Реализация правовых функций крестьянской общины в социальной сфере во второй половине XIX - начале XX в

К важным правовым функциям, возложенным на крестьянскую общину (общество) в XIX – начале XX вв., можно причислить ее деятельность в регулировании правовых проблем, возникающих в сфере социальных отношений. Крестьянская община брала на себя и разрешение чисто социально-призренческих функций. В случае заболевания крестьянина община могла оплатить лечащему врачу или больнице расходы на его лечение. Так, в 1881 г. по 46 губерниям расходы крестьянских обществ на народное образование составили 898 503 руб., на здравоохранение – 375 536 руб. В 1891 г. крестьянские общества на медицину собрали 970 102 руб., на содержание училищ и больниц – 2 023 526 руб. По данным 50 губерний, за 1894 г. в расходной части мирского бюджета в среднем на благотворительность шло 0,71 %, на народное образование и медицину – 3,7 %, в 1905 г. на народное образование – 6 702 тыс. руб. (9,2 %), на общественное призрение – 1 391,6 тыс. руб. (1,9 %), на медицину – 680,8 тыс. руб. (0,9 %) [1].

Примечательно, что в рамках статьи на общественное призрение крестьяне тратили: на призрение вне благотворительных заведений – 0,75 % (от общей суммы расходов), на содержание заведений призрения – 0,36 %, на пожертвования нуждающимся – 0,29 %, на пособия запасным нижним чинам – 0,13 %, на иные благотворительные заведения – 0,10 %, по случаю войны – 0,09 %, на ремонт зданий общественного призрения – 0,07 %, на похороны неимущих – 0,05 %, на строительство зданий общественного призрения – 0,05 %, на прочие расходы – 0,005 %. По приговорам крестьянских обществ открывались ясли-приюты. Яслями назывались, строго говоря, дневные приюты для детей, еще не умеющих ходить, а приютами – учреждения и для детей более взрослого возраста. Д. Шенге-лидзе приводил массу примеров организации, содержания и финансирования этих учреждений [2].

Важным направлением в правовой деятельности крестьянской общины было регулирование отношений опеки . Опека являлась «больным местом» крестьянского самоуправления. Так, попечение о личности и об имуществе малолетних сирот крестьян полностью возлагалось на сельские или волостные общества. В назначении опекунов и попечителей, а также в проверке их действий крестьяне руководствовались местными обычаями .

Опека в российском дореволюционном законодательстве трактовалась как наблюдение со стороны общества над личностью и имуществом сирот – членов общества, распоряжение этим имуществом через выборных обществом людей – опекунов, а также как общественное наблюдение за последними. В случае если был причинен ущерб имуществу малолетнего, общество несло бы за это имущественную ответственность [3]. Все дело опеки находилось в руках общества, которое, как уже было сказано, могло руководствоваться местными обычаями. Крестьянская опека имела общий надзор как со стороны общества, так и со стороны земского участкового начальника. Правительство допускало руководство местными обычаями в опекунстве, однако лишь в том случае, если эти обычаи не противоречили общему закону империи. Если за опеку над ребенком, в силу тех или иных причин оставшимся сиротой, отвечало общество, то за ребенка отвечал и каждый отдельный член общества, каждый крестьянин. Опека была нужна для защиты прав малолетних сирот, имевших имущество, но не имевших родителей.

Что же значило учредить опеку над сиротами со стороны общества? Это означало, во-первых, проведение переписи всего оставшегося после смерти родителей безнадзорного имущества, для чего староста с понятыми были обязаны составить подробную его опись [4]; во-вторых, избрание на общественном сходе кого-либо из авторитетных, пользующихся в деревне уважением крестьян в качестве опе-

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 3(5). 2013

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 3(5). 2013

куна; в-третьих, передача старостой в присутствии тех же понятых, которые присутствовали при составлении описи, опекуну на хранение всего оставшегося и описанного имущества, а если нужно, то и самого малолетнего опекаемого и его братьев и сестер.

Опекуном выбирали прежде всего оставшегося в живых родителя малолетнего или близкого родственника [5] либо лицо, назначенное в опекуны по духовному завещанию родителей [6], хотя бы он и не принадлежал к этому обществу. По общему закону империи опекун должен был быть человеком добросовестным, «нравственные качества которого давали бы надежду в том, что малолетний будет в здравии и в добронравном воспитании, достаточном содержании, и от которого можно ожидать отеческого отношения к малолетнему» [7]. Закон категорически запрещал обществу выбирать в опекуны людей расточительных, лишенных по суду прав, отличающихся явными пороками, а также известных своей суровостью или же имеющих прежнюю ссору с родителями сироты, пока они еще были живы, а также людей несостоятельных [8]. Выборный опекун не имел права отказаться от этой должности, кроме случаев, в которых можно было бы отказаться от всякой выборной должности [9]. После состоявшегося на сходе приговора общества об опекунстве лицо, назначенное сходом опекуном, должно было в течение недели принять имущество по описи от старосты и назначенных им понятых, а также самого малолетнего к воспитанию. Опекун был обязан заботиться об опекаемом как о личности и об имуществе малолетнего сироты [10].

Эта деятельность осуществлялась небескорыстно. Мир имел право положить опекуну содержание, награду из мирских сумм или же указать в приговоре, что он имеет право получать в свою пользу известную часть, но не более 5 % с чистого дохода в год, полученного за счет использования имущества малолетнего [11]. Вся деятельность опекуна находилась под надзором как самого общества [12], так и земского начальника [13].

Для того чтобы не были нарушены права малолетнего сироты, а опекун действительно, как того требовал закон, исполнял возложенные на него права и обязанности, общество, а также каждый отдельный крестьянин должны были следить за тем, чтобы назначенный опекун действовал по закону. В свою очередь, отдавать отчет каждому отдельному крестьянину опекун не был должен, но тот же крестьянин, заметив что-либо незаконное в деятельности опекуна по отношению к опекаемому, имел право выступить на сходе и рассказать о производимом нарушении. В то же время сходу, как и земскому начальнику, опе- кун обязан был дать отчет в каждом своем действии в отношении опекаемого не реже одного раза в год [14].

Законодательством были установлены не только обязанности крестьянских обществ по контролю за опекуном и опекаемым хозяйством, но и обязанности самих опекунов . Общество следило за опекуном и требовало от него выполнения установленных обязанностей по отношению к опекаемому.

Таким образом, по закону сирота находился под надзором общества, на руках у опекуна, отвечающего за него и его имущество перед обществом и земским начальником. Опекун заменял ему родителей. С 14 лет сирота имел право сам указать на того, кого желал иметь попечителем, а с 17 лет уже сам, с согласия попечителя, распоряжался наследством. Разница между опекуном и попечителем заключалась в том, что опекун действовал вполне самостоятельно, ни на что не спрашивая согласия малолетнего. Попечитель, назначавшийся по исполнении опекаемому 14 лет, уже действовал по совету с ним. Но попечитель подлежал также учету в обществе и у земского начальника, которые контролировали его деятельность, как и деятельность опекуна.

Какая-либо опека и попечение прекращались только по достижении опекаемым 21 года и по приговору общества. Это также было вменено в обязанность обществу, при этом оно в последний раз делало окончательный учет итогов распоряжения имуществом попечителем и подводило общие итоги правильности его действий. Если в приговоре мира (общины) родственники малолетнего крестьянина усматривали что-либо незаконное, то они имели право жаловаться земскому начальнику.

По окончании опеки бывший опекаемый получал все наследственное имущество в свое распоряжение и начинал жить самостоятельно. Со снятием опеки заканчивались его счеты с обществом, конечно, только в том случае, если опека велась правильно. В то же время если опекаемый видел, что его имущество растрачено, то он имел право обратиться к земскому участковому начальнику, а затем в волостной суд и взыскать сумму допущенной растраты с опекунов. В случае если они волостным судом были признаны имущественно несостоятельными, то опекаемый имел право через волостной или уездный съезд мировых судей взыскать со всего общества свое имущество. К сожалению, в дореволюционной России нередко имели место случаи, когда опека вообще не была учреждена обществом, а имущество умерших (погибших) родственников малолетнего сироты пропадало. В этом случае ущерб малолетнего должно было возмещать общество, вовремя не учредившее над ним опеки.

Определенный вклад крестьянские общества вносили в дело борьбы с пьянством. Исследователи отмечали, что в крестьянских обществах по-разному относятся к пьянству, и степень его распространения различна: где-то этот порок был широко распространен и не считался таковым, а расценивался как обыденное явление; а где-то мир осуждал и даже наказывал за нарушение общественного порядка. Так, крестьяне татарского общества при с. Теряги Ардатовского уезда под воздействием местного муллы созвали специально сход по вопросу о «чрезмерном увлечении некоторыми гражданами села алкогольными напитками». Сход принял систему мер наказания: попавшемуся в первый раз на изготовлении или потреблении алкоголя нужно было выплатить штраф 5 руб., во второй раз – 10 руб., в третий – 25 руб. [15].

На крестьянские общества законом была возложена обязанность соблюдать в деревнях моральные устои. В распоряжении Правительствующего сената, принятом в 1900 г., на крестьянские общества возлагалась функция искоренения в крестьянской среде «непотребства». Каждый крестьянин имел право требовать от старосты, чтобы тот преследовал крестьян, способствующих непотребству [16], устраивающих в своем доме картежную игру, пьянство, вечеринки [17], или чтобы он взыскивал с тех, кто напьется пьяным, пока идет служба в церкви [18], что было бы полезно для молодежи, которая не любит ходить в церковь, или преследовал бы молодежь, непочтительно относящуюся к родителям и старикам [19].

На общество была возложена обязанность преследовать тунеядцев, нищих, просящих милостыню, вместо того чтобы работать [20], обучающих тому же детей [21]. Также крестьянское общество должно было наказывать крестьян – своих членов, публично поющих непристойные песни [22]. Оно также обязано было следить за чистотой, запрещать крестьянам выливать на улицу помои, бросать на нее нечистоты [23], следить за детьми, чтобы из шалости не ломали деревья [24], и т. д.

Все это «непотребство» общество имело право преследовать, вменив это своим приговором в обязанность старосте, а если он ничего не предпринимал, то члены общества также имели право жаловаться на бездействие старосты земскому начальнику.

Дело общественного призрения старых, дряхлых, больных, не способных к труду и не имеющих состоятельных родственников также лежало на обязанности общества [25]. Возложив на общество данную обязанность, закон предоставляет миру выбор способа, вида и размера призрения [26], в то время как общее на- блюдение за общественным призрением возлагалось на земского начальника [27].

Как решались в деревнях вопросы организации общественного призрения старых, больных и немощных, одиноких, утративших всех своих близких?

«Свободные сельские обыватели» в законодательном порядке обязаны были призревать нуждавшихся членов своего общества, не имеющих родственников. Данная повинность, наряду с другими повинностями государственного характера (сооружение и ремонт церквей, содержание сельских училищ, оспопрививание и т. п.) назначалась и раскладывалась между крестьянскими обществами волостными сходами. За неправильное их выполнение ответственность спрашивалась по принципу круговой поруки. Сельские старосты и волостные старшины обязаны были надзирать за имевшимися заведениями призрения и следить за тем, чтобы члены общин не занимались прошением милостыни [28].

В результате, как верно замечает современный исследователь проблем благотворительности И. П. Павлова, «сложилась система, при которой чем беднее было сельское общество, чем выше была потребность в развитии мер попечения, тем меньше было средств для осуществления этих мер» [29]. И в условиях этого замкнутого круга милостыня продолжала оставаться важнейшей формой благотворительности на селе. Таким образом, постоянные нищие – старики, дети или увечные, неспособные к личному труду, – в массе своей жили за счет милостыни.

Этих людей общество выделяло в особый список и составляло графики поочередного вспомоществования . Такого призреваемого общество нередко помещало на постоянную квартиру, обслуживаемую и отапливаемую по очереди женами и другими родственниками членов общества. Если такой возможности не было, его по очереди размещали по домам членов общества, кормили, лечили, выхаживали и т. п. В некоторых селах давали убогому члену общества помесячно деньги из мирских сумм на квартиру, еду и одежду. Все это зависело от постановления схода. Закон обществам на своих сходах предоставлял право самим выбирать вид, способ и размер призрения.

Ученые, изучающие социальную опеку того времени, неоднократно замечали, как опекались умалишенные в деревне. Содержать их в земских больницах для умалишенных до 1903 г. было обязанностью обществ, однако это стоило больших денег и вызывало в обществе недовольство. Иногда таких людей, чтобы они не подожгли постройки, не совершили еще каких-либо преступлений, по негласному распоряжению старосты деревни и с согласия общества

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 3(5). 2013

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 3(5). 2013

родственники сажали в специальные клетки и запирающиеся на замок помещения в доме, а еще чаще деревенский кузнец выковывал специальный железный ошейник, замыкающийся на замок, родственники надевали его на шею умалишенного и сажали его на длинную цепь, продолжая кормить и ухаживать за ним [30].

Общество имело право бороться со своими порочными членами. Значительную опасность для работы схода представляли так называемые «горлопаны», которые громким криком могли смутить общество. Именно они нередко были главной причиной происходивших на сходах беспорядков, пьянства, и именно они стояли у истоков незаконно принятых решений на сходах. Однако, как показывал опыт, горлопанами были достаточно авторитетные в обществе люди, которых опасались и с которыми считались. Именно из числа горлопанов общество избирало своих делегатов – постоянных уполномоченных для хождения по судам, заключения сделок, сношений с Поземельным банком и земскими учреждениями. Общество могло избавляться от горлопанов, постановив 2/3 голосов отрешить такого общинника от участия в сходе сроком до 3 лет [31]. Однако подобная практика применялась редко, так как старосты в большинстве своем предпочитали не связываться с горлопанами, а наказывали за горлопанство в основном присутствовавшие на сходах участковые земские начальники.

Как уже отмечалось, общество имело мощный рычаг насаждения добродетели и искоренения «непотребства» среди своих членов, для чего ему было разрешено избавляться от тех, кто постоянными пороками и поведением, близким к преступности, становился опасным для односельчан. Тогда общество 2/3 голосов имело право составить приговор, т. е. просить правительство выдворить такого человека из общества [32]. Подобный приговор, если он был вынесен и оформлен письменно, обязательно проверялся земским начальником [33], который, согласившись с обществом и признав приговор правильным, имел право тотчас посадить удаляемого в тюрьму во избежание преступлений из мести со стороны последнего [34].

После этого дело поступало с препроводительной на имя уездного предводителя дворянства [35]. После его согласия оно переходило на рассмотрение и утверждение в губернское по крестьянским делам присутствие. Далее решение поступало на имя начальника управления уездной полиции, и только после этого удаляемый ссылался в определенное ему для жительства отдаленное место.

Если же участковым земским начальником, уездным предводителем дворянства или губернским по крестьянским делам присутствием приговор отменялся, то лицо, осуж- денное сходом к изгнанию, освобождалось из тюрьмы [36]. Существовало еще одно правило. Если в обществе, которое желало изгнать одного из своих членов, было менее 300 душ, то на его изгнание требовалось согласие волостного схода [37]. Приговор, в котором принималось решение о выселении порочного члена общества, должен был быть составлен письменно. В нем необходимо было точно изложить причины, по которым удаляемый был признан вредным и небезопасным для общества человеком [38].

В правовую компетенцию крестьянских обществ входила подача ходатайств в земские учреждения, в уездные инспекции и дирекции народного просвещения об открытии земских, государственных и церковно-приходских школ. Как земство, так и епархиальное ведомство, а зачастую и помещики, получив соответствующие обращения со стороны крестьян, как правило, всегда приходили на помощь обществу, проявившему инициативу в открытии школы, деньгами, материалами и советами. Однако большинство крестьянских обществ относилось к открытию и поддержанию сельских начальных школ негативно. Нередко общества скупились на дрова для отопления школ, на керосин для освещения, выделяли плохие помещения. Были случаи, когда на своем сходе общество принимало решение, запрещающее учителю пользоваться керосиновой лампой «за счет общества» после 20.00, или вводило другие подобные абсурдные ограничения.

По закону, для открытия школы ближайшие между собою несколько обществ могли соединиться, устроить особую от годовой раскладки общественную складку [39]. Однако на почве открытия школ, особенно между небольшими деревнями, в течение многих лет велись споры о том, в каком селе открыть школу либо какую сумму на открытие школы должно сдать то или иное общество. «Самолюбие» обществ, состоявшее в том, чтобы настоять на своем, в значительной мере тормозило дело народного образования.

Именно крестьянская община выступала в качестве инициирующей стороны при открытии школ. С 1862 г. многие крестьянские общины по своему собственному почину пожелали открыть школы. В них надлежало обучать детей чтению, письму, четырем арифметическим действиям и Закону Божьему. Из учеников готовили будущих писарей в различные конторы и специалистов по ветеринарии и землемерному делу. Училища и школы содержались на средства, собираемые целевым назначением на оплату работы учителя, аренду помещения, приобретение топлива и учебных принадлежностей. С каждой ревизской души было решено собрать от 8,25 до

• 21,5 коп. В Ставропольском и Самарском уездах было открыто 60 школ на 1780 детей [40].

Правительство постоянно опиралось на общину в деревне, использовало ее в качестве главного проводника своей политики. Именно через общину в конце XIX – начале XX вв. были организованы общественные работы, а она выступила в качестве их главного распорядителя . Трудовая помощь подразделялась на широкомасштабные общественные работы, которые были рассчитаны как на крестьянское, так и городское население, и на трудовые дома различных типов, ориентированные прежде всего на города. Общественные работы стали широко проводиться с 1881 г., когда Самарская, Саратовская, Астраханская и Екатеринославская губернии за счет казны построили железные дороги и вели иные работы, всего на сумму 500 000 руб. В результате были предоставлены заработки для 25 000 нуждающихся по 70 коп. в день. В 1891 г. под руководством генерала М. Н. Аненнкова были организованы общественные работы: строительство Черноморского берегового шоссе, об-водительные работы, дорожные сооружения, строительные и лесные мероприятия. В 1898 и 1899 гг. лесное ведомство активно вело общественные работы в губерниях, пострадавших от неурожаев. В период с 1891 по 1900 гг. только из казны на общественные работы было потрачено 15 млн руб. [41].

В конце XIX в. организационно оформлялись частные благотворительные крестьянские общества , в том числе и инородческие: общества потребителей, взаимопомощи, трезвости, что свидетельствовало о растущем самосознании крестьянства, стремлении выйти за общинные рамки.

Что касается «закрытого» призрения на селе, то есть богаделен, домов призрения и приютов, то лишь 12 совещаний из 44 упоминают о наличии богаделен, с крайне ограниченным количеством призреваемых. (В Среднем Поволжье только в Нижегородской губернии крестьянские общества имели 2 богадельни.) О приютах и вовсе сообщали только три совещания, в том числе Казанское (имелся 1 приют на 25 детей) и Саратовское (4 приюта, но отмечалось, что «организация этих приютов на практике не выдерживает критики»). Симбирская же губерния заведений общественного призрения, состоящих в ведении крестьянских обществ, не имела вовсе.

Таким образом, к важным правовым функциям, возложенным на крестьянскую общину (общество), следует причислить деятельность по регулированию правовых проблем, возникавших в сфере социальных отношений. Крестьянская община брала на себя и разрешение чисто социально-призренческих функ- ций, таких как борьба с пьянством, забота о благоустройстве поселений, соблюдение в деревнях моральных устоев.

• 1.    Мирские расходы крестьян за 1881 г. СПб. : Изд-е ЦСК МВД, 1886; Мирские расходы и доходы крестьян за 1891 г. в 50 губерниях Европейской России. СПб. : Изд-е ЦСК МВД, 1895; Мирские доходы и расходы за 1894 г. в 50 губерниях Европейской России. СПб., 1898. С. 9; Мирские доходы и расходы за 1905 г. по 50 губерниям Европейской России. СПб. : Тип. Н. Л. Стойковой, 1909.

• 2.    Шенгелидзе Д. Роль яслей-приютов с точки зрения взаимопомощи // Трудовая помощь. 1905. № 10. С. 111–112.

• 3.    Решение Правительствующего сената. 1877. № 3418.

• 4.    Общественное Положение. 1902. Ст. 80.

• 5.    Свод Законов. 1900. Т. X. Ст. 226.

• 6.    Там же. Ст. 227; Решение Правительствующего сената. 1881. № 5324 (Г. 98, 81).

• 7.    Свод Законов. 1900. Т. X. Ст. 256.

• 8.    Там же.

• 9.    Общественное Положение. 1902. Ст. 189.

• 10.    Свод Законов. 1900. Т. X. Ст. 263–282.

• 11.    Общественное Положение. 1902. Ст. 195, 284. 12. Там же. Ст. 62. П. 6.

• 13.    Положение о земских начальниках. 1902. Ст. 39.

• 14.    Свод Законов. 1900. Т. X. Ст. 286.

• 15.    Левин М. Деревенское бытие: нравы, верования, обычаи. М., 1996. С. 84.

• 16.    Устав о благоустройстве. 1857 // СЗ. Т. XII. Ст. 502.

• 17.    Там же. Ст. 503.

• 18.    Там же. Ст. 493.

• 19.    Там же. Ст. 487.

• 20.    Там же. Ст. 499.

• 21.    Там же. Ст. 500.

• 22.    Там же. Ст. 492.

• 23.    Там же. Ст. 475.

• 24.    Там же. Ст. 528.

• 25.    Общественное Положение. 1902. Ст. 361. П. 6.

• 26.    Решение Правительствующего сената. 1890. № 1923.

• 27.    Положение о земских начальниках. 1902. Ст. 40.

• 28.    Устав общественного призрения. Ст. 698, 699.

• 29.    Павлова И. П. Социальное попечение в России в конце XIX – начале XX вв. : дис. … д-ра ист. наук. СПб., 2004. С. 212.

• 30.    Тютрюмов И. Крестьянская семья: очерки обычного права // Русская речь. 1879. № 4. С. 67.

• 31.    Общественное Положение. 1902. Ст. 62. П. 3. 32. Там же. Ст. 62.

• 33.    Положение о земских начальниках. 1902. Ст. 34.

• 34.    Там же. Ст. 35.

• 35.    Там же. Ст. 34, 215.

  Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 3(5). 2013

  
  

• 36.    Там же. Ст. 215.

• 37.    Там же.

• 38.    Решение Правительствующего сената. 1881. № 1966; 1886. № 963.

• 39.    Общественное положение. 1902. Ст. 62. П. 13.

• 40.    Бусыгин Е. П. Русское сельское население Среднего Поволжья. Историко-этнографи-

  ческое исследование материальной культуры (середина XIX – начало XX вв.). Казань : Изд-во Казанского ун-та, 1966. С. 111–112.

• 41.    Ермолов А. С. Наши неурожаи и продовольственный вопрос : в 2 ч. СПб. : Тип. В. Кирш-баума, 1909. Ч. 2. С. 78.

• 42.    Там же. С. 52.