Противоположные значения термина «первенство» и способы их разведения в греческом богословии XV - нач. XX вв.

KHRISTIANSKOYE CHTENIYE [Christian Reading]

Scientific Journal

Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church

No.3

Priest Pavel Ermilov

Opposite Meanings of the Term “Primacy” and Ways to Distinguish Them in Greek Theology of the 15th – Early 20th Centuries

UDK 271.22(495)-72

EDN TWGGFC

Введение

После Флорентийского Собора тема первенства стала неотъемлемой частью нового полемического жанра, известного как литература «пяти различий» (περὶ τῶν πέντε 5laфoрыv) (см.: [MaXXiapng, 2022, 109-124, 224-232; 250-256]). Уже униат Иоанн Плусиа-дин (Иосиф, еп. Мефонский, †1500) строил свою апологию Флорентийского Cобора по «пяти положениям [соборного] определения» (nevTe кЕфаХа1а той орои) в том порядке, в котором они следуют в тексте ороса: исхождение Святого Духа, опресноки, чистилище, блаженство усопших, первенство и главенство папы. Относительно последнего положения он писал: «Церковь в своем [соборном] определении... возглашает… пятое, что папа, то есть верховный архиерей (ἄκρος ἀρχιερεύς = summus pontifex) апостольской Римской кафедры, есть глава всей Церкви, преемник блаженного Петра, корифея апостолов, и истинный местоблюститель (τοποτηρητής = vicarius) Господа нашего Иисуса Христа» (Ἑρμηνεία, 1866, 1113–1116).

Тогда как на самом объединительном Соборе православные не придавали вопросу о первенстве догматического значения, пытаясь удержаться при его обсуждении в рамках канонического предания [Gill, 1961, 28; Schmidt, 1961, 43], в послесоборный период им пришлось вступить уже в богословскую полемику по данному вопросу, перенеся его постепенно с последнего места в начало пяте-рицы основных вероучительных расхождений. Например, Гавриил Севир (†1616) считал «монархию папы» вторым среди «главных различий» после «исхождения Всесвятого Духа»1. Другие авторы ставили данный вопрос и вовсе на первое место. Максим Пелопоннесский (†1630) объяснял свое предпочтение так: «Если случится, что кто-нибудь скажет мне: почему ты начинаешь с такого начала, то есть с первенства папы, а не начинаешь с других спорных вопросов и различий, более значительных и важных, например с вопроса об исхождении Святого Духа и прочего? Скажем, что тому, кто пишет или рассуждает, нужно, как говорят люди мудрые, разыскивать первоначала и причины следствий, и тогда уже писать или рассуждать, и что первенство и начальство папы есть первоначало и причина, по которой Восточная Церковь отделилась от Западной или Западная от Восточной» (Ἐγχειρίδιον, 1690, 4). Схожим образом рассуждал и Илия Миньятис (†1714): «Первым различием я считаю то, что касается власти папы, потому что в настоящее время это составляет великую преграду, разделяющую Церкви, это вопрос, который касается всеобщего управления (καθολικὴν κυβέρνησιν) Христовой Церковью, и от него зависит всё остальное. Если все вместе христиане придут к соглашению в этом конечном положении (εἰς τὸ ἄκρον τοῦτο κεφάλαιον)… им будет легко согласиться и в прочем» (Πέτρα σκανδάλου, 1752, 107).

В заголовках греческих полемических сочинений, посвященных этой теме, как правило, говорилось не о «первенстве», а о «начальстве» папы (περὶ τῆς ἀρχῆς τοῦ nana / de principatu papae)2. Причем подобная закономерность сложилась еще до Флорентийского Собора. Сочинения с таким названием принадлежат авторам XIV в. Варлааму Калабрийскому (ф1348), Нилу Фессалоникийскому (ф1363) и Анфиму Афинскому (†1369/70). В рассматриваемый нами период заглавие «О начальстве папы» для своих сочинений или их отдельных глав и частей использовали Мелетий Пигас (†1601), Гавриил Севир, Кирилл Лукарис (†1638), Максим Пелопоннесский, Георгий Корессий (ф1659/60), Нектарий Иерусалимский (ф1676), Илия Миньятис и др. Подобный заголовок был настолько шаблонным, что он прилагался даже к тем сочинениям, которые его не имели3. Только в виде редких исключений в надписаниях появлялся термин «первенство». Так было, например, в труде Нафанаила Хикаса († после 1621), озаглавленном «Руководство о первенстве папы» (Ἐγχειρίδιον περὶ τοῦ πρωτείου τοῦ πάπα), или в «Большой догматике» Викентия Дамодоса (†1754), одна из глав которой названа «О… первенстве, и о начальстве, то есть власти папы» (Περὶ τοῦ τεθρυλλημένου ζητήματος μεταξὺ τῆς ἀνατολικῆς καὶ τῆς δυτικῆς Ἐκκλησίας, περὶ πρωτείου, καὶ περὶ τῆς ἀρχῆς ἤτοι ἐξουσίας τοῦ Πάπα) [Μπόμπου-Σταμάτη, 1998, 605]. Таким образом, даже на понятийном уровне акцент в богословской полемике ставился не на самом первенстве, а на том, что несло с собой обладание преимущественным положением, то есть в центре внимания оказывались вопросы о власти, главенстве и начальствовании в Церкви4. Стоит, впрочем, оговориться, что у отдельных авторов еще можно было встретить отголоски характерной для византийского времени полемической стратегии, состоявшей в том, что римская кафедра давно утратила свое первенствующее положение, а потому нет никаких оснований говорить и тем более спорить об особой роли и правах Римских пап в Церкви5.

Два значения слова «первенство»

При обращении к источникам видно, что греческие полемисты предполагали разные трактовки рассматриваемого понятия. Для наглядности можно выбрать сочинение Максима Пелопоннесского «Руководство против схизмы папистов». В субстантивированном значении слово «первый» обозначает у него иерархическое превосходство. В этом смысле он говорит о Христе как о «первом» для Своих учеников. Максим пишет, обращаясь ко Христу: «Разве Ты дал посреди них кого-нибудь первого, настоятеля, предводителя, правителя второго такого, как Ты, чтобы управлять ими как первенствующий среди них всех?» (δὲν ἔδωκες εἰς αὐτοὺς ἀνάμεσα κανένα πρῶτον, ἐπιστάτην, ἡγούμενον, κυβερνήτην δεύτερον ὡς ἂν τοῦ λόγου σου, νὰ τοὺς Kue^pvg og npoTeuov eig абтоид oXoug;) (EYXEipiSiov, 1690, 52). Согласно Максиму, Христос не имел среди апостолов «никого, кто повелевал бы ими в качестве первого» (δὲν ἔχω ἀνάμεσόν σας κανένα ὁποῦ νὰ σας ὁρίζῃ ὡσἂν πρῶτος), так как Основатель Церкви не хотел, чтобы апостолы «имели или знали иного первого, иного настоятеля, иного кафолического учителя над собой, кроме Него самого» (5Ёv 0ёХы va Ехете ἢ νὰ γνωρίζετε ἄλλον πρῶτον, ἄλλον ἐπιστάτην, ἄλλον διδάσκαλον καθολικὸν ἀπάνω σας, παρὰ μόνον ἐμένα) (Ἐγχειρίδιον, 1690, 11). «Он один стоит впереди (ἐκεῖνος μόνος εἶναι Ёцпрод), как учитель, как господин, как первый, как глава, как основание, как предводитель (ἡγούμενος), как свет и тому подобное» (Ἐγχειρίδιον, 1690, 14). В другом месте автор обращается к своим латинским оппонентам: «Апостолы не являются и не желают быть никем иным, как только служителями Христа, а вот вы хотите быть первыми, и господами (ἀφεντάδες), и тиранами» (Ἐγχειρίδιον, 1690, 81). В том же самом ряду с разными властными положениями слово «первый» присутствует у греческого полемиста и в определении сути папизма в самом начале его сочинения. Отвечая на вопрос, «что такое папизм», Максим пишет: «Папа хочет быть вторым после Христа в Христовой Церкви, единственным надзирателем, управляющим, главой, властителем, начальником, господином, первым, наместником Христа»6. Хорошо видно, что понятием первого описывается такое положение, которое предполагает господ-ственную власть его обладателей над теми, кто стоит ниже их.

Но это же слово «первый» имеет у Максима и обычное порядковое значение, в котором прилагается, например, к ап. Петру. Как разъясняет Максим, свт. Иоанн Златоуст называет ап. Петра корифеем «как более старшего, как председательствующего, как первого апостола по отношению к другим (ὡς ἂν πρῶτον ἀπόστολον ἀπὸ τοὺς ἄλλους)». И здесь же одно и то же слово употребляется им одновременно в двух разных значениях: «Хотя святой Златоуст назвал Петра корифеем, из этого не следует и необязательно, чтобы Петр был или господином, или первым для апостолов (ἢ κύριος, ἢ πρῶτος τῶν ἀποστόλων)… Или же назвал его корифеем апостолов как первого апостола по порядку, а не как первого над остальными апостолами (πρῶτον εἰς τὴν τάξιν ἀπόστολον, ἀμὴ ὄχι πρῶτον ἀπάνω εἰς τοὺς λοιποὺς ἀποστόλους), так чтобы повелевать ими и властвовать над ними, словно над рабами… [Христос] никого среди учеников не сделал первым, то есть господином или учителем» (Ἐγχειρίδιον, 1690, 35). Очевидно, что «первый» и «господин», с точки зрения автора, — это взаимозаменяемые понятия.

Таким образом, под первенством Максим понимает, с одной стороны, простое или почетное обладание первым местом в сложившемся порядке, а с другой, начальственное положение и обладание властью7. Часто, когда греческий автор имеет в виду это второе значение первенства, он присоединяет к нему слово «власть» для большей ясности. Максим пишет: «Поэтому и сам папа начал домогаться первенства и власти во всей Церкви, как Восточной, так и Западной»8.

Властное первенство

Объединение понятий «первенство» и «власть/господство» при изложении католического понимания первенства встречается и у других авторов. В русском переводе сочинения братьев Лихудов «Мечец духовный» (1690) присутствует такой диалог: «Иезуит: Видится ми сие, яко Господь сотвори Петра первого и господа всем святым апостолом. Сице и папа, аки преемник Петров, есть первый и господь патриархом и архиереем всея вселенныя. Грек учит: Чюждюся разуму твоему сицеву, ти, сущу мудру, глаголати таковая строптивая словеса… Темже и от сего речения евангел-скаго… ниже… возмогл еси представити папу перваго и владыку святейших наших патриархов и архиереев вселенныя… Христос не сотвори [Петра] главу, но равна во всех прочим апостолом» (Мечец духовный, 1866, 59–62).

Можно привести другой пример. В 1697 г. было опубликовано написанное на латинском языке сочинение происходившего родом с Крита, но жившего и трудившегося в Падуе Николая Комнина Пападополи (f1740) со сложным названием «Тай-новодственные предуведомления на основе канонического права» (Praenotiones mystagogicae ex jure canonico). В своей работе автор пытался примирить латинские и греческие представления о церковной власти, отстаивая при этом верховенство Римской Церкви. Вскоре после выхода книги, буквально через два-три года, в кругу Досифея Иерусалимского (^1707) был выполнен перевод этого сочинения на греческий язык. Интересно обратить внимание на то, как греческий переводчик — имя его известно, но в данном случае оно не имеет значения — использует термин «первенство». Фразу оригинала «Но мне данная истина доподлиннейшим образом известна из самих высказываний наших отцов, которые открыто утверждали и прямо подтверждали, что высшая власть в Церкви дана Петру от Христа» (Sed mihi haec Veritas… certissime constat ex ipsis SS. Patrum nostrorum effatis, quae aperte supremam Ecclesiae potestatem Petro datam a Christo, et affirmavere, et palam confirmavere) он перевел следующим образом: «Но и от отцов наших известно, что первенство и высшую власть папа имеет от Христа» (Ἀλλὰ καὶ ἀπὸ τῶν πατέρων ἡμῶν δείκνυται ὅτι τὸ πρωτεῖον καὶ τὴν ἄκραν ἐξουσίαν ἔχει ὁ πάπας ἀπὸ Χριστοῦ) (Praenotiones mystagogicae, 1697, 342; Μυσταγωγικὴ προθεωρία, 2012, 229). Не так важно, что переводчик сильно упрощает, сокращает и модифицирует оригинальный текст, вплоть до того, что «Петр» латинского текста стал «папой» в греческом. Важно, что для передачи слов «высшая власть в Церкви» (suprema potestas Ecclesiae) он использует не только прямое соответствие ἄκρα ἐξουσία, но и добавляет слово «первенство», отсутствующее в оригинальном тексте. Получается, что такой перевод для греческого читателя был понятнее.

В других местах перевода мы усматриваем ту же закономерность. Фраза латинского текста о том, что Трулльский Собор своим 36-м правилом «признал авторитет Римского престола над всеми престолами» (supra omnes Sedes Romanae Sedis authoritatem agnovit), передана как «и он признал первенство папы» (καὶ αὕτη ἔγνω τὸ τοῦ πάπα πρωτεῖον) (Praenotiones mystagogicae, 1697, 350; Μυσταγωγικὴ προθεωρία, 2012, 251). Слова «Латеранский Собор… признает, что Римская Церковь получила первенство должностной власти над всеми остальными» (Lateranense Concilium… Romanam Ecclesiam supra omnes alias obtinere asserit Ordinariae potestatis Principatum) переведены так, что говорится о «[Соборе] в Латеране. подтвердившем первенство папы» (καὶ τὴν ἐν Λατεράνῳ… βεβαιώσασαν τὸ τοῦ πάπα πρωτεῖον) (Praenotiones mystagogicae, 1697, 350; MuoTaY«YiKH npoQeopia, 2012, 253). Утверждение автора сочинения о том, что многими греческими церковными писателями «признается священная власть Римской Церкви во всех Церквах» (Romanae Ecclesiae Sacra in omnes Ecclesias potestas asseritur)», переведено как «и наши мудрецы признают первенство папы» (Praenotiones mystagogicae, 1697, 361; Μυσταγωγικὴ προθεωρία, 2012, 289). То есть во всех рассмотренных случаях греческое понятие npoTEiov использовано для передачи латинских понятий principatus, auctoritas и potestas.

Можно привести и другие примеры указаний на характерное для латинян властное понимание «первенства». Илья Миньятис разъясняет: «Первый во власти — это или отец среди своих сыновей, или учитель среди своих учеников, или повелитель среди своих подчиненных, но такое первенство Христос совершенно изъял из лика апостолов и своих учеников»9. Анастасий Гордиос (^1729) пишет в своем сочинении «О Магомете и против латинян»: «Этот пагубный недуг гордости имели и древние папы Рима от начала, до той степени, что были и из их числа многие святыми, но они всегда домогались первенства на Соборах и того, чтобы повелевать другими патриархами (ἀλλὰ πάντοτες ἐγύρευαν τὰ πρωτεῖα εἰς τὰς συνόδους καὶ νὰ ὁρίζουν τοὺς ἄλλους πατριάρχας). Однако Соборы и императоры того времени не дали им этого, но наоборот многократно их укоряли, чтобы они не превозносились» (Περὶ Μωάμεθ, 2018, 132). Также и Викентий Дамодос в своей «Большой догматике» излагает католическое понимание первенства следующим образом: «Те богословы, которые полностью отдаются делу возвеличивания римской курии и Церкви (οἱ θεολόγοι οἱ ὁποῖοι δίδονται ὅλως εἰς τὸ μεγαλύνειν τὴν ῥωμαϊκὴν αὐλὴν καὶ ἐκκλησίαν), следующим образом определяют первенство папы: под именем первенства, утверждают они, не имеется в виду некое достоинство без власти (ὀνόματι πρωτείου, λέγουσιν, οὐ νοεῖται ἀξίωμά τι χωρὶς ἐξουσίας), как например то, которое обычно имеет старец среди молодых или перворожденный брат среди второрожденных… богословы римской курии не имеют в виду под именем первенства первую честь и особенное достоинство первопрестольства, но имеют в виду, как сами говорят, «summam dignitatem cum summa potestate conjuncta», высшее достоинство, сопряженное с высшей властью, точно такой, что та, которую имеет император в своей империи, отец в доме, военачальник в войске, таким образом, что под первенством в Церкви имеется в виду та высшая (ὑπερτάτη) церковная власть, каковую будь кто законно получил, становится истинным наместником (ἐπιτρόπος) Христа, верховным (ἀνώτατος) судьей, от которого не бывает апелляции (ἐξ οὗ οὐ δίδοται ἔκκλητος), учителем, отцом и главой всей кафолической и апостольской Церкви» (Cod. Vatopedi 102. F. 30–30v).

Первенство порядка

Властному пониманию первенства греческие авторы противопоставляли простое порядковое его значение, которое не нарушает принципа общего равенства предстоятелей. Мелетий Пигас писал, что в Церкви «существует порядок» (τάξις), «согласно которому и тогда, и теперь один первенствует перед другим, и не кто угодно, а тот, кому это подобает… и согласно этому порядку церковного благостояния один стоит впереди другого, либо когда учит, либо когда судит, не он один, а так, что и другие имеют одинаковую с ним силу относительно того, что подлежит обсуждению во Святом Духе»10. Кирилл Лукарис выводил из текста 28-го правила Халкидонского Собора то, что между Римским и Константинопольским епископами «существует порядок, но не так, что один больше другого; только для порядка епископ Старого Рима является первым, а Нового Рима вторым»11. Он же писал, что и среди восточных патриархов существует первенство и принадлежит оно предстоятелю Константинопольской Церкви, но речь в данном случае идет исключительно о «первенстве места», поскольку «в остальном» патриархи остаются «равными»12. Захария Герган (†1630/31) отмечал, что «глупо и нелогично выводить из номера первого места [обладание] большей властью»13. Митрофан Критопул (†1639) в своем «Исповедании веры» писал: «Между четырьмя патриархами существует равенство, приличествующее истинно христианским пастырям. Потому что никто из них не возвышается над другими… И они во всем единочестно действуют каждый сам по себе. Так как кроме кафедры никакого иного различия нет между ними. Первым следует Константинопольский, возле него Александрийский, дальше Антиохийский, близ которого Иерусалимский»14.

По утверждению Нектария Иерусалимского, «первенство и главенство не понималось отцами как сейчас, [когда оно] превратилось в состязание о монархии и небрежении братьями, но первенство — начало и венец порядка»15. И в другом месте: «Нет первенства ни среди апостолов по заповеди Христа, ни по обычаю и по преданию от них и от отцов, кроме как первенства порядка, потому как ни у апостолов… ни у отцов не находим ничего подобного… а значит, нет никакого монархического первенства в Церкви… И слово „корифей“ применительно к Петру не обнаруживает ничего монархического, но только первенство порядка»16. По словам Досифея Иерусалимского, «у патриархов общее достоинство и власть, а различие существует только в порядке, и то только для церковного благочиния»17. Илия Миньятис писал, что «в каждом коллективе и сообществе обязательно должен быть порядок и должен быть один первый среди многих». По его объяснению, такое положение среди апостолов занимал ап. Петр, но оно не имело ничего общего с «монархической властью» и не нарушало равенства апостолов, поскольку им всем в равной степени было вверено управление Церковью18. В проповеди, произнесенной в 1759 г., Евгений Булгарис учил: «Мы тоже чтим апостолов, тоже их возвеличиваем и, уделяя некоторым то только первенство простого порядка, которое необходимо для того, чтобы устранить из каждой системы беспорядок и смешение, исповедуем у них благодать равномерную, силу равномощную, достоинство равновысокое, привилегии равноценные, преимущества схожие, особенность почти не отличимую»19. Последние слова буквально воспроизводит и анонимный автор важного для своей эпохи сочинения «Опровержение протеста пяти синодалов», опубликованного в 1859 г.: «Каков же естественный и логический вывод из этих евангельских повествований? Совершенное равенство между святыми апостолами и, следовательно, между их преемниками, и искоренение всякого представления о превосходстве, первенстве и исключительных привилегиях. Да, верно, было среди апостолов некое первенство, но первенство не духовного дарования, потому что все они имели благодать равномерную, силу равномощную, достоинство равновысокое, привилегии равноценные, преимущества схожие, особенность почти не отличимую, но первенство простого порядка, способствующее упорядоченности и благолепию апостольской общины и избежанию замешательства и беспорядка»20. Эту линию можно при желании продолжить и на сто лет дальше, вплоть до 2-й пол. XX в., когда греческие богословы вопреки всей предшествующей традиции заговорят о том, что первенство на самом деле подразумевает власть и что не бывает первенства чести без первенства власти.

Опыт разведения двух значений

Таким образом, в греческой богословской литературе XV — нач. XX вв. сложился альтернативный способ употребления одного и того же слова «первенство»21. Причем практически сразу мы наблюдаем попытки устранения многозначности данного термина и разведения разных его смыслов. Основным решением стало приложение к слову «первенство» уточняющих определений. Уже отмечалось появление пары «первенство и власть» в разных ее вариантах для передачи властного значения и «первенство порядка» для передачи противоположного значения. Не позднее XVII в. фиксируется появление пары «первенство чести» и «первенство власти» (πρωτεῖον τῆς τιμῆς vs πρωτεῖον τῆς ἐξουσίας), которая впоследствии станет основным способом дифференциации двух значений. Гавриил Севир писал: «То, что имел блаженный Петр, то же имели вместе и другие апостолы, кроме первенства порядка и чести, потому что блаженный Петр не имел ничего другого, кроме одного этого среди апостолов, а именно первенства чести, но не власти или деспотии»22. То же самое у Илии Минья-тиса: «Римский епископ… имеет первенство чести, а не власти (ὁ Ῥώμης ἐπίσκοπος… ἔχει τὰ πρωτεῖα τῆς τιμῆς, καὶ ὄχι τῆς ἐξουσίας) (Πέτρα σκανδάλου, 1752, 110). В Окружном послании Восточных патриархов 1848 г. противопоставляется «господственное и правительственное первенство» и «братское первенство», которое одновременно именуется и «иерархическим старшинством»: «Разве кто из отцов или из нас самих отвергал каноническое старшинство [Римской Церкви] в иерархическом порядке (τὰ κανονικὰ πρεσβεῖα αὐτῆς ἐν τῇ τάξει τῆς ἱεραρχίας), до тех пор, пока она безукоризненно руководствовалась отеческими догматами? <…> Но сейчас мы… видим, что… само первенство, за которое теперь всеми силами бьется подобно своим предшественникам и Его Блаженство, превратилось из братского по сути и иерархического старшинства в господственное (αὐτὸ τὸ πρωτεῖον… ἐξ ἀδελφικοῦ τύπου καὶ πρεσβείου ἱεραρχικοῦ εἰς κυριαρχικὸν μεταπεπτωκός)» (Καρμίρης, 1968, 915). «Первенство Римской Церкви… не господственное и даже не правительственное, чего и сам блаженный Петр никогда не получал, но братское старшинство в кафолической Церкви (πρωτεῖον τῆς Ῥωμάνας Ἐκκλησίας… οὐ κυριαρχικόν, οὔτε μὴν διαιτητικόν… ἀλλ’ ἀδελφικὸν τυγχάνει πρεσβεῖον ἐν τῇ Καθολικῇ Ἐκκλησία) и почесть, полученная папами по причине именитости и старшинства города» (Καρμίρης, 1968, 916). В XX в. архиеп. Хризостом (Пападопулос) противопоставлял «почетное первенство» и «правительственное/административное первенство» (τιμητικὸν πρωτεῖον vs διοικητικὸν πρωτεῖον) (Χρυσόστομος, 1928, 132).

Осознание или по крайней мере ощущение терминологической проблемы можно проследить и в богословской литературе на других языках, где мы наблюдаем попытки разведения противоположных значений на лексическом уровне, то есть путем введения разных словоформ. Например, известный немецкий богослов и церковный деятель, перешедший в 1869 г. в православие, Юлиус Йозеф Овербек (1821–1905) писал о том, что католики синонимично употребляют понятия «примат» и «су-премат/супрематия», в то время как речь идет о принципиально разных терминах (см.: (Overbeck, 1869, 10-11))23. В русском языке XIX в. для передачи идеи первенства в его специфически западном понимании нередко использовались специальные формы — «примат» и «приматство».

Заключение

На протяжении многих столетий полемика с претензиями Римских понтификов на первенство и главенство в Церкви строилась примерно по одной и той же схеме: православные авторы настаивали на том, что признание первенствующего положения за римской или константинопольской кафедрой не несло с собой никаких вытекающих из этого прав или функций их предстоятелей в общецерковном масштабе. Такой подход предполагал иную трактовку понятия первенства. Необходимо было каждый раз объяснять, какой смысл вкладывался в термин «первенство» и какое его понимание оказывалось неверным и неприемлемым. Таким образом, дискуссия о первенстве в Церкви приобрела важное терминологическое измерение. Результатом стало довольно четкое и, главное, — принципиальное противопоставление разных значений используемого термина, а также подчеркнутое внимание к правильному его употреблению в зависимости от смысла и контекста. Непонимание этой терминологической проблемы и отступление от принятых способов дифференциации значений слова «первенство» не просто затрудняет, а делает почти невозможным осмысленное обсуждение всего связанного с этой темой круга вопросов, приводит к взаимному непониманию или вовсе становится плодотворной почвой для разного рода манипуляций. Поэтому при использовании слова «первенство» стоит каждый раз определять, в каком смысле и значении оно употребляется, или сопровождать его уточняющими определениями. Ввиду многовариантности данной лексемы вполне допустима ее замена на более понятные и однозначные синонимичные термины.