Регламентация и способы применения цифровых (информационных) технологий для защиты прав авторов

DOI:

Одним из направлений развития правовых норм в области защиты прав авторов произведений в сети Интернет выступает норма о цифровых правах и цифровых активах.

Федеральный закон от 31 .07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» регулирует отношения, связанные с имущественным оборотом цифровых прав и цифровых финансовых активов [11].

В рамках введения данного закона существует проблема ответственности за сохранность персональных данных при осуществлении гражданско-правовых сделок, а также в сфере банковской и иной финансовой деятельности в «цифровом формате».

В предпринимательской деятельности имеется два варианта организации:

– вовлечение в имущественный оборот непосредственно информации. Именно в рамках данной деятельности правомерно говорить о «цифровых правах»;

– использование сети Интернет для осуществления предпринимательской деятельности (в данном случае предпринимательская деятельность не вполне осуществляется в Интернете, а его сервисы лишь используются для осуществления предпринимательской деятельности, как, например, могла бы использоваться телефонная связь).

Исследование

В целом можно выделить несколько сущностных признаков предпринимательской деятельности, осуществляемой в сети Интернет:

– это деятельность, направленная на извлечение прибыли;

– это деятельность, осуществляемая на постоянной основе;

– это деятельность, в которой средством производства и конечным продуктом выступает информация;

– это деятельность, отдельные действия которой связаны исключительно с преобразованием информации из одной формы в другую.

Однако многие виды предпринимательской деятельности в сети Интернет остаются сегодня вне правового поля.

Таким образом, на современном этапе цифровые права в законодательстве уравниваются в специальном законе с цифровыми активами (Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»), ГК РФ не раскрывает понятия цифровых прав в полном объеме. Это обусловливает необходимость дальнейшего урегулирования соответствующей экономической деятельности и имущественного оборота в «цифровом формате» [3, c. 6].

Правительственная комиссия по цифровому развитию под руководством Заместителя Председателя Правительства Дмитрия Чернышенко утвердила разработанную Минэкономразвития России Концепцию развития технологий машиночитаемого права [5, c. 32].

Машиночитаемое право востребовано в законотворчестве, судопроизводстве, при заключении сделок, стандартизации и сертификации. Например, благодаря машиночитаемому праву, искусственный интеллект сможет сопоставлять тексты разных правовых актов и автоматически выдавать юристам применяемые нормы [6, c. 129].

Технология машиночитаемого права позволяет проверять правильность составления договоров, данная технология используется и в рамках видеофиксации на дорогах.

Развитие концепции машиночитаемого права могло бы существенно повысить уровень правоприменения в спорных случаях.

Понятие цифровых данных достаточно широко и включает в себя как объекты имущественного оборота (например, объекты интеллектуальной собственности), так и способы фиксации прав (например, в случае, если речь идет о данных электронной подписи) [5, c. 32].

В рамках оценки российской судебной практики в области защиты прав интеллектуальной собственности при осуществлении предпринимательской деятельности в сети Интернет, в том числе авторских прав на различные объекты интеллектуальной собственности и рекламу, можно выделить ряд основных проблем, а именно:

• 1.    Сложность доказывания факта нарушения права в рамках того, что многие символы, буквы, рисунки, идеи используются различными правообладателями и так или иначе имеют элементы сходства, а мультимедийные продукты могут в структуре включать в себя продукты интеллектуальной деятельности, на которые зарегистрированы авторские права.

• 2.    Проблемы оценки в суде отдельных доказательств (например, непринятие судом

• 3.    Недостаточное количество случаев в практике [7, c. 229].

Однако система (программное обеспечение) машиночитаемого права позволит более детально оценить сходства и различия и сделать соответствующий вывод о факте использования чужих объектов интеллектуальной собственности или плагиате.

видеозаписей в качестве доказательств, отсутствие оценки отдельных доказательств и т. д.). Система машиночитаемого права позволяет детально оценить время заключения договора на основе переписки, основные положения договора, а также, например, факт фиксации данных или заключения сделки при использовании электронной подписи.

Система машиночитаемого права позволяет, например, распознать факты мошенничества при использовании биометрических данных в качестве электронной подписи, ввиду чего ее использование актуально в рамках банковской практики при осуществлении переводов денежных средств.

Существенные проблемы возникают при запрете со стороны органов власти (Роскомнадзор) доступа к определенной информации. С одной стороны, это один из способов защиты от информационных угроз (например, от распространения информации экстремистского содержания), с другой – достаточно часто встречается не вполне обоснованное блокирование информационных ресурсов, что требует со стороны владельца такого ресурса защиты своего права на распространение информации (в случае СМИ) или на коммерческую деятельность (в случае торговых организаций и предприятий) [13].

Как правило, организации сталкиваются с невозможностью отстаивания своего права как в административном, так и в судебном порядке.

Это требует совершенствования действующей правоприменительной практики в области регулирования запретов на доступ к той или иной информации, а также на распространение информации. Многие правовые вопросы связаны с юридической оценкой содержания информации, с целью признания ее экстремисткой либо безопасной, нарушающей либо не нарушающей коммерческую тайну, иную охраняемую законом тайну. На текущий период не выработано правовых критериев оценки информации по ее содержанию, что требует отдельных разработок. В этом смысле система машиночитаемого права также может стать значимым фактором обеспечения кибербезопасности и защиты прав лиц в рамках сделок.

Некоторые вопросы безопасности в разработке концепции машиночитаемого права находятся на этапе зарождения. Например, достаточно спорным вопросом сегодня является возможность использования нейротехнологий.

Отметим, что виртуальное имущество, существующее только в «цифровом формате», обладает экономической ценностью. Это относится к криптовалюте, а также к фишкам в виртуальных казино и даже объектам в он-лайн-играх. Например, известны случаи продажи игровых артефактов, которые заработали участники онлайн-игры за крайне высокую стоимость, при том, что в реальности виртуальных вещей фактически не существует.

При этом технология машиночитаемого права позволяет создавать отдельные вещи, например, генерирующие криптовалюту май-нинговые фермы используют технологии распознавания и генерации цифровых алгоритмов. В процессе их деятельности возникают новые вещи – «деньги» криптовалюты.

В практике сегодня актуально правовое регулирование криптовалют – как их создание, так и фиксация прав на них в случае перевода случайно на некорректный счет или в случае кражи таких криптовалют, которые по своей правовой сущности представляют цифровые данные.

Технологии машиночитаемого права позволяют зафиксировать права владельца криптовалюты и в дальнейшем обеспечить доказывание его права на вещь (определенную сумму криптовалюты) в случае ее кражи или неправомерной передачи другим лицам.

Эта проблема касается и проблемы прав на такие объекты, как страницы в социальной сети. Например, ООО «В Контакте» «обладает правами» на сайт с доменным именем При этом неясно, кто именно должен нести ответственность в случае нарушения авторских прав – «хозяин» аккаунта, в котором неправомерно размещено произведение, или владелец социальной сети.

Регистрацию на сайте в социальной сети (создание аккаунта) можно рассмотреть как вариант заключения безвозмездного договора.

В процессе регистрации пользователя организация «В Контакте» не получает прибыли, то есть проблематично рассматривать этот процесс как предпринимательскую деятельность [12].

Однако потенциальные рекламодатели могут заинтересоваться новым пользователем (если это публичная личность), систематически заключать с ним коммерческие договоры по размещению рекламы.

При этом не вполне понятно, каким образом рассматривать действия публичных личностей, которые рекламируют через свои аккаунты в социальных сетях услуги и товары «ненавязчиво», то есть упоминая о том, что они используют товар того или иного производителя [4, c. 41].

Технологии машиночитаемого права позволяют зафиксировать права владельца криптовалюты и в дальнейшем обеспечить доказывание его права на вещь (определенную сумму криптовалюты), в случае ее кражи или неправомерной передачи другим лицам.

В связи с этим следует упомянуть, что Трудовой кодекс Российской Федерации от 30.12.2001 № 197-ФЗ регулирует взаимоотношения работника и работодателя, однако в случае, если в качестве «работника» выступает искусственный интеллект, который производит товар (услуги) для своего «работодателя», возникает ситуация, при которой правоотношения проблематично рассматривать как трудовые [10].

Искусственный интеллект с экономической точки зрения может быть рассмотрен как своего рода средство производства, с позиции машиночитаемого права, искусственный интеллект позволяет, например, создавать объекты интеллектуальной собственности. Однако с позиции трудового права не вполне можно точно ответить на вопрос о том, является ли искусственный интеллект объектом или субъектом трудовых отношений.

Особенности искусственного интеллекта, которые указывают на возможность его рассмотрения как субъекта трудовых отношений – это выполнение им общественнополезной деятельности (производство товаров, услуг, которые являются потребляемыми в обществе), а также способность к самообучению, совершенствованию своей деятельности. В то же время не позволяет рассматривать искусственный интеллект в качестве субъекта трудовых отношений тот факт, что у него отсутствует биологическая жизнь как таковая.

В то же время в рамках практики существенной проблемой может являться переход искусственного интеллекта от одного работодателя к другому. Например, в случае, если одним работодателем создана программа, производящая услуги, которая передана другому работодателю в пользование, и последний существенно улучшил качество и повысил стоимость производимых услуг за счет свойства самообучаемости искусственного интеллекта, достаточно проблематично оценить объем прав одного и второго работодателя на данные улучшения.

Сам искусственный интеллект является объектом интеллектуальной собственности, и в то же время он самостоятельно производит интеллектуальную собственность – например создает новые алгоритмы, технологии и др. [4, c. 41].

В связи с этим проблемой становится оценка возможности искусственного интеллекта выступать субъектом и объектом авторских прав на созданные им технологии, ноу-хау или элементы, что регулируется гражданским законодательством.

Искусственный интеллект, который сам является собственностью своего «работодателя», производит объект интеллектуальной собственности, с точки зрения формальной логики предполагающий автоматическое право «работодателя» искусственного интеллекта на созданные последним объекты интеллектуальной собственности. Однако, если в таком случае вместо искусственного интеллекта выступает работник – физическое лицо, то он может отчуждать права на созданную технологию или ноу-хау только добровольно и за вознаграждение. Однако искусственный интеллект не является субъектом гражданско-правовой воли.

В рамках контроля качества работы и создаваемых продуктов и услуг искусственным интеллектом можно также отметить определенную проблему – в соответствии с гражданским законодательством работодатель отвечает за вред, который причинен его работником. Проблема регулирования данного вопроса состоит в том, что распределение ответственности организации и работника ре- гулируется не только нормами административного права, но и нормами гражданского и трудового права.

Неправомерное «переложение» вины на искусственный интеллект не исключено со стороны владельца или «работодателя», как, например, ссылка на техническую ошибку, которая привела к нарушениям прав потребителей продукции или услуг [2]. Однако возникает вопрос о том, насколько существенна степень вины работодателя. Если в случае возникновения такой ситуации с работником – физическим лицом суд установит вину работника и объем вреда (например, в рамках регрессионного иска от работодателя к работнику после возмещения работодателем ущерба), то в случае причинения вреда вследствие ошибки искусственного интеллекта у работодателя есть возможность уйти от ответственности (либо суды в таких случаях будут рассматривать в полной мере исключительно вину работодателя, что также нарушает его права).

Технология машиночитаемого права позволяет выявлять такие случаи.

Это обусловлено тем фактом, что работник фактически производит деятельность (а следовательно, и деятельность, которая причинила вред) по указанию и/или под контролем работодателя, то есть исполняет его волю. В рамках исковой практики по вопросам ответственности юридических лиц за действия их работников зачастую не имеет значения, оформлены ли трудовые отношения надлежащим образом. Однако искусственный интеллект, хотя и исполняет волю работодателя, собственной воли, в отличие от физического лица, не имеет, в связи с этим проблематично рассматривать его как потенциальный субъект ответственности в трудовом и гражданском праве [1].

Не вполне ясно и решение проблемы разделения ответственности работодателя и искусственного интеллекта в случае, если последним вследствие технической ошибки совершено административное или уголовное правонарушение.

К примеру, в случае, если вследствие нарушения норм и правил причинен ущерб окружающей среде, который оказался настолько значительным, что предусматривает уголовную ответственность для руководителя организации и лиц, которые отвечают за соблюдение соответствующих норм и правил, либо в случае нарушения правил техники безопасности, пожарной безопасности, если это повлекло вред здоровью и смерть других лиц, то не вполне понятен механизм привлечения таких лиц к ответственности, поскольку их собственное виновное поведение (обязательный признак преступления в соответствии с уголовным законодательством) в данном случае отсутствует, имеется только «условно виновное» поведение искусственного интеллекта, который не может выступать субъектом уголовного преступления [4, c. 41].

Предполагается, что за его действия должен отвечать работодатель и иные ответственные лица, однако в случае искусственного интеллекта его «поведение» может не поддаваться контролю и вина руководителя организации в случае, если он следовал всем установленным правилам и нормам, будет отсутствовать.

Таким образом, можно сделать вывод о достаточно большом объеме неурегулированных вопросов в области защиты исключительных прав средствами машиночитаемого права, а также информационными технологиями. Так, например, искусственный интеллект как объект правоотношений в законодательстве зарубежных стран постепенно оформляется в рамках директив и концепции, однако в России его правовой статус остается достаточно туманным даже на уровне условных юридических категорий.

В методологии юридической науки на текущий момент не сформировано комплексное представление о цифровом праве [8].

И.В. Понкин, А.И. Редькина поднимают вопрос о том, что в рамках правовой науки достаточно сложно сегодня рассматривать с качестве субъектов права электронные профили и объекты, например, объекты искусственного интеллекта, при том, что такие объекты могут обладать когнитивными характеристиками – быть «самообучающимися» [9].

Данный процесс оценки уровня когнитивных «способностей» у компьютерных программ, объектов искусственного интеллекта, а равно и объектов технологии машиночитаемого права заслуживает отдельного рассмотрения в правовой науке.

Заключение

Таким образом, для фиксации прав на объекты имущественного оборота имеются и возможности, и проблемы применения машиночитаемого права, на современном этапе используются электронные подписи для совершения сделок, смарт-контракты, внесение данных в реестры.

На основе вышеизложенного можно сделать вывод, что применение технологий машиночитаемого права в рамках фиксации прав на объекты имущественного оборота на современном этапе распространено (например, в рамках электронной подписи, обмена данных, вносимых в реестры, центров электронного декларирования на таможнях и др.), но продолжает развиваться, что сопровождается появлением новых объектов правового регулирования, например смарт-контрактов.

Это предполагает необходимость дальнейшего совершенствования правовых норм, которыми оперируют технологии машиночитаемого права в сторону их формализации и алгоритмизации. В целом процесс создания таких алгоритмов применения норм права, предполагает описание условий реализации (приостановления реализации) тех или иных норм права или условий договоров.