Региональный образ жизни: от эскапизма к устойчивому процветанию

Различия в благосостоянии регионов, вызванные неравенством условий их хозяйствования, представляют собой непростую проблему для всех, кто вовлечен в принятие решений по ключевым вопросам региональной жизни. Особенно ярко эти различия и базисные неравенства наблюдаются в условиях растущей глобализации – вне зависимости от того, насколько высока степень интеграции того или иного государства в целом в эти процессы.

В этих условиях тем более вы- пукло видны те самые диспропорции между активно модернизируемыми российскими мегаполисами и административными центрами и прочей частью России – той частью, которая, не обладая существенным промышленным потенциалом или ценными сегодня отраслями, фактически не представляет особого интереса для центральной власти и крупного капитала. Глобализация подчеркивает различия в доходах регионов, поскольку более богатые регионы, как правило, обладают более привлекательной инфраструктурой и большим объемом возможностей, пользующихся сегодня спросом. К этому добавляется и разница в заработной плате, что могло бы способствовать развитию региональных экономик: производство выгоднее переносить в регионы с низкой оплатой труда. Однако при условии государственной регулировки МРОТ и пролиферации системы эффективного контракта эти возможности, наряду с чрезмерной регуляцией всей экономической жизни в целом, на практике сводятся на нет – хотя на самом деле могли бы использоваться с противоположным «знаком». Вопросы извлечения выгоды из либерализации торговли и прочих экономических реформ на уровне национальных игроков сегодня активно изучаются в разнообразных эмпирических исследованиях. Однако, судя по всему, лишь немногим странам удается использовать экономические преимущества либерализации торговли и глобализации для развития регионов. Тем более редким такой опыт является в странах с сильной централизацией власти, ригидными и зарегулированными экономическими и юридическими отношениями. Это в свою очередь препятствует росту социально-экономической мобильности, необходимой для изменения соотношения сил «метрополия – провинция» или же «центр – регионы» в пользу последних из представленных бинарных оппозиций.

В нескольких наших предыдущих работах [1, 2] описания преимуществ регионального образа жизни или регионального туризма можно было воспринять как определенного рода эскапизм. Поэтому целью данной короткой публикации является попытка наметить способы уточнения и обоснования наших исходных тезисов.

На сегодняшний день представляется возможным отметить, что степень экономической и социальной устойчивости региона во многом определяется мерой децентрализации в принятии решений, наличием практик распределенной ответственности, позитивного и длительного опыта делегирования полномочий (см.: [3]). Эти условия необходимы для гибкости и эффективности в принятии решений и их осуществления, для обеспечения разнообразия форм экономической, социальной, личной жизни.

Осознание такого положения дел вызывает к жизни, вполне закономерно, активную работу по разработке стратегий соревновательных или же конкурентноспособных идентичностей [4] – как национальных, так и региональных. Страны (регионы), обладающие стабильно привлекательным имиджем, способны активно привлекать к себе туристов, инвесторов, политиков. В условиях (все еще) доминирования достаточно грубых способов оказания влияния на те или иные страны, регионы, социальные группы предлагаемая С. Анхолтом концепция, базирующаяся в свою очередь на более давней идее различения «твердой силы» и «мягкой силы», безусловно, находит много сторонников. Самим автором она позиционируется как «сущностно мирный и гуманистический подход к международным отношениям» [4, p. 127], поскольку базируется на дорогих сердцу каждого либерала идеях экономической конкуренции, потребительского выбора и, соответственно, влияния, которое оказывает потребитель на производителя. Понятно, что такая модель отношений предполагает минимальное вмешательство государства и вообще политики в функционирование экономики – или, альтернативно, воплощение кейнсианской экономической модели, которая в свою очередь имплицитно предполагает существование действенных институтов гражданского (общественного) контроля за деятельностью власти и, говоря шире, наличие развитого гражданского общества, по сути же – гражданского общества, одержавшего в процессе длительной эволюции политической, социальной, экономической культуры общества верх над государственным принуждением, реализацию (пусть и в осовремененной форме) просветительского проекта «общественного договора». То, что экономический (и, соответственно, социальный и культурный) либерализм невозможен в авторитарных и тоталитарных обществах, базисом которых является та или иная форма редистрибутивной экономики, понятно. Вопрос, на который предстоит ответить в частности российским исследователям, заключается в том, возможна ли реализация такой идеи – но именно как идеи равенства конкурентных преимуществ всех регионов – в условиях государственного капитализма, дистрибутивной экономики и фактически несуществующего гражданского общества.

С нашей точки зрения, решение проблемы регионального устойчивого развития – как и региональных образов жизни – требует принципиального отказа от примитивно понимаемой модели соревновательности. Слова олимпийского призыва «Citius, Altius, Fortius!» («быстрее, выше, сильнее!») нельзя понимать как «быстрее кого-то другого, выше кого-то другого, сильнее кого-то другого», а лишь как «мы, лучше, чем вчера» – точно так же, как сегодня среди части педагогов зреет понимание того, что сравнивать можно только успехи ученика с его же успехами, но вчерашними. Устойчивый образ жизни – на личном, региональном, национальном уровнях – возможен лишь как образ жизни сотрудничества, а не конкуренции и борьбы.