Региональные особенности возрастной структуры миграции на Дальнем Востоке России

Автор: Моисеева Е.М., Мищук С.Н.

Журнал: Народонаселение @narodonaselenie

Рубрика: Демография: вопросы теории и практики

Статья в выпуске: 4 т.27, 2024 года.

Бесплатный доступ

Актуальность исследования обусловлена большой ролью миграции в формировании населения Дальнего Востока России на фоне продолжающегося сокращения его численности. Количественный и качественный анализ целевых групп, включая возрастные группы постоянного населения и мигрантов, повышает эффективность миграционной политики, усиливая её адресность. Статья основана на демографическом подходе, позволяющем оценить изменения и взаимосвязь основных демографических характеристик разных категорий населения Дальнего Востока. Целью исследования является изучение возрастного профиля мигрантов и влияния миграции на возрастную структуру постоянного населения регионов Дальнего Востока на современном этапе. Эмпирическую базу составляет массив вторичных данных Росстата за 2018-2022 гг. с детализацией по возрастам, субъектам Дальневосточного федерального округа и территориям входа и выхода мигрантов. Для обработки данных используются статистические методы: анализ абсолютных и относительных величин, расчёт коэффициентов, кластерный анализ. Выделенные группы регионов отражают общее и особенное в миграции их населения разных возрастов: уровень территориальной мобильности, объёмы и направления перемещений, результативность данных процессов, степень их влияния на возрастную структуру постоянного населения. Полученные результаты позволили выявить региональные особенности возрастного профиля миграции в Дальневосточном федеральном округе и оценить её роль в формировании постоянного населения, а также сформулировать ряд гипотез относительно вероятных факторов, определяющих интенсивность и направления перемещений населения разных возрастных групп в рассматриваемых регионах. Показано, что большинство регионов вне зависимости от результативности миграционных процессов объединяет выбытие молодёжи 15-19 лет, приток населения в молодом трудоспособном возрасте (20-24 года и старше в части регионов) и интенсивный отток мигрантов предпенсионного и пенсионного возраста после завершения трудовой деятельности.

Еще

Миграция, постоянное население, возрастная структура, кластерный анализ, региональные особенности, дальний восток

Короткий адрес: https://sciup.org/143184085

IDR: 143184085 | DOI: 10.24412/1561-7785-2024-4-18-33

Текст научной статьи Региональные особенности возрастной структуры миграции на Дальнем Востоке России

Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ в рамках научного проекта № 24–28– 01046. — URL: –28–01046/.

Сокращение численности населения Дальнего Востока создаёт потенциальные риски для ситуации в макрорегионе и России в целом. По мнению специалистов в области пространственного развития, значительные диспропорции в демографических показателях регионов негативно сказываются на территориальной, социальноэкономической и политической связанности страны. Сокращение численности населения трудоспособного возраста может замедлить темпы развития экономики, в особенности трудоёмких третичного и четверичного секторов, помешать выполнению программ социального обеспечения и защиты граждан. В 2017 г. была утверждена «Концепция демографической политики Дальнего Востока на период до 2025 года». Основной упор в ней делается на задачах повышения рождаемости, брачности, укрепления репродуктивного здоровья населения. Конкретные меры миграционной политики региона в концепции не обозначены, в то время как миграционный приток населения является необходимым условием улучшения демографической ситуации в Дальневосточном федеральном округе (ДФО), о чем свидетельствуют данные статистики [1].

Эффективность и результативность миграционной политики как части демографической, а также экономической политики во многом зависит от правильного выбора целевой группы, не исключая и постоянное население. Не менее важным является структурный анализ данных целевых групп в разрезе возрастных групп, что объясняется разными причинами, направлениями и масштабами их экономической, социальной и миграционной активности. В рамках данного исследования нами поставлена задача изучения возрастного профиля мигрантов и влияния различных потоков миграции на возрастную структуру постоянного населения территорий Дальнего Востока в период с 2018 по 2022 годы. Исторически население макрорегиона отличает более молодое население, чем в среднем по России, однако в последние десятилетия оно ста- реет опережающими темпами. Так, с 2000 по 2022 гг. доля населения младше трудоспособного возраста в ДФО уменьшилась на 1,5 процентных пункта (п.п.), трудоспособного возраста — на 4,8 п.п., а за тот же период по РФ сокращение данных групп населения составило 0,9 п.п. и 3,2 п.п. соответственно. Учитывая, что суммарный коэффициент рождаемости на Дальнем Востоке остается более высоким, чем в среднем по стране (1,6 против 1,4), можно заключить, что большую роль в изменении возрастной структуры ДФО играет миграция. При этом, несмотря на обширный перечень научных публикаций, посвящённых анализу миграционных процессов в исследуемом регионе в постсоветский период, для многих из них характерен генерализованный подход. При широком перечне направлений и подходов изучения миграции на Дальнем Востоке в большинстве работ объектом исследования выступают потоки мигрантов без дифференциации по возрасту [2–5].

Обзор литературы

Возрастная структура постоянного населения в сочетании с экономическими, социальными, природными факторами оказывает влияние на динамику миграции и наоборот. Учитывая роль миграционных процессов в формировании численности населения и обеспечения специалистами рынка труда, значимость приобретает изучение возрастной структуры мигрантов, включая потоки внутрироссийской и международной миграции, в том числе в разрезе безвозвратных и трудовых мигрантов. Рассматривая различия возрастных профилей миграционных потоков, зарубежные авторы отмечают их связь с жизненным циклом индивида. Жизненные события, например завершение образования, брак или развод, рождение детей и др., могут приводить к миграционной активности человека [6]. Дополняет предыдущие выводы исследование российского автора [7], в котором показано, что межрегиональные различия возрастной структуры потоков трудовых мигрантов внутри России связаны с от- раслевой структурой экономики регионов-доноров и регионов-реципиентов. Демографическая ситуация в регионах с преобладанием ресурсного сектора экономики в перспективе может развиваться в направлении суженного воспроизводства, что объясняется распространением вахтового метода работы. В большинстве работ, рассматривающих динамику и мотивы миграционной активности населения, объектом исследования выступает молодёжь в возрасте 18–29 лет [8–11], что объясняется её высокой миграционной активностью.

Миграция определяла количественный и качественный характер населения Дальнего Востока, начиная с середины XIX века. Исследование миграционных процессов в регионе в различных работах представлено в рамках экономического, социологического, антропологического, демографического подходов. А. С. Ващук использует понятие «дальневосточный комплекс», включающий ряд событий в период с 1945 по 1980 гг., в результате которых был реализован, так называемый, «дальневосточный фактор». Этот фактор реализовывался через политически организованные кампании и обеспечил перераспределение населения в стране, обеспечив рост численности населения на Дальнем Востоке. Население региона пополнили специалисты с инженерными и рабочими профессиями, необходимыми для его экономики. Кроме того, дальневосточный фактор проявился в более высоком естественном приросте и формировании более молодой структуры населения, чем в среднем по стране [12].

Говоря о начала XXI в., акцент меняется с положительного и расширяющегося социально-демографического вектора в область национальной безопасности, ориентированной на решение проблемы депопуляции населения макрорегиона. На современном этапе активно обсуждаются вопросы количественной оценки миграции и регионов концентрации мигрантов, выбывающих с Дальнего Востока [3; 13–15], условий и факторов миграционной активности населения [16–20], однако изучение роли возрастной структуры населения и мигрантов остаётся недостаточным.

Отметим большое количество публикаций, посвящённых изучению миграционных настроений молодёжи регионов ДФО [11; 21; 22]. Изучение старших возрастных групп занимает небольшую долю в исследованиях, например публикации Института комплексного анализа региональных проблем Дальневосточного отделения РАН [23; 24]. Обозначенные работы основаны на социологическом или экономическом подходе. Значительно меньше исследований представлено в рамках демографического подхода, позволяющего оценить возрастную структуру безвозвратной миграции и её влияние на возрастную структуру населения регионов Дальнего Востока.

Одним из немногих исследований изменения структуры постоянного населения регионов Дальнего Востока, является работа Г. П. Неверовой [25], в рамках которой дан прогноз возрастной структуры населения Еврейской АО с учётом возрастной структуры мигрантов. Прогнозы изменения возрастной структуры населения, оказывающих влияние на рынок труда регионов, представлены в работах М. Ю. Хавинсона и М. П. Кулакова, но авторы прогнозируют изменения возрастной структуры занятого населения [26; 27], что определяет значимость данного исследования, в первую очередь, для экономики, а не для демографии. Учитывая слабую изученность влияния возрастных профилей мигрантов на территории входа и выхода, в том числе и для Дальнего Востока, данное исследование позволит отчасти восполнить этот научный пробел.

Материалы и методы исследования

Данные Росстата включают распределение прибывших и выбывших по возрастам, субъектам ДФО и странам. Чтобы оценить тенденции миграции на современном этапе, были выбраны данные за пятилетие с 2018 по 2022 годы. В рассматриваемый период имел место кризис, вызванный пандемией COVID-19 и сопровождавшийся ограничениями на мобильность, поэтому с це- лью устранения колебаний показателей они рассчитываются в сумме за пять лет. Для удобства интерпретации данные по возрасту мигрантов агрегированы в пятилетние диапазоны.

Поскольку при анализе миграционных процессов необходимо учитывать также численность населения соответствующей территории или соответствующей возрастной группы, то в настоящей работе используются не только абсолютные, но и относительные показатели, рассчитанные в соответствии с рекомендациями Росстата1. Для выявления особенностей возрастной структуры миграции в регионах Дальнего Востока используется кластерный анализ методом межгрупповой связи. 11 субъектов ДФО рассматриваются как наблюдения, а показатели для каждого из 18 возрастных диапазонов — как отдельные переменные, что позволяет построить типологию, более глубоко отражающую возрастные особенности миграции, чем простая группировка регионов по суммарным показателям для всех возрастов. Оптимальное решение (количество кластеров) определяется по значениям коэффициентов порядка агломерации. Затем анализируются средние значения по кластерам, что помогает установить закономерности, общие для той или иной группы регионов. Обработка статистической информации выполнена с помощью IBM SPSS.

Результаты

Для начала проанализируем такой показатель, как миграционный прирост (табл. 1).

Таблица 1

Миграционный прирост по пятилетним возрастным группам в сумме за 2018–2022 годы по регионам ДФО*

Table 1

Net migration by five-year age groups in total for 2018–2022 by subjects of the Far Eastern Federal District

Возраст	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11
0–4	-391	899	-1 882	8	-362	-192	-400	-17	-156	-447	257
5–9	-1 019	112	-2 304	-150	-1 420	-716	-595	-300	-637	-465	29
10–14	-872	-155	-2 007	-333	-1 123	-915	-723	-216	-535	-413	90
15–19	-4 624	-2 406	-3 386	-971	-3 031	2 574	-1 565	-725	-1 662	-926	-533
20–24	3 558	6 875	1 303	2 998	3 852	-1 331	1 095	424	2 678	369	536
25–29	-244	3 030	-2 794	882	-1 451	505	-1 306	-7	27	-769	296
30–34	-752	2 155	-3 214	218	-2 447	-796	-1 020	-207	-511	-885	158
35–39	-625	1 375	-2 685	-147	-2 356	-1 458	-1 086	-453	-714	-517	237
40–44	-673	925	-2 226	-502	-2 072	-1 721	-757	-308	-623	-524	118
45–49	-424	804	-1 717	-419	-2 037	-1 402	-798	-330	-480	-357	108
50–54	-257	-322	-1 085	-647	-1 720	-1 122	-734	-495	-558	-247	13
55–59	-443	-1 852	-1 438	-1 174	-1 886	-1 259	-1 034	-827	-900	-306	-224
60–64	-594	-1 833	-1 644	-1 108	-1 880	-1 318	-1 200	-840	-886	-277	-282

Возраст	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11
65–69	-525	-1 142	-1 301	-811	-1 530	-1 130	-786	-701	-692	-270	-149
70–74	-254	-460	-725	-482	-759	-681	-434	-262	-265	-149	-115
75–79	-155	-227	-300	-157	-386	-317	-223	-123	-107	-83	-32
80–84	-183	-114	-334	-90	-297	-134	-246	-104	-87	-89	-9
85+	-4	-40	-223	-36	-107	-71	-120	0	-46	-41	0

*Здесь и далее в заголовках таблиц: 1 — Республика Бурятия, 2 — Республика Саха (Якутия), 3 — Забайкальский край, 4 — Камчатский край, 5 — Приморский край, 6 — Хабаровский край, 7 — Амурская область, 8 — Магаданская область, 9 — Сахалинская область, 10 — Еврейская АО, 11 — Чукотский АО, тёмным фоном выделены ячейки, где миграционный прирост положительный.

Источник: рассчитано авторами по данным Росстата.

Применение кластерного анализа к полученному набору данных о миграционном приросте в субъектах ДФО позволяет определить, что оптимальным является решение с четырьмя группами: 1) Республика Бурятия, Камчатский край, Амурская, Магаданская, Сахалинская и Еврейская автономная области, Чукотский АО — кластер регионов, для которых в среднем характерны умеренная миграционная убыль населения в возрастах 5–15 лет, выраженная убыль населения в возрасте 15–19 лет и миграционный прирост в диапазоне 20– 24 года, который вновь сменяется умеренной убылью в более старших возрастах; 2) Республика Саха (Якутия) — регион с миграционным приростом населения почти во всех «молодых» возрастных группах, вплоть до предпенсионного возраста: от 0 до 9 и от 20 до 49 лет. Является лидером среди регионов ДФО по рассматриваемому показателю; 3) Забайкальский и Приморский края — регионы, которые отличает значительная миграционная убыль во всех возрастных группах, кроме молодого трудоспособного возраста 20–24 года. Могут рассматриваться как аутсайдеры миграционного движения населения; 4) Хабаровский край — единственный регион ДФО, где фиксируется заметный миграционный прирост населения в возрасте 15– 19 лет. Небольшое приращение миграция также даёт в возрастной группе 25–29 лет. В остальных возрастных группах наблюда- ется убыль, наиболее интенсивная среди населения 35–69 лет.

Теперь рассмотрим, какие особенности перемещений населения формируют такое сальдо миграции в каждом из регионов. Для этого проанализируем коэффициент интенсивности миграционного оборота, рассчитываемый по формуле: Sk = Qk/Pk Х 1000, где Qk — объём миграции (сумма числа прибывших и выбывших) в возрастной группе k; Рk — среднегодовая численность населения в возрастной группе k (табл. 2). Все регионы Дальнего Востока характеризуются большими объёмами миграции, интенсивность которой возрастает, начиная с возрастной группы 15–19 лет, и остаётся особенно высокой до возрастов 30–39 лет в большинстве субъектов ДФО. Кластерный анализ данных коэффициента интенсивности миграционного оборота позволяет выделить следующие региональные особенности: 1) Республика Бурятия, Камчатский, Приморский, Хабаровский края, Амурская и Сахалинская области — здесь в среднем объёмы миграции умеренно большие в молодых трудоспособных возрастах от 15 до 39 лет (пик в группе 20–24 года), затем они начинают постепенно снижаться среди более старших возрастов; 2) Республика Саха (Якутия), Магаданская область –ин-тенсивность миграционного оборота так же наиболее велика среди населения в возрастах от 15 до 39 лет с пиковыми значениями также в группе 20–24 года, однако объ-

Таблица 2

Коэффициент интенсивности миграционного оборота по пятилетним возрастным группам в сумме за 2018–2022 годы по регионам ДФО

Table 2

Intensity coefficient of migration turnover by five-year age groups in total for 2018–2022 by subjects of the Far Eastern Federal District

Возраст	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11
0–4	98,0	68,9	46,6	74,1	84,1	66,0	63,7	85,9	69,3	40,8	186,9
5–9	94,7	70,5	50,0	79,9	83,2	71,6	71,3	99,7	73,0	48,2	169,1
10–14	63,3	52,0	37,3	65,5	59,9	57,9	52,0	83,0	58,4	35,3	134,6
15–19	141,6	169,1	118,6	116,6	170,2	177,5	115,0	185,9	148,8	164,4	250,5
20–24	176,3	282,7	116,1	222,0	179,5	187,7	157,3	221,2	191,2	139,9	286,1
25–29	144,7	162,2	95,8	178,5	140,0	121,0	133,8	188,1	171,6	95,2	357,5
30–34	124,9	121,8	76,6	129,9	117,1	101,1	107,9	142,4	134,3	77,5	295,9
35–39	96,1	97,5	56,9	100,5	89,4	83,3	78,5	116,3	101,5	57,1	238,9
40–44	73,9	79,5	43,3	82,8	67,9	68,8	58,8	97,9	80,8	43,4	211,5
45–49	58,6	68,7	36,4	72,0	55,0	58,6	49,1	88,1	68,0	33,9	198,3
50–54	51,5	63,7	31,8	70,1	46,9	53,3	44,0	88,3	67,1	31,9	211,2
55–59	46,2	59,9	29,8	64,6	38,8	45,7	38,8	85,9	55,9	28,4	187,0
60–64	40,2	51,3	28,5	54,4	33,0	38,1	34,6	79,1	44,1	25,9	173,9
65–69	34,4	44,8	26,4	44,9	27,8	30,1	28,7	66,8	32,8	22,2	155,4
70–74	32,4	38,4	23,9	41,3	24,7	25,8	25,5	60,3	27,9	21,3	148,7
75–79	30,5	32,4	33,2	34,9	24,6	22,8	25,2	60,7	27,6	20,5	125,0
80–84	29,1	33,9	29,0	34,4	26,6	24,1	28,8	56,3	30,5	22,4	138,2
85+	27,4	32,9	8,7	39,3	27,7	22,9	28,3	46,7	29,9	20,7	78,7

Примечание: тёмным фоном выделены ячейки, где коэффициент имеет значения больше 100. Источник: рассчитано авторами по данным Росстата.

ёмы миграции больше, чем в первом кластере; 3) Забайкальский край и Еврейская АО — регионы с наиболее низкими показателями, причём максимально интенсивный миграционный оборот в них наблюдается в возрастах 15–19 лет; 4) Чукотский АО — регион, отличающийся самыми большими объёмами миграции относительно своего немногочисленного населения во всех возрастных группах.

Чтобы глубже понять особенности протекания миграционных процессов в регионах Дальнего Востока, оценим эффективность миграции, то есть в какой мере перемещения населения влияют в итоге на его численность и структуру. Для этого будем использовать коэффициент, рассчитанный по формуле: Wk = Mk/Qk × 100%, где Мk — сальдо миграции (разность числа прибыв- ших и выбывших) в возрастной группе k; Qk — объём миграции (сумма числа прибывших и выбывших) в возрастной группе k (табл. 3).

Кластерный анализ данных коэффициента эффективности миграции позволяет и в этом случае выделить четыре группы регионов: 1) республики Бурятия и Саха (Якутия), края Приморский и Хабаровский, области Амурская и Сахалинская, Чукотский АО — их отличает сравнительно низкая эффективность миграции населения трудоспособного возраста и младше. Значения показателя повышаются в пенсионном возрасте, когда миграция во всех регионах, входящих в данный кластер, приводит к убыли населения; 2) Забайкальский край — миграция сравнительно эффективна в возрастах младше трудоспособного, за-

Таблица 3

Коэффициент эффективности миграции по пятилетним возрастным группам в сумме за 2018–2022 годы по регионам ДФО (%)

Migration efficiency coefficient by five-year age groups in total for 2018–2022 by subjects of the Far Eastern Federal District (%)

Table 3

Возраст	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11
0–4	-1,1	3,7	-11,8	0,1	-0,8	-0,7	-2,8	-0,5	-1,5	-23,6	8,5
5-9	-2,6	0,4	-11,5	-1,9	-3,0	-2,3	-3,1	-6,9	-5,7	-17,9	1,0
10–14	-3,7	-0,8	-14,6	-5,8	-3,8	-4,4	-5,6	-6,3	-6,7	-22,4	3,7
15-19	-10,9	-4,6	-8,7	-10,4	-3,7	4,3	-5,9	-10,8	-9,1	-12,9	-13,5
20–24	7,5	8,2	3,6	16,8	4,4	-2,0	3,3	6,2	11,6	6,5	13,8
25-29	-0,5	5,0	-8,4	5,1	-1,7	0,9	-4,0	-0,1	0,1	-16,5	5,8
30–34	-1,4	4,1	-9,5	1,2	-2,7	-1,3	-3,0	-2,5	-1,9	-17,8	2,6
35-39	-1,6	3,6	-10,8	-1,0	-3,4	-3,2	-4,2	-6,1	-3,4	-14,2	4,3
40–44	-2,6	3,5	-13,1	-4,7	-4,2	-5,0	-4,3	-5,1	-3,9	-19,8	2,6
45-49	-2,4	3,8	-14,1	-4,9	-5,4	-5,3	-5,9	-6,6	-3,9	-19,1	2,7
50-54	-1,9	-1,8	-12,4	-9,0	-6,2	-5,4	-7,3	-11,7	-5,6	-17,1	0,3
55-59	-3,2	-10,0	-15,6	-17,6	-7,9	-7,0	-11,0	-19,2	-10,3	-22,6	-6,5
60-64	-4,9	-12,8	-17,7	-22,0	-9,3	-8,9	-13,7	-22,0	-12,3	-21,8	-11,1
65-69	-6,5	-12,7	-18,8	-23,5	-10,0	-10,5	-12,3	-27,1	-14,1	-26,9	-10,8
70–74	-5,6	-10,6	-20,0	-22,0	-7,8	-10,3	-12,1	-19,0	-10,3	-23,8	-19,4
75-79	-7,2	-13,2	-11,7	-16,1	-6,9	-9,8	-12,0	-20,3	-9,1	-26,2	-16,5
80–84	-8,2	-7,5	-14,8	-13,4	-6,0	-4,6	-13,2	-26,5	-8,1	-30,8	-8,9
85+	-0,3	-4,5	-59,2	-12,2	-4,3	-5,1	-13,7	0,8	-8,2	-30,4	0,0

Примечание: тёмным фоном выделены ячейки, где коэффициент имеет значения больше 10% по модулю.

Источник: рассчитано авторами по данным Росстата.

тем её эффективность снижается и вновь нарастает, начиная с 35 лет. Во всех возрастах, кроме группы 20–24 года, наблюдается миграционная убыль; 3) Камчатский край, Магаданская область — в среднем наиболее эффективна миграция в возрастах 15– 19 лет, приводящая к убыли населения данной возрастной группы, и в возрастах 20– 24 года, дающая, напротив, миграционный прирост. Затем значения показателя увеличиваются вместе с возрастом групп и становятся наиболее высокими, начиная с 55 лет, при этом во всех возрастах от 30 лет и старше наблюдается миграционная убыль населения; 4) Еврейская АО — регион со сравнительно большой эффективностью миграции во всех возрастных группах, кроме 20–

24 лет, при этом в результате миграции наблюдается убыль населения во всех возрастах, за исключением этой группы.

Наконец, проанализируем, в каких регионах Дальнего Востока миграция играет более значимую роль в формировании структуры и численности населения. Для этого рассмотрим коэффициент интенсивности миграции, вычисляемый по формуле Sk = Mk/Pk Х 10000, где Мk — сальдо миграции (разность числа прибывших и выбывших) в возрастной группе k; Рk — среднегодовая численность населения в возрастной группе k (табл. 4).

В данном случае снова оптимально выделение четырёх кластеров: 1) Республика Бурятия, Забайкальский, Приморский

Таблица 4

Коэффициент интенсивности миграции по пятилетним возрастным группам в сумме за 2018–2022 годы по регионам ДФО

Table 4

Migration intensity coefficient by five-year age groups in total for 2018–2022 by subjects of the Far Eastern Federal District

Возраст	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11
0–4	-11,0	25,6	-54,7	0,9	-7,1	-4,9	-17,6	-4,6	-10,2	-96,2	159,2
5–9	-25,0	2,8	-57,3	-15,3	-24,9	-16,5	-22,1	-68,6	-41,8	-86,2	16,4
10–14	-23,4	-4,2	-54,2	-37,9	-22,6	-25,6	-29,0	-52,6	-39,1	-79,1	50,2
15–19	-153,9	-77,2	-102,9	-121,7	-63,5	76,0	-68,2	-200,3	-135,7	-211,8	-339,3
20–24	133,0	230,5	41,9	373,8	78,8	-38,0	51,3	137,1	221,9	90,9	395,6
25–29	-7,8	81,9	-80,1	90,8	-24,0	11,1	-54,1	-1,8	2,0	-157,2	208,6
30–34	-17,8	49,6	-72,5	15,8	-31,4	-13,5	-32,0	-36,0	-25,9	-138,3	77,8
35–39	-15,3	34,7	-61,4	-10,4	-30,4	-26,3	-33,3	-71,3	-34,6	-80,8	102,8
40–44	-19,2	27,5	-56,7	-39,3	-28,3	-34,3	-25,0	-49,5	-31,2	-86,0	54,5
45–49	-14,3	26,1	-51,3	-34,9	-29,6	-30,8	-29,1	-58,1	-26,7	-64,7	54,1
50–54	-10,0	-11,2	-39,5	-62,9	-28,9	-29,0	-32,0	-103,1	-37,3	-54,6	7,1
55–59	-14,9	-59,7	-46,4	-113,9	-30,5	-31,8	-42,5	-164,6	-57,7	-64,3	-120,8
60–64	-19,8	-65,8	-50,6	-119,6	-30,9	-34,1	-47,5	-174,4	-54,1	-56,4	-193,0
65–69	-22,4	-56,8	-49,6	-105,4	-27,8	-31,5	-35,4	-180,8	-46,1	-59,7	-168,4
70–74	-18,3	-40,7	-47,8	-91,1	-19,2	-26,5	-30,7	-114,7	-28,8	-50,7	-288,4
75–79	-22,0	-42,7	-39,0	-56,2	-17,1	-22,4	-30,3	-123,3	-25,0	-53,7	-206,2
80–84	-23,9	-25,4	-42,9	-45,9	-15,8	-11,0	-37,8	-149,3	-24,7	-69,0	-123,1
85+	-0,8	-14,9	-51,3	-47,8	-12,0	-11,7	-38,7	3,5	-24,6	-63,0	0,0

Примечание: тёмным фоном выделены ячейки, где коэффициент имеет значения больше 100 по модулю.

Источник: рассчитано авторами по данным Росстата.

и Хабаровский края, Амурская, Сахалинская и Еврейская автономная области — где миграция не отличается большой интенсивностью. В среднем имеет место умеренный миграционный прирост в группе 20– 24 года, в остальных возрастах — убыль, также не слишком большая относительно постоянного населения; 2) Республика Саха (Якутия) и Камчатский край — регионы, где в среднем отмечается интенсивная миграционная убыль в возрастах 15–19 лет, выраженный прирост относительно общей численности населения в молодых трудоспособных возрастах 20–29 лет, интенсивность которого убывает к более старшим возрастным группам и сменяется миграционной убылью населения в возрастах от 40 лет и старше; 3) Магаданская область — регион с достаточно большой эффективностью миграции. В возрастах 0–14 лет имеет место умеренная убыль населения. Её интенсивность резко возрастает в возрастной группе 15–19 лет. Однако в возрастах 20–24 года отмечается интенсивный миграционный прирост. Затем он вновь сменяется убылью, которая нарастает к более старшим возрастным группам; 4) Чукотский АО — отличается наибольшей интенсивностью миграции, которая обеспечивает прирост населения в возрастах с 0 до 14 и с 20 до 54 лет.

Наконец, рассмотрим географическое распределение миграционных потоков в регионах Дальнего Востока, выделив вну-трироссийские и международные перемещения (табл. 5). В случае полученного набора данных по доле внутристрановых пере-

Таблица 5

Доля России в миграционном обороте по пятилетним возрастным группам в сумме за 2018–2022 годы по регионам ДФО (%)

Table 5

Share of Russia in migration turnover by five-year age groups in total for 2018–2022 by subjects of the Far Eastern Federal District (%)

Возраст	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11
0–4	98,7	89,4	99,1	80,1	96,7	92,3	96,8	87,7	87,0	98,1	97,9
5–9	98,7	91,1	99,1	85,2	96,6	92,1	96,3	87,8	87,1	98,4	96,3
10–14	98,5	90,4	98,9	86,2	95,5	91,3	96,1	87,4	87,4	98,7	95,5
15–19	97,3	89,9	99,4	84,4	95,7	91,8	95,7	94,0	90,0	99,5	97,2
20–24	93,8	80,3	97,9	68,0	85,3	79,9	88,3	87,4	67,0	96,8	93,9
25–29	92,8	70,2	97,0	60,7	80,8	77,0	87,8	77,7	62,4	95,3	86,8
30–34	94,4	71,9	97,5	66,9	83,1	77,1	89,5	78,5	66,8	95,4	87,3
35–39	94,6	71,3	97,2	71,1	82,4	77,8	89,4	79,2	67,3	96,6	83,8
40–44	93,1	68,4	97,5	68,3	79,4	73,7	87,0	78,8	65,0	93,4	81,0
45–49	90,3	66,7	96,3	67,2	75,7	68,8	84,8	77,7	64,2	91,3	83,7
50–54	88,5	69,0	96,0	72,5	76,1	67,0	86,3	81,2	63,6	91,1	83,2
55–59	93,2	76,8	97,3	81,4	83,3	75,5	89,3	86,2	73,2	93,5	88,3
60–64	96,5	84,7	98,1	89,8	90,9	84,2	93,1	93,4	82,4	96,8	88,3
65–69	97,7	91,5	98,5	94,8	94,3	91,6	96,3	96,6	92,4	98,1	93,2
70–74	98,1	94,3	98,6	96,1	96,5	93,2	95,4	95,2	96,1	97,4	94,3
75–79	97,7	95,9	98,5	93,2	95,1	92,3	95,8	92,6	94,9	98,7	97,9
80–84	97,9	93,1	99,2	89,8	94,0	91,7	94,5	91,1	92,7	99,1	98,8
85+	98,6	94,8	99,3	84,2	95,3	94,4	95,6	83,3	89,8	96,6	100,0

Примечание: тёмным фоном выделены ячейки, где доля России составляет более 90%. Источник: рассчитано авторами по данным Росстата.

мещений в миграционном обороте регионов Дальнего Востока оптимальным решением оказывается выделение трёх кластеров: 1) Республика Бурятия, Забайкальский край, Еврейская АО — доля России в миграционном обороте высока (90% и более) во всех возрастных группах; 2) Республика Саха (Якутия), Камчатский и Хабаровский края, Сахалинская область — сравнительно низкая доля внутрироссийских перемещений, особенно в трудоспособных возрастах, где она опускается в среднем ниже 70%; 3) Приморский край, Амурская и Магаданская области, Чукотский АО — в среднем доля России высока в возрастах младше 20 лет и старше трудоспособного (более 90%), однако в трудоспособном возрасте она снижается не столь значительно, как во втором кластере (в среднем лишь до 80%).

Выделение кластеров по доле внутрирос-сийских потоков миграции отражает более высокую роль международной миграции в структуре миграции регионов, формирующих кластер 2. Для первого кластера характерна абсолютное преобладание вну-трироссийских потоков, что связано с относительно низким экономическим развитием указанных субъектов и меньшей привлекательностью для мигрантов из зарубежных стран.

Выводы

Подводя итоги проведённому исследованию, объединим в группы регионы, которые обладают наибольшим сходством по всем рассмотренным нами показателям. В качестве переменных используем сово- купность всех рассмотренных нами показа- Исходя из построенной дендрограм-телей, которые стандартизируем методом мы, дадим характеристику следующим z-оценки (рис. 1). кластерам.

Приморский край

Амурская область

Хабаровский край

Республика Бурятия

Камчатский край

>■ Сахалинская область

Республика Саха

Магаданская область

Забайкальский край

Еврейская автономная область

Чукотский автономный округ

Дендрограмма с использованием метода межгрупповых связей

Рис. 1. Дендрограмма регионов ДФО

Fig. 1. Dendrogram of the subjects of the Far Eastern Federal District Источник: расчёты авторов в IBM SPSS.

1. Чукотский АО — выделяется по целому ряду показателей: 1) миграционный приток в большей части возрастных групп — от 0 до 15 и от 20 до 54 лет; 2) самая высокая мобильность населения среди регионов Дальнего Востока; 3) наиболее выраженными результатами миграции являются сокращение населения в возрастах 15–19 и старше трудоспособного возраста; 4) наиболее сильное влияние на возрастную структуру населения миграция оказывает за счёт этих изменений, но также за счёт притока населения в трудоспособных возрастах; 5) доля внутрироссийских перемещений населения высока, но снижается в трудоспособных возрастах.
2. Забайкальский край и Еврейская АО — эти регионы характеризуют: 1) миграционная убыль населения во всех возрастных группах, кроме 20–24 лет; 2) в целом низкая мобильность населения с максимумом в возрастном диапазоне 15–24 лет; 3) высокая эффективность миграции, показатели которой уменьшаются в младших трудоспособных возрастах и вновь увеличиваются вместе с возрастом населения; 4) наибольшее влияние миграции на возрастную структуру населения за счёт его сокращения в молодых возрастах 15–19 и 24–34 года; 5) максимальная среди регионов Дальнего Востока доля внутрироссийских перемещений во всех возрастах.
3. Республика Саха (Якутия), Камчатский край, Магаданская и Сахалинская области — эти регионы: 1) сильно дифференцированы по показателям миграционного прироста: от абсолютного лидера Якутии, через Камчатку, где прирост достигается в возрастных интервалах 0–4 и 20–34 лет и до Магаданской и Сахалинской областей, где основной прирост обеспечивает группа 20–24 года и в целом наблюдается значимая миграционная убыль; 2) во всех регионах наблюдается высокая мобильность населения в возрастах от 15 до 35–39 лет; 3) миграция приводит к выраженной убыли населения в возрастах от 55 лет и старше; 4) наибольшее влияние на возрастную структуру населения миграции оказывает в диапазонах 15–19 (убыль) и 20–24 года (прирост); 5) сравнительно небольшая доля внутрироссийских перемещений, которая достигает своего минимума в трудоспособных возрастах.
4. Республика Бурятия, Приморский и Хабаровский края, Амурская область — эти регионы отличают: 1) наибольшая миграционная убыль населения по всех возрастных группах (кроме молодёжи 20–24 года и 15– 19 лет в Хабаровском крае); 2) средняя мобильность населения, которая повышается в интервале 15–34 года; 3) как наиболее выраженный эффект миграции — сокращение населения в пенсионном возрасте; 4) сравнительно небольшое влияние миграции на возрастную структуру постоянного населения; 5) значительная доля России в перемещениях населения, которая особенно высока в возрастах младше и старше трудоспособного.

Интерпретируя полученные результаты, с опорой на теорию жизненного пути

[7 ] можно сформулировать ряд гипотез. Так, большинство регионов Дальнего Востока вне зависимости от результативности миграционных процессов объединяет выбытие молодёжи 15–19 лет предположительно для получения образования, приток населения в молодом трудоспособном возрасте (20–24 года) предположительно с целями трудоустройства и интенсивный отток мигрантов предпенсионного и пенсионного возраста после завершения трудовой деятельности, что может быть связано с неблагоприятными климатическими условиями.

Некоторые регионы ДФО (Приморский и Хабаровский края) выступают как своего рода транзитные пункты, куда прибывает и откуда выбывает значительное количество населения, особенно в молодых трудоспособных возрастах (большой миграционный оборот), причём приток в во многом компенсирует отток населения (низкая эффективность миграции), за исключением пенсионных возрастов, в которых население покидает регионы безвозвратно. В силу большой численности постоянного населения, влиянием миграции на возрастную структуру невелико (небольшая интенсивность миграции). Такие регионы привлекают не только российских граждан, но и иностранных мигрантов, преимущественно в трудоспособном возрасте и, вероятно, прибывающих с целью трудоустройства. Для проверки этих гипотез планируется продолжить исследования с привлечением массива данных о распределении мигрантов по возрастам, причинам смены места жительства и территориям выхода и вселения.

Список литературы Региональные особенности возрастной структуры миграции на Дальнем Востоке России

Рязанцев, С. В. Миграция в контексте демографического развития российского Дальнего Востока / С. В. Рязанцев, Е. М. Моисеева // Вестник Российской академии наук. — 2022. — Т. 92. — № 2. — С. 150-161. DOI: 10.31857 / S0869587321030075; EDN: FDUYPD
Мотрич, Е. Л. Миграция в демографическом развитии российского Дальнего Востока / Е. Л. Мотрич // Уровень жизни населения регионов России. — 2022. — Т. 18. — № 1. — С. 27-40. DOI: 10.19181 / кргг.2022.18.1.2; EDN: SBONTL
Мищук, С. Н. Трансформация международной трудовой миграции на Дальнем Востоке России в постсоветский период / С. Н. Мищук // География и природные ресурсы. — 2023. — Т. 44. — № 4. — С. 137-147. DOI: 10.15372 / GIPR20230414; EDN: UOFICT
Мотрич, Е. Л. Миграция в демографическом развитии Дальнего Востока России: проблемы и социальные последствия / Е. Л. Мотрич, Ю. В. Березутский // Социальная политика и социология. - 2018. - Т. 17. - № 2(127). - С. 141-150. DOI: 10.17922 / 2071-3665-2018-17-2-141-150; EDN: VLIGIT
Воробьева, О. Д. Рынок труда и миграция населения Дальнего Востока / О. Д. Воробьева // Уровень жизни населения регионов России. — 2017. — № 2(204). — С. 35-40. EDN: YOYTZV
Raymer, J. Modelling the Age and Sex Profiles of Net International Migration / J. Raymer, O. Guan, T. Shen, S. Hertog, P. Gerland // United Nations, Department of Economics and Social Affairs, Population Division, Technical Paper No. UN DESA / POP / 2023 / TP / No.7. - New York: United Nations, 2023. - 34 р.
Мкртчян, Н. В. Возрастной профиль внутрироссийской трудовой миграции и иных форм пространственной мобильности населения / Н. В. Мкртчян // Региональные исследования. -2018. - № 1(59). - С. 72-81. EDN: UPGPKI
Реутов, Е. В. Жизненный успех и шансы на его достижение в представлениях жителей российской провинции / Е. В. Реутов, М. Н. Реутова, И. В. Шавырина // Социологические исследования. - 2020. - № 6. - С. 61-71. DOI: 10.31857 / S013216250009480-1; EDN: IBLGOK
Гольцова, Е. В. Миграционное поведение молодёжи Иркутской области / Е. В. Гольцова // Социологические исследования. - 2017. - № 5. - С. 103-109. EDN: YORHGJ
Халикова, С. С. Жизненные стратегии дальневосточной молодёжи / С. С. Халикова // Власть и управление на Востоке России. - 2022. - № 1(98). - С. 117-124. DOI: 10.22394 / 1818-40492022-98-1-117-124; EDN: TVKOPG
Березутский, Ю. В. Социальная активность молодёжи региона: социологический анализ / Ю. В. Березутский. - Хабаровск: Дальневосточный институт управления - филиал РАНХиГС, 2019. - 174 с. EDN: AZMERY
Vaschuk, A. S. Far Eastern factor in the socio-demographic processes in Russia in the second half of the XX century / A. S. Vaschuk // Russia and the Pacific. - 2012. - No. 3(77). - P. 80-90. EDN: PMIVDZ
Рыбаковский, О.Л. Миграционная ситуация на Дальнем Востоке России в начале XXI века / О. Л. Рыбаковский, О. А. Таюнова // Народонаселение. - 2019. - Т. 22. - № 3. -С. 4-14. DOI: 10.24411 / 1561-7785-2019-00023; EDN: TKGVHP
Zorin, D. P. Migration processes in the Russian Far East: main trends, structure and consequences / D. P. Zorin, V. A. Medved // Labour and Social Relations Journal. - 2023. - Vol. 34. - No. 4. - P. 159-172. DOI: 10.20410 / 2073-7815-2023-34-4-159-171; EDN: KOWALO
Синькевич, Я.Ю. Демографическая и миграционная ситуация на Дальнем Востоке России: ретроспектива и современность (на примере Приморского края) / Я. Ю. Синькевич // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. - 2013. - № 4(22). - С. 186-198. EDN: SAKPDN
Симагин, Ю. А. Демографические проблемы геостратегических территорий Дальнего Востока России / Ю. А. Симагин, Д. Д. Муртузалиева // Народонаселение. - 2020. - Т. 23. - № 4. -С. 153-160. DOI: 10.19181 / population.2020.23.4.14; EDN: ZWOAKK
Храмова, М. Н. Российский Дальний Восток: уйти нельзя остаться. Инфраструктура как фактор миграционной привлекательности регионов ДФО / М. Н. Храмова, А. И. Тышкевич // Научное обозрение. Серия 1: Экономика и право. - 2021. - № 4-5. - С. 65-81. DOI: 10.26653 / 2076-4650-2021-4-5-06; EDN: CYNNZF
Авдеев, Ю. А. Фактор миграции в демографическом развитии российского Дальнего Востока / Ю. А. Авдеев // Миграция и социально-экономическое развитие. - 2017. - Т. 2. - № 3. -С. 125-140. DOI: 10.18334 / migration.2.3.38976; EDN: PWDXFN
Кутовая, С. В. Миграционные настроения населения Еврейской автономной области / С. В. Ку-товая // Социологические исследования. - 2014. - № 6(362). - С. 134-136. EDN: SHWXVD
Макар, С. В. Пространственное развитие Дальнего Востока России: демографические и социально-экономические факторы / С. В. Макар, А. В. Ярашева, Ю. А. Симагин // Народонаселение. - 2021. - Т. 24. - № 1. - С. 117-130. DOI: 10.19181 / population.2021.24.1.11; EDN: BIREHT
Абросимова, Е. Е. Миграционные настроения современной молодёжи Приморского края / Е. Е. Абросимова, Э. У. Ягафарова // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. — 2022. — Т. 14. — № 3(56). - С. 189-198. DOI: 10.24866 / VVSU / 2073-3984 / 2022-3 / 189-198; EDN: KVBONS
Зубков, В. В. Миграционный потенциал молодёжи в системе мер государственной региональной политики / В. В. Зубков // Власть и управление на Востоке России. - 2019. -№ 1(86). - С. 147-155. EDN: ZUHLOO
Аверина, Ю. Н. Старожилы Дальнего Востока о возможностях укоренения населения в регионе / Ю. Н. Аверина, С. В. Кутовая, В. Н. Никитенко, С. А. Соловченков // Региональные проблемы. - 2016. - Т. 19. - № 2. - С. 75-79. EDN: WALYYN
Никитенко, В. Н. Детерминанты укоренения населения на российском Дальнем Востоке / В. Н. Никитенко // Ойкумена. Регионоведческие исследования. - 2016. - № 1(36). -С. 87-93. EDN: VUXAIH
Неверова, Г.П. Тенденции процесса миграции в регионе с учетом возрастной структуры населения / Г. П. Неверова // Региональные проблемы. - 2010. - Т. 13. - № 2. - С. 117-121. EDN: TPXSIB
Хавинсон, М. Ю. Моделирование динамики численности возрастных групп занятых в южных регионах Дальнего Востока России / М. Ю. Хавинсон, М. П. Кулаков // ЭКО. - 2017. -№ 2(512). - С. 146-152. EDN: XRPRAH
Хавинсон, М. Ю. Моделирование нелинейной динамики уровня занятости в регионе (на примере регионов юга Дальнего Востока России) / М. Ю. Хавинсон // Вестник Пермского университета. Серия: Экономика. - 2017. - Т. 12. - № 4. - С. 575-591. DOI: 10.17072 / 1994-99602017-4-575-591; EDN: ZXFODH

Еще

Статья научная