Пути торговли в Юго-Восточной Балтии по находкам фибул позднеримского времени

Позднеримское время, соответствующее хронологическим фазам C 1 -D 1 , для западной окраины балтского мира к юго-западу от дельты р. Memel/Неман своими хрономаркерами имеет, в частности, арбалетовидные фибулы с подвязной ножкой или с литым иглоприемником. К вышеупомянутым фибулам относятся отдел двучленных застежек, часть из которых, обладающих крупными размерами и накладными деталями с покрытием серебряной фольгой, именуются фибулами Monströse (лат. “Fibulae monstruosae”) (группа VII «Двучленные фибулы с высоким иглоприемником» - 6: Taf IX)¹. По южнорусским находкам установлена дата таких находок – II в. н. э. и позже [1: 72-74]. На западной границе балт-ского мира известны 9 находок фибул Monströse (типа AVII,217), преимущественно относящихся к группе Przybyla 6 фаз С_1Ь—С 2 [8: 265, 271]. Данные фибулы характеризуются лучеобразными ответвлениями, направленными в стороны от нижней округлой пластины застежки. Фибулы в комплексах парны и обнаруживаются исключительно в погребениях знатных женщин. Прототипы за

стежек Monströse на разной стадии их развития попали на Янтарный берег на фазе В1Ь (фибулы типа AIV,71-AIV,75) из Среднего Подунавья и после завершения Маркоманнских войн в кон. II в. н. э. вместе с германскими переселенцами с Ют-ланда (застежки типа Prussia-Museum) [5: 48]. Так как фибулы Monstrose, обнаруженные на вельбар-ских памятниках археологии в Причерноморье, конструктивно более развиты/деградированы относительно балтийских находок, то очевидно поступление их прототипов на юг Восточной Европы из Балтийского региона.

«...Самбия2 и дельта р. Вислы, основные зоны распространения фибул М в Балтии, были важнейшими участками сакрального пути, связывавшего восточногерманские ареалы в Поднестровье и Поднепровье с островными культовыми центрами на западе балтийской акватории. Как железные гребни и предметы с руническими знаками старшего футарка, фибулы Monströse являлись материальными показателями участия древних германцев (прежде всего – женщин) в культовых ритуалах» [5: 49].

Очевидно, фибулы Monströse изготавливались в позднеримское время германскими мастерами-мигрантами из Ютланда для знатных женщин, осуществлявших (что засвидетельствовано декором указанных фибул) культовые акции. Картирование находок этих фибул в Центральной и Восточной Европе свидетельствует о распространении их по пути, которым на фазе В2/С1 восточногерманские племена отправились из Балтии в Причерноморье (рис. 1). Понеся серьезное поражение в ходе Маркоманнских войн, германские отряды, стремящиеся к участию в торговле с Римом и в надежде освоить восточноевропейские черноземные территории, отправились по варварской рокаде, не пересекая паннонского лимеса [7: 51, 52].

***

Самой распространенной в Балтии позднеримского времени формой застежки была фибула с подвязной ножкой типов AVII,158, AVII,161, 162, 164, 167. Их прототипы появились в Тюрингии на фазе С1а, несколько позже – на Ютланде. В пределах Балтийского региона изготовленные из железа подвязные фибулы распространяют -ся сначала в пшеворском ареале3. Если фибулы Monstrose в незначительном количестве поступали из Балтии в Днестровско-Днепровскую зону переселения групп восточных германцев вместе со своими знатными хозяйками (возможно – жрицами-haliurunnas), то подвязные фибулы, будучи фактически так называемым ширпотребом для обитателей Barbaricum, поступали по рокаде варваров значительными массами (рис. 2). Арбалетовидные фибулы с фасетированным корпусом, являющиеся маркером черняховских и вельбарских древностей, подвергались на Сам-бии копированию [5: 58], будучи, видимо, для эстиев (западных балтов и германцев) престижной деталью убора. На территории Польского Поморья такие застежки датируются временем после фазы С2 [10: 90, Abb. 5, 1, 2].

Самый крупный массив арбалетовидных фибул, известный в древностях юго-восточной Балтии в позднеримское время, - фибулы с кольце -вой гарнитурой. Первым из археологов обратил внимание на эти артефакты шведский коллега Нильс Оберг [4: 466]. Считая прародиной этих фибул Самбию, Н. Оберг разделил находки на три типа: Л2, фазы С1-С2 (тип AVII,167 с тремя кнопками на пружине, имеющие подвязной иглоприемник, чем отличаются от своего прототипа - фибул типа AIX,211), встречены в погребениях по одному экземпляру, что соответствует мужскому убору; Å3 (лишенные третьей кнопки große Аmbrustfibeln=große ABF длиной до 5 см с тремя кольцами рифленой проволоки на нередко покрытом серебряной фольгой корпусе фибулы) встречены в погребениях попарно, что соответствует женскому убору, и Å44. Застежки последнего типа характеризуются несколькими кольцами на массивном корпусе, обтянутом серебряной и, реже, золотой фольгой. В. Новаковски в своих работах обратил внимание лишь на фибулы große Аmbrustfibeln, датируя их 350–400 годами и относя их кольцевой декор к Lubowidz– Stil [9: 19, 57]. Если варшавский коллега, не обращая внимание на слабую аргументацию своего вывода, считает причину появления этих фибул на Самбии восточногерманским импульсом из Восточного Поморья, то материалы могильника Dollkeim/Коврово неоспоримо свидетельствуют в пользу местного происхождения фибул с кольцевой гарнитурой, восходящих к застежкам типов AIV,74 и AIV,81 и датируемых фазой C1b.

Недавно к проблеме изучения фибул с кольцевой гарнитурой обратилась О. А. Хомякова. В своей статье, являющейся частью диссертации, она согласилась (правда - без сноски) с моим вариантом типологии этих фибул по Н. Обергу [6: 128]. Неправомерно приписывая мне точку зрения о происхождении кольцевой гарнитуры из традиций «сарматской культуры», автор статьи не замечает того, что автор этих строк писал о продолжении в фибулах с кольцевой гарнитурой «развития линии фибул типов AIV,74 и AIV,81», относящихся не к «сарматской» (по М. Мончинь-ской), а к провинциально-римской культуре [2: 35]. Вслед за В. Новаковски О. А. Хомякова излагает тезис о появлении фибул с кольцевой гарнитурой на Самбии благодаря восточногерманскому импульсу [6: 131], с чем я никогда и не спорил. Более того, полагаем, что исследовательнице осталась неизвестной моя статья 2004 года [2: 123, 124], где была высказана основная часть тезисов о предыстории фибул с кольцевой гарнитурой, «выдвинутых» О. А. Хомяковой в своей статье. Единственным несомненным плюсом рассматриваемой работы является подробный разбор технологии декора фибул с кольцевой гарнитурой, что позволило уточнить датировку отдельных экземпляров фибул [6: 135].

Картирование находок различных типов фибул с кольцевой гарнитурой указывает на Сам-бию как бесспорный центр появления и производства этих аксессуаров убора (рис. 3). Более того, размещение на западной окраине балтского мира групп находок упомянутых фибул указывает на развитие их традиций «на материалах правобережья р. Нярис, в племенном ареале аук-штайтов VI в. н. э.» [2: 124]. Пути, по которым могли распространяться из Самбии образцы продукции местных мастеров в виде арбалетовидных фибул с кольцевой гарнитурой, как показы- вает картографирование их находок, пролегали по водным трассам (рис. 3), которыми пронизан ареал западных балтов. В VII веке фибулы типа Å4, изготовлявшиеся мастерами западной части Мазурского Поозерья, начинают в обмен на янтарь (?) поставляться в ареалы ламатов (дельта р. Неман) и куршей (территория совр. Литовского Взморья). Завершение использования таких фибул фиксируется на основе данных мазурских могильников на рубеже VII–VIII веков [3: 125]. Так завершается пятисотлетняя история внешней и внутренней торговли, которую вели эстии и одним из продуктов которой были фибулы, причем сначала - провинциально-римские, затем – самбийские.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Приведенные наблюдения над торговыми путями на западной окраине балтского мира в позднеримское время свидетельствуют о прекращении в этом историческом периоде поставок массовой продукции провинциально-римских мастерских, что было характерно для начала нашей эры. Очевидно замирание торговых операций по Великому Янтарному пути (по рекам Висла и Дунай), чья деятельность была затруднена в результате войн с варварами. Роль источника импортов у дунайских и рейнских провинций Империи перенимает Самбия, переживающая на ранней фазе развития прусской археологической культуры расцвет в различных формах деятельности.

Рис. 1 . Распространение фибул типа Monstrose фаз C , и C 2 [5: рис. 45]

Fig. 1. Distribution of Monstrose-type fibulae of phases C , and C 2 [5: Fig. 45]

Рис. 2 . Распространение подвязных фибул: 1 - Байiв, Волынская обл., Украина, погр. 20; 2 - Боромель, Ровненская обл., Украина, 2 экз.; 3 - Brulino Koski, woj. mazowieckie, Polska, погр. 27; 4 - Budesti, Moldova, погр. 128; 5 - Cecele, woj. podlaskie, Polska, погр. 26, 283, 370, 374; 6 - Чернелiв Руський, Тернопольская обл., Украина, погр. 146; 7 - Черняхов, Киевская обл., Украина, погр. 256. 2 экз.; 8 – Харакс, Kрым, Украина, погр. 33; 9 – Dančeny, Moldova, погр. 118; 10 – Davinge, Fyn, Danmark, погр. 4; 11 - Деревянное, Киевская обл., Украина, погр. 4; 12 - Drosing, Niederostereich, случ. находка; 13 - Dzierz^cino, woj. zachodnio-pomorskie, Polska, погр. 21; 14 - Grunden/Gr^dy Kruklaneckie, woj. warminsko-mazurskie Polska, погр. 65;

15 – Градижк, Полтавская обл., Украина, поселение; 16 – Gródek nad Bugiem, woj. lubelskie, Polska, погр. 28; 17 – Gródek nad Bugiem, woj. lubelskie, Polska, поселение; 18 - Gudme III, Sj$lland, Danemark; 19 - Hanesti, jud. Botosani, Romania, погр. 13;

20 - Hrubieszow-Antonowka, woj. lubelskie, Polska, погр.; 21 - Ia§i -Nicolina, Romania, поселение; 22 - Izvorul, jud. Giurgiu, Romania, погр. 21 (?); 23 – Jartypory, woj. mazowieckie, Polska, погр.; 24 – Jarrestad, Sverige, погр., 2 экз.; 25 – Jois, Niederösterreich, случ. находка; 26 – Косаново. Винницкая обл., Украина, погр. 2, 15; 27 – Костинцы, Черкасская обл., Украина, поселение; 28 - Kozlowko, woj. warminsko-mazurskie, Polska, погр. 7 (?); 29 - Krosno, woj. warminsko-mazurskie, Polska, погр. 192; 30 - Let-cani, jud. Iaşi. Romania, погр. (?); 31 – Leczna, woj. lubelskie, Polska, погр. 32; 32 – Malbork–Wielbark, woj. warmińsko–mazurskie, Polska, погр. 4C; 33 – Mihălăşeni, jud. Botoşani, Romania, погр.; 34 – Miorcani, jud. Botoşani, Romania, погр. 20 (?), 55; 35 –

Modla, woj. mazowieckie, Polska, погр. 28, 38, 65; 36 - Mogo§ani, jud. Dimbovita, Romania, погр. 12, 17; 37 - Nerwik, woj. warminsko-mazurskie, Polska, погр. 1; 38 - Neuhaus, Lkr. Uckermark, Deutschland, погр.;

39 – Niedanowo, woj. mazowieckie, Polska, погр. 109, 543; 40 – Оселiвка, Черновицкая обл., Украина, погр. 41; 41 – Ostróda, woj. warmińsko–mazurskie, Polska, погр.; 42 – Piwonice, woj. Wielkopolskie, Polska, поселение; 43 – Pruszcz Gdański, woj. pomorskie, Polska, погр.; 44 – Roskilde, Fyn, Denemark, погр., 2 экз.; 45 – Cамчинцы, Винницкая обл., Украина, поселение; 46 – Sejflod, Jylland, Dеnemark, погр. OO, 2 экз., XF; 47 - Santana de Mure§, Romania, погр. 48 (?); 48 - Smedehoj, Fyn, Dеnemark, погр.;

49 – Stara Wieś, woj. mazowieckie, Polska, погр. 9 (?); 50 – Танаис (Недвиговка), Ростовская обл., кург. 1, погр. 1; 51 – Танаис (Недвиговка), Ростовская обл., город; 52 - Tirg^or, jud. Poie^ti, Romania, погр. 1 (?), 139; 53 - Tiszavalk, Magyar, погр. 1, 12;

54 – Вилы Яругские, Винницкая обл., Украина, погр. 4 (?); 55 – Велемичи, Гомельская обл., Беларусь, погр.; 56 – Waltersdorf, Lkr. Dahme–Spreewald, Deutschland, поселение; 57 – Вербицка, Хмельницкая обл., Украина, случ. находка; 58 – Wola Branicka, woj. lodzkie, Polen. Siedlungsfund (Moszczynski 2000,209, Abb. 7,19); 59 - Wola Korytnicka, woj. mazowieckie, Polska, случ. находка; 60 - Zerniki Wielkie, woj. dolnoslawskie, Polska, погр. 8; 61 - Зиновиччина, Тернопольская обл., Украина, погр.;

62 – Żukowo, woj. zachodniopomorskie, Polska, погр. 2, 2 экз.; 63 – Dollkeim/Коврово, Зеленоградский р-н, Калининградская обл., погр. Do–370; 64 – Lauth/Б. Исаково, Гурьевский р-н, Калининградская обл., погр. L–11 [5: рис. 59]

Fig. 2. Distribution of garter fibulae: 1 - Bayiv, Volyn region, Ukraine, burial 20; 2 - Boromel, Rivne region, Ukraine, 2 copies;

3 – Brulino Koski, Mazowieckie province, Poland, burial 27; 4 – Budešti, Moldova, burial 128; 5 – Cecele, Podlaskie province, Poland, burials 26, 283, 370, 374; 6 – Cherneliv Rus’ky, Ternopil region, Ukraine, burial 146; 7 – Chernyakhov, Kiev region, Ukraine, burial 256, 2 copies; 8 - Charax, Crimea, Ukraine, burial 33; 9 - Danceny, Moldova, burial 118; 10 - Davinge, Fyn, Denmark, burial 4;

11 - Derevyannoye, Kiev region, Ukraine, burial 4; 12 - Drosing, Niederosterreich, accidental finding; 13 - Dzierz^cino, Zachodniopo-morskie province, Poland, burial 21; 14 – Grunden/Grądy Kruklaneckie, Warmińsko–Mazurskie province, Poland, burial 65; 15 – Gradyzhk, Poltava region., Ukraine, settlement; 16 - Grodek nad Bugiem, Lubelskie province, Poland, burial 28;

17 – Gródek nad Bugiem, Lubelskie province, Poland, settlement; 18 – Gudme III, Sjælland, Denmark; 19 – Hănești, Botoșani county, Romania, burial 13; 20 - Hrubieszow-Antonowka, Lubelskie province, Poland, burial; 21 - Ia§i-Nicolina, Romania, settlement;

22 – Izvorul, Giurgiu county, Romania, burial 21 (?); 23 – Jartypory, Mazowieckie province, Poland, burial; 24 – Jarrestad, Sweden, burial, 2 copies; 25 – Jois, Niederösterreich, accidental finding; 26 – Kosanovo, Vinnytsia region, Ukraine, burials 2, 15; 27 – Kostintsy, Cherkasy region, Ukraine, settlement; 28 - Kozlowko, Warminsko-Mazurskie province, Poland, burial 7 (?); 29 - Krosno, Warmins- ko–Mazurskie province, Poland, burial 192; 30 – Letcani, Iaşi county, Romania, burial (?); 31 – Leczna, Lubelskie province, Poland, burial 32; 32 – Malbork–Wielbark, Warmińsko–Mazurskie province, Poland, burial 4C; 33 – Mihălăşeni, Botoşani county, Romania, burial; 34 - Miorcani, Boto?ani county, Romania, burials 20 (?), 55; 35 - Modla, Mazowieckie province, Poland, burials 28, 38, 65;

36 - Mogo?ani, Dimbovita county, Romania, burials 12, 17; 37 - Nerwik, Warminsko-Mazurskie province, Poland, burial 1;

38 – Neuhaus, Uckermark district, Germany, burial; 39 – Niedanowo, Mazowieckie province, Poland, burials 109, 543; 40 – Oselivka, Chernivtsi region, Ukraine, burial 41; 41 – Ostróda, Warmińsko–Mazurskie province, Poland, burial; 42 – Piwonice, Wielkopolskie province, Poland, settlement; 43 – Pruszcz Gdański, Pomorskie province, Poland, burial; 44 – Roskilde, Fyn, Denmark, burial, 2 copies;

45 – Samchintsy, Vinnytsia region., Ukraine, settlement; 46 – Sejflod, Jylland, Denmark, burials OO (2 copies), XF; 47 – Sântana de Mure?, Romania, burial 48 (?); 48 - Smedehoj, Fyn, Denmark, burial; 49 - Stara Wies, Mazowieckie province, Poland, burial 9 (?);

50 – Tanais (Nedvigovka), Rostov region, burial mound 1, burial 1; 51 – Tanais (Nedvigovka), Rostov region, city; 52 – Tirgşor, Poieşti county, Romania, burials 1 (?), 139; 53 – Tiszavalk, Magyar, burials 1, 12; 54 – Vily–Yarugskie, Vinnytsia region, Ukraine, burial 4 (?);

55 – Velemichi, Gomel region, Belarus, burial; 56 – Waltersdorf, Dahme–Spreewald district, Germany, settlement; 57 – Verbitska, Khmelnitskiy region, Ukraine, accidental finding; 58 – Wola Branicka, Lódzkie province, Poland, settlement (Moszczynski 2000, 209, Fig. 7, 19); 59 – Wola Korytnicka, Mazowieckie province, Poland, accidental finding; 60 – Zerniki Wielkie, Dolnosławskie province, Poland, burial 8; 61 - Zinovichi, Ternopil region, Ukraine, burial; 62 - Zukowo, Zachodniopomorskie province, Poland, burial 2, 2 copies; 63 – Dollkeim/Kovrovo, Zelenogradsky district, Kaliningrad Region, burial Do–370; 64 – Lauth/B. Isakovo, Guryevsky district, Kaliningrad Region, burial L–11 [5: Fig. 59]

Рис. 3 . Распространение фибул с кольцевой гарнитурой [7: Кarte]

Fig. 3. Distribution of fibulae with decorative rings [7: Karte]