Религиозный «Ренессанс» в постсоветской России

Религиозная сфера – один из тех компонентов общества, который всегда находится под пристальным вниманием. Эта сфера – своеобразный «барометр» общественных настроений, «климата» в стране. По колебаниям уровня религиозности, конфессионального состава общества социологи судят о том периоде, который переживает общество в целом. Философы, используя этот же материал, говорят об уровне рациональности в обществе, анализируют уровень терпимости, отношение к науке и т. д. Поэтому изучение религиозности общества важно не только само по себе, но и в связи с другими проблемами.

В данном случае нас интересует возрождение религиозности в постсоветском обществе, его связь с религиозным «ренессансом» начала ХХ в. Крах СССР ознаменовался «реваншем» религии, возвращением утраченных церковью позиций. Почему же религиозный «ренессанс» был столь бурным, как и последовавшее отрицание советского периода? Долгое время религия считалась устаревшим, отживающим институтом общества, и ее роль существенно принижалась. Переход к безрели-гиозному обществу многие оптимисты считали назревшим; известный критик ислама Ибн Вар-рак остроумно замечал, что если, как предлагают религиозные люди, считать прогрессивным переход от политеизма к монотеизму, то следующим этапом в таком развитии станет полный отказ от одного бога и переход к атеизму [1]. Научно-технический прогресс способствовал развитию атеистических, агностических взглядов, оставляя все меньше «белых пятен» и спорных моментов между наукой и религией, вытесняя религию на периферию общественного сознания.

К этому располагали философия и идеология Нового времени. Можно вспомнить последнего представителя немецкой классической философии Л. Фейербаха, который рассматривал веру как сон разума, Бога – как человеческое изобретение, религиозную деятельность – как удовлетворение ложных потребностей и считал, что на место любви к Богу сле- дует поставить любовь к человеку, а на место веры в Бога – веру в самого себя. Однако все эти тенденции не привели к скорому полному вытеснению религии из жизни общества. Дело в том, что современные высокоурбанизированные, технологичные общества стали испытывать проблемы, такие как потеря оснований доверия другим людям, недостаточность материального благополучия для душевного равновесия. Поэтому религия переместилась в область личную, духовную, потеряв былую роль в вопросах политики, науки, познания.

Возрождение религиозности было подготовлено в годы перестройки, когда издавалось немало литературы, проводились тематические телепередачи. В «Историко-философском ежегоднике», издаваемом Институтом философии РАН, уже в 1987 г. появились работа Вл. Соловьёва, а также исследования о буддизме и йоге [2]; сборник 1988 г. содержал исследования творчества Вл. Соловьева, П. А. Флоренского. В сборнике 1989 г. немало место уделено буддизму. Это лишь слабое отражение общей тенденции интереса к русской религиозной философии, которая была существенной частью дореволюционной культуры. Было переиздано множество произведений авторов, казалось бы, давно забытых: С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, Вл. Соловьёва и др.

Официальный атеизм советской эпохи сменился противоположными тенденциями, среди которых можно выделить следующие черты современного религиозного «ренессанса»:

• 1)    постепенное уменьшение религиозного плюрализма в пользу нескольких традиционных конфессий;

• 2)    тесная связь с дореволюционной религиозной традицией;

• 3)    попытки религиозных организаций проникнуть в светские институты, придать теологии научный статус;

• 4)    критически-реваншистское отношение к советской культуре.

Рассмотрим отмеченные тенденции. Лозунг «Россия – православная страна» все

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 2(4). 2013

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 2(4). 2013

чаще звучит в пропаганде, несмотря на неопределенные данные социологических исследований, которые говорят, что лишь небольшой процент верующих действительно посещает церкви и соблюдает религиозные правила. Характерная для перестройки религиозная свобода сменилась настороженным отношением к религиозным новообразованиям (сектам, деноминациям) и усиленной пропагандой традиционных конфессий. Так, если в начале 90-х гг. в России появились десятки новых религий (такие как «белые братья», сайентологи, мормоны и др.), то сейчас их присутствие стремительно сокращается. Число католиков, буддистов, тенгрианцев, индуистов, протестантов даже вместе составляет не более 2–3 % (данные Левада-Центра, 2012 г.).

В то же время проявления религиозности часто становятся более явными, декларативными; например, многие политические деятели, представители поп-культуры позиционируют себя верующими. Впрочем, соблюдение религиозных правил, запретов, этических установок и обрядов, как показывает опрос ВЦИОМ, даже уменьшается. Так, в 2010 г. 28 % респондентов исполняли обряды от случая к случаю (в 2006 – 24 %), только по праздникам – 27 % (против 26 % в 2006). Сохраняется и традиционное российское смешение многобожия, язычества с христианскими идеями; языческие праздники (например Масленица) уживаются с христианскими.

Говоря об интересе к дореволюционной религиозной традиции, мы имеем ввиду не только чисто церковные каноны, обряды, но и обращение к религиозно-мистической философии, особенно популярной в России конца ХIХ – начала ХХ вв. Понятие «русский религиозный “ренессанс”» объединяет творческий подъем в литературе, философии, искусстве. Хотя Н. Бердяев считал, что этот «ренессанс» не был в полном смысле религиозным, скорее мистическим, это было «религиозное беспокойство и религиозное искание» [3], поиск эсхатологической перспективы, однако название закрепилось именно такое. Бердяев среди источников «ренессанса» выделил марксизм, литературу и поэзию конца ХIХ – начала ХХ вв. (символизм, космизм), хотя имело значение и влияние нравственных и историко-философских идей Л. Толстого, Ф. Достоевского. В. А. Кувакин в книге «Религиозная философия в России: начало ХХ века» говорит о «богоискательстве», «веховстве», «новом религиозном сознании» [4]. Истоки этого явления ищутся в религиозно-мистической философии Вл. Соловьёва.

Рационалистический стиль мышления, характерный для русских марксистов, позитивистов, здесь третируется, и происходит переход к мышлению религиозно окрашенному, ориентированному на раскрытие взаимоотношений между Богом и его творением, тему России и «русской идеи». Эти же тенденции мы можем наблюдать и сейчас, ведь есть существенное сходство нынешней ситуации с религиозным «ренессансом» начала ХХ в. Очень модна стала тема особой роли России, переиздаются труды о «русской идее» (И. А. Ильин, Н. А. Бердяев, Вл. Соловьёв, Ф. М. Достоевский и др.). Особенно актуально это становится на фоне очередного витка противостояния с западными странами, сирийского кризиса. Официальная идеология настойчиво ищет цивилизационные основания России в религиозности, приверженности традиционным семейным ценностям, особой геополитической роли России и т. д.

Идея ввести теологию (богословие) в светское образование – часть многочисленных попыток религиозных организаций проникнуть в светские институты власти и общества. Она начала звучать еще в 2000-х гг. Был принят государственный образовательный стандарт по теологии. Однако научной специальности и степени по теологии введено не было. Теперь это положение пытаются исправить. Так, в недавней статье в журнале «Вопросы философии» православный богослов К. М. Антонов обосновывает научный статус теологии. Он заявляет, что «на Западе теология изначально и прочно входит в состав универсума наук, занимая вполне определенное место в структуре университетского образования и системы научных специальностей» [5]. Поэтому и в России, по его мнению, теологии нужно подобное положение.

Впрочем, по американской системе научных специальностей теология относится к разделу Humanities and Arts, что означает, конечно, не то, что искусство и гуманитарные дисциплины из этого раздела являются науками, а лишь академический их статус. Академический же статус не означает признания научности. Докторские степени в США присуждаются не только по философии и теологии, но и по искусствоведению, дизайну, музыке, социальной работе и т. д., что не означает их научного статуса, а лишь то, что по этим направлениям идет подготовка специалистов.

Кроме того, западная теология – светская академическая дисциплина, не связанная с конкретными религиозными организациями (наподобие российского религиоведения). Кембриджский университет на факультете теологии готовит вовсе не богословов, а специалистов в области теологии и религиоведения (TRS), которые должны работать в банках, на государственной службе, в правовой сфере, журналистике, но не в церковной иерархии. Цель обучения – специалист по религиозным делам, а не богослов. В Германии шире распространены теологические факультеты именно религиозной ориентации, но там не приходит в голову выдавать такие факультеты за светские, внеконфессиональные и научные. Конфессия – протестант или католик – заявляется открыто в названии специальности. В Англии теология часто преподается без связи с конкретной церковью, как учение о Боге вообще, общих моментах разных религий (университеты Эксетера, Лидса, Абердина и др.). Один из старейших факультетов теологии Оксфордского университета включает в себя центры как религиоведческого, так и христианского, исламского, иудаистского толка (например, центр по истории Библии, центр по ивриту и иудаистике, центр исламских исследований, центр по изучению буддизма).

На сайте факультета теологии в Лидсе абитуриентов предупреждают, что они не должны быть религиозными, чтобы учиться там. Богословие и религия рассматриваются как одни из самых сложных и захватывающих областей научного исследования. В российской же версии теология хочет успеть за обоими зайцами – и вести конфессиональное преподавание и исследования, и быть академической дисциплиной. Так, пытаясь доказать, что теология более глубоко понимает нормы церковной жизни, К. М. Антонов говорит о том, что она представляет изнутри саморефлексию этого конкретного сообщества, в горизонте истории конкретной церкви, а не истории религии вообще. Теология, утверждает автор, «стремится описать религиозный опыт, присущий некоторому сообществу, как бы изнутри, представляет собой саморефлексию этого сообщества» [6], а религиоведение описывает его извне. Автор пытается доказать, что теология выявляет нормы церковной жизни изнутри, но при этом беспристрастно и внеконфессионально. Впрочем, многие богословы не согласны с этой позицией и считают, что теология выше всяких наук, и поэтому не должна претендовать на статус науки.

Школьное образование впервые за многие десятилетия подверглось религиозному влиянию. С одной стороны, для школ подготовлены религиозные учебники, например учебник по биологии С. Ю. Вертьянова (10–11 класс). С другой стороны, с 1 апреля 2010 г. Министерство образования и науки Российской Федерации включило в школьную программу предмет «Основы религиозных культур и светской этики». Можно выбирать несколько вариантов – православие, ислам, буддизм, иудаизм, а также «Основы мировых религиозных культур» и «Основы светской этики». На практике многие школы массово стали выбирать последний предмет, а если и выбирается какая-то религия, то священнослужителей не приглашают, а отдают чтение курса своим учителям, что, фак- тически, сводит на нет идеологическую подоплеку предмета.

В октябре 2012 г. было заявлено о создании в Московском инженерно-физическом институте кафедры богословия (теологии). Обучение предполагалось факультативным, однако затем учебные курсы кафедры стали появляться в учебных планах. Это решение вызвало многочисленные споры и конфликт научного и религиозного сообществ.

Все перечисленное дает повод для разговоров о наблюдающейся тенденции клерикализации российского общества и государственных институтов. Клерикализация означает усиление роли церкви в области светской власти, политики, насаждение религиозных стандартов поведения, морали. Еще в августе 2007 г. резонанс в обществе и СМИ вызвало так называемое «письмо академиков». Десять академиков РАН, в том числе два нобелевских лауреата В. Л. Гинзбург и Ж. И. Алфёров, обратились с открытым письмом к президенту страны, в котором выразили серьезное беспокойство в связи с возрастающей клерикализацией российского общества. Говорилось в письме и об активном проникновении церкви во все сферы общественной жизни, в том числе в систему государственного образования [7]. С тех пор эта тема неоднократно поднимается в прессе, заявлениях академиков РАН и самой академии, комиссии РАН по борьбе с лженаукой.

Это письмо было вызвано активным проникновением церковных организаций в армию, науку, образование. В штатном расписании российских Вооруженных сил появилась новая должность – военный священник (капеллан), а Русская православная церковь начала подготовку священнослужителей на эту должность. Ряд министерств, ведомств, государственных учреждений имеет свои религиозные храмы, а 7 января (православное Рождество) – официальный нерабочий праздничный день в России.

Показательны и требования особенным образом законодательно защитить чувства верующих. Трудно будет понять, как же определить то, что оскорбляет чувства верующих, ведь многие из них считают неприемлемыми для себя научные теории (например, теорию эволюции или Большого взрыва). Кроме того, юридически крайне сомнительно выделение среди равноправных граждан отдельной категории, чувства которых должны учитываться более, чем чувства других; это означает дискриминацию остальных граждан. Поэтому правоприменительная практика этого закона имеет туманные перспективы.

Подводя итоги анализу, отметим, что современный религиозный ренессанс имеет ярко выраженный характер, распространяется в са-

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 2(4). 2013

мых разных сферах общества. Он связан с дореволюционной религиозно-мистической идеологией, философией, литературой, имеет с ней сходные «сквозные» темы (например, тему «русской идеи»). Религиозные организации и их идейные лидеры, по всей видимости, сами не определились еще, какое именно положение они хотят занимать в обществе, и идет напряженный, подчас конфликтный процесс поиска этого места в обществе. С этим связан и резко критический пафос по отношению к советской культуре и атеистической российской традиции, что со временем, скорее всего, изменится. Ведь «и Ренессансная, и Советская культура несли в себе достаточно мощный потенциал общественного развития, ибо были связаны идеей нового Человека. Это подтверждает то, что и культура Ренессанса, и Советская культура несли в себе принцип не только критического, но и самокритического отношения, и в первую очередь к системе» [8]. Для советской культуры, настойчивая ностальгия по которой не менее ощутима в обществе, чем возрождение религии, характерны научно-техническая революция, тесная связь науки и просвещения, культурный подъем, целостность, особое мироощущение. Думается, что без синтеза советской и дореволюционной традиции невозможно построить нечто новое и жизнеспособное.

• 1.    Бог как иллюзия / пер. с англ. Н. Смелковой. СПб. : Азбука, 2013. С. 41.

• 2.    Историко-философский ежегодник’87. М. : Наука, 1987.

• 3.    Бердяев Н. А. О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М. : Наука, 1990. С. 265–267.

• 4.    Кувакин В. А. Религиозная философия в России: начало ХХ века. М., 1980. С. 41.

• 5.    Антонов К. М. Теология как научная специальность // Вопр. философии. 2012. № 6. С. 73–74.

• 6.    Там же. С. 77.

• 7.    Первая публикация письма академиков // Новая газ. 22.07.2007. URL : http://www. novayagazeta.ru/data/2007/kentavr03/00.html.

• 8.    Булавка Л. А. Ренессанс и Советская культура // Вопр. философии. 2006. № 12. С. 47.

  Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 2(4). 2013

  
  
  
  

Religious Renaissance in Post-Soviet Russia

A. M. Konopkin, M. M. Mediev