Проблемы школьного строительства и борьбы с неграмотностью и малограмотностью на юге советского Дальнего Востока в конце 1930-х гг

Неграмотность значительной части населения в СССР в 1930-е гг. являлась важной социальной проблемой, решение которой было необходимо для дальнейшего экономического развития страны и советского общества. Лозунг о всеобщей грамотности в рамках провозглашенного культурного строительства должен был способствовать пополнению армии рабочих, необходимых для форсированной индустриализации. Главным объектом кампании по борьбе с неграмотностью и малограмотностью стали преимущественно огромные массы крестьянства.

Реализация социальной политики на Дальнем Востоке в конце 1930-х гг. проходила в рамках общесоюзной, без учета региональных особенностей. В это время шел процесс завершения формирования модели советской социальной политики. Между тем социально-экономические особенности региона, с которыми столкнулась советская власть в начале 1920-х гг.: пограничный режим, удаленность от центра, отсутствие развитой инфраструктуры и путей сообщения, поздняя советизация, повышенные по сравнению с другими районами страны темпы расслоения крестьянства и высокий удельный вес наемного труда в сельском хозяйстве, значительное место иностранного капитала в экономике, острый недостаток квалифицированных кадров, низкий общеобразовательный и культурный уровень населения – определили специфику последующего развития Дальнего Востока.

Советская историография акцентировала внимание в основном на положительных моментах политики культурного строительства, в рамках которого проходила кампания по борьбе с неграмотностью и малограмотностью населения [1]. Однако, как свидетельствуют документы, оценка этого курса не может быть однозначна. Его успехи и трудности зависели от соответствующих настроений советских граждан и от работы советских исполнительных органов на местах, претворявших эту политику в жизнь. Хотя в общем можно согласиться с мнением, что большинство людей признавали положение о том, что власть помогает населению стать более культурным [2], а потому в конце 1930-х партийно-государственный аппарат находил поддержку своих мероприятий, особенно со стороны молодежи.

Начиная со второй половины 1930-х гг. большее внимание начало уделяться образованию взрослого населения, которое в силу различных жизненных обстоятельств его не получило. Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 января 1936 г. «О завершении ликвидации неграмотности» определило особое значение этого направления. Местные власти должны были ликвидировать неграмотность среди взрослого населения в подведомственных им областях и регионах до конца 1937 г.

28 февраля 1936 г. Далькрайисполкомом (ДКИК) было принято постановление «О работе по обучению неграмотных и малограмотных в крае», по которому на ликвидацию неграмотности населения в возрасте до 50 лет выделялось из средств местного бюджета 12,6 млн р. [3]. Ответственность за решение этой проблемы ложилась на органы народного просвещения и комсомол. Следствием постановления было проведение учета неграмотных и малограмотных для переобучения, а также направление в деревни и села специально созданных бригад юношей и девушек – комсомольцев.

7 апреля 1937 г. Далькрайком ВЛКСМ установил контрольные цифры по обучению взрослых в среднеобразовательных школах на предстоящий учебный год. Всего по краю было запланировано охватить учебой 18 120 человек, из которых 11 050 человек городского населения и 7 070 – сельского [4].

Таблица 1 – Охват образованием взрослого населения по городам и областям Дальневосточного края на 1937/38 учебный год, чел.

Область, город	Город	Село
Приморская	3 000	1 200
Уссурийская	1 300	1 700
Хабаровская	1 650	1 000
Амурская	1 400	1 850
Зейская	750	250
Нижне-Амурская	350	150
Еврейская автономная	500	420
Сахалинская	700	200
Камчатская	500	200
Комсомольск-на-Амуре	700	100
Колыма	200	–

Согласно разверстке по областям, самый большой охват приходился на Приморскую и Уссурийскую области – по 4 200 и 3 000 человек. При этом значительная его доля отводилась на городское население (за исключением Уссурийской и Амурской областей), так как в сельской местности общее состояние школ было крайне неблагополучным, а дефицит педагогических кадров приобрел к этому времени хронический характер.

Плохо велся учет количества малограмотных и неграмотных в сельской местности, причем не только представителей взрослого населения, но и допризывников и подростков, о чем свидетельствуют доклады обкомов ВЛКСМ о работе комсомола в области ликвидации неграмотности и малограмотности. Не случайно бюро Далькрайкома ВЛКСМ 25 мая 1937 г. отметило бездеятельность Хабаровского обкома в данной работе и постановило послать в села группы комсомольского актива и подобрать на работу учителями по ликбезу 50 комсомольцев [5]. Следует отметить, что разница в охвате обучением городского и сельского взрослого населения была характерна для всего Союза. Согласно статистическим материалам «Обучение взрослых в неполных средних и средних школах по СССР», в 1937 г. в сельской местности обучалось 175 тыс. человек, а в городах – 350 тыс. Подобная тенденция сохранилась и через год: около 200 тыс. против 400 тыс. обучающихся соответственно [6].

К концу 1937 г. общая грамотность населения Дальнего Востока старше 8 лет определялась в 81,8 %, оставшиеся проходили переобучение. Однако необходимо учитывать, что 1–1,5 месяца обучения в ликпунктах в деревнях давало не более чем элементарные навыки письма, счета и чтения, в то время как «ликвидационные бригады» по возвращении из поселков и деревень, куда они были направлены, констатировали полную ликвидацию неграмотности [7].

В 1938 г. бюро Хабаровского обкома ВЛКСМ отметило, что меры, обозначенные в постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О завершении ликвидации неграмотности», в течение 1937 г.

не выполнялись, работа по ликвидации неграмотности взрослого населения Хабаровской области развернута недостаточно, в сельских районах Хабаровской области из 2 843 человек обучено и обучается всего 1 145, из 1 398 малограмотных обучается 1 072, а секции по ликвидации неграмотности не работают или вовсе не созданы, как в Некрасовском сельсовете Хабаровского сельского района и Пушкинском сельсовете Вяземского района [8]. Главными причинами подобного положения были отсутствие поддержки на местном уровне со стороны властных структур, органов народного образования и формальный подход к исполнению задач, при котором качество полученных знаний было низким.

Кроме того, режим экономии за счет сокращения непроизводительного потребления, заложенный еще в программу индустриализации, существенно затруднял выполнение плановых установок по всеобщему обучению и ликвидации неграмотности. Несмотря на целевое финансирование кампании, как было показано выше, средства на социальные нужды начиная с 1935 г. начали сокращаться в пользу расходов на экономические преобразования и оборону в связи с ухудшением международной обстановки. В августе 1938 г. на социально-культурные мероприятия было выделено всего 12 148 млн р. (10,6 %), в то время как на развитие народного хозяйства и обороны было направлено 47 212 млн р. (40,9 %) и 27 044 млн р. (23,5 %) [9].

Таким образом, система образования как часть социальной политики финансировалась по остаточному принципу. Недостаточное финансовое обеспечение создавало серьезные препятствия в вопросе всеобщего обучения и ликвидации неграмотности и малограмотности как взрослого населения, так и школьников от 8 до 15 лет.

Другой причиной неполного охвата населения в борьбе с неграмотностью и малограмотностью, как и в предшествующие годы, продолжало оставаться недостаточное количество образовательных учреждений. Решением этой проблемы были призваны заниматься исполнительные комитеты на местах и органы народного просвещения. Характерными являются материалы по итогам проверки Бикинского райисполкома в 1937 г. В документах отмечалось отсутствие помощи со стороны отдела народного образования района в вопросе строительства и поддержания удовлетворительного состояния местных школ сел Сталино, Стальное, Федосеевка, Лермонтовка, Тихоновка. В частности, «районный отдел народного образования не проявил достаточной заботы о том, чтобы построить новую школу в селе Сталино. Школа же в антисанитарном состоянии <...> Не проявил заботы об учителях, их воспитании и повышении квалификации, не обеспечивает школы тетрадями, в результате чего учащиеся многих школ были вынуждены писать на газетах» [10].

Подобную обстановку фиксируют и другие официальные документы. Так, в докладной записке того же года заместителю председателя Дальневосточного крайисполкома М.П. Вольскому «О состоянии строительства Архангельской начальной школы Кур-Урмийского района Хабаровской области» зафиксированы «хаотическое состояние» в отчетности бухгалтерии, злоупотребления со стороны ответственных за строительство, расходы средств не по назначению, такие как постройка кинотеатра [11]. Естественным решением проблем, выявленных в ходе проверки, стало требование председателя исполнительного комитета Хабаровского областного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (Облисполком) и по совместительству заведующего Хабаровского областного отдела народного образования (облоно) Л.И. Вьюшкова о срочной ликвидации всех недочетов.

О неудовлетворительном состоянии школ и их острой нехватке свидетельствуют «Контрольные цифры капитального строительства в районах Хабаровской области на 1938 г.», которые определил Хабаровский облисполком. Было решено построить новую начальную среднюю школу на 220 мест в селе Георгиевское района им. Лазо в связи с тем, что в начале 1937 г. здание школы сгорело и 368 учащихся временно занимались в неприспособленных домах. В селе Пере-яславка района им. Лазо было запланировано строительство средней школы на 400 мест из-за невозможности старой школы вместить 810 учащихся, даже при условии ее работы в три смены. По направлению просвещения также было определено построить средние школы на 400 мест в селе Вяземское и поселении Бикин [12].

Помимо средних школ, было запланировано строительство начальных школ: на 160 мест в селе Ракитное, на 30 мест в национальном селении северных народов удэ Санчихеза Посты-шевского района, на 30 мест в национальном селении народов Севера нанайцев Талакан Кур-Урмийского района (в селении насчитывался 21 человек школьного возраста, при этом расстояние до ближайшей народной школы составляло 200 км, до русской - 78 км), на 30 мест в селе Джермен Кур-Урмийского района и на 400 мест в селе Троицкое [13].

В рамках культурно-просветительской работы было намечено построить «два единственных дома колхозников в Новопокровке как глубинном новом районе и в Троицком как в северном национальном районе» [14], а также «дома соцкультуры в Переяславке, Троицком, жилой дом учителей в Имане» [15].

Насколько были реализованы планы, свидетельствует переписка по вопросам школьного строительства в Хабаровской области между представителями краевых и областных органов. В письме председателю ДКИК П.К. Легконравову от 3 марта 1938 г. Л.И. Вьюшков сообщил, что школьное строительство по области так и не было начато, за исключением школы в городе Имане. Председатель Хабаровского облисполкома отметил, что «особенно это относится к намеченным объектам строительства, находящимся в северных районах (Санчихеза, Джермен, Бо-лонь, Верхний Нерген)». Главной причиной невыполнения плана, по мнению Л.И. Вьюшкова, являлось «затягивание с получением средств» [16], которое и привело к срыву школьного строительства и ремонта существующих школ.

Согласно сводке о ходе школьного строительства по Хабаровской области и. о. заведующего Хабаровского облоно Вахрушина, на 20 октября 1938 г. из вышезапланированных контрольных цифр было выполнено: на 65 % строительство начальной средней школы на 280 мест в поселке Вяземская, на 100 % - начальной школы на 80 мест в селе Санчихеза, на 72 % - начальной школы на 280 мест в Бикине. Помимо заявленных строек, было начато и выполнено на 98,5 % строительство начальной школы на 400 мест в городе Имане, на 40 % - начальной школы на 160 мест в поселке Корфовский и на 98 % - на 80 мест в селе Верхний Нерген [17].

Если обратиться к статистике, то в сети школьного образования к середине 1938 г. удалось добиться определенных результатов. На 15 сентября 1938 г. на Дальнем Востоке (в границах Приморского и Хабаровского краев, включая ЕАО) насчитывалось 2 450 школ, в которых обучалось 357 537 учащихся и работал 10 931 учитель [18]. Но даже при этом «недоохват» всеобщим обучением школьников, преимущественно сельской местности, определялся на конец 1937-го -начало 1938 г. в 8 000 чел. [19].

Примечательно, что ход строительства школ был ускорен после смещения ряда руководителей областных и районных исполкомов весной - летом 1938 г. В материалах о работе советов Хабаровской области для доклада на областном совещании работников советов и исполкомов области (11–12 сентября 1938 г.) сообщается, что «враги народа орудовали в аппарате советов (Вьюшков - председатель облисполкома; Проценко, Самар, Пикулев - председатели райисполкомов), принимали все меры к тому, чтобы дискредитировать указания партии и правительства, извратить Сталинскую Конституцию, тормозили рост активности масс в управлении государством, создавали пренебрежительное отношение к задачам оргмассовой работы советов» [20]. В этих же материалах отмечалось, что «одним из худших сельсоветов является на Черной речке (тов. Титов), а также Рождественский сельсовет Калининского района, где ликвидация неграмотности не проводилась, изба-читальня за всю зиму ни разу не была открыта» [21].

Уже 3 ноября и. о. заведующего Хабаровского облоно Вахрушин в письме новому председателю Хабаровского облисполкома С.Д. Чихунову [22] просил оказать содействие в организации нового педагогического училища в Хабаровской области, необходимого для подготовки и переподготовки работников народного образования, а также в вопросе закрепления освобождающихся помещений в Бикине за отделом народного образования [23].

Новый виток показательных судов над «врагами народа» продемонстрировал последствия бездействия назначаемых на руководящие посты советских политработников. Подобный метод устрашения, как и ранее, подкреплялся соответствующими директивами. Характерным примером в данном случае было обсуждение на заседании бюро Хабаровского областного комитета ВЛКСМ еще в конце января 1937 г. телеграммы секретаря ЦК ВЛКСМ А.В. Косарева, которая обязывала секретарей горкомов и райкомов комсомола немедленно начать организацию во всех первичных организациях, в том числе во всех школах, а также среди несоюзной молодежи «обсуждение и глубокое разъяснение материалов процесса над антисоветским троцкистским центром, поднимая на основе этого революционную бдительность комсомольцев и молодежи» [24].

Однако кардинально изменить ситуацию не удавалось и подобными мерами. Возвращаясь к проблеме ликвидации неграмотности, рассмотрим статистические данные, фиксирующие состав и работу секций сельсоветов Хабаровской области. Так, на 1 июля 1938 г. в Хабаровской области насчитывалось 69 секций по ликвидации неграмотности и малограмотности с охватом в 208 человек, из них реально работала 41 секция, в которой практическую работу вели 81 человек из 208 числящихся. При этом за полгода ситуация не изменилась, даже стала хуже. По данным на 1 января 1938 г., количество секций сократилось до 75, из них работали только 35, а осуществляли работу секций 78 человек из 255 числящихся [25]. Таким образом, даже смена руководителей советов на местном уровне не могла повлиять на ситуацию в целом.

Провозглашение всеобщей грамотности как важнейшей социальной задачи сохраняло свою актуальность вплоть до конца 1930-х гг. Призывы борьбы с неграмотностью полностью соответствовали генеральной линии партии и были ориентированы на привлечение к ней внимания органов народного образования, местной власти и комсомольских организаций.

Однако создания разветвленной сети государственных и общественных организаций на центральном и местном уровнях для успешного проведения кампании не всегда было достаточно. Социально-экономические особенности развития Дальнего Востока, особенно сельской местности, и остаточное финансирование социальной политики оставались главным тормозом на пути ее реализации. Несмотря на то что итоги Всесоюзной переписи населения 1939 г. объявили о 90 % грамотности среди трудящегося населения, реальность была иная. В число грамотных записывали всех, кто владел хотя бы элементарными навыками письма. Тем не менее данные переписи перевели задачу всеобщей грамотности в режим обычной, без острой социальной значимости повседневной работы органов народного просвещения, партийных и комсомольских организаций, подведя итог культурной революции, провозглашенной в первые годы советской власти.

Ссылки и примечания:

• 1.    См.: Денисов С.Г. Борьба партии за культурное преобразование деревни. 1917–1937 : ист. очерк. М., 1981 ; Ермаков В.Т. Исторический опыт культурной революции в СССР. М., 1968 ; Иванова A.M. Что сделала советская власть по ликвидации неграмотности среди взрослых. М., 1949 ; Карпов Г.Г. О советской культуре и культурной революции в СССР. М., 1954 ; Ким М.П. Коммунистическая партия – организатор культурной революции в СССР. М, 1955 ; Куманев В.А. Социализм и всенародная грамотность. М., 1967 ; и др.

• 2.     Fitzpatrick Sh. Everyday Stalinism: Ordinary Life in Extraordinary Times: Soviet Russia in the 1930s. N. Y., 1999. P. 224.

• 3.    Шестак О.И. Советская социальная политика и ее реализация на Дальнем Востоке (1922–1941 гг.). Владивосток, 2004. С. 134.

• 4.    ГАХК (Гос. арх. Хабар. края). Ф. П-618. Оп. 1. Д. 312. Л. 92.

• 5.    Там же. Л. 115.

• 6.    Культурное строительство СССР. Статистический сборник. М. ; Л., 1940. С. 91.

• 7.    Шестак О.И. Указ. соч. С. 135.

• 8.    ГАХК. Ф. 967. Оп. 1. Д. 10. Л. 398.

• 9.    Экономическая жизнь СССР. Хроника событий и фактов: 1917–1959 / под ред. С.Г. Струмилина. М., 1961. С. 349.

• 10.  ГАХК. Ф. 1508. Оп. 1. Д. 119. Л. 33.

• 11.  Там же. Д. 120. Л.58.

• 12.  Там же. Д. 119. Л.140.

• 13.  Там же. Л.141.

• 14.  Там же. Л.138.

• 15.  Там же. Л.142.

• 16.  Там же. Д. 144. Л.40.

• 17.  Там же. Д. 145. Л.52.

• 18.    Культурное строительство СССР. С. 50.

• 19.    Шестак О.И. Указ. соч. С. 135.

• 20.    Там же. Д. 112. Л. 40.

• 21.    Там же. Л. 46.

• 22.    В апреле 1938 г. Л.И. Вьюшков был арестован и смещен с должности председателя Хабаровского облисполкома, а в июле Военной коллегией Верховного суда СССР осужден за участие в контрреволюционной террористической организации и расстрелян.

• 23.    ГАХК. Ф. 1508. Оп. 1. Д. 145. Л. 39.

• 24.    ГАХК. Ф. 967. Оп. 1. Д. 8. Л. 33.

• 25.    ГАХК. Ф. 1508. Оп. 1. Д. 112. Л. 23.