Решение "жилищного вопроса" партаппаратом БАССР периода "хрущевской оттепели"

,

,

всего, установки «быть скромным в быту». Этот тезис на протяжении многих десятилетий не только массированно тиражировался средствами массовой информации, но и внедрялся в жизнь партийным аппаратом как в центре, так и на периферии. В этой связи одной из важнейших задач, требующей научно-теоретического осмысления, является комплексное изучение вопроса о роли десталинизации, которая проявилась в числе прочего и в виде регламентируемого экономического либерализма. Перестройка сознания, происходившая в условиях регламентируемой постсталинской свободы, воздействовала на трансформацию ментальных установок партийных чиновников «хрущевского набора», которые старались монетизировать занимаемые должности, в том числе и с целью существенного улучшения жилищных условий.

Время хрущевского экономического реформизма, вызвавшего корректировку сталинского варианта социализма, получило освещение в ряде новейших работ отечественных исследователей (Гуменюк, 2018; Гребенюк, 2021; Вельможко, 2016; Никифоров, 2020; Перцев, 2017; Хазиев, 2023). Вместе с тем в наибольшей степени ученые сфокусировались на выявлении разного рода социально-политических и управленческих аспектов, а не на метаморфозах нравственно-деловых установок партуправленцев на местах, которые начали разделять частнособственнические настроения в жилищно-бытовой сфере.

Цель данной статьи состоит в рассмотрении, с привлечением различного вида исторических источников, найденных в Национальном архиве Республики Башкортостан и впервые вводимых в научный оборот, реализуемых партийным аппаратом БАССР политики улучшения жилищно-бытовых условий для своих работников, а также практики противодействия нарушениям в данной сфере.

«Хрущевское десятилетие» ‒ эпоха многообещающих попыток всесторонней модернизации СССР, в рамках которой в партийных структурах власти, особенно городского и районного уровня, зародились альтернативные «антисоциалистические» элементы, умело прикрывающиеся слабой идеолого-политической осведомленностью о ключевых принципах реализации социально-бытового обеспечения партработников, в частности, обеспечения жилой площадью. Для них занимаемая должность, не попадающая в разряд с высокой заработной платой (Мамяченков, Резниченко, 2021; Пахомов, 2021), ассоциировалась прежде всего с «золотым ключиком», открывавшим дверь в мир комфорта и высокого качества жизни по-советски, что позволяло в условиях «ударного» наращивания жилищного фонда в эпоху «хрущевской оттепели» (Хазиев, Магадеев, 2024: 166) перманентно реализовывать свои возрастающие изо дня в день коммунально-бытовые потребности.

Вместе с тем в немалой степени подобному проявлению способствовало и высокое положение в партийной иерархии на местах. Руководители, имея доступ к партийной кассе и прекрасное осведомление о состоянии наличествующего жилого фонда, действовали в рамках формулы «положение обязывает»: игнорировали внесение квартплаты из личных средств, вовремя переселялись в просторные помещения, признанные малопригодными в народном хозяйстве. Данные обстоятельства, благодаря «сигналам» из района, не оставались без внимания проверяющих из республиканских органов.

Так, со стороны финхозсектора Башобкома КПСС секретарю Стерлитамакского горкома партии М. было заявлено о необходимости «внести в кассу на восстановление расходов по статье «командировочные» стоимость коммунальных услуг и квартплату за время проживания в гостинице по коммунальным ставкам, исходя из площади занимаемого номера, т. к. бесплатная квартира и коммунальные услуги партработникам не предоставляются»1.

В свою очередь, семья первого секретаря Салаватского райкома КПСС А. избежала скандала вокруг своей новой квартиры, благодаря умело проведенным бюрократическим процедурам. Дело новоселов было настолько грамотно обставлено районным руководством, что проверяющий из обкома КПСС в докладной записке о результатах проверки только констатировал: «Квартира была занята лишь после того, как для детских яслей было выделено более благоустроенное помещение»2.

Нередко в погоне за заветными благоустроенными квадратными метрами новоиспеченные партработники в ходе осады секретарей и местного комитета просьбами о предоставлении жилой площади прибегали к различным уловкам, которые вскрывались много позднее в ходе разбирательств на заседаниях партбюро парторганизации: от упоминания в заявлении фактов, связанных с невозможностью проживать в сложившихся ранее условиях, до фиктивного увеличения членов семьи. Первое, в основном, инспирировалось нарочно провоцируемыми систематическими ссорами «нуждающихся» с соседями «на почве мелочных жилищно-бытовых неурядиц и обывательских дрязг, доходящих до драки»1. Редким исключением являлось обращение на имя председателя местного совета, содержащее жалобу на управляющего домом местного жилуп-равления, непременно сопровождаемую оскорбительными выражениями в отношении управдома и заведенных им правил2.

Как правило, подобные случаи, по задумке зачинщиков, должны были становиться основным содержанием «сигналов» в парторганы по месту их работы, исходящих от потерпевшей стороны и как бы подтверждавших невыносимые условия проживания, ранее указанные ими в заявлении об увеличении жилплощади. Что, собственно, и происходило. Однако вместо принятия решения об улучшении жилищных условий, «нуждающемуся» в ходе разбирательства на партбюро указывалось, что он, как ответственный работник партаппарата, неправильно поступал, допуская нетактичные поступки по отношению к соседям по квартире3, а при повторении подобных фактов его ждет наказание в партийном порядке4.

Наиболее находчивые «ходоки» за жилплощадью, придя на работу в партаппарат, с первых дней прибегали к тактике обмана: рассказывали о невыносимой жизни по частным углам, то упоминая о многочисленных родственниках на иждивении, то заявляя об их отсутствии. Так, принимая данные сведения за истинную правду, Кировским райкомом КПСС на расширенном заседании месткома и партбюро было принято решение выделить одному такому сотруднику комнату площадью 14 кв. м. Однако он, не прожив там и месяца, самовольно разменял эту комнату на меньшую, площадью 8 кв. м, тем самым умышленно ухудшив условия проживания, чтобы в дальнейшем вновь поднять вопрос о предоставлении ему улучшенной жилплощади5.

Подобная подозрительная активность в решении личного жилищного вопроса привлекла внимание проверяющих органов, которые вскрыли многочисленные нарушения. Проверкой было установлено, что партработник В. до получения жилой площади проживал не на частной квартире, а у тещи по месту ее работы и жительства ‒ в Уфимском доме отдыха. Кроме этого, он везде указывал, что с ним проживала его мать и что родных в Уфе он не имеет. Фактически было установлено, что его мать с ним не жила, а находилась с другим сыном в д. Федоровка Уфимского района в собственном доме. Чтобы получить больше жилой площади, партработник предоставлял фиктивные сведения о составе семьи, завышая количество ее членов (с 4-х до 5-ти человек). В свою очередь, в беседе с тещей было выявлено, что при совместном проживании В. вел себя бестактно, оскорблял ее, выгонял из дома, пытаясь захватить занимаемую ею жилплощадь6. Несмотря на вопиющие нарушения в деле получения жилплощади, недобросовестный сотрудник получил лишь мягкое наказание. Партбюро парторганизации Кировского РК КПСС, обеспокоенное дефицитом кадров, приняло во внимание признание В. своих ошибок и вынесло ему со своей стороны лишь указание на «допущенное неблаговидное поведение»7.

Зачастую партработники после получения заветного ордера на жилплощадь и открытия самостоятельного лицевого счета для внесения квартирной платы относились к полученному как к личной собственности, начисто забывая о том, что данный вопрос продолжает находиться в компетенции разноуровневых исполнительных комитетов Совета народных депутатов (исполкомов). Подобное отношение становилось объектом не только личностных, но и ведомственных конфликтов, доходящих до судебных разбирательств.

К примеру, работник Башкирского областного комитета КПСС К. по добровольному согласию вселил в одну из трех комнат занимаемой им квартиры по ул. Дорофеева, д. 7 своего знакомого Г. Данный факт был оформлен Кировским районным жилищным управлением – новоиспеченному жильцу был выдан ордер на эту комнату и открыт лицевой счет на ее оплату. После выезда Г. Кировское райжилуправление на указанную комнату выдало ордер инструктору отдела наук и культуры обкома КПСС Ш. Однако К. самовольно, считая, что комната в отсутствии жильца вновь принадлежит ему, без разрешения райжилуправления занял ее, откуда был выселен только в административном порядке ‒ по постановлению прокурора Кировского района. Со своей стороны К. подал исковое заявление в народный суд 1 участка Кировского района г. Уфы о признании недействительным ордера, выданного Ш. райжилуправлением, и возврате комнаты8.

Ситуация стала настолько серьезной, что в ходе разбирательства отделу административных и торгово-финансовых органов Башобкома КПСС пришлось прибегнуть к личным указаниям со стороны секретаря высшего органа республиканской парторганизации Бикбова. С учетом еще 2 комнат площадью 28 кв. м, помимо комнаты, занятой сотрудником Ш. на законных основаниях, и, признавая факт вызова в суд в качестве ответчика работника обкома КПСС как нежелательный, в верхах было принято «соломоново решение»: К. объяснено, что в скором времени Ш. будет предоставлена квартира, а занимаемая им комната будет возвращена К. Одновременно истец должен отозвать свое заявление из нарсуда1.

В свою очередь, необходимо отметить, что кажущиеся простота, легкость и периодичность, с которыми работники республиканского партаппарата получали жилплощадь, становились объектами зависти со стороны «неравнодушных», но не менее нуждающихся жителей. Они, вооруженные партийными установками о честности и скромности, пропагандистскими штампами, клеймящими разрастание частнособственнических тенденций в среде руководителей2, а также районными и городскими «слушками» и сплетнями, становились авторами писем-жалоб в ЦК КПСС. С помощью них, употребляя резко-обличительные слова, присущие центральным печатным сатирическим изданиям (Клинова, Трофимов, 2020), авторы информировали центральные власти о сложившейся негативной обстановке в сфере жилищной политики на местах.

Так, в апреле 1960 г. в редакцию газеты «Пионерская правда» было направлено письмо, адресованное первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву, в котором сообщалось, что «блат по распределению квартир до того распространился, что у населения создалось нездоровое настроение, т. е. не верят коммунистам-руководителям г. Уфы. Верховодят этими преступными делами коммунисты-руководители, начиная с секретаря обкома КПСС Башкирии Нуриева»3.

Демонстрируя напускную осведомленность населения о темпах строительства жилья для партработников – «все рабочие и трудящиеся г. Уфы хорошо знают, что по ул. Сталина построено 5 зданий для обкомовских работников» – автор письма сообщал о неуемном жилищном аппетите партаппарата. Это выражалось, по его мнению, в «захвате 6-ти этажного здания, которое находится на проспекте Маяковского, 11», и возникшей вследствие этого несправедливости – «рабочим завода № 85 (139) почти ничего не дали. Остальные обречены жить еще десятки лет в жилых неблагоустроенных домах»4. Обращение напрямую к партийному руководителю СССР Н.С. Хрущеву с просьбой навести порядок в распределении квартир должно было подчеркнуть отсутствие доверия многочисленных жителей к местной власти: «Если бы Вы знали, как трудящиеся ненавидят своих руководителей, которые проявляли и проявляют хамство в распределении квартир, так все говорят, эти хамы с партбилетами нас в любое время продадут… пришлите московскую комиссию»5.

Однако проверкой жалоб занимались непосредственно ответственные работники Башкирского областного комитета КПСС. В начале 1960-х гг. по итогам проверки очередного «сигнала» с периферии, в качестве адресата которого выступал секретарь ЦК КПСС Ф.Р. Козлов, содержащего информацию об «особой отделке по прихоти жен руководителей» многоквартирных домов для обкома и постоянных переездах его руководящих работников из одной новой квартиры в другую6, было сообщено: «Излишеств или других отклонений от проекта со стороны строителей и финхозсектора обкома КПСС допущено не было», а смена квартир была вызвана необходимостью обкома «приблизить сотрудников к месту работы»7.

Таким образом, следует отметить, что период «хрущевской оттепели», одна из отличительных особенностей которого выражалась в дозированном хозяйственно-экономическом либерализме, выдвинул на передний план партийно-государственного строительства партноменклатуру «хрущевского набора». В противовес «сталинской гвардии» она стала исповедовать ценности материального довольства жизнью, важнейшей из которых выступал жилищно-бытовой комфорт. Источником жилищного благополучия для части партаппаратчиков стал жилищный фонд, объекты которого, распределяемые не по назначению, позволяли получать дивиденды в виде улучшенных параметров жилья. Прежде всего, укоренилась практика «запутанного» ведения учета состава семьи, выделение объекта жилищного фонда без подтверждающих документов, проведение обмена жилыми помещениями и т. д. К тому же, негласное существование судебного иммунитета партийных работников являлось благодатной почвой для совершения различного рода махинаций.