Рефлексия проектов будущего как перспектива гуманитарного знания

«Будущее» — один из модусов социокультурного времени. Оно рисуется и переживается в зависимости от конкретного культурно-исторического контекста — контекста настоящего, в поле которого генерируются все смыслы и образы, проецируемые человеком, обществом и культурой в будущее. Проекты будущего демонстрируют то желаемое или пугающее, что выражает устойчивый интерес настоящего. Через образы и модели будущего культура рефлектирует и описывает самое себя, свое настоящее, поэтому так важно осмыслять варианты будущего, продуцируемые сознанием современного человека и культуры.

В ходе исследования возникает ряд вопросов. Что мы пытаемся транслировать в будущее? Как

Т. А. Яковлева текст (образ, проект) связан с контекстом (наличным состоянием культуры)? Какие объективные тенденции развития культуры проявляются в создаваемых проектах? Какие варианты будущего латентно или явно присутствуют в настоящем? Что уже в принципе осуществимо из проектов будущего? Насколько мы готовы к восприятию и созданию проектируемого будущего? Все эти вопросы возникают перед гуманитарным познанием, а парадигматическое значение гуманитаристики осознается сегодня всеми учеными.

Будущее ныне активно проектируется в глобальных и локальных масштабах, и гуманитарное знание, реализуя рефлексивную способность культуры, является непосредственным участником формирования будущего. Сегодня теория становится для реальности не просто отражением, «но вызовом и странным аттрактором»1, теории проникают в человеческое сознание подобно вирусам, проверяя его жизнеспособность: происходит «инфицирование» человеческого сознания образами, концептами, гипотезами. Пользуясь терминологией Ж. Бодрийяра, можно утверждать, что образы и проекты будущего обладают наибольшей «вирулентностью». Человек и культура должны получить своеобразную прививку будущего, чтобы продолжить свое существование.

Условно все проекты будущего можно разделить на две группы: негативные и позитивные. Негативные проекты окрашены всеми оттенками «пост». Эсхатологизм, катастрофизм, подпитываемый научными, псевдонаучными и неомистиче-скими течениями здесь представлен с наибольшей силой. Основные смысловые поля, где создается максимальное напряжение — «человек — киберпространство», «человек — природная среда». Все эти проекты выполнены в жанре антиутопии, в них рисуются картины экологического, техногенного, политического коллапса. Критический анализ и футурология антиутопий объемно представлены в монографии челябинского исследователя И. Д. Тузовского2, поэтому отметим лишь, что катастрофическое видение будущего непосредственно связано с осознаваемой тенденцией глобализации и усугублением глобальных проблем.

Одна из гипотез, питающих катастрофические настроения и служащая почвой для современных эсхатологических мифов, — гипотеза Геи, разрабатываемая британским ученым Дж. Лавлоком. Согласно этой гипотезе Земля функционирует как суперорганизм, стремясь к самосохранению, она способна уничтожить человечество, которое оказывает на природу разрушительное воздействие3. Популярность этой гипотезы растет, распространяются бестселлеры, в которых естественнонаучные и философские выкладки обрастают практиками ченнелинга, медитативного «расширения сознания», открытия чакр4.

Особое место в корпусе антиутопической научнофилософской, публицистической и художественной литературы занимает проект киберкультуры, представляющий собой спектр сращиваний ноосферы и техносферы. Соответственно, акцентируются и два полюса теоретического и практического моделирования — искусственный интеллект и новое

«сверхчеловеческое» тело, которые начинают соотноситься как «софт» и «хард» (в компьютерной терминологии — программное обеспечение и «же-лезо»)5. Постмодернисты рисуют «некроспективу» человечества, связывая данный вектор именно с возникновением человека-машины. Антиутопизм в целом теснейшим образом связан с теорией постмодерна: постмодернизм начал деконструкцию проекта «Модерн» со всеми его футуристическими упованиями и закончил деконструкцией всей реальности. В его рамках в принципе невозможно создать позитивную картину будущего: пафос завершенности, исчерпанности, конечности пронизывает постмодернистский дискурс.

Сегодня гуманитарии всерьез начинают обсуждать завершение и исчерпанность самого проекта «Постмодерн», акцентируя внимание на переходе от «пост» к «прото», отмечая тем самым радикальный сдвиг в самосознании культуры как движение «… от конечности к начальности как к модусу мышле-ния»6. Такой сдвиг позволяет отслеживать проекты будущего, которые вполне можно обозначить как позитивные. Все они фокусируются на собственно культурных аспектах. Основные смысловые поля таковы: «человек — природа», «человек — человек», «человек — культура», «человек — социум». Основная проблема — развитие трансгуманизма как нового гуманизма. Здесь также сочетаются рациональные и иррациональные модели.

Синкретический вариант видения Новой Эры манифестирован в проекте «New Age», получившем развитие с 70-х гг. ХХ века, представляющем сегодня собой развитую субкультуру7. Здесь воспроизводится принцип единства и тождества микро- и макрокосма, циклическое восприятие времени и неоязыческие мотивы. Неоязычество несет пантеистические черты, требует развития новой чувственности, восстановления принципа партиципации как единственной основы дальнейшего развития. Подобным характером обладает и духовно-философское движение «New Thought», возникшее в США в конце XIX века, пропагандирующее метафизические взгляды об эффектах позитивного мышления, креативной визуализации.

Среди проектов, выполненных в рационалистическом ключе можно выделить «Инициативу Хартии Земли» (Earth Charter Initiative), основанную в 1994 г. Своей целью эта организация ставит способствование переходу к глобальному обществу с общей этической основой, включающей почтение и внимание к сообществу жизни, экологическую безопасность, всеобщие права человека, уважение проявлений жизни в их многообразии, экономическую справедливость, демократию и культуру мира. Декларация «Инициативы Хартии Земли» гласит: «Мы вступили в критический момент истории Земли, когда человечество должно выбрать свое будущее. Наш мир становится все более взаимозависимым и хрупким, а будущее таит в себе одновременно и большую опасность, и большую надежду. Чтобы развиваться далее, мы должны осознать, что при огромном разнообразии культур и форм жизни, мы являемся одной семьей и единым мировым сообществом с общей судьбой. Мы должны объединиться и

Искусствоведение и культурология

создать устойчивое глобальное общество, основанное на уважении к природе, правам человека, экономической справедливости и культуре мира. В этом стремлении крайне необходимо, чтобы мы, народы Земли, провозгласили нашу ответственность друг перед другом, перед великим сообществом всего живого, и перед будущими поколениями»8.

Другой глобальный проект — технократический проект «Венера» американского дизайнера, социального инженера и футуролога Жака Фреско. Предлагается видение человечества будущего как устойчиво развивающейся системы на основе использования современных технологий, построения ресурсоориентированной экономики. Важно, что при этом подчеркивается ценностно-нравственный аспект будущего цивилизации, правда в несколько утопически-коммунистическом духе: отказ от денежной системы, избавление от накопительства, потребительства, дискриминации, милитаризации, TV-зависимости, псевдодемократии9. Показательно, что проект «Венера» порождает реальные движения и интернет-сообщества, такие как «Дух времени» (The Zeitgeist Movement), выступающее за глобальные перемены в сторону образования и объединения людей, применения научного подхода к решению задач10.

Представителями молодежи разных стран основано и международное движение «Youth Time»11. Эта независимая организация прямо ставит своей целью проектирование, реализацию и синхронизацию проектов будущего в различных областях, установление диалога между поколениями, мотивирование молодых людей к активной личной и социальной деятельности. Распространение таких идей среди молодежи свидетельствует о желании не просто видеть, но и создавать благополучное будущее для себя и последующих поколений. Молодые люди стремятся участвовать в разработке механизмов противодействия неприятию культурных различий, ухудшению условий жизни, росту чувства незащищенности и непредсказуемости мира, тенденциям, приводящим к постоянным негативным явлениям в социокультурной сфере.

Резюмируя, следует подчеркнуть, что сегодня человечество осознает необходимость проектирования и конструирования будущего, значимость компонента личной активности и ответственности за развитие природы, общества, культуры. В связи с этим можно говорить и о трансформации роли гуманитарного знания: «С 1970-х гг. гуманитарные науки выносили сплошь смертные приговоры культуре… — и, как следствие, смерть самих гуманитарных наук, гуманитарных подходов и ценностей. Теперь становится все яснее, что сократическое искусство акушерства, вспоможения при рождении нового, — более достойное занятие для гуманитарных наук»12. Тем самым, свидетельствование зарождения проектов открытого будущего, исследование их гносеологического и эвристического потенциала, возможности их реализации становится одной из важнейших задач и перспективой развития гуманитарного знания.