по ст. 87 я не считал целесообразным, так как он имел ожесточенных противников как в Государственной Думе, так и в Государственном Совете, и при дальнейшем рассмотрении в этих учреждениях закона, проведенного по ст. 87, таковой наверно был бы отклонен» [1, с. 292]. В этой связи министром был разработан целый план реформирования системы: принять по ст. 87 налоговые законы, обсужденные и одобренные комиссией, затем, с началом законодательной сессии, принять подоходный налог и «только после проведения подоходного налога, который, по моему мнению, должен был служить краеугольным камнем новой налоговой системы, можно было бы заняться разработкой целого плана, осуществление которого растянулось бы на много лет» [1, с. 292].

Барк подчеркивал, что принятие подоходного налога в Государственной думе шло очень медленно, с огромными проволочками, и законопроект был рассмотрен только весной 1916 г. Такое промедление отрицательно сказалось на формировании государственного бюджета, но необходимо подчеркнуть, что и реальные доходы от налога были минимальными. Так, только в

Курской губернии на ноябрь 1917 г. поступило всего 36 % от назначенных Министерством финансов 5 млн руб. [11, л. 290].

Заключение

Таким образом, в воспоминаниях П. Л. Барка уделено большое внимание проблеме реформирования налоговой системы России, и они обязательно принесли бы свои плоды, если бы не дезорганизация экономической жизни страны, приведшая к огромному бюджетному дефициту, вызванному в том числе поспешностью в проведении ряда реформ. Либеральные преобразования, инициированные министром, наталкивались на противодействие консервативных кругов и в Думе, и в Государственном совете, и в окружении императора. В целом фискальная политика последнего министра финансов была весьма противоречивой и требует дальнейшего объективного изучения.