Развитие культуры народов Северного Кавказа как результат совместной деятельности представителей русской и горской интеллигенции в XIX-XX вв

Культура является важнейшим показателем духовного развития народа. Целью любого этноса является достижение высокого ее уровня, что становится возможным благодаря неутомимой деятельности представителей творческой интеллигенции. В этом плане ценность национальной культуры неоспорима. Именно ее этнический характер показывает все духовное богатство народа.

Вместе с тем особую значимость данный феномен приобретает в том случае, если культура не только развивается во внутринациональных границах, но и испытывает на себе благотворное влияние соседей в результате тесных взаимоотношений и сотрудничества. Интересным является пример совместной деятельности русской интеллигенции и представителей культуры Северного Кавказа, итогом которой явились положительные тенденции в развитии как горской, так и русской культуры. Известно, что выдающиеся отечественные просветители внесли значительный вклад в культурное развитие народов Северного Кавказа. Они приняли достаточно активное участие в создании письменности горцев на основе русской графики, сыграли важную роль в приобщении кавказских народов к достижениям российской цивилизации.

Благодаря деятельности представителей горской интеллигенции российское общество узнало о богатой культуре Северного Кавказа, о самобытности народов региона.

Заметное взаимовлияние наблюдалось в искусстве, музыке, танцах. Национальные достижения в этих областях со временем интегрировались в единое культурное пространство страны. Кавказская культура стала достоянием многих представителей русской творческой интеллигенции, которые пополняли свое творчество песнями и танцами народов Северного Кавказа.

Усиление экономических связей народов Северного Кавказа с представителями славянских этносов и прежде всего с русским народом внесло большие изменения в материальную культуру горцев, обогатив ее новыми орудиями труда, более удобными постройками и мебелью, фабричной посудой, тканями и разнообразием в одежде и пище.

Изменения коснулись и поселений. Теперь уделялось больше внимания их планировке, выстраивались более или менее прямые улицы и переулки. Это касалось в первую очередь тех поселений, через которые проходили почтовые тракты. Центральные улицы являлись средоточием активной общественной жизни, застраивались особыми зданиями, здесь размещались образцы архитектуры. С развитием товарно-денежных отношений в горских селениях появились особые торговые кварталы, в которых размещались лавки, а нередко и дома их хозяев, построенные на городской лад.

Рассматриваемая нами проблема нашла отражение в многочисленных источниках научной литературы: монографических исследованиях, статьях исторических материалах. В них представлены различные аспекты развития русской и горской культуры, анализируются особенности сотрудничества представителей творческой интеллигенции России и Северного Кавказа, репрезентируется роль просветителей в развитии культуры.

Источниковую базу нашего исследования составили материалы региональных архивов, которые способствуют более полноценному пониманию сущности данной проблемы. В них содержатся сведения о горских просветителях, а также о представителях русской творческой интеллигенции. Ряд документов Государственного архива Ставропольского края, Центрального государственного архива Кабардино-Балкарской Республики, Государственного архива Карачаево-Черкесской Республики рассказывает о горцах – выпускниках Ставропольской мужской гимназии, которые сыграли важную роль в развитии культуры их народов, в становлении и укреплении контактов между представителями горской и русской интеллигенции. Наиболее интересный материал содержится в фондах 15, 73 и 75 Государственного архива Ставропольского края (ГАСК)1.

Особое значение в интересующем нас контексте имеют статьи директора Ставропольской мужской гимназии Я.М. Неверова «Еще об образовании кавказских горцев»1 и учителя русской словесности Ф.В. Юхотникова «Ученические конкурсы в Ставропольской гимназии» (Юхотников, 2021 б). Эти люди, являясь преподавателями в указанном образовательном учреждении, сыграли огромную роль в культурном развитии горцев. Именно благодаря их прогрессивной деятельности, выразившейся в поддержке обучающихся, молодые представители Северного Кавказа, в том числе Карачая и Черкесии, достигали значительных успехов в учебе.

Содержание сборника документов «Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии (1790–1917)»2 показывает, каким образом прогрессивно настроенные русские педагоги, в частности, Я.М. Неверов, заботились об образовании горцев, об их приеме в учебные заведения России.

Историография проблемы представлена многочисленными научными моноизданиями и статьями, позволяющими раскрыть рассматриваемую тему. Так, роль представителей русской творческой интеллигенции в развитии отечественной и горской культуры проанализирована в работе Д.А. Напсо и С.А. Чекменева «Надежда и доверие»3. В центре внимания авторов – жизнь и деятельность Я.М. Неверова и Н.Г. Петрусевича.

Исследователь С.Б. Узденова (Узденова, 1994) приводит факты, касающиеся деятельности директора Кубанской учительской семинарии, выдающегося педагога второй половины XIX в. Д.Д. Семенова в повышении образовательного уровня горцев.

Жизнь и творчество русских исследователей, писателей, художников, композиторов, тесно связанных с Северным Кавказом, репрезентированы в «Истории народов Северного Кавказа» (1988), «Очерках истории Карачаево-Черкесии»⁴ , а также в работах исследователей В.П. Невской (Невская, 1964) , И.М. Мизиева⁵, З.Б. Хабичевой-Боташевой⁶ , И.М. Шаманова⁷ , Х.Х. Хапсирокова⁸ , М. Боттаева⁹ . В этих и многих других трудах также отражено своеобразие взаимовлияния русской и горской культур.

Значительный интерес вызывают публикации последних лет. Истории горского просветительства, его роли в развитии культуры кавказских народов, контактам последних с российскими просветителями посвящена работа Н.О. Блейх «История формирования национального просветительства у горских народов» (1860–1917 гг.)» (Блейх, 2022).

Исследователи И.И. Горлова и О.И. Бычкова анализируют роль русской культуры в межнациональных отношениях на Северном Кавказе, показывают формы взаимодействия русской и горской интеллигенций в XIX–XX вв. (Горлова, Бычкова, 2017).

И.В. Середа в своей работе «Образование и новые реалии повседневности у горских народов Северного Кавказа во второй половине XIX века» рассматривает изменения в жизни населения региона в указанный период. Особое внимание автор уделяет роли образования как средства воспитания горцев законопослушными подданными Российской империи (Середа, 2024).

Как известно, важнейшим результатом интеграции Северо-Западного Кавказа в состав России стало расширение сотрудничества горской и русской творческой интеллигенции, в результате чего горцы, в том числе и представители Карачая и Черкесии, получили возможность приобщения к российской цивилизации. В этом процессе особое значение имела деятельность выдающихся педагогов, имена которых до сих пор сохраняются в памяти народов региона. О некоторых из них и идет речь в нашей статье.

Заслугой выдающегося просветителя, педагога, директора училищ Ставропольской губернии и Ставропольской мужской гимназии Януария Михайловича Неверова стало вовлечение детей горцев в сферу российского образования. После назначения в 1850 г. на данную должность он взял курс на увеличение количества представителей кавказских народов в гимназии. Опираясь на «Положение о Кавказском учебном округе» от 1848 г.10, он приступил к осуществлению мероприятий в этом направлении, результатом чего стал количественный рост горских воспитанников с 11 человек в 1851 г. до 42 – в 1852–1854 гг.

Именно благодаря Я.М. Неверову, его прогрессивному педагогическому подходу у учащихся формировались способности к мышлению, к активной умственной деятельности. Этому помогали и проводимые с 1851 г. в Ставропольской гимназии конкурсы сочинений, итоги которых ежегодно подводились 18 октября – в день основания образовательного учреждения. Победители отмечались наградами и премиями. Наряду с другими воспитанниками высоких результатов добивались и молодые горцы. Так, в 1858 г. наград удостоились 4 сочинения, из которых 3 были написаны представителями Кавказа. По этому поводу старший преподаватель русской словесности Ф.В. Юхотников в статье «Ученические конкурсы в Ставропольской гимназии», опубликованной в «Русском педагогическом вестнике» в 1858 г., выражал удовлетворение, что «о природных способностях горцев и говорить нечего: большая половина из числа находящихся в заведении отличается блестящими успехами и преимущественно в языке русском, что и составляет главную задачу в их воспитании» (Юхотников, 2021 б).

Высокую оценку представителям Кавказа Ф.В. Юхотников давал и в статье «Нечто о горцах, учащихся в Ставропольской гимназии», опубликованной в газете «Кавказ» в декабре 1858 г. (Юхотников, 2021 а).

Анализ конкурсных сочинений горских воспитанников гимназии содержался в статье Я.М. Неверова «Еще об образовании кавказских горцев». Главными причинами достижений учащихся педагог считал их любознательность, природную талантливость, настойчивость и прилежание1.

Отмечая одаренность и духовное богатство детей горских народов Северного Кавказа, Я.М. Неверов считал важным и необходимым поддерживать связь знаний молодежи с образом жизни. Он видел стремление воспитанников к обучению русской грамоте и всеми силами содействовал им в этом. Для удовлетворения данной потребности Я.М. Неверов считал необходимым открытие новых вакансий для горцев.

Известно, что «Положение о Кавказском учебном округе» от 29 октября 1853 г. предписывало двукратное увеличение числа казеннокоштных воспитанников Ставропольской гимназии. Общее количество учащихся должно было составлять 182 человека, в числе коих 142 казеннокоштных и 40 своекоштных. Почетные горцы получали 65 казенных вакансий2.

Факты свидетельствуют, что для активизации процесса набора новых пансионеров Я.М. Неверов предпринимал все возможные меры, среди которых были финансирование учебного процесса и обустройство помещений. В этом плане заслуживает внимания письмо «О принятии детей горцев в пансион при Ставропольской гимназии», с которым 15 сентября 1856 г. Я.М. Неверов обратился в Канцелярию по управлению мирными горцами Кавказской линии, где он сообщал, что «на отношение оной канцелярии от 11 сентября за № 1971 честь имею уведомить, что помещение для назначенных к поступлению в пансион при Ставропольской губернской гимназии 50 воспитанников – детей почетных горцев, совершенно готово, и что они могли бы быть немедленно приняты, если бы была сумма ассигнована на содержание и на первоначальное обзаведение»3. Именно благодаря Я.М. Неверову на указанные цели государство выделило 39 017 рублей.

Педагог придерживался мнения о необходимости получения горцами такого образования, с помощью которого они стали бы полезными для мирной жизни, а не для военных целей, не теряя при этом своих нравов, обычаев и верований. Он полагал, что законоведение и русское право не принесут кавказцам пользы, ибо для них самым важным источником права является шариат. По мнению Я.М. Неверова, воспитанники-горцы в гимназии должны были, начиная с 3 класса, изучать естественные науки. Позднее он обращался с просьбой о введении указанных предметов во втором классе, что имело бы большое значение в деле удовлетворения практических потребностей кавказских горцев. Но наместником кавказским Н.Н. Муравьевым данная просьба не была удовлетворена, а в мае 1856 г. преподавание естественной истории в гимназии и вовсе было им запрещено. Однако, не приняв во внимание возражения Н.Н. Муравьева, попечитель Кавказского учебного округа барон А.П. Николаи согласился с планом Я.М. Неверова. В 1857 г. программу утвердил новый наместник – князь А.И. Барятинский. Предусматривалось 14 уроков в неделю по естественной истории, из которых 2 приходилось на третий класс и по три урока планировалось в пятом и седьмом классах.

В 1860 г. Я.М. Неверов разработал проект создания при гимназии восточного отделения, ибо считал недостаточным для государственных целей изучение в Ставропольской гимназии татарского, черкесского и армянского языков. В этом вопросе он вновь нашел поддержку у А.П. Николаи. Документ предусматривал обязательный выбор каждым учащимся арабского, татарского или турецкого языков и одного из горских наречий. В 4 классе законоведение и латинский язык должны были заменяться восточными языками. Воспитанникам необходимо было уметь читать, разбирать и переводить восточные рукописи. Завершив обучение, выпускники отделения поступали в распоряжение приставов горских народов для усвоения разговорного языка. Они могли работать переводчиками, а также занимать низшие административные посты. Но отставка с занимаемых должностей Я.М. Неверова и барона А.П. Николаи явилась препятствием для воплощения в жизнь данных преобразований.

В 1866 г. в соответствии с проектом Я.М. Неверова и во исполнение Устава 1864 г.1 Ставропольскую губернскую гимназию преобразовали в классическую с реальным отделением для горцев.

На основании имеющихся многочисленных источников и литературы о жизни и деятельности Я.М. Неверова мы можем утверждать, что он был неординарной личностью. С одной стороны, его характеризуют как ярого сторонника и активного проводника русификаторской политики. С другой – известно, что он был убежденным просветителем национально-прогрессистской направленности, связывал будущее России с распространением среди ее неоднородного населения образованности в чисто русском духе, а конкретно с единством православия, самодержавия и народности.

Януарий Михайлович Неверов сыграл огромную роль в воспитании и формировании целой плеяды представителей передовой горской интеллигенции, в значительном увеличении численности учащихся из их среды в Ставропольской гимназии. Доказательством тому служит динамика количественного состава гимназистов – выходцев с Кавказа, которую можно проследить с помощью исторических источников и документов. Так, в 1847 г. в Ставропольской мужской гимназии получали образование около 20 горцев2. В 1854 г. этот показатель составил 38–40 % от общего числа воспитанников. В 1868–1870 гг. в пансионе этого заведения из 541 обучающегося их насчитывалось 191 (История народов Северного Кавказа…, 1988: 342). При этом следует иметь в виду, что контингент горцев, желающих получить здесь образование, постоянно увеличивался. Этот факт красноречиво говорит о стремлении кавказских народов к просвещению.

Среди тех, кто в разное время своей хорошей учебой прославил себя и свои народы, были такие выпускники Ставропольской гимназии, как Зекерия Джаубаев, Ислам Айсандыров-Дудов, Ачахмат и Айтек Крымшамхаловы, Магомед Аджиев, Ислам Хубиев, Ильяс Байрамуков, Адиль-Гирей Кешев и многие другие представители Карачая и Черкесии. Большинство из них в той или иной степени испытали на себе положительное влияние Януария Михайловича Неверова, получили от него и других прогрессивных представителей российской педагогической интеллигенции необходимый багаж знаний. В свою очередь вышеназванные представители горских народов, работая на различных должностях, применяли полученные знания и умения не только на благо своих этносов, но и России в целом. Иными словами, в лице этих людей Россия получала специалистов, которые могли быть полезны для государства.

На основании вышеизложенного с уверенностью можно утверждать, что Януарий Михайлович Неверов сыграл важную роль в развитии просвещения в регионе, в повышении образовательного уровня кавказских народов, что одновременно положительно сказалось на развитии культуры кавказских народов и самой России.

Выдающийся педагог второй половины XIX в., ученик и соратник К.Д. Ушинского, директор Кубанской учительской семинарии Д.Д. Семенов также сделал немало для повышения образовательного уровня горцев. Получив в 1870 г. назначение на должность директора Кубанской семинарии, открытой в 1869 г., Д.Д. Семенов начал осуществлять преобразования в данном учебном заведении. Прежде всего благодаря ему семинария была переведена из отдаленной станицы Полтавской в Ладожскую, находившуюся на тракте Екатеринодар – Ставрополь. У студентов появилась возможность обучаться в благоустроенных помещениях. Им были предоставлены общежития для проживания.

В силу того что Кубанская семинария находилась на содержании казачьего войска и в материальном отношении не была зависима от правительства, Д.Д. Семенов проявлял некоторую самостоятельность при решении ряда важных организационных и педагогических проблем.

Преподаватели Кубанской учительской семинарии во главе с Д.Д. Семеновым славились своим педагогическим мастерством. Именно благодаря им выпускники данного образовательного учреждения овладевали глубокими профессиональными знаниями и умениями.

В 1877 г. в семинарии были организованы женские педагогические курсы, а также вечерняя школа для взрослых. Особенное значение имели предложения Д.Д. Семенова об открытии при семинарии отделений по подготовке учителей для горских школ. Об этом он писал в местных газетах – «Донские ведомости» и «Кавказ». В своем обращении к наместнику директор семинарии настойчиво отмечал необходимость обязательного обучения детей обоего пола на всей территории Северного Кавказа. Однако данное предложение отвергалось царизмом.

В конце 1870-х гг. Д.Д. Семенов был обвинен в «антигосударственном образе мыслей», в принадлежности к «вредному направлению». Так царизм отреагировал на его самостоятельность. В 1878 г. Д.Д. Семенов был освобожден от обязанностей директора Кубанской учительской семинарии и назначен директором Закавказской учительской семинарии.

По мнению Д.Д. Семенова, центральным предметом в подготовке учителей для национальной школы должен быть родной язык. Он полагал, что «без основательного знания родного языка немыслим учитель среди родного народа».

Как сообщают источники, многие выпускники Кубанской учительской семинарии работали в горских школах Северного Кавказа, в том числе в Карачае и Черкесии. Те знания, которые молодые специалисты получали в данном учебном заведении, они передавали свои соотечественникам. Опытом, приобретенным в семинарии, ее выпускники делились со своими соплеменниками. Большая часть из них была вооружена тем багажом знаний, который им давал в свое время Д.Д. Семенов.

Глубоким уважением среди горцев пользовался инспектор народных училищ А.И. Измайлов. Он был одним из первых, кто начал просвещение местных граждан на родном языке, для чего им были подобраны учителя из их среды. Инспектор считал, что русским педагогам необходимо осваивать наречия кавказского населения. Преподавание должно было проходить на языках горцев1.

Значительную роль в просвещении кавказских народов, в том числе Карачая и Черкесии, сыграли первые русские учителя, которые с конца XIX в. работали в открывавшихся в горных селениях светских школах. Заслуга этих педагогов состояла в том, что их усилия способствовали приобщению горцев к русской культуре, интеграции кавказского населения в российское образовательное и культурное пространство. Среди таких выдающихся деятелей просвещения следует назвать учителя первой светской школы в Учкулане М. Алейникова, заведующего Карт-Джурт-ским народным училищем Н.И. Кириченко, а также известных педагогов Л.А. Гриневича, В.А. Вит-ковского, П. Никитина, В.А. Басона, В.Т. Колесникова, И.И. Крупникова и т.д. Благодаря им значительно повысился уровень образованности горцев Карачая и Черкесии, ибо именно эти педагоги стали для многих горцев настоящими наставниками в их учебе и жизни.

Широкую известность среди кавказского населения получил Моисей Алейников, который в конце 1880-х гг. являлся заведующим Мансуровским сельским училищем, впоследствии преподавал в Баталпашинском городском училище. Ученый, кавказовед, автор статей и заметок, а также собиратель фольклорных текстов карачаевцев и ногайцев, он был незаурядной личностью.

Моисей Алейников – автор таких работ, как «Карачаевские легенды и поверья о древней башне и неприкосновенной сосне», «Обряды и обычаи карачаевцев при свадьбах и похоронах», публицистических заметок «Бедствия зимы в Карачае», «Празднование 19 февраля карачаевцами 25-летия царствования государя-императора», «Последствия пожара», «На панихиде в Ка-рачае 15 марта 1881 года» и других.

Особую научную ценность представляют фольклорные записи Моисея Алейникова «Карачаевские сказания», «Ногайские поверья», опубликованные впервые на страницах «Кубанских областных ведомостей», а затем в Тифлисе в «Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа» в 1883 и 1893 гг.2

Исследователи считают, что педагогические взгляды М. Алейникова носили демократический характер. Наряду с проблемами обучения и воспитания молодого поколения, в центре его внимания были вопросы, касающиеся истории открытия горских училищ Баталпашинского отдела. В этом плане значительный интерес представляют воспоминания М. Алейникова о том, как открывалась первая школа в ауле Учкулан. Автор констатирует, что «при приеме учеников в училища … столько слышалось от родителей жалоб в школе, сколько просьб отпустить сына просителя и потребовать вместо его сына другого горца из более состоятельных и имеющих более детей. Очень трудно было уговорить их в возможности удовлетворить такие просьбы и объяснить им, что школа открывается для того, чтобы их же детей из темноты сделать способными сознательно относиться к условиям собственной жизни»1. М. Алейников сообщает о том, что первые сомнения населения в бесполезности светских школ вскоре начали рассеиваться, вследствие чего люди более уверенно стали отправлять своих детей в эти учебные заведения. В итоге, спустя 3 года после открытия Учкуланского училища в нем обучалось 80 учеников, а в 1882–1883 гг. здесь получали образование уже 90 человек2.

Исследование деятельности Моисея Алейникова позволяет нам говорить о нем, как об энтузиасте школьного дела, который воспитание молодого поколения считал делом всей своей жизни. Он оказал серьезное влияние на образовательный процесс в Карачае и Черкесии, оставил заметный след в истории народов региона, приложил немало усилий для получения горцами соответствующего образования.

В XIX–XX вв. серьезное влияние на развитие культуры горских народов оказывали не только учителя, но и деятели науки, искусства, литературы и другие представители русской интеллигенции. Так, российские ученые и просветители обеспечивали помощь и поддержку передовым деятелям горской интеллигенции в разработке и совершенствовании национальной письменности и создании алфавитов. Известно, что в 30-е гг. XIX в. русским академиком А.М. Шёгреном был составлен первый словарь черкесского языка, который содержал более 600 слов. Этот же ученый изложил морфологию кабардино-черкесского языка3.

В 1840 г. Л. Люлье занимался созданием алфавита черкесского языка на русской графической основе, который был использован им для составления грамматики и словаря черкесского языка.

В 90-е гг. XIX в. заведующим Карт-Джуртским народным училищем, действительным членом Кубанского областного статистического комитета Н.И. Кириченко предпринимались попытки создания основ грамматики карачаевского языка. Он впервые применил русский алфавит к записи местных слов. По его мнению, было целесообразным составление азбуки на карачаевском языке, отказавшись от заимствованной из арабского. В результате в 1897 г. им был подготовлен русско-карачаевский словарь с 5 тысячами слов. Однако он так и не был опубликован4. В 1908 г. рукопись поступила в библиотеку Общества любителей изучения Кубанской области, а затем – в Грузинское лингвистическое общество. В 30-х гг. ХХ в. она была передана профессору С. Джикия (Невская, 1964: 211).

Известно, что Н.И. Кириченко был также автором грамматического этнографического очерка, который, как и словарь, не был опубликован. Этот труд ученого имел большое значение для сближения карачаевского и русского народов.

В начале XX в. карачаево-балкарский язык исследовал Н.А. Караулов, который в 1912 г. издал «Краткий очерк грамматики горского языка балкар» и небольшой словарь, приложенный к нему.

Научные проблемы изучения кавказских языков были в центре внимания известного русского исследователя П.К. Услара, издавшего целый ряд монографических трудов. Они послужили хорошей базой для изучения кабардино-черкесского и абазинского языков. По мнению П.К. Услара, крайне необходимым было распространение грамотности среди горцев и их обучение русскому языку. Наряду с этим, ученый был сторонником развития родных языков и письменности, а также обучения на национальных языках. Результатом научных исследований П.К. Услара явилось составление алфавита кабардино-черкесского языка на русской графической основе. Он также был автором ряда заметок по адыгским языкам5.

Исследователь Л.Г. Лопатинский в 1890 г. издал кабардино-черкесский букварь для горской школы, по которому учились и в Нальчикском реальном училище. Среди работ вышеназванного ученого были «Краткая грамматика кабардинского языка» и «Русско-кабардинский словарь», в которых автор подробно анализировал основные звуки и некоторые морфологические явления кабардино-черкесского языка. Л.Г. Лопатинский также записывал фольклорно-лингвистические тексты, переводил их на русский язык и издавал. Он работал над нартскими сказаниями и произведениями устного народного творчества. Его заслугой явилось сохранение в неизмененном виде фонетических особенностей языка. Исследователь сопоставлял кабардино-черкесские и карачаево-балкарские нартские сказания6.

В развитии культуры горских народов Карачая и Черкесии не меньшую роль сыграли известные русские композиторы и художники. Так, Александр Алябьев интересовался мелодиями народов Северного Кавказа. В регион он прибыл из Сибири, где находился в ссылке по ложному обвинению в убийстве. Впервые на Кавказе А. Алябьев оказался в 1818 г., когда стал штабс-ротмистром в Ахтырском гусарском полку. В 1832 г. он второй раз прибыл на Кавказ с целью лечения глазной болезни в Минеральных Водах. Здесь он находился под надзором полиции. Значительное место в творчестве композитора занимала кавказская тематика. Он автор 150 романсов, среди которых выделяется «Черкесская песня», написанная на слова М.Ю. Лермонтова.

Русский композитор Сергей Иванович Танеев, также тесно связанный с Кавказом, был учеником П. Чайковского. Он подчеркивал значимость создания национальной музыки. Летом 1855 г. С.И. Танеев прибыл на Кавказ. В Ессентуках и Кисловодске он проходил курс водолечения. «В середине лета Танеев отправляется в научную экспедицию в Сванетию. Его спутниками были университетские профессора М.М. Ковалевский и И.И. Иванюков. Оба – выдающиеся деятели русской культуры того времени, активнейшие общественные деятели. Танеева всегда окружали подобные люди, его контакты с современниками отмечены той же требовательной взыскательностью, с которой он относился и к себе. Путешествие, начатое 14 июля, продлилось 24 дня. Перевалив на лошадях через Кавказский хребет, ученые оказались в Приэльбрусье. Цель экспедиции – изучение быта и культуры кавказских народов, почти неизвестных в то время в России и в Европе. Путешественников сопровождает и по-восточному гостеприимно принимает в своем ауле князь Урусбиев, великий знаток старинных песен и танцев. От него Танеев записывает множество напевов кавказских горцев»1.

Историками отмечается довольно интересный факт. Князь Урусбиев играл на кобузе (национальной гармони), а С.И. Танеев услышанное переводил на ноты. Особого внимания заслуживает то, что русский композитор напевал по записанному только что сыгранную князем горскую мелодию2.

Широкую известность среди горцев получил побывавший на Кавказе в 40–50-х гг. XIX в. русский художник Григорий Гагарин, который участвовал в боевых действиях. Помимо службы он занимался творчеством. В 1840–1843 гг. появились его картины: «Черкесские сакли», «Черкес на коне», «Черкешенка», «Кавказские типы», «Гора Бештау», «Группа в Кисловодске» и другие, которые хранятся в Государственном Русском музее в Петербурге. Эти работы отражают многие стороны материальной культуры горцев.

Вторая половина XIX в. ознаменовалась пребыванием на Северном Кавказе выдающегося русского художника Н.А. Ярошенко, который впервые приехал туда в 1862–1863 гг. Через 10 лет он предоставил на выставку 18 пейзажных этюдов «Путевые заметки из путешествия по Кавказу», высоко оцененные И.Е. Репиным, И.Н. Крамским и другими талантливыми художниками.

На Кавказе Н.А. Ярошенко познакомился с владетелем Баксанского ущелья князем Исмаилом Урусбиевым. Вместе со своим другом композитором С.И. Танеевым он посетил аул Урусбиев-ский, где много общался с князем. В 1882 г. появляется его полотно «Песни о былом», на обороте холста которого художник сделал надпись: «1882 года, 4 августа, в доме Урусбиевых». Данная картина была выставлена автором на ХХII выставке художников-передвижников в 1894 г.

Одним из знаменательных событий в жизни выдающегося художника стало знакомство с племянником князя Урусбиева Исламом Крымшамхаловым, впоследствии также посвятившим свою жизнь изобразительному искусству. Как отмечает исследователь жизни и творчества И. Крымшам-халова З.Б. Хабичева-Боташева, мальчик-горец сопровождал Н.А. Ярошенко в период его пребывания на Кавказе в 1873–1874 гг. Именно в тот период молодой художник оставил юному карачаевцу на память карандаши и краски3.

Имеет место точка зрения, согласно которой знакомство Н.А. Ярошенко и Ислама Крым-шамхалова состоялось в 1880-е гг., в период проживания Н. Ярошенко в Кисловодске. Есть и альтернативное мнение, что они познакомились в период службы Ислама Крымшамхалова в Петербурге, в конвое Его Императорского Величества.

Вместе с Исмаилом Урусбиевым Н.А. Ярошенко прибыл на родину И.П. Крымшамхалова в аул Карт-Джурт. Далее художник отправился вверх по ущелью к аулу Учкулан, где создал картину «Река Учкулан», этюды «На реке Хурзуке», «На Кубани» и другие.

Позднее Н. Ярошенко некоторое время находился в Теберде, где жил в доме Ислама Крымшамхалова недалеко от озера Кара-Кель, рядом с дачей начальника Баталпашинского уезда Ф.А. Кузовлева. Друзья вместе гуляли по окрестностям Теберды, а затем делились впечатлениями, слушали и записывали народные песни и эпические сказания.

В Карачае Н.А. Ярошенко были написаны многочисленные работы. Среди них: этюд «Кавказ. Тебердинское озеро»; этюд ««Забытый храм», написанный в долине Большого Зеленчука в Нижнем Архызе и другие.

Известно, что для горцев появление Н.А. Ярошенко, С.И. Танеева, М.А. Балакирева и других выдающихся личностей не было неожиданным. Народы Кавказа имели некоторое представление о русской культуре, но с помощью этих и других деятелей русской культуры, горцы могли более активно приобщаться к российской цивилизации. С другой стороны, русские художники на Кавказе соприкоснулись с миром, который раньше они не видели и не знали, зато он был особым, дорогим для горцев, тем, который каждый из них сохранял как зеницу ока, ибо это был мир их культуры, обычаев и традиций. И от этого русские просветители, художники, ученые взяли много нового и неведомого для себя. Иными словами, происходил взаимный обмен между русской и национальной горской культурами.

Полное понимание проблемы взаимовлияния деятелей русской и национальных культур невозможно без рассмотрения роли в этом процессе представителей горской интеллигенции. В данном случае речь идет о деятелях культуры Карачая и Черкесии.

Горская педагогическая интеллигенция в ходе своей деятельности ощущала влияние своих русских коллег, перенимала у них положительный опыт в работе и одновременно показывала им образцы воспитания горского молодого поколения. Так, учитель Учкуланского одноклассного училища Ильяс Магометович Байрамуков работал вместе с русскими учителями М.И. Брусневым, Г.А. Лопатиным, Е.Н. Нечесовым и другими педагогами, при помощи которых в данном учебном заведении был собран богатейший дидактический материал, оборудован физический кабинет, метеорологическая станция.

Кроме того, И.М. Байрамуковым были налажены деловые связи с русским художником-демократом Н.А. Ярошенко, а также историками В.М. Сысоевым, Г.Б. Чурсиным, А.М. Дьячковым-Тарасовым, В.Я. Тепловым и многими другими.

Известный карачаевский просветитель Хызыр Халилов имел тесные взаимоотношения с русской педагогической интеллигенцией. Первые его контакты со студентами и преподавателями приходятся на период обучения в Кубанской учительской семинарии. В этом заведении молодой горец получил довольно хорошие знания по русскому языку, литературе и многим другим наукам. Ему хорошо были известны произведения Н.А. Некрасова, В.Г. Белинского, Д.И. Писарева, Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского, которые значительно повлияли на формирование его мировоззрения. Будучи преподавателем Учкуланского училища, Хызыр Халилов общался с известным педагогом и общественным деятелем Владимиром Алексеевичем Витковским. Известно, что их дружба зародилась еще в Кубанской семинарии.

Источники сообщают, что Саид Халилов, брат Хызыра Халилова, еще в период обучения в школе аула Верхняя Теберда испытал прогрессивное влияние известного педагога Виктора Дибижева, который, работая многие годы в школах Карачая, оказывал местным жителям помощь во всем. Будучи воспитанником Ставропольской мужской гимназии, С. Халилов дружил с русскоязычными учащимися со многих регионов России (Узденова, 1994: 98–99).

Дружеские и творческие контакты имел и первый художник-карачаевец, поэт и писатель Ислам Пашаевич Крымшамхалов. Кроме тесного общения с выдающимся русским художником Н.А. Ярошенко, И.П. Крымшамхалов был хорошо знаком с академиком В. Миллером, русским художником М.В. Алехиным, композиторами С.И. Танеевым и М.А. Балакиревым, историками и этнографами М.М. Ковалевским и И.И. Иванюковым и рядом других представителей российской творческой интеллигенции. Общение с этими выдающимися людьми способствовало духовному обогащению Ислама Крымшамхалова.

Адыгские (черкесские) деятели культуры, как и представители соседних народов, работали в условиях взаимодействия и взаимовлияния русской и горской культур.

Среди них выделяется Шора Бекмурзович Ногмов – лингвист, историк, этнограф, поэт, собиратель и пропагандист родного фольклора. Он прекрасно владел персидским, турецким, арабским и татарским языками, в совершенстве знал русский язык и на нем создавал свои произведения, за исключением художественных, написанных на кабардино-черкесском. Ш. Ногмов занимался алфавитом и грамматикой родного языка. Ему принадлежит труд «Начальные правила адыгейской грамматики», а также кабардино-русский словарь. Ш.Б. Ногмов тесно сотрудничал с русским академиком А.М. Шёгреном, который являлся его первым переводчиком с кабардинского на русский язык (История адыгейской литературы …, 1999: 90).

Педагог, филолог, баснописец Умар Берсей был создателем азбуки черкесского языка и первого букваря адыгейского народа1, занимался также историей адыгских народов, оказывал помощь русским ученым, интересовавшимся ею.

Таким образом, культура народов Северного Кавказа в XIX–XX вв. развивалась в условиях взаимодействия и взаимовлияния представителей русской и горской интеллигенции. В результате этого сотрудничества имело место взаимообогащение культур, причем это происходило не в одностороннем порядке, а взаимно.