Птица-душа: орнитоморфные образы в мифоритуальной практике южных коми-зырян

Во время полевых исследований 2006 г. в Прилузском р-не Республики Коми были зафиксированы сведения из сферы похоронно-поминальной обрядности, связанные с образами птиц и представлениями о душе.

Представления о зоо- и орнитоморфном облике души универсальны: они характерны для многих народов, в том числе славянских и финно-угорских. С птицами, уносящими душу, связаны воззрения об ином мире.

У многих народов бытовало представление о том, что душа умершего принимает птичий облик и в таком виде навещает родных, напоминает о себе, объявляет свою волю, оказывает покровительство [Никитина, 2003, с. 125]. Орнитоморфный облик имели украинские и южнославянские нави – души некрещеных младенцев [там же, с. 141 – 162]. Птица считалась и проводником души на тот свет [Пропп, 1996, с. 167 – 170], и символом воплощения духа умерших [Велецкая, 2002, с. 31].

В ряде селений южной части Р. Коми отмечено особое отношение к птицам, живущим на кладбище. Специфичность этого явления состоит в том, что зыряне Прилузья (с. Объячево и др.) специально сооружают домики для птиц и прибивают их на деревья или устанавливают на шестах около могил. Летские коми на кладбищах развешивают птичьи кормушки. Поминая умерших родственников, обязательно оставляют в этих кормушках угощение. Считается, что часть хлеба птицы уносят на небо, где он достается покинувшим этот свет душам.

У большинства этнографических групп коми-зырян сохранились представления о существовании у человека двух душ: внутренней души-дыхания ( лов ), с уходом которой прекращается земная жизнь и души-тени ( орт ) – двойника человека. Находясь вне тела и оставаясь невидимой, душа орт всю жизнь сопровождает человека и дает знак о приближении смерти родственникам того, кому суждено умереть в скором времени, или ему самому. Оставаясь невидимым, орт может обнаруживать свое присутствие, издавая звуки, передвигая и роняя домашнюю утварь, отворяя окна и двери, разбивая посуду, оставляя на теле синяки. Знаком смерти считается видимость орт : чаще он появляется в облике человека, душой-тенью которого являлся, или залетевшей в дом птицы [Налимов, 1907, с. 1 – 23].

После смерти человека его душа-двойник обретает видимость и полностью отождествляется с личностью усопшего (умерший слушает ушами орт ). В течение сорока дней орт должен обойти те места, где при жизни бывал покойный. После этого орт уходит в могилу (по другим сведениям – превращается в камень или исчезает неведомо куда) [Мифология коми, 1999, с. 55, 268 – 269].

Поскольку орнитоморфный облик души орт является одним из наиболее распространенных ее образов, можно предположить, что в установлении летско-лузскими зырянами птичьих домиков и кормушек на могилах проявляются отголоски верования о переходе души после смерти человека в птицу. Подобные воззрения встречаются у родственных народов финно-угорской языковой группы. Например, у хантов и манси бытовало представление о том, что одна из (четырех или пяти) душ в облике птицы покидает тело человека во время сна и в момент смерти [Чернецов, 1959, с. 116 – 156].

Согласно народным верованиям, человек и после смерти (в любом перевоплощении) продолжает нуждаться в жилище, пище и прочих надобностях. В связи с этим у многих народов практикуются обряды кормления умерших, приглашения их в баню и т.п. Тема дома проходит через большинство разнообразных намогильных памятников [Орфинский, 1998, с. 49 – 83; Фризин, 2001, с. 199 – 235]. Очевидно, эта идея отражена в традиции сооружения птичьих домиков у лузских коми. Предполагая, что душа (или одна из душ) покойного может перевоплотиться в птицу, зыряне таким способом пытаются обеспечить для нее пристанище.

С другой стороны, мнение о “реинкарнации” души неоднозначно. Наряду с ним зафиксированы рассуждения информантов о том, что птицы – это посредники между живыми людьми и их умершими родственниками. У летско-лузских коми распространено представление о пребывании душ усопших на небесах. Соответственно, птицы могут встречаться с ними и каким-либо образом передавать послания с небес на землю. Существует и обратная связь: птички уносят на верх пищу, предназначенную для покойников (ПМА- здесь и далее полевые материалы автора, с. Летка).

Летские зыряне приносят на кладбище большое количество разнообразной еды. Непременны яйца, выпечка, кутья (в современном варианте – отварной рис с изюмом), конфеты. Поминают родственников, устраивая трапезы на могилах. На могильный холм кладут доски или специально сделанную столешницу (которые хранятся на кладбище прислоненными к деревьям), преобразуя могилу в стол. Часть пищи съедают и раздают тем, кого встретят. К хорошим знакам относится появление незнакомых людей на кладбище во время поминок. Угощение чужака обрядовым кушаньем приравнивается кормлению самого умершего предка. Немного еды оставляют на могиле и кладут в птичьи кормушки. Пища, съеденная птицами и собаками, также расценивается как хорошее поминовение усопших. Но считается, что именно птицы, поднимая еду на верх, доставляют ее на тот свет и отдают покойным. Таким образом, через обитающих на кладбище птиц южные зыряне осуществляют древний обряд – кормление умерших.

Часть еды, принесенной на кладбище, летские коми уно сят обратно домой. Дома, в кругу семьи и близких родственников, устраивают поминальный обед, где каждый должен отведать кушанье, побывавшее на могиле родича. Очевидно, таким образом выражается сопричастность живых и мертвых, их приобщение через трапезу. В разрывании, разделении, растаскивании на куски предметов, бывших в соприкосновении с умершим (особенно их съедании), проявляются пережитки архаического каннибализма [Велецкая, 2003, с. 72 – 73]. Принесенная с могилы пища может рассматриваться как часть умершего, проникшая в мир живых. Само разделение и коллективное поедание поминальной трапезы соответствует представлениям о необходимости “растворения” тела в общине, чтобы освободившаяся от всего бренного душа могла заново прийти в этот мир.

Итак, мифологические представления южных коми-зырян допускают противоречие в суждениях о роли птицы: она одновременно является и посредником между мирами, и воплощением души усопшего. С одной стороны, такое двусмысленное воззрение можно объяснить контаминацией языческих и христианских символов. Идея олицетворения души умершего человека в образе птицы или иного существа, пребывающего в среднем мире, противоречит православной вере. Придерживаясь церковной традиции, люди верят, что праведные души их умерших родственников находятся на небесах. Согласно этой мировоззренческой картине, птица, живущая на земле, может быть только посредником между мирами живых и мертвых. В то же время, народное толкование христианства допускает некоторые рассуждения об орнитоморфном облике душ, но такое перевоплощение происходит лишь на том свете, в Рае. Согласно представлениям коми-старообрядцев, души умерших безгрешных младенцев становятся райскими птицами. При этом нередко детализируется их эклектичный облик: как у птиц крылья и ноги, а туловище, лицо и рот как у человека [Шарапов, 2004, с. 148].

С другой стороны, двоякое объяснение роли птицы в рассматриваемой мифоритуальной традиции может быть вызвано архаичными представлениями коми-зырян о наличии у человека нескольких (минимум двух) душ. В этом контексте возникает предположение о том, что обе души человека продолжают существовать и после его смерти. Одна из них отправляется в иной мир, а вторая остается на земле, в непосредственной близо сти от могилы, обретая облик птицы или иной вид. Таким образом сглаживаются противоречия, основанные на традиционно-христианском стереотипе во сприятия души как некой единой субстанции.