Роль музея в формировании исторического сознания россиян

зы прошлого.

Общепризнанно, что музей является институтом социализации на основе привития массовому сознанию коллективных представлений о социальных нормах и правилах в контексте формирования исторической памяти. Массовое сознание, хотя и формируется «стихийно» на базе коллективного переживания исторических событий и фактов, в действительности создает схемы исторического восприятия под конструирующим воздействием структур «производства и трансляции истории». Музей в большей степени претендует на реализацию указанной функции, поскольку по сравнению со СМИ и массовой культурой представляется хранителем и передатчиком исторической традиции, использует репутацию честности и порядочности в обращении с историей, в состоянии осуществить практики мягкого убеждения в формировании определенного исторического восприятия.

Возникнув как проект эпохи Просвещения, как «очаг» интродукции демократии и светскости, музей стал мощной структурой формирования национально-патриотического и светского сознания. В этом смысле можно, перефразировав известную фразу О. Бисмарка о роли школьного учителя, утверждать, что музейный работник сделал не меньше для укрепления чувства патриотизма, чем герои войн и сражений.

В современных условиях историческое самосознание россиян испытывает влияние разнонаправленных интенций: с одной стороны, модель общества потребления приводит к угасанию исторического интереса, к презентизму в схемах жизненного восприятия и включению музея в структуры досуговых практик. С другой стороны, глобализация порождает интерес к осмыслению культурно-национальной самобытности, к сохранению или «конструированию» традиции.

В сложившейся ситуации необходимо выявить механизмы и параметры воздействия музея на историческое сознание, определить, в какой степени и как музейная деятельность формирует коллективные представления (образы) истории, какие тенденции развития музейного дела проявляются в процессе освоения массовым сознанием представлений об истории.

Необходимо отметить, что обращение к исторической памяти в российском обществе связано с постепенным переживанием «исторической травмы» распада страны, с избавления от иллюзий вхождения в мировое сообщество, с легитимацией нового социально-политического порядка. Российские музеи в начале 90-х гг. ХХ в. испытали «шок» от изменений, связанных с отказом от практики государственного финансирования, сокращения и свертывания программ культурного и исторического воспитания юношества и молодежи, и, главное, от политики ревизии истории, ориентированной на «демилитаризацию» и «либерализацию» массового сознания.

О формировании массового исторического сознания в российском обществе, хотя и культурно неоднородного, но консолидированного идеей «национальной гордости за исторические свершения», можно говорить на протяжении последнего десятилетия вхождения российского общества в режим стабильности и порядка, установления гражданско-патриотического консенсуса, определяемого стремлением к сохранению национальной независимости, суверенитета, территориальной целостности и защиты национальных интересов.

Сдвиги массового сознания отразились в оценке деятельности музеев, в их значении для формирования конструктивно-мобилизующих исторических образов и представлений. Ориентация российского общества на русскую историю и культуру воспроизводится как способ сохранения морали и нравственности, патриотизма - с одной стороны. Музей воспринимается как инструмент противодействия разрушающим мораль «западным ценностям» - с другой [1]. Такое восприятие музея складывается под влиянием отторжения трансляции образцов западной культуры, в котором преуспевает телевидение.

Музей оценивается как сфера межпоколенческой коммуникации, как пространство становления и укрепления солидарности поколений на основе общих или схожих исторических образов и исторического опыта, в то время как телевидение создает «параллельные» миры, нацелено на дифференциацию и сегментацию исторических вкусов и оценок, под видом внедрения стандартов толерантности способствует деисторизации массового сознания. Данная инвективная оценка является следствием конфликта интерпретаций отечественной истории, ориентированных на узкогрупповые или политико-конъюнктурные интересы.

В тоже время российский музей испытал влияние внутренних, неоднозначных перемен, связанных с реализацией идеи «осовременивания» музейной деятельности. Показатели коммерциализации, привлечения спонсоров из бизнес-сообщества, устройства экспозиций по принципу постмодернистского драйва значительно повлияли на сужение историкопросветительской функции музейной деятельности. Конфронтация по признаку «современности-архаичности» имела последствием исчезновение общеисторических ориентиров и перемещение музейных практик в сферу приватного пространства.

Между тем интерес массового сознания в российском обществе к отечественной истории обусловлен запросом на объединительную национальную идеологию, на формирование общероссийской гражданско-политической идентичности, на нейтрализацию политического, этнического и конфессионального радикализма на основе сохранения культурноцивилизационного единства и традиции кооперации и согласия между народами, населяющими Россию.

Утвердившийся в российском обществе патриотический консенсус связан с формированием образа «мы в мире» посредством формирования исторической памяти. Примечательно, что в бывших социалистических государствах, где доминирующей стала тенденция антироссий-ского национализма, сформировались институты исторической памяти, основная цель которых заключается в осуществлении практик люстрации в политическом пространстве, десоветизация, декоммунизация массового сознания, использование ресурса исторической памяти для обоснования конфронтации с Россией в двусторонних и международных отношениях.

Чтобы избежать исторических тупиков, в российском обществе осознается запрос на конструктивную историческую память: исторический опыт необходим, чтобы сформировать уверенность в будущем, определить коррекцию исторических представлений в соответствии с культурными изменениями в обществе. Очевидно, что российский музей в состоянии закрепить статус «коллективного учителя истории» в контексте стабильного роста интереса россиян и к посещению музеев, и к переменам в оценке деятельности музея, как социально-полезного, связанного с сохранением культурного и интеллектуального потенциала общества пространства.

Приверженность россиян этой тенденции проявляется в том, что интерес к музеям находит свое выражение в росте: за истекший 2014 г. число посещений выросло более чем на 5,5 млн и составило 92 525,4 тыс. человек, из 5,5 млн около 2,5 млн посещений пришлось на долю федеральных музеев [2]. Приведенный показатель свидетельствует о том, что с ростом доходов и политической стабильности музей включается в массовые досуговые практики, при этом исследовательский интерес представляет качественный параметр, цели посещения му- зея, удовлетворения общекультурных, репутационных, когнитивных или патриотических интересов.

Вероятно, в отношениях музея и общества наметился сдвиг, характеризуемый тем, что возникла ситуация консолидации в необходимости исторического консенсуса и перевода исторических настроений в инструмент «распознавания» происходящего. Дело в том, что отсутствие исторических авторитетов создает условия для повышения репутации музея, в котором аппелируется к обществу отношение к истории в рамках связи времен, непрерывности исторического развития вне зависимости от индивидуальных оценок, какими бы значимыми и справедливыми они не представлялись.

В массовом сознании резко упал интерес к исторической «беллетристике», альтернативной истории как способу возмещения дефицита исторического знания. В музейном пространстве возможно соединение исторического восприятия старших (советских) и молодого поколения: хотя признаются, что проявляются различия в исторических образах, связанных с доминированием идеологической константы (старшее поколение) или интерпретацией истории как конфликта демократии и тоталитаризма (молодое поколение), консолидирующим условием становится отношение к историческим периодам, к вехам российской истории.

Как показывают результаты социологических исследований, историческое сознание молодого поколения демонстрирует солидарность со старшими поколениями в оценке значимости исторических периодов по показателям «наличия идеалов, «порядка», «оптимизма», «доверия между людьми», «патриотизма». Очевидно, что позиции по отношению к представленным показателям определяются стремлением найти в исторической памяти, в коллективном опыте и в коллективных переживаниях смысл взаимного понимания и общения. Характерно в связи с этим, что российское общество приходит к осознанию неоднозначности исторических перемен на основе возможности возвращения к вызывающим дискуссию вопросам в будущем или негласного «табу» на обращение к данной проблематике для предупреждения политических спекуляций.

Массовое сознание в российском обществе фиксирует ценностный консенсус порядка и стабильности, что отражает схожесть позиций поколений в порядке как условии общественного развития и общественной безопасности. В этом смысле для музея открывается перспектива применения исторического знания для обоснования соотнесения исторически эпохального и индивидуально-значимого: интерес старшего поколения к таким событиям, как индустриализация, полет в космос, успехи в науке и технике, воспринимается молодым поколением россиян позитивно, если в процессе исторического просвещения события, казалось бы, далекие от повседневной жизни, определяют исторический оптимизм, доверие к людям, позитивно оцениваемые молодежью в отношении к историческим периодам страны.

Барьерами на пути осуществления российскими музеями миссии исторического просветительства является дефицит ресурсов, связанных с коммерциализацией сферы популяризации музейной деятельности, формирования собственной аудитории: музей по «определению» не может быть коммерческой структурой, так как основывается на принципе эгалитарности, равного доступа российских граждан к музейным ценностям. Идеология музейной деятельности испытала в 90-е гг. ХХ в. влияние «индивидуализации», дискредитации коллективных музейных практик, и в связи с этим обстоятельством до сих пор воспроизводится предубежденность относительно включения музеев в систему патриотического воспитания, особенно молодого поколения.

Разумеется, государственная музейная политика не может быть преференциальной, сосредоточиваться на поддержке и одобрении «лояльности», но важным моментом является сохранение музея в структуре исторического сознания: «осовременивание» музея целесообразно в контексте проецирования исторического знания на адекватную оценку процессов в современном российском обществе. Трудная, но необходимая задача состоит в том, чтобы устранить разрыв между историческим сознанием, воспринимаемым как генератор исторической ностальгии и социального недовольства и актуальным сознанием, ориентированным на продуцирование предкатастрофичности и катастрофичности.

В этом убеждает анализ «исторических» позиций россиян. В оценке современности чаще доминируют негативные коннотации: социальная несправедливость (86%), кризис (92,7%), неуверенность в своем будущем (93%), бездуховность (81,8%) [4]. В таком социально-эмотивном контексте историческое сознание не выполняет функцию рационализации социального поведения и социального восприятия: наоборот, становится способом социального эс-кейпизма или социального «бунтарства». Поэтому музей призван снизить степень социальной конфликтности в том, чтобы сформировать «сбалансированное» отношение к истории и современности, «внедрить» в массовое сознание императивность социального согласия, исходя из опыта «смутных времен» и «подъемов общественной жизни».

Очевидно, что достигнутый в российском обществе консенсус «стабильности и порядка» нуждается в исторической аргументации, в использовании ресурса исторической памяти общества. Мощным инструментом сдерживания антигосударственнических настроений и продуцирования социальных страхов и тревог является система исторического знания, ориентированная на усвоение россиянами уверенности в том, что необходимым и безальтернативным источником развития является «опора на собственные силы», следование логике национальных интересов и осознание традиции русофобии со стороны политической и интеллектуальной элит Запада.

В этом смысле музейная деятельность содержит возможности не «ввязываться» в деструктивный дискурс «агрессивности, империалистичности, насилия» российской истории. Российская молодежь, как группа, формирующая будущее России, позитивно оценивает роль великих государственных деятелей, с которыми связываются исторические взлеты России (Пётр Великий, П. Столыпин, А. Невский) [5], нацеливает деятельность музеев на придание историческому сознанию «устремленности в будущее».

В своих мечтах 33% россиян формулируют будущее как «жизнь в более справедливом и разумно устроенном обществе» [6]. При этом группа «социальных оптимистов» исходит из исторического опыта, из того, что, несмотря на исторические трагедии, российский народ консолидировался в период исторических испытаний и преодолевал трудности восстановления мирной жизни.

Характерно, что в представленной позиции просматривается историческое знание: досуговая активность в обществе во все большей степени ассоциируется с музеями и выставками, хотя пассивные «бюджетные» формы досуга (компьютер, музыка, видео, чтение газет и журналов) доминируют [7]. Можно говорить о том, что растет общественный запрос на восприятие объективной исторической информации, на включение в музейное пространство на уровне активного освоения исторических знаний, придания им социально-ориентационного и социально-рефлексивного смыслов.

Разнообразие в формировании исторического сознания не означает отсутствие в них общих черт, привлекательных для ориентированных на исторический интерес групп. Общеизвестно, что музей и является структурой исторической социализации, так как имеет профессиональный, кадровый, организационный, информационный ресурсы, не сравнимые по значимости и возможностями влияния на общественные настроения с интернет-сетями, ассоциациями «исторической реконструкции», с военно-историческими обществами. В то же время следует понимать, что музей не в состоянии осуществлять миссию исторического просветительства вне контактов с институтами гражданского общества: именно благодаря деятельности общественных ассоциаций начался рост интереса к отечественной истории, возникли неформальные схемы исторического воспитания.

Музей всегда представлял в российском обществе пространство свободы, так как выстраивалась независимая от государства общественная и профессиональная идентичность, но, тем не менее, работники музеев выступали носителями «позитивного» инакомыслия, так как вносили вклад в реабилитацию культурно-исторического наследия, в возвращение из «безвестности» людей, которые внесли вклад в развитие российского государства, российской науки и культуры.

В конечном счете историческое сознание значимо в жизни общества тем, что создает отношение сопричастности к «большому миру», выявляет солидарность поколений и определяет образ «мы в мире». Музей реализует миссию исторического просвещения не «свободно»: имеется в виду, что отношение к музею в российском обществе связано с тем, что предоставляется выбор, обоснование или отклонение определенных исторических реалий. Включение в музейное пространство формирует чувство исторической эмпатии, исторического сопереживания и в этом смысле массовое сознание становится осознанием коллективного творчества.

Историческая травма определяется резкими, внезапными изменениями, происходящими в сжатые периоды времени [8]. Реализация практик, противоречащих укоренившимся ценностям, вносит чувство социальной дезорганизации: музеи в период исторической травмато-генности становятся «пространствами восстановления социальной активности или сохранения социальной гармонии»: в описанных ситуациях историческое сознание общества становится реактивным, может упрощаться до состояния схем и стереотипов. Возможно, мы не стали бы свидетелями затянувшегося преодоления катастрофического сознания, если бы использовались компенсирующие механизмы исторического просветительства.

Деятельность российских музеев в период социальных и политических трансформаций в обществе, приобрела адаптивно-«оборонительную» направленность, была связана со стремлением сберечь музейное имущество, сохранить инфраструктуру, заручиться поддержкой властных структур. Однако историческое сознание общества объективно «выпало» из сферы музейной деятельности, травматический эффект выражался в экспликации моделей «непросветительского» отношения, ориентированных на освоение навыков, необходимых для использования новых базовых институтов. Такая позиция предполагает утрату традиции просветительства во внедрении эгалитарных ценностей, на которых основывается историческое сознание в российском обществе. К музейным практикам стал применяться принцип «отказа от культа усредненности», что привело к стимулированию элитных форм освоения исторического наследия и способствовало «конфликтному плюрализму» исторического сознания.

Говоря об этом, следует подчеркнуть, что роль музея в формировании исторического сознания в российском обществе, исходя из вышесказанного, определяется двумя тенденциями: во-первых, динамикой исторического сознания, направленной на рост исторического знания, устойчивых представлений и формул реконструкции и восприятия отечественной истории, во-вторых, разнообразием форм музейной деятельности, что соответствует уровню исторической памяти слоев и групп российского общества.

Данное положение означает, что роль музея, сохраняя миссию исторического просвещения, становится конструктивистской: музей в силу опыта «позитивного инакомыслия» предлагает альтернативу диссонансу исторического сознания, парадоксам, которые заключаются в совместимости «представлений о желательности демократии и свобод» и «преклонения перед массовыми репрессиями». В деятельности музея парадоксальность снимается определением «эффекта исторического тяготения», принятия исторических явлений в «нераздельности», сложности переживаемой исторической ситуации и осмысления «уроков истории» для укрепления позиции гражданского патриотизма.

Музей наряду с литературой стал в предшествующий период российской истории «структурой возвращения к истокам»: именно интерес к русской культуре и искусству (особенно иконописи) способствовал возрождению внимания к судьбе малых городов России, художественным промыслам, генеологии купеческого, интеллигентского и мещанского сословий, то есть была сделана неоценимая для сохранения связи времен работа. Вопреки тенденциям элитизации и коммерциализации российские музеи воспринимались в массовом сознании символами сохранения культурной державности России и ее национальной гордости.

Судьба музея в новых условиях стала отправной точкой в понимании исторического сознания в качестве «мерила» современности: критическая оценка социально-экономической ситуации, хотя и снизила актуальность восприятия проблем культуры и духовности, усилила интерес к состоянию музейной деятельности в историческом просвещении российского общества. Это выражалось в том, что для большинства россиян музей был и остается структурой исторического воспитания, приобщения к культурно-историческому наследию.

Коллективные образы истории в российском обществе заданы осознанием музея «национальным достоянием», что связывается с ответственностью общества за сохранение музея в иерархии институтов социального модерна, отрицания социальной и «племенной» архаики: не случайно рост религиозного фундаментализма и этнического сепаратизма на региональном уровне можно связать с упадком музейной сферы, с насаждением недоверия к музею и введением в публичный дискурс элементов квазитрадиционности. Таким образом, очевиден императив возвращения музея в социокультурное пространство российского общества. Образы отечественной истории содержат события прошлого, которые имеют ценностное значение для россиян, что определяет перспективы музея для «наполнения» духовностью, культурными идеалами и смыслами схем исторического сознания, форматирования исторической памяти в пользу возрождения и подъема России в обозримом будущем.