Роль литературы в гуманитарном образовании

Язык признается существенной частью культуры. Необходимость изучения языков в неразрывном единстве с миром и культурой народов становится все более очевидной. Исследование культурного компонента слов является важным условием успешного овладения иностранным языком, однако, в свою очередь, он входит в более просторный круг культурно-исторических значений соответствующей социальной реальности, усвоение которой — важное условие использования языка как средства общения. Изучение национально-специфичной лексики приобретает особое значение, когда английский язык перешел из монокультурного в разряд по-ликультурного языка и стал фактически средством кодификации элементов других языков и культур и устранения возникающего при межкультурной коммуникации номинативного дефицита [3]. Одним из источников освоения лексики изучаемого языка является художественный текст.

Проблема понимания литературного текста возникает в связи с использованием художественных текстов в процессе обучения иностранному языку. Современная литература играет важнейшую роль в изучении иностранного языка через восприятие аутентичных текстов, и изучение ее относится к числу центральных проблем на языковых факультетах, что реализуется на занятиях по домашнему чтению, при чтении книги по выбору студента (индивидуальное чтение). Эта проблема особенно актуаль- на на старших курсах, когда студенты читают оригинальные англоязычные художественные произведения уже выполняя филологические задачи, а не только и не столько для «усвоения лексики». Чтение текста на иностранном языке происходит в условиях культурной дистанциро-ванности, то есть реципиент сталкивается с картиной мира, представленной языковой личностью автора (персонажа) иной национальности — личности, владеющей иным культурным фондом и использующей свои формы реализации национального менталитета. В этом случае чтение иноязычного текста является общением посредством текста, наиболее типичным случаем межкультурной коммуникации.

В художественных текстах находят отражение все компоненты национально-специфической картины мира. Она представляется в виде культурно-прагматического пространства, включающего:

– окружающий мир, как видят его представители той или иной лингвокультурной общности;

– уклад жизни (быт) представителей этой общности;

– запас знаний (культурный фонд), которым владеет типичный представитель этой общности;

– представителей своей лингвокультурной общности, их самосознание и образ самих себя;

– представителей чужой лингвокультурной общности, образы и оценки «чужих» [5].

Наряду с наглядностью страноведческой информации в художественном тексте следует отметить ее имплицитный характер. Она как бы растворена в тексте, является его фоном [7], выражена незнаковыми (или проективными способами: с помощью аллюзий, ссылок, неполного цитирования, переносного употребления имен и названий, путем создания ассоциаций, смыслового подтекста [6]).

В интерпретации одного и того же текста разными реципиентами часто наблюдаются значительные расхождения. Прежде всего это относится к художественным текстам, так как другие виды текстов (например, научные тексты) строятся так, чтобы быть однозначно понятыми читателем. Художественные же тексты даже предполагают различия в трактовке их смысла. Поэтому человек, воспринимающий текст, может создать для себя его собственную проекцию, которая коренным образом может отличаться как от проекций текстов других реципиентов, так и от авторского замысла.

Интерпретация текста, как известно, имеет давнюю историю, и этим так или иначе занимаются разные науки, в первую очередь герменевтика (подробнее см. [8] и др.). Как когнитивную деятельность представляет интерпретацию когнитивная лингвистика. Представители этого направления указывают на следующие специфические аспекты, присущие такому процессу [4]:

– интерпретация есть единство процесса, результата и установки;

– интерпретация есть целенаправленная когнитивная деятельность;

– интерпретируемость объекта есть возможность реконструкции построения с учетом социальной и личностной мотивации автора в том числе;

– реконструкция подразумевает создание значения (языкового и речевого);

– учитываются опорные пункты (слова, конструкции, мысли), на которые опирается интерпретатор; инструментами интерпретации могут выступать свойства конкретной речи, знания о свойствах речи, стратегии интерпретирования, организующие этот процесс;

– процедура интерпретации есть выдвижение и верифицирование гипотез о смысле всего выражения (или текста) в целом;

– интерпретация зависит от личностных аспектов интерпретатора, межличностных и интенциональных в том числе.

Указанные аспекты, как видим, подчеркивают не только комплексный характер текстопо-рождения и текстовосприятия и посредника между ними — текст (ср. др. подходы), но и целенаправленность когнитивной деятельности. Автор текста — понятие, которое, в свою очередь, тоже поддается интерпретации и реконструкции. Ср. термины «художественный мир писателя», «поэтический мир», «авторское начало» литературного произведения, концепт «автор литературного текста» как единица культуры (по [8]). В любом случае автор остается первичной текстообразующей категорией. Читатель в такой художественной коммуникации становится активным субъектом познания через созданный автором литературного текста фик-циональный мир окружающей его реальности и новых сторон своего собственного «я», а объектом познания служит весь текст в системности всех сторон его содержания и формы [8]. Литературный герой становится объектом художественного познания, но и субъектом познания тоже. И тогда, как пишет Е. А. Гончарова, «…многообразие и сложность субъектнообъектных отношений в оппозиции автор — персонаж …можно обобщенно представить следующим образом: инвариантным гносеологическим признаком категории автор следует считать его субъектность, для категории персонаж подобным инвариантом гносеологического смысла является его объектность» [8, с. 234].

Что касается интерпретируемости художественного текста, то возможностей для реконструкции — попытки восстановления пути создания текста, как представляется, здесь больше. Ведь художественный текст — продукт креативной авторской деятельности, кроме того, «…в художественном тексте множественность интерпретаций обусловливается амбивалентностью поэтического языка, что программирует закономерные расхождения в понимании текстового смысла» [8, с. 271]. Более того, «на достоинства интерпретации художественного текста помимо демонстрируемых интерпретатором и достаточно легко учитываемых языковых компетенций влияют такие «ускользающие» от точного измерения факторы, как развитый художественный вкус, этический и эстетический опыт, чувство стиля и пр.» [8].

Интерпретация художественного текста влечет за собой рассмотрение множественности его разных уровней, планов, аспектов, текстовых и нетекстовых структур, этапов порожде-ния/восприятия/понимания, повествовательных/ интерпретативных стратегий и тактик, повествовательных инстанций и пр. [8]. Существующее множество методик лингвистического, литературоведческого и филологического анализа текста и расхождения не только в терминологии, но и в самих методиках подтверждают комплексный характер этого сложного когнитивного феномена. Вероятно, объединить результаты всех существующих лингвистических и литературоведческих исследований и выработать единую стратегию и терминологический аппарат в этой области сложно, возможно, за решением этой задачи будущее, когда антропоцентризм стал одной из ведущих черт современной науки и когда в рамках этой парадигмы когнитивная наука пытается дать объяснение сложным когнитивным феноменам.

Возвращаясь к заявленной теме, следует отметить, что работа с книгами, особенно авторов — наших современников, позволяет студентам совершенствовать свои знания английского языка, понимать стилистические и эстетические особенности текста, научиться анализировать образцы прозы и поэзии как филолог. С точки зрения межкультурного общения чтение позволяет знакомиться со спецификой жизни британского общества, обнаруживая общее и специфическое. Знакомство с художественными произведениями серьезно влияет на представления русскоязычного читателя об этой стране, приближает, возможно, к философскому пониманию всей сложности человеческой истории через мировоззрение отдельных писателей, и не только в разрезе «инакости» чужой культуры, заставляет задуматься об особенностях своей культуры и о том, как «наши» писатели видят те или иные явления. Например, в этом отношении неординарно произведение Джулиана Барнза «История мира в 10 ½ главах» [9]. Как явствует из названия книги, это попытка автора представить историю человечества, но своеобразно, через отдельные рассказы от лица совершенно конкретных персонажей, но соотносящиеся тем или иным образом с известными событиями в истории человечества. Или другая книга «Белые зубы» [12], которую студенты читают с удовольствием, образец мультикультурного феномена современного мира. «Действие дебютной книги британки с ямайскими корнями разворачивается в Лондоне на протяжении полувека и затрагивает три семьи и три поколения. Однако временной отрезок, на котором фокусируется внимание писательницы, — с 70-х годов прошлого столетия по настоящее время. Это история с привкусом сатиры о друзьях времен Второй мировой войны — англичанина и бангладешца, истории их детей и знакомых. А вместе с этим — и панорама изменений западного мира постколониальной эпохи, ставящей вопросы о транснациональном лице будущего общества.» [1, c. 36]. На примере только упомянутых работ можно говорить о знакомстве с британской реальностью конца ХХ — начала XХI в., что важно для осознания стремительно меняющихся особенностей социальной, нравственной, культурной и психологической сути британской жизни, с одной стороны. С другой — ближе узнать литературные процессы, протекающие сегодня в Великобритании, например, как проявляет себя постмодернизм в английской литературе.

Говоря о сложностях понимания текста с точки зрения заложенной в нем информации, можно упомянуть еще об одном аспекте — со- ставлении комментариев к художественным произведениям. Мы уже обращали внимание на вопрос о культурной дистанцированности иноязычного читателя. Для такого читателя неоценимую помощь может оказать, безусловно, социокультурный комментарий. Комментированию подвергаются в первую очередь фоновые знания. Сигнификативное использование фоновых знаний в художественном произведении актуализирует их, выступая в аксиологической функции. В результате порождается подтекст. Без понимания такого подтекста — дополнительного содержания, появляющегося в тексте, трудно говорить о полном понимании содержания. Поэтому в учебной ситуации особенно важны специальные комментарии для экспликации фоновых знаний как относительно автора произведения, так и (особенно) относительно содержания самого произведения, усиливая коммуникативно-прагматическую и социокультурную значимость фоновых знаний. Кстати, к упомянутым выше книгам имеются комментарии, составленные под редакцией профессора Карен Хьюитт, в которых содержится биографический, контекстовый, литературно-критический материал, а также комментарии относительно содержательных, языковых и стилевых особенностей произведений. Тем не менее, безусловно, не все культурно-маркированные единицы подвергаются комментированию и для студента могут остаться «темными» местами.

Так, например, предметы гардероба могут нести определенную информацию: dakshiki — цветастая африканская рубашка с длинными рукавами, которая надевается через голову и имеет v-образный разрез горловины, популярна среди хиппи. В описании одного из героев упомянутого произведения встречается: « underneath the dakshiki he was at heart a good middle-class boy, instilled with respect for his elders» , давая представление не только о внешнем облике человека, но и возможность предположить о его принадлежности к определенной субкультуре. Явную принадлежность к определенной молодежной субкультуре демонстрирует описание еще одного героя в ботинках winkle-pickers, которые были характерным атрибутом людей, увлекающихся рок-н-роллом. Другой вид ботинок, Chelsea boots, указывает на то, что молодой человек не гнался за модой, так как в годы, о которых идет повествование, эта обувь уже практически не носилась молодыми людьми.

Даже несущественная деталь, если обратить на нее внимание, может нести дополнительную информацию. Так, во второй главе книги действие разворачивается в 1984 году, здесь встречается упоминание некоего предмета Tomytronic: « Millat pulled his Tomytronic down around his neck <…> ». Tomytronic 3D — это переносное игровое устройство, снабженное ремешком для того, чтобы играющий мог носить его на шее между играми. 3D появилось в 1983 г. и было первым специализированным домашним видеоаудиоустройством 3D-формата. Таким образом, зная, что это устройство появилось не более чем год назад, можно прийти к выводу, хотя материальное положение семьи не было лучшим, что сына явно баловали.

Для более полного восприятия произведения важна и информация, касающаяся институционального устройства, например, особенностей системы образования. Так, в тексте встречается понятие «night school»:

«Clara was in night school three days a week (courses: British Imperialism 1765 to the present; Medieval Welsh Literature; Black Feminism )…»

В российской действительности существует понятие «вечерняя школа», однако в России это школа, где учатся взрослые, которые по каким-либо причинам не смогли получить полное среднее образование в свое время, тогда как английская night school предполагает обучение взрослых, ориентированных на личностное обогащение или повышение квалификации по работе, но не могут посещать дневные курсы ввиду занятости. Вечерняя школа для взрослых обычно состоит из различных элективных курсов: танцы, декоративно-прикладное искусство, основы информационной культуры, мастер-классы по приготовлению пищи и др.

Язык, регистрируя все изменения в жизни общества, накапливает культурно-специфическую информацию. Для читателя, который не является носителем языка и культуры другой страны, восприятие перегруженного культурно-маркированной лексикой текста является сложным. Изучение фоновых знаний, объективных способов выделения культурного компонента значения является важной задачей, так как включение в лингвистический анализ социального измерения дает возможность глубже проникнуть в саму природу языка, полнее выявить условия его функционирования и динамику его развития, позволяет представить в новом свете картину языка как общественного явления.