«Рабочее законодательство» ХIХ века как фактор социальной стабильности общества

Мудрость правителя, а с ним и законодателя состоит в том, чтобы все социальные слои, группы, классы общества были защищены государством в достаточной степени. Правовое или экономическое ущемление любого слоя вызывает социальное напряжение, борьбу, а иногда и гражданскую войну. С этой точки зрения изучение «рабочего законодательства» в России второй половины ХIХ в. поучительно, а потому актуально.

О «рабочем законодательстве» писали до революции, в годы советской власти и в современной России [1, 2, 5, 6, 11, 13]. Однако тему нельзя считать достаточно изученной. Авторы не делали акцента на законодательстве как факторе социальной и политической стабильности общества.

Первыми надобность в рабочем законодательстве почувствовали фабриканты. В 1883 году они ходатайствовали о принятии закона о рабочем дне, но чиновники в то время «совестились беспокоить господ фабрикантов». Лишь 3 июня 1887 г., после рассмотрения Государственным Советом, был «высочайше утвержден» закон «О надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции».

Закон был вызван начавшимся в России рабочим движением. Забастовочное движение обозначило себя в 70-е гг., но сильное впечатление на российское общест-

во произвела Морозовская стачки 1885 г. Зачинщиков и организаторов стачки судили. Им был предъявлен 101 пункт обвинения. По этому поводу российская пресса писала: «Раздался 101 салютационный выстрел в честь появившегося на Руси рабочего вопроса».

Действительно, «рабочий вопрос» появился и проявился не только в виде стачек, судебных разбирательств, но и как осознание проблемы властью и обществом. Именно отражением этого осознания и стал закон от 3 июня 1887 г. Он должен был регулировать отношения между работником и работодателем и затрагивал порядок найма, увольнения и оплаты труда рабочих, правила внутреннего распорядка, наказания и штрафы, организацию надзора за фабриками и заводами.

Взаимоотношения между фабрикантами и рабочими должны были определяться расчетной книжкой. Образец расчетной книжки утверждался губернским присутствием. Расчетная книжка должна была содержать сведения о рабочем и его работе, а именно: фамилию, имя, отчество или прозвище рабочего, срок найма и вид на жительство, размер заработной платы, указание оснований ее исчисления и сроков платежей, размер выплаты и штрафа и т.п. [10, ст. 24]. Закон предписывал выдачу зарплаты рабочим производить не менее одного раза в месяц, если наем заключался на срок более месяца, и не реже двух раз в месяц при найме на неопределенный срок [10, ч. 1, ст. 12].

Законодатель столкнулся с проблемой найма женщин и детей. Если учесть, что в дореволюционной России дети работали с 7 лет и что 20% рабочего класса были подростки и дети, то данный вопрос имел немаловажное значение. При найме женщин и несовершеннолетних, имеющих вид на жительство, закон не предусматривал особого позволения опекунов, родителей или мужей. В этом вопросе законодатель встал на сторону работодателя, которому было выгодно нанимать указанную категорию работников, поскольку им можно было платить значительно меньше, чем мужчинам.

Закон не касался размеров оплаты труда рабочих. Это было предметом договоренности работника с работодателем. В последней трети ХIX в. средняя зарплата рабочего по России составляла 14 руб. 16 коп. в месяц. Закон допускал обложение рабочих особыми платежами за пользование квартирами, баней, чайными и столовыми, но по таксе, утвержденной фабричной инспекцией. Было в законе очень жесткое требование, запрещающее выдачу заработной платы купонами, хлебом, товарами или иными предметами [10, ч. 1, ст. 14].

Данная статья была продиктована тем, что при заводах были заводские лавки, в которых рабочие могли отовариваться по заводским купонам или брать продукты под запись и последующий расчет. Проблема состояла в том, что цены в заводской лавке были значительно выше, чем в магазинах или на рынке, а качество продуктов было значительно ниже. Например, на рынке крупчатка стоила 1 руб. 70 коп. за мешок, а в заводской лавке – 2 руб. [3]. На некоторых предприятиях 60–80% работавших отоваривались в заводской лавке. Поскольку часто многим, а иногда и большинству в качестве заработной платы выдавали не деньги, а купоны, то это било по карману рабочих и очень их раздражало.

Казалось бы, законодатель понимает негативное воздействие расчета не деньгами, а купонами и вводит статьей 14-й жесткий категорический запрет, но следующей, 15-й, статьей этот запрет нейтрализуется. Статья 15 гласла: «При производстве рабочим платежей не дозволяется делать вычеты на уплату их долгов. К числу таких долгов не относятся, однако, расчеты, производимые фабричным управлением… за продовольствие рабочих и снабжение их необходимыми предметами потребления из фабричных лавок» [3, ч. 1, ст. 15].

Противоречащие друг другу нормы, заложенные в одном законе, позволяли хозяевам вплоть до 1917 г. использовать оплату купонами и получение дополнительной прибыли за счет отоваривания рабочих в заводских лавках.

Еще большее раздражение рабочих вызывали штрафы. В России было 509 пунктов, по которым могли налагаться штрафы. На рубеже ХIХ–ХХ вв. каждый второй рабочий штрафовался. Чтобы получить представление о штрафах, посмотрим расчетную книжку рабочего Златоустовского завода Федора Мажаева. В августе 1894 г. он заработал 10 руб. 20 коп, а на руки получил 3 руб. 84 коп. Штраф составил 6 руб. 36 коп. В сентябре из 15 руб. 60 коп. заработка вычли 11 руб. штрафа. В октябре из 14 руб. 70 коп. вычли 8 руб., в ноябре он заработал 14 руб. 10 коп., а штраф составил 10 руб. В декабре из 13 руб. 80 коп. зарплаты вычли 6 руб. штрафа и 1 руб. на пожарную часть [4].

По данным фабричной инспекции в России в 1901 г. каждые 100 рабочих были оштрафованы 199 раз [12, с. 299]. В среднем по России штрафы составляли 28% заработной платы, но два раза в год размер штрафа доходил до 70% от заработка рабочего [9]. Штрафовали за все, даже за посещение туалета. За 12 часов рабочего дня рабочий имел право посетить туалет лишь 4 раза. Если он шел пятый раз, то налагали штраф в размере 10 коп., если шел шестой раз – 20 коп.

Проблему штрафов попытались разрешить специальным законом «О штрафах», принятым в 1896 г. По этому закону штрафы не отменялись, но штрафные деньги хозяин должен был тратить на технику безопасности, охрану труда рабочих. Однако в России и в то время законы не исполнялись и хозяева тратили деньги по своему усмотрению, что также не нравилось рабочим и создавало социальное напряжение.

Казалось бы, Фабричная инспекция должна была следить «за исполнением постановлений о работе» [10, т. ХI, ч. 2, ст. 34], но она не имела права на применение санкций. Бессилен был даже губернатор. Перед первой мировой войной пермский губернатор получал многочисленные жалобы на то, что рабочим не выплачивают зарплату по 3–6 месяцев. Он просил хозяев не создавать тем самым проблем, но хозяева не очень прислушивались к пожеланиям губернатора, пока он не стал грозить прислать санитарную комиссию, которая имела право штрафовать владельцев предприятий.

По действующему законодательству Российской империи рабочий лишен был права и на самозащиту. Он мог просить увеличения заработной платы, но хозяева на просьбы отдельных рабочих не реагировали. Что касается попыток создания объединений рабочих с целью борьбы за повышение зарплаты, то эти попытки считались тяжким преступлением [10, ч. 3, ст. 2].

Данный закон расценивался как «альфа и омега фабричного законодательства, протягивающего руку фабриканту, рабочему и власти» [7, с. 238]. В действительности же из 70 с лишним статей закона большинство было принято в интересах хозяев. Содержавшейся в законе формулировкой «на усмотрение административных органов» давался широкий простор для капитала и его владельца.

Закон не предусматривал жестких санкций в отношении нарушителей, и прежде всего против работодателей, а значит, был обречен на несоблюдение. Жизнь показала, что все законы «по рабочему вопросу» повсеместно и часто нарушались. Фабричная инспекция не имела ни прав, ни возможности оказывать давление на предпринимателей.

Закон был далек от совершенства и в другом отношении. Он вступал в силу с октября 1886 г. и его действие распространялось на С.-Петербургскую, Московскую и Владимирскую губернии, т.е. на те губернии, где получило развитие фабричнозаводское производство и рабочее движение приобретало угрожающий характер.

Действие закона не распространялось на казенные заводы и заведения, не касалось рабочих каменоломен, железнодорожного и водного транспорта, строителей и горной промышленности. Не ясно было и то, какие заведения должны подчиняться данному закону, поскольку не уточнялось, что такое фабрика и чем она отличается от ремесленного заведения.

Законодатель шел за событиями и пытался законами лишь снять или смягчить социальные противоречия, а не опережать события и не создавать условия для социальной стабильности на перспективу. Законодатель отдавал предпочтение одному классу – имущему и недостаточно защищал другой класс – наемных работников, чем создавал почву для недовольства и борьбы, а не социального партнерства и социального мира.

При таком законодательстве и политике власти в отношении рабочих оказывалось два выхода: революционная борьба, которой занимались социал-демократы и эсеры, или мягкий вариант решения рабочего вопроса. О рабочем и революционном движении в нашей стране написано очень много. Гораздо меньше о социальном эксперименте начальника Московского охранного отделения жандармского полковника С.В. Зубатова [8].

В своих докладных записках министру внутренних дел в 90-е гг. ХIХ в. он неоднократно писал о том, что рабочий доведен до скотского состояния и о нем некому позаботиться. Это должна сделать власть и просил разрешить создавать рабочие организации, которые будут заниматься мирной просветительской работой и уведут рабочих от революции.

Зубатовский эксперимент получил название «полицейского социализма». Эксперимент проходил вне правового поля и был прерван царем в 1903 г. в связи с участием рабочих зубатовских организаций во всеобщей стачке рабочих Юга России.

Российское законодательство второй половины ХIХ в. и деятельность многочисленных зубатовских организаций подводит к одному очень важному выводу о необходимости своевременных реформ и адекватного запросам времени законодательства. Кто не умеет реформироваться, тот доживает до революции. На это вывод указывает не только история царской России или советского периода, но и современность. Достаточно вспомнить поспешно принятый закон о «монетизации льгот», чтобы понять – данный вывод актуален сегодня и не утратит значения на все времена. Только взвешенная социальная политика, адекватно отраженная в законодательстве, может спасать государство от социальных потрясений.