Религиозно-культурная идентичность: деформации, сохранение, развитие

В современном обществоведении понятие идентичности рассматривается в общефилософском, психологическом, социально-политическом, культурологическом и многих других аспектах. Предлагаемые ниже рассуждения касаются главным образом религиозно-культурной составляющей этого явления.

Внимание к указанной стороне идентичности обусловлено тем, что причины или последствия заметных в обществе конфликтов нередко оказываются связанными именно с этой стороной жизни.

К их числу можно отнести, например, появление внутритрадиционных религий и конфессий групп с особенно радикальной настроенностью и пассионарной энергетикой, претендующих на обновление форм выражения центральных религиозных идей своих конфессий. Мусульманский ваххабизм, православный активизм фундаменталистского толка, террористические организации, объясняющие свой экстремизм религиозными причинами, — это только малая часть примеров, вызвавших тревожные настроения и большой общественный резонанс.

Изменения политической ситуации в мире также невозможно объяснить без использования понятия идентичности. При этом очень сложно оказывается определить причины и следствия происходящих событий. Трудно сказать, это культурные изменения, постепенно происходящие в обществе, приводят к изменению политической ориентации государств и народов или, наоборот, политические реформы становятся причиной культурных сдвигов. Но невозможно отрицать тот факт, что отделение и десоветизация бывших республик СССР (стран Балтии, Закавказья, Украины, Молдовы и т. д.) в большинстве случаев принимали культурные формы дерусификации.

Используя аналогию из области медицины, можно сказать, что успешная идентификация социальной, религиозной или культурной группы, уверенное распознавание и отделение своего содержания от чужого является своеобразным иммунитетом, сохраняющим общность (общину) от разложения вследствие деградации оснований, обеспечивающих ее стабильность, самотождественность и целостность.

Перед каждой религиозной и культурной общностью стоит проблема правильной самоидентификации, верного определения ее содержательных границ, отделения активных членов от сочувствующих людей, в нее не входящих, от индифферентных к ее ценностям сограждан или прямых противников. При ошибочной самоидентификации община может в течение длительного времени не замечать в своем составе своеобразную «пятую колонну» чуждых ей элементов, которые объективно будут способствовать ее разложению или перерождению. Слишком строгие требования к чистоте рядов объективно ослабляют общину, отпугивают от нее возможных сторонников и придают ее деятельности чрезмерно консервативный, охранительный характер.

Эта проблема имеет и свой теоретический разворот.

Развитие исторических условий существования религиозно-культурных общностей неумолимо требует от них изменения конкретноисторической реализации системообразующих и консолидирующих общность факторов. Проблема заключается в верном определении меры изменчивости, при нарушении которой группа (под этим словом здесь может пониматься любая общность вплоть до социальной группы или общества в целом) теряет свою идентичность и превращается в объединение с иным внутренним качеством и/или иными законами своего бытия.

Подобное превращение может происходить для его участников совсем незаметно посредством перехода мелких количественных изменений в новое качество. Например, пожалуй, только задним числом в ретроспективном историческом взгляде можно определить, в какой точке и при каком сочетании не очень заметных современникам изменений в политике, экономике, религии и культуре поздняя античность воспринимается потомками уже не как античность, а как раннее средневековье.

Для более продуктивного обсуждения вопросов деформации, сохранения и развития религиозно-культурной идентичности необходимо прежде всего определиться в понятиях.

В литературе можно найти различные подходы к объяснению феномена идентичности. Одним из первых данное понятие ввел в научный язык З. Фрейд. Он разделил явления индивидуальной и групповой идентичности и попытался определить состав факторов идентификации [13]. Общим для представителей фрейдистского направления стало сведение идентификации к бессознательным структурам. Особенностью психологического истолкования этого феномена является стремление ограничить его формирование детским и подростковым возрастом [2].

Определение общего содержания, объединяющего народы в единое целое, является традиционной целью и предметом философского дискурса. В традиции отечественной философии он выразился в стремлении мыслителей сформулировать национальную «русскую идею» (В. Соловьев, И. Ильин [6]) или сущность народной души (Н. Бердяев [1], И. Ильин [6] и др.). Для русской философии характерны поиски религиозных оснований при выявлении тех или иных сторон национальной идентичности.

Одним из ведущих представителей цивилизационного подхода к исследованию феномена идентичности следует назвать С. Хантингтона. Его книга «Столкновение цивилизаций» [14] придала мощный импульс в деле изучения проблем международных, межнациональных и межкультурных отношений в эпоху глобализации. Описанные в ней подходы стали общепризнанной основой, мимо которой не может пройти ни одно из последующих исследований в этой области.

Конечно, в литературе встречаются и довольно экзотические представления об идентичности. Например, Г. Люббе рассматривает идентичность как результат исторического процесса индивидуации (обретения индивидуальности). Идентичность в его понимании определяется возможностью рассказать о предмете или человеке его уникальную историю [8]. Это мнение противоречит взглядам большинства исследователей. По удачному выражению Г. Сайкиной, «нам кажется, что идентичность нас индивидуализирует, а на самом деле она нас абстрагирует. Нет больше даже индивидов, а есть лишь одни роли (идентичности)» [10]. С этой позицией можно согласиться. Отражая действительную смысловую сущность человека, не отменяя и не лишая субъекта его уникальности и своеобразия, идентичность выводит его за границы индивидуальности.

Представленные в настоящей статье рассуждения остаются преимущественно в рамках цивилизационного подхода.

Идентичность понимается как категория социально-гуманитарных наук (психологии, социальной философии, культурной антропологии, социальной психологии и др.), применяемая для описания индивидов и групп в качестве относительно устойчивых, «тождественных самим себе» целостностей (интернет-словарь «Академия»). Это тождество самим себе должно быть осознано в каких-то более или менее устойчивых и одинаково понятных для членов групп формах.

Идентичность — свойство самосознания группы или иной общности, выражающееся в способности различать «свое» содержание от «чужого», а носителей этого содержания идентифицировать как «своего» (члена группы) или «чужого» (не члена группы). Таким образом, идентичность — это качество или признак, производный от действия идентификации.

Религиозную идентичность можно определить как принадлежность людей или групп к одной и той же религиозной общности (церкви, конфессии, религиозной общине), подразумевающую единство таинств, религиозного учения (догматов), религиозной иерархии, религиозных обрядов и действующих в этой общности норм, правил и законов (канонов).

Культурная идентичность — это принадлежность людей или групп к одной и той же культуре. Она выражается в общности языка, фундаментальных для носителей данной культуры мифов и архетипов, а также традиций, форм деятельности и образа жизни в целом.

В качестве причины для идентификации (проверки группой или индивидом своей идентичности) чаще всего выступает встреча со значимым другим, порой обостряющаяся до степени конфликта. Такие конфликты могут выступать в форме прямого столкновения или конкуренции сторон по религиозным, политическим, экономическим и другим основаниям. В ходе этих столкновений стороны могут претендовать на сохранение статус-кво или на изменение расстановки сил на политической, экономической, культурной и т. п. аренах.

Предложенные А. Тойнби для описания таких конфликтов термины «вызов» и «ответ» [11] не только нашли широкое применение в работах по обществоведению, но и вошли в повседневный язык актуальных политических заявлений.

Поводом и причиной для идентификации может стать также собственная эволюция религиозной или культурной группы, требующая осмысления допустимых границ преемственности и изменчивости ее содержания и форм существования. Ситуацию необходимости быстрого принятия подобных решений в особенно острых политических ситуациях С. Хантингтон назвал кризисом идентичности [14, с. 187].

Особенностью идентичности как религиозного и культурного феномена является сплетение отдельных слоев национального, культурного, политического и религиозного элементов в какой-то запутанный узел, в котором отдельные слои не только неотделимы друг от друга, но зачастую выражают «чужое» содержание. Так, религиозные элементы нередко выражают политические или социально-экономические интересы, культурные ценности и проекты бывают подчинены задачам национально-политического развития и т. п. На роль религиозных факторов обретения надгосударственного единства обращает особое внимание А. Панарин. По его мнению, религиозная связь «...является в определенные периоды истории единственной альтернативой чисто завоевательной, насильственной связи многих этносов между собой» [9, с. 130].

Одним из ярких примеров культурной идентификации является тенденция «повышения древности» городов, стран, народов, правящих династий и т. п., привязка их к каким-то фундаментальным, максимально мифологизированным основаниям (отсчет династии от римских императоров или сопоставление времени зарождения городов и народов с существованием великих древних цивилизаций).

Способ идентификации представляет собой создание (обоснование) понятий, содержание которых позволяет производить интеллектуальные операции отождествления и различения. Различные варианты решения задачи идентификации требуют прежде всего собственных названий.

Приведем несколько примеров подобной понятийной идентификации.

— ЭЛЛИН — ВАРВАР

Данные понятия и соответствующее им содержание использовались не только для защиты эллинистического мира от иноземных завоевателей, но и для борьбы с ним в период эллинистической экспансии (см. войны Маккавеев в Библии).

— ЛЕС — СТЕПЬ

Формулировка дана по названию известной книги Л. Гумилева [4]. Эта оппозиция отражает различие и противостояние земледельческой и кочевой цивилизаций в истории нашей страны.

— ВОСТОК — ЗАПАД

(«Россия и Европа» по Н. Данилевскому) [5]. Западники и славянофилы по-разному понимали национально-культурную идентичность (специфику) России. Это понимание отражалось в различии предлагаемых ими проектов развития страны и народа.

— ЯЗЫЧЕСКИЙ ВОСТОК — ЕВРОПЕЙСКАЯ РОССИЯ

Россия — мост, своего рода смысловая середина между духовно-культурным «востоком» и духовно-культурным «западом» (Европой).

— СЕВЕР — ЮГ

Альтернативные цивилизационные проекты времен гражданской войны в США и эпохи колониальной политики Европы и США против стран Азии и Африки (Р. Киплинг «Бремя белого человека»).

— КРЕСТ и ПОЛУМЕСЯЦ

Противостояние христианства и ислама.

— ПРАВОСЛАВИЕ — КАТОЛИЧЕСТВО

Противостояние «востока» и «запада» в христианстве.

• —    КАТОЛИЦИЗМ — РЕФОРМАЦИЯ

Противостояние традиции и модерна, а также универсализма и индивидуализма с точки зрения Католической церкви.

• —    ТРАДИЦИЯ — СОВРЕМЕННОСТЬ

Способ обоснования изменения идентичности в процессе модернизации стран, находящихся в процессе развития [12].

Диагностика деформации идентичности представляет собой выявление существенных различий конкретного диагностируемого образца с идеальной смысловой и содержательной моделью, конституирующей общность религиозной или культурной группы. Существенный характер этих различий требует обозначения в особых терминах.

Для христианства существенность различий конкретного образца вероучения с идеальной моделью, сохраняемой в церковной традиции, определяется термином «ересь». Существен- ность различий по иным основаниям общности религиозных групп фиксируется понятиями «раскол» или «отступничество».

Деформация культурной идентичности проявляется в форме суб- или контркультуры, осознанно противопоставляющей себя господствующей «официальной» культуре. Представители разных культур видят друг в друге духовно чуждых элементов. Так воспринимали друг друга советская культура и «стиляги» 50—60-х годов. Культура маргинальных слоев населения (например, тюремная) может быть выведена на авансцену общественного внимания и интереса. В нашей стране большое значение в этом процессе имело творчество В. С. Высоцкого и других деятелей искусства. Субкультура, входя в моду, перестает восприниматься в качестве чего-то маргинального, становится достоянием широких слоев общества и в этом смысле почти нормой [3].

В национальной и политической сфере деформация идентичности (нарушение правильного единства) предстает в виде политической оппозиции (диссидентства). Подобная оппозиция может выступать и в форме движения за изменение национально-территориальной целостности государства (сепаратизм).

Проблема деформации идентичности заключается не в выявлении отдельных ересей, расколов, субкультур или контркультур, оппозиционных или сепаратистских движений и т. п. Проблема деформации идентичности заключается в отсутствии или недостаточности средств и способов их уверенного распознавания. Образно выражаясь, «микробы» чуждых смыслов заражают изнутри самосознание группы, а интеллектуальный «иммунитет» для их распознавания и защиты от них еще не сформирован. Ересь эмоционально ощущается, но теоретических средств для ее обличения еще не разработано. Традиция нарушена, но правило, запрещающее это делать, еще не принято и не узаконено и т. п.

Главным инструментом восстановления идентичности от деформаций и сохранения ее на новых этапах исторического развития является творческая и научная деятельность в области гуманитарного знания: богословия, искусствоведения, права, морали и т. д. Появляются новые понятия и термины, позволяющие различить верное понимание идеалов от ошибочного, рождаются слова, точно и однозначно характеризующие типичные заблуждения и уклонения от нормы. Эта гуманитарная работа незаменима для углубления и уточнения познания человека, общества и отдельных его групп о самих себе.

В религиозной области сохранение идентичности требует развития религиозных учений, а также формирования более строгих и точных обрядов, утверждения канонических основ организации жизни религиозной организации (церкви). В ходе дискуссий или гонений церковь преодолевает ереси. Посредством расколов восстанавливает внутреннее единство, хотя и в количественно ослабленном виде.

Сохранение культурной идентичности требует в первую очередь сохранения языка и норм культурной речи, сохранения традиций, образа жизни, традиционных форм культурного творчества. Нарушение культурной идентичности чаще всего начинается с атаки на язык. Побежденный народ обучается языку завоевателей, новая элита властно утверждает в общественном сознании свой «новояз». Недаром политические катастрофы, гражданские войны и революции чаще всего начинаются именно с языковых проблем, не разрешаемых путем «естественного» культурного развития. События на Украине в полной мере иллюстрируют эту мысль.

Следует отметить, что развитие идентичности и развитие идентифицирующей себя общности — это разные явления, отражающие развитие разных по своей природе объектов. Национальное развитие русского народа — это не то же самое, что развитие качества «русскости» (национально-культурной идентичности) в народе. Развитие конкретной церкви (например, Русской Православной Церкви) — это не то же самое, что развитие Православия. На примере христианской церкви можно проследить постепенное развертывание ею своего внутреннего содержания в формах вероучения, обряда или канонического строя церковной жизни. В истории церкви были периоды отсутствия определенным образом выраженного учения, периоды догматических споров, периоды реформаций и расколов, периоды становления национальных церквей. В разное время различную роль играло церковное искусство и миссионерская деятельность, социальное служение церкви и характер связи церкви с государством, религиозные войны и просвещение народа. Все эти и многие другие события определили содержание и характер идентичности церковных общин и групп. Содержание этой идентичности чрезвычайно богато и разнообразно. Вряд ли определяемый им идеальный образ, используемый для идентификации, поддается сознательным деформациям или конструированию с той или иной целью.

Однако соблазны «конструирования идентичности» [12] или, если выразить эту задачу на ином политологическом языке, «демонтажа народов и пересборки наций» [7] всегда возникают в воображении социальных реформаторов. Исторический опыт многих тиранов и диктаторов, в ряду которых пример фараона Эхнатона далеко не первый, хотя и очень показательный, свидетельствует: новую религию нельзя искусственно построить и учредить, ее можно только обрести. Многовековые усилия философов, мыслителей и политических лидеров показывают: национальную идею нельзя «придумать», ее можно только открыть. С этим нельзя не считаться. Но предупреждение об опасности насильственных прометеевских преобразований духовно-культурной сферы общества вовсе не отменяет происходящих в ней естественных органических изменений.

Проблемы идентификации с регулярной периодичностью встают и будут вставать на повестку дня самых разных общественных субъектов. Соответственно, возникает необходимость периодического пересмотра самых важных оснований, на которых строится жизнь религиозной или культурной группы. Это требует обновления на новом историческом этапе используемых в деле идентификации понятий, слов и образов.

Как сказал когда-то Владимир Маяковский: Слова у нас до важного самого

В привычку входят, ветшают, как платье...