Региональные политические элиты: особенности функционирования в регионах РФ ресурсного типа

Введение. Проблематика современной российской государственности, вопросов ее регионального развития в значительной мере обусловлена спецификой отношения и характеристик властвующей элиты, действующей как на федеральном, так и региональном уровнях. Это актуализирует проблемы оптимизации регионального управления, а также теории, связанные с анализом особенностей трансформации социально-демографических и структурных характеристик элит регионов ресурсного типа и региональных режимов правления. Подобные режимы воспроизводят себя в т.ч. с помощью системы целенаправленно выстроенных неформальных сетей, которые, очевидно, способствуют закреплению существующих практик в системе отношений между регионами.

Динамика процессов, обусловленных особенностями ротации региональных элит, отбором одних и селекцией других представителей, является моделью обкатки инновационных технологий во взаимодействии региональных и федеральных центров силы.

Теоретическая база исследования. Родоначальники теории (В. Парето, Г. Моска, Р. Михельс) сформировали основу понятийного аппарата и методологии анализа политических элит. Как отдельное научное направление элито- логия получает свое продвижение в работах Р. Даля, К. Манхейма, Р. Миллса. Современная элитология, эволюционируя, расширяет общественное представление о процессах элитогенеза, особенностях циркуляции элит, а также типологии субэлитных групп.

В рамках исследования региональных политических элит большое значение для развития политической науки представляет анализ группы интересов, основы чего были заложены исследованиями Д. Трумана и А. Бентли [Truman 1951; Bentley 2017]. В частности, они рассматривали внутригрупповые процессы во взаимодействии элитарных групп.

Конфликтогенный потенциал формирования и утверждения значения политической идентичности в условиях региональных этнополитических процессов представлен работами политологов казанской школы [Зазнаев 2021; Фарукшин 2022; Большаков, Храмова 2022].

Екатеринбургский исследователь В.С. Мартьянов отмечает, что современные российские политические элиты «так и не смогли осуществить сборку универсальных идеологических координат российской нации как модерного общества с опорой на большой исторический нарратив» [Мартьянов 2020: 54]. Так, в результате концептуальной слабости и противоречивости деятельности российских региональных политических элит «основания легитимности политического порядка, консолидирующие ценности и новые исторические традиции российской нации, остаются ситуативными и локальными с точки зрения принципов воспроизводства большого (модерного) общества» [Мартьянов 2020: 56].

В развитие отечественной элитологии внесли неоценимый вклад работы таких российских политологов как О.В. Гаман-Голутвина, Г.К. Ашин, О.В. Крыштановская [Гаман-Голутвина 2016; Ашин 2000; Крыштановская 2020].

В текущие десятилетия ХХI в. анализ политических элит в отечественной политической науке ушел от подражания западным теоретическим моделям и пришел к формированию оригинальных научных концепций.

В этой связи особый интерес представителей политологического сообщества наблюдается по отношению к проблематике функционирования региональных политических элит. В частности, указанная проблематика получила развитие у таких политологов-регионоведов, как М.Н. Афанасьев, В.Я. Гельман, Р.Ф. Туровский, А.Г. Булатов [Гельман 1998; Афанасьев 1994; Туровский 2009; Булатов 2019] и др. Указанные исследования существенно уточняют проблемные области рекрутирования региональных политических элит. Социально-экономический подход в изучении особенностей функционирования и взаимодействия элит регионов ресурсного типа представлена работами С.Н. Левина и других сибирских исследователей [Левин, Кислицын, Сурцева 2019; Левин, Саблин 2023; Левин, Саблин, Нестеров 2022].

Внимание многих ведущих российских ученых приковано к проблематике влияния латентной сферы политики на специфические особенности элитарного структурирования в границах регионального политического процесса [Соловьев, Миллер 2017]. Однако стоит отметить, что число теоретических трудов по данной тематике пока сравнительно невелико.

Результаты исследования. Региональная политическая элита может рассматриваться в качестве социальной категории, характеризующейся тем, что ее представители обладают значительным статусом в координатах властных отношений иерархизированного регионального общества и занимают формальные руководящие позиции в управлении регионом и/или обладают иными значимыми ресурсами – экономическими, символическими, административными, что позволяет элите управлять либо принимать неформальное участие в управлении и в значительной мере влиять на продвижение собственных интересов в региональной политике [Чирун 2018].

Федеральный центр часто играет решающую роль в назначении и смене региональных элит в ресурсных регионах [Левин, Кислицын, Сурцева 2019], поскольку стремится контролировать ключевые регионы, богатые природными ресурсами, чтобы гарантировать надежность каналов управления и коммуникации для федеральной элиты.

В ресурсных регионах нередко можно наблюдать длительные сроки пребывания на высшем региональном посту высокопоставленных чиновников и политиков. Это объясняется необходимостью стабильного управления ресурсной базой и связями, налаженными с крупными компаниями [Левин, Саблин 2023]. Например, А.М. Тулеев находился у власти в Кузбассе более 20 лет – 5 сроков подряд, будучи назначен Б.Н. Ельциным на пост губернатора Кемеровской области в 1997 г. После этого А.М. Тулеев трижды выигрывал региональные выборы.

Отметим, что такое длительное нахождение у власти, по нашему мнению, способствует формированию устойчивых патронажных сетей и укреплению персонального контроля над региональной политической системой. Не случайно в ресурсных регионах часто формируются корпоративные структуры управления, где политическая поддержка и лояльность вознаграждаются устойчивыми клиентелистскими связями, экономическими благами и доступом к ресурсам управления [Левин, Саблин, Нестеров 2022].

Различные региональные элитные группы характеризуются собственным доминирующим механизмом элитного рекрутирования [Litovchenko 2022]. Электоральный тип рекрутирования более характерен для идеализированных элитных групп. Административные элиты в первую очередь ориентированы на формально-должностные каналы рекрутирования [Завершинский 2021]. Для региональных бизнес-элит характерны преимущественно финансовоэкономические инструменты вхождения во власть [Быстрова 2023].

Экономика ресурсных регионов в значительной степени зависит от добычи и экспорта нефти, газа, угля, металлов и других природных ресурсов [Черкасская 2023], поэтому не случайно ресурсные регионы характеризуются тесной интеграцией политических элит с крупными добывающими компаниями [Реутов 2007]. Между тем преобладание ресурсного сектора, по мнению опрошенных нами экспертов, нередко приводит к слабой диверсификации региональной экономики, что ограничивает развитие других значимых отраслей. Это, в свою очередь, может создавать экономическую уязвимость и зависимость от колебаний цен на мировых рынках.

Часто ротация элит регионов ресурсного типа происходит в тесной коалиции с бизнес-интересами, что создает дополнительные коррупционные риски, порождая сценарии, в которых политические элиты могут использовать свои полномочия для получения личной выгоды и распределения доходов среди своих конституентов [Пустовойт 2019].

Это, в свою очередь, формирует предпосылки для громких коррупционных дел, касающихся представителей региональной политической элиты. Так, в России в период 1996–2021 гг. уголовные дела были возбуждены в отношении 34 губернаторов, включая 19 действующих глав субъектов Российской Федерации.

Наиболее крупными и резонансными для российских регионов ресурсного типа стали уголовные дела ярких представителей региональной политической элиты: губернатора Сахалина А.В. Хорошавина, главы Ненецкого автономного округа А.В. Баринова, главы Республики Марий Эл Л.И. Маркелова, главы Республики Удмуртия А.В. Соловьева, главы Республики Коми В.М. Гайзера.

Политические и экономические интересы в регионах ресурсного типа, как отмечают исследователи, часто бывают настолько тесно переплетены, что непосредственно влияют на механизмы кадровой ротации и назначения [Палитай 2022], тогда как политическая мобильность и продвижение условно независимых акторов в регионах ресурсного типа, как правило, бывают затруднены из-за препятствий, вызванных особенностями сложившихся патронажных сетей и практики административного контроля со стороны действующих элит [Воронкова, Сидорова, Крыштановская 2011]. Поэтому новые назначенцы, как правило, являются частью существующих региональных сетей или же получают патронажную поддержку от федерального центра, что ограничивает возможность появления новых самостоятельных политических фигур и препятствует реальному обновлению региональной элиты в регионах ресурсного типа [Воронцов, Понеделков 2017].

Отметим, что, согласно нашим исследованиям, подобная ситуация, предполагающая высокий уровень доходов от региональных ресурсов, нередко может оказаться в противоречии с социально-культурными, а также экологическими запросами населения региона. Интенсивная добыча и использование полезных ископаемых в регионах ресурсного типа часто бывает сопряжена с серьезными экологическими проблемами, которые могут спровоцировать социальное недовольство, особенно со стороны коренных народов.

В такой ситуации региональные политические элиты оказываются вынужденными балансировать между экономическими интересами и требованиями общественности относительно защиты окружающей среды и улучшения социальных условий жизни населения [Кочетков, Моисеев: 2020].

Еще одним серьезным испытанием для региональных элит ресурсного типа являются инфраструктурные и транспортные вызовы. Дело в том, что ресурсные регионы часто находятся в удаленных и труднодоступных районах, что требует значительных инвестиций в инфраструктуру. В этих условиях эффективность региональных политических элит во многом определяется тем, насколько они способны обеспечивать развитие транспортной и логистической инфраструктуры для поддержания экономической эффективности ресурсного региона. Кланово-теневые и прочие латентные структуры для укрепления своего влияния в регионах ресурсного типа используют прежде всего неформальные коммуникации, обусловленные особенностями процессов позиционирования, спецификой легитимации, а также динамикой многоуровневого характера циркуляции политических и административных элит [Тев 2023].

Ресурсные регионы характеризуются тесной интеграцией политических элит с крупными добывающими компаниями, поэтому здесь ротация элит происходит в тесной координации с бизнес-интересами, где ключевые посты могут занимать выходцы из ресурсных корпораций (например, губернатор Кемеровской области – Кузбасса с 1.04.2018 по 14.05.2024 С.Е. Цивилев с 2014 г. являлся генеральным директор компании ООО «Колмар», представляющей собой комплекс угледобывающих предприятий, образующих единый цикл добычи, обогащения и отгрузки угля с месторождений Республики Саха (Якутия), и владел 70% акций данной компании). Ими также могут быть акторы (группы интересов), тесно связанные с бизнесом, а поскольку политические и экономические интересы в таких регионах отличаются высоким уровнем интеграции, сложившаяся ситуация непосредственно влияет на механизмы элитной ротации и назначения.

Заключение. Значительное влияние на процесс легитимации власти политической элиты в регионах ресурсного типа имеют административные, правовые, экономические, идеологические и социокультурные факторы.

Назначения на ключевые должности в регионах, включая руководителей силовых структур (полиция, прокуратура, суды), часто происходят с одобрения или по рекомендации федерального центра. Это создает систему, в которой региональные элиты зависимы от федеральных решений в кадровой политике и являются частично легализованными клиентами в системе отношений с федеральными структурами.

Особенностью политической элиты ресурсных регионов является наличие иерархических структур, имеющих как публичные организационные надстройки, так и латентные связи, в рамках которых осуществляется согласование публичных действий, детерминируемых особенностями социальноэкономического положения ресурсного региона, а также неоднородностью контемпорального политического пространства, обусловленной асимметрией региональной темпоральности, дихотомией разнородных федеральных, региональных, патрональных и других отношений, степенью вовлеченности различных групп интересов субъекта федерации в орбиту ресурсного стратеги-рования. Тогда в случае возникновения кризисных ситуаций, таких как социальные протесты или экономические проблемы, федеральный центр может оперативно вмешаться в процесс ротации элит для стабилизации ситуации.

Все это формирует совокупность факторов, обусловливающих неопределенность вектора развития ресурсного региона. Таким образом, процесс ротации региональных элит в ресурсных регионах России отличается высокой степенью контроля со стороны федерального центра, тесной интеграцией с бизнес-интересами, устойчивыми патронажными сетями и значительными коррупционными рисками.

Уровень значимости представленного научного исследования определяется валидностью его результатов, применимостью для повышения эффективности мер реальной политики, что имеет большое значение для уточнения и коррекции существующих теорий государственной региональной политики, региональной власти и сетевого управления.