Российская политическая культура и европейские политические ценности: актуальные интерпретации

С поры о цивилизационной идентичности российской политической культуры продолжаются уже не одно столетие, и сегодня они не менее жаркие, чем во времена западников и славянофилов. И какие бы социокультурные проблемы мы ни затронули: о ценностных ориентациях россиян, о новых гранях российской социокультурной идентичности, о национальной идее и национальной идеологии, до сих пор не достигнут консенсус по поводу их решения. Как язвительно заметил А.И. Миллер, россий-ская политическая культура не предполагает плодотворную дискус сию, «но понимает производителей интеллектуального продукта как враждебные друг другу группировки, борющиеся за умы массы, потребляющей этот продукт»¹.

ВАСИЛЕНКО Ирина

Действительно, в России нет консенсуса по широкому кругу базовых тем, но это отнюдь не является специфической особен ностью нашей политической культуры, как полагает А.И. Миллер. Напротив, сегодня сложно назвать какую-либо страну, где такой консенсус по поводу базовых проблем был бы достигнут. Переходные политические и экономические процессы чреваты стратегической нестабильностью во всех сферах общественной жизни, в т.ч. и интеллектуальной. В России же на протяжении двух последних десятилетий происходили достаточно резкие колебания общественно политических настроений, наблюдались инверсии в ценностных ориентациях россиян, взлеты и падения политической активности, перемены политического курса. Не удивительно, что все эти сложные бифуркационные процессы по разному оцени ваются политологами: прошло еще слишком мало времени, поли тические страсти еще не улеглись, чтобы сложился долгожданный консенсус по поводу базовых ценностей.

Что сближает Россию и Европу в контексте политической куль -туры? Несомненно, базовые политические ценности свободы, равенства, братства, социальной справедливости. Со времен Великой французской революции эти слова были живо воспри няты русской интеллигенцией и прочно вошли в отечественный политический дискурс. Но если мы внимательно присмотримся к содержанию этих понятий в российской и европейской культурах, то увидим опреде -ленные различия в их интерпретации.

Истоки этих различий уходят своими корнями в своеобразие интерпретации проблемы добра и зла в российской и европейской культурах. С. Аверинцев в известной статье «Византия и Русь: два типа духовности» попытался провести параллели между истолкованием добра и зла в российской и европейской куль турах. Он обратил внимание на то, что на Западе между добром и злом, между светом и тьмою живет по своим законам естественный мир, область государства и права, в которой действуют нормы учти вости и контракта. Сама идея «обществен-ного договора» как источника земной вла-сти восходит к трактатам отцов иезуитов. Если все люди — грешники («пребывают во зле»), то их надо защитить друг от друга нормами государственного общежития.

В русской культуре между добром и злом такой «промежуточной» области нет, счи тает Аверинцев: «Русская духовность делит мир не на три, а на два — удел света и удел мрака...»1 Но на самом деле это не совсем так: между уделом света и уделом мрака, на границе обоих царств стоит русский человек, и сражение между добром и злом происходит в его душе. Если на Западе для контрактных отношений открыта область естественного, область государства, то в русской культуре — область духовная, сама человеческая душа: «Живая душа русского народа, создавшего Россию не только как государство, но и как нацию и культуру, как цельный духовный организм, для нас есть непосредственно данный, опытно сопереживаемый факт»2.

Федор Достоевский, которому было дано заглянуть в тайны русской души, вос кликнул: «Широк русский человек, я бы его сузил!» Как художник, Ф. Достоевский образно почувствовал главную проблему: сакральный выбор между добром и злом решается в России в глубинах человече ской души. Политическая борьба была и остается здесь борьбой за идеи и идеалы — «сузить» эту борьбу невозможно. Именно поэтому для российской политики осо бое значение имеет вопрос о ценностях, которые движут людьми и определяют их политический выбор.

Например, свобода в русском ее пони мании - это не столько свобода поли тического выбора, свобода реализации определенных прав (что первостепенно для европейцев), сколько возможность «быть самому себе хозяином», это - рус ская «воля». Об этом хорошо сказал Н.А. Бердяев: «Россия — страна бесконеч-ной свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей»3. И сегодня 2/3 россиян считают, что свобода - это то, без чего жизнь теряет свой смысл. Только 1/3 соглашаются с тем, что свобода второстепенна, и ставят выше нее мате риальное благополучие. Причем данный результат повторяется от исследования к исследованию на протяжении всех 20 лет реформ, о чем свидетельствуют данные Института социологии РАН4.

Именно поэтому мораль успеха, кото рая является доминирующей мотивацией для западного человека и отправляет его в погоню за материальными ценностями, в большинстве случаев не является основ ным стимулом для россиян. Хорошо это или плохо?

Сразу же хочется подчеркнуть, что рос сийские «западники» в этих социокуль-турных различиях всегда видели опреде ленный «изъян» отечественной культуры — причину русской «отсталости» от евро -пейских политических эталонов и неудач российской модернизации. Но антропо логи давно развенчали идею «эталонов» в мире ценностей и смыслов. С позиций антропологии человек свободен только тогда, когда может жить в соответствии с тем пониманием свободы, которое сло жилось в его родной культуре. Еще более полувека назад в самом начале образова ния Организации Объединенных Наций известный антрополог М. Герсковиц и группа ученых Американской антрополо гической ассоциации выступили с мемо рандумом против принятия Декларации прав человека в качестве основопола гающего документа этой международной организации. Они заявили, что стандарты и ценности имеют специфический харак тер в разных культурах, поэтому всякие попытки навязать универсальные подходы и формулировки в этой области недопу-стимы: «...человек свободен только в том случае, если он может жить согласно тому пониманию свободы, которое принято в его обществе»1.

Значение сравнительного анализа в мире ценностей и смыслов состоит только в том, чтобы выявить и объяснить разли-чия в понимании политических ценно -стей для представителей разных культур, что поможет им вести продуктивный диа лог. Не случайно в незападных странах универсалистские политические кон цепции характеризуются как «культур-ный империализм». Современная поли -тическая наука должна уйти, наконец, от жестких технологий навязывания единых универсальных норм и правил политиче ской игры и освоить новые — «мягкие» — технологии понимания и интерпретации ценностей разных политических культур. Важно также отказаться от схематичного обращения с социокультурными «дета-лями» контекста и попыток втиснуть не поддающиеся объяснению факты в зара нее заданные объяснительные схемы.

Например, среди особых российских политических ценностей, которые не актуализированы в европейском массовом политическом сознании, следует назвать феномен «правдоискательства». Русское слово «правда» трудно переводится на иностранные языки. Как отмечает С. Франк, оно одновременно означает и «истину», и «справедливость», и «мораль ное и естественное право»2. Русский народ всегда искал ту правду, которая «объяснит и осветит жизнь», правду как «свет... кото -рый просвещает каждого человека, при ходящего в мир» (Иоанн: I, 9), благодаря чему жизнь может стать подлинной, т.е. справедливой.

Поэтому и равенство россияне склонны трактовать не как равенство всех перед законом (как европейцы), а как социаль-ную справедливость. Так, согласно опро-сам ВЦИОМа за 2012 г., 2/3 опрошенных (68%) симпатизируют «левым» партиям, ориентированным на социальную спра ведливость, и ровно столько же — демо-кратическим партиям, защищающим цен ности политической свободы и прав граж дан. При этом 62% опрошенных высту пают за укрепление роли государства во всех сферах жизни3. Другими словами, в обеспечении политических прав и свобод россияне надеются именно на государ ство, в то время как европейцы ориенти рованы на активное гражданское участие в рамках партиципаторной демократии.

Не менее сложным является отношение россиян к демократии. Не секрет, что в постсоветский период для многих граж дан с демократией был связан ряд нега тивных коннотаций: она ассоциировалась с развалом советской государственности, экономики, обострением межнациональ ных конфликтов, падением уровня жизни большинства населения. Но сегодня с вос становлением экономики и международ ного статуса страны отношение к демо кратии у россиян несколько сблизилось с европейским пониманием. В России сегодня демократию связывают со свобо дой слова, печати, вероисповедания 44% граждан, но с экономическим процвета нием страны — только 28%.

В то же время россияне стали более позитивно, чем в предыдущие годы, вос принимать ценности национальной само бытности (рост с 9 до 12%) и особенно державности (с 9 до 14%). Многие поли -тологи интерпретируют это в контек-сте потребности восстановления значи мого статуса страны на мировой арене4. Заметим также, что в российском обще ственном сознании, в отличие от запад ного, ценности державности и нацио нальной самобытности вполне органично связаны с демократией. При этом совре менные исследования говорят также о том, что свыше половины граждан страны убеждены: индивидуализм и либерализм западного типа России не подходят, для нее гораздо важнее чувство общности и государственный патернализм.

И опять таки не стоит искать в этих раз личиях России и Европы «роковой изъян»: и российский, и западный путь одинаково интересны в плане развития националь ных моделей демократии. Отечественным политологам пора научиться ценить про явления национальной самобытности именно как творческое начало, способное стать движущей силой модернизации. Ведь именно так, например, произошло в Китае, в основу модернизационной модели которого был положен особый «китайский путь развития».

Хочется также обратить внимание, что в сегодняшней России стремление к сближению с Западом, как и мечта об «общеевропейском доме», характерны только для 10% граждан. Это значительно меньше, чем 20 лет назад, когда «еврооптимистов» было около 30%. Согласно данным ИСИ РАН и Левада-Центра за 2012 г.1, охлаждение россиян к Европе связано с недоверием к политике отдельных европейских государств и Евросоюза в целом. Только 1 человек из 5 соглашается с тем, что европейцы стремятся к всестороннему и равноправному сотрудничеству с Россией. Большинство россиян убеждены в обратном: около 1/2 из них полагают, что Европа видит в усилении России угрозу и потому не желает ее действительного подъема, а почти 2/3 убеждены в том, что ее интерес к России ограничивается исключительно природными ресурсами.

Что же касается факторов, сдержи -вающих сближение с Европой, то среди основных россияне называют стремление Евросоюза навязывать России свое понимание политических ценностей и демократии, а также нарастание угрозы со стороны НАТО. Отмечается нежелание Евросоюза допускать российский бизнес на свои рынки и стремление Запада переписать историю Второй мировой войны, поставить под сомнение решающий вклад СССР в победу над фашизмом.

Интересно, что на вопрос, стоит ли России прислушиваться к европейской критике, примерно 50% респондентов ответили отрицательно. Среди причин неприятия европейской критики – убежденность в том, что в Европе «плохо понимают нашу жизнь, а хотят нас учить» (29%), «недоброжелательно относятся» (26%), «видят в России конкурента» (40%), «проводят политику двойных стандартов» (17%).

Следовательно, социологические исследования свидетельствуют о том, что россияне сегодня достаточно четко обозначают все основные проблемы и трудности в российско-европейском диалоге, который в недавнем прошлом рассматривали как «стратегическое партнерство». В то же время россияне надеются на развитие позитивных тенденций в российско-европейском сотрудничестве. И это понятно: европейцы – наши ближайшие соседи, у нас 2 тыс. км общей границы со странами ЕС. Нас сближают христианские ценности и культурное наследие. Согласно данным Левада-Центра, за дальнейшее укрепление отношений с ЕС выступают 76% россиян, в то время как 13% призывают дистанцироваться от Запада. На вопрос, с какими странами Россия должна сотрудничать в первую очередь, 50% респондентов называют СНГ, 49% – ЕС. Среди 5 стран – наиболее близких союзников РФ называют Беларусь, Казахстан, Германию, Китай, Украину2.

Таким образом, россияне сегодня достаточно трезво, без иллюзий оценивают российско-европейское сотрудничество, видят реальные трудности и проблемы, но надеются на возможное улучшение российско-европейских отношений. И самое главное, расставание с иллюзиями об «общеевропейском доме» сопровождается ростом национального самосознания. В этом – залог творческого развития отечественной политической культуры и отечественной политической элиты.