Российская нефтяная отрасль в условиях санкционных запретов на экспорт технологий и инвестиционную поддержку

С приходом в 2014 году западных санкционных решений существенно снизился приток иностранных инвестиций в сырьевой сектор России. Запрет на экспорт широкого перечня товаров, услуг и технологий для освоения месторождений нефти и нефтепереработки привел к приостановке реализации сырьевых проектов по добыче «черного золота», включая проекты по разработке сланцевых месторождений [3].

За 2016-2017 годы в стране не удалось открыть ни одного крупного месторождения нефти (данные Министерства природных ресурсов и экологии РФ). Являясь лидером по добыче нефти в мире (14% от мирового производства), Россия занимает только 8 место по объему нефтяных запасов (80 млрд баррелей), которые на Урале выработаны более чем на 70%, а в Западной Сибири - на 51%. При этом новые крупные месторождения с несложной для добычи нефтью, для которых не нужны зарубежные технологии, в стране отсутствуют.

Уникальные месторождения Ханты-Мансийского автономного округа (Приразломное, Салымское, Правдинское) представлены трудноизвлекаемыми углеводородами. В ближайших планах - добыча сланцевой нефти (месторождения Баженовская свита и Ачимовская свита в западной Сибири). Однако освоение нетрадиционных месторождений требует специальных технологий и оборудования. Узость рынка внутренних заимствований и высокие потребности нефтяной отрасли в модернизации материально-технической базы не позволяют обойтись собственными финансовыми ресурсами, не привлекая иностранные инвестиции российские компании не смогут. В сложившейся практике РФ, имея ресурсно-ориентированную экономику, существенную долю иностранных инвестиций, как правило, направляла на развитие нефтяной отрасли [6].

Доля нефтяных доходов в федеральном бюджете страны остается существенной (таблица 1).

Таблица 1. Динамика доли нефтяных доходов в бюджете России, %

Снижение показателя доли нефтяных доходов в бюджете 2020 года обусловлено не столько падением зависимости экономики от «нефтяной иглы», сколько низкой ценой за баррель и сокращением экспорта нефти на фоне пандемии и уменьшения спроса [5].

С января по сентябрь 2021 года физический экспорт нефти из России упал на 5,8% по сравнению с 2020 годом — до 171,3 млн тонн, а в денежном выражении вырос на 41% — до 77,9 млрд. долларов, что связано с повышением цены нефти марки Urals в октябре 2021 года до 81,5 долл. за баррель, а это на 12,5% выше показателя сентября и в 2 раза выше октября 2020 года. Основной причиной сокращения объемов добычи нефти стали условия соглашения ОПЕК+. В 2020 году из-за кризиса в нефтегазовой отрасли и действующих ограничений объём добычи нефти и газового конденсата в России сократился на 9%, до десятилетнего минимума. Таким образом, раскрытию потенциала России как экспортера «черного золота» мешают: эмбарго и низкие цены на энергоносители. Отметим, что либерализм внешней торговли – точка опоры ВТО, и ключевой декларируемый ориентир западных стран. Практика принятия решений показывает другой вектор развития внешнеторговых взаимодействий [4].

Обвал цен с 2014 года, когда котировки снизились более чем в 3 раза и достигли низшей точки в $28 за баррель в январе 2016 года, сильно ограничили инвестиционную привлекательность нефтяных проектов.

Общий объем прямых иностранных инвестиций по всему миру вырос в 2015 году на 36% по сравнению с предыдущим годом и составил $1,7 трлн. В то же время в России он сократился на 92% по данным Доклада о мировых инвестициях, подготовленном Конференцией ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Но уже в следующем 2016 году приток ПИИ в российскую экономику вырос на 62%, хотя в целом в мире данный показатель снизился на 13%. Рост связан с продажей государством 19,5% акций нефтяной компанией «Роснефть» суверенному фонду Катара и швейцарской трейдинговой компании «Glencore» (доля государства до продажи была 75%) [1,2].

В условиях санкций, запрета на экспорт нефтяного оборудования и торговлю высокотехнологичной продукцией крупнейшая приватизационная сделка в нефтегазовом секторе привела к пополнению бюджета на сумму 710,8 млрд. рублей. Примечательно, что сделка не остановила стратегических инвесторов и состоялась несмотря на санкции в отношении компании «Роснефть». Фактически именно «Роснефть» первой прорвала инвестиционную блокаду, заключив в конце 2015 года с британской ВР (British Petroleum) сделку по проекту совместного предприятия ООО «Таас-Юрях Нефтегазодобыча» (территория республики Саха). Британская нефтяная компания приобрела 20% в проекте за 750 млн долл. Такое решение вполне оправдано. Так, по итогам 2015 года компания констатировала убытки в размере 1,6 млрд долл. в США, на которые приходится 28% всего объема добываемых ВР нефти и газа (данные ТАСС).

В 2019 году опять же «Роснефть» открыла три крупных месторождения: два на шельфе Карского моря и одно на севере Красноярского края. Внимание к НК

«Роснефть» неслучайно, ее вклад в нефтедобычу РФ максимален. По итогам 2020 года он составил 35% от общего объема добычи. На фоне успехов ключевой государственной компании, большинство других имеет немало финансовых сложностей, вынуждены сокращать инвестиционные программы. Так, Лукойл остановил бурение в Западной Сибири и заморозил новые проекты.

Сокращают инвестиции и нефтяные западные компании. Американская Exxon Mobil Corporation в 2020 году сократила свой бюджет на $10 млрд долл. British Petroleum в том же году снизила план расходов на 25%, одновременно сократив объемы добычи нефти и газа на сланцевых проектах в США.

Многие эксперты считают, что инвестиции уже не смогут подняться до уровня 2014 года, когда нефтяные компания вложили в геологоразведку и разработку месторождений рекордную сумму – 718 млрд. долл. Западные банки и инвестиционные фонды, в том числе Black Rock и Vanguard частично или полностью прекратили кредитование нефтегазовых компаний. Предоставление кредитов возможно только при условии соблюдения жестких экологических требований, направленных на сокращение выбросов парниковых газов. Экологическая политика, введенная правительствами нескольких стран, уже заставила нефтяные компании ограничивать инвестиции в ископаемое топливо. В долгосрочных планах -продолжение работы над альтернативными видами топлива.

Первой российской компанией, которая представила свои климатические цели до 2035 года стала «Роснефть». В планах сократить интенсивность выбросов в нефтегазодобыче на 30%.

В целом, потенциал нефтяной отрасли будет реализован только при условии повышения рыночного спроса. В случае сокращения добычи в рамках сделки ОПЕК+ возможны самые пессимистические последствия для нефтяного сектора России. Тактическим решением может стать бурение новых скважин без ввода их в эксплуатацию, что позволит не сокращать штат рабочих-нефтяников.

В условиях ограниченных инвестиционных вливаний в ТЭК его инновационное развитие возможно только при полноценной государственной поддержке. В наиболее уязвимом положении сегодня оказались компании с высокой себестоимостью добычи и серьезной кредитной нагрузкой. Согласно выводам представителей Союза нефтегазопромышленников России крайне важны меры государства по снижению НДПИ, таможенных пошлин, созданию эффективной кредитной системы, изменению для нефтяных компаний условий аренды по простаивающим скважинам. Между тем, в 2021 году Правительство РФ повышает НДПИ и акцизы.

С 1 января 2021 года прекращается субсидирование компаний по налогу на добычу углеводородов, а также по экспортной пошлине для сверхвязкой и вязкой нефти. Из-за пересмотра налоговых льгот нефтяные компании потеряют более 1 трлн. руб. в 2021-2025гг. (прогноз исследования Vygon Consulting «Налоги в нефтедобыче: реформа 2020»). Повышение налоговой нагрузки на фоне решений ОПЕК+ и низких цен на нефть приведет к пересмотру инвестиционных программ в отрасли [7]. В итоге нефтяная отрасль может не обеспечить прогнозируемый правительством объем добычи нефти. Сумма отчислений в бюджет окажется не соответствующим ожиданиям.

Создание единого государственного центра с функциями проведения инвестиционно-инновационной политики в нефтяной отрасли страны позволит скоординировать действия власти и нефтяных компаний в условиях форс-мажорных обстоятельств и потенциальных рисков развития глобальной экономики.