Российское посольство в деле назначения митрополита-серба в Ускюб

Македонский регион в кон. XIX в. занимал значительное место во внешней политике великих держав и стран Балканского полуострова. Продолжавшаяся несколько десятилетий борьба болгар, греков, сербов, турок за влияние и территории в Македонии приняла ожесточенный характер и создавала опасный клубок национально-территориальных и церковно-политических противоречий, требовавших разрешения1.

Российская дипломатия в рамках внешнеполитического курса «мягкой силы» и поддержания статуса-кво на Балканах активно принимала участие в вопросах, связанных с Македонией. Российскому дипломатическому корпусу было необходимо отсрочить разделение Македонии на сферы влияния и подготовить за это время почву для более выгодного ее разделения. При этом Россия традиционно защищала интересы православия на Востоке и выступала посредницей в решении церковнонациональных вопросов. До разрыва в 1886 г. дипломатических отношений с Болгарским княжеством Россия поддерживала болгар в их притязаниях на Македонию. Однако впоследствии из-за натянутых отношений и более агрессивной политики Болгарии в Македонии Россия переориентировалась на Сербию для сохранения стабильности в регионе. Ускюбское дело, или дело Фирмилиана, — пример поддержки и помощи российской дипломатии сербам в расширении их влияния в Македонии. Задача данной статьи — выяснить на основании неизданных архивных документов детали Ускюбского дела и роль в нем российских представителей. Какое место занимал этот, казалось бы, частный церковный вопрос в общей политике России на Балканах? Чем были мотивированы действия русских дипломатов и как они корректировались при изменении церковно-политической ситуации? Было ли вмешательство дипломатии в Ускюбское дело успешным с точки зрения интересов русской политики в регионе?

Борьба болгар и греков с сербами в Ускюбском вилайете

Ускюб (Скопье) — столица Косовского вилайета, где жили представители различных национальностей: болгары, сербы, греки, куцо-влахи, албанцы и турки, — был важным центром национально-политической борьбы в Македонии. Сельское население Македонии, говорившее на диалекте болгарского языка, по большей части не имело четко определенного национального самосознания и называло себя «райя»2, то есть «христианские подданные султана». Болгарская и сербская пропаганда, каждая со своей стороны, использовала их неприятие греческих архиереев и старалась привлечь на свою сторону.

В конце 1896 г. ситуация в Ускюбе обострилась, и борьба приняла новый оборот в связи со смертью митрополита-грека Мефодия. Представившийся случай открыл т. н. Ускюбское дело, которое не могло уладиться на протяжении 6 лет.

Сербская пропаганда, сравнительно молодая по сравнению с болгарской, активно действовала в Ускюбском санджаке. Для более успешной агитации среди населения, защиты своих интересов на собрании вилайета и для противостояния Болгарскому экзархату, который имел здесь своего представителя с 1890 г., сербы хотели получить еще одного митрополита-серба в Македонии.

Согласно донесениям российских дипломатов, положение сербов в Македонии и в частности в Ускюбе было непростое: притеснения со стороны турецкой администрации, запреты на открытие школ, постоянная борьба с болгарами, греками и албанцами; внутренние проблемы с материальным обеспечением и организацией агитационной деятельности (А. И. Нелидов — Ф. К. Лисевичу. 20 января 1894 г. // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 1466. Л. 9–15; Ф. К. Лисевич — А. И. Нелидову. 13 июня 1894 г. // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 1466. Л. 32–33; В. Ф. Машков — И. А. Зиновьеву. 10 января 1900 г. // АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 2639. Л. 2–2 об.; В. Ф. Машков — И. А. Зиновьеву. 20 апреля 1900 г. // АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 2639. Л. 53 об.).

Сербский посол в Константинополе С. Новакович3 считал, что противостояние болгар и греков с сербами в Ускюбе началось в 1889 г., когда греки захотели отнять имеющийся у сербской общины храм и имущество (Церковный вестник, 1897, № 13, 503). По сообщению «Церковного вестника», в 1890 г. «греки добыли себе священника грека и вместе с ним отняли у сербов храм, в котором богослужение со времен старых сербских королей совершалось на славянском языке, изгнали из него старого сербского священника» (Церковный вестник, 1897, № 13, 503). Однако из донесения В. В. Жа-довского видно, что храм у сербов не отбирали, а лишь временно закрыли из-за беспорядков, учиненных греками и сербами (Депеша В. В. Жадовского. 28 ноября / 10 декабря 1896 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 178. Д. 3525. Л. 12 об.). Тем не менее сербы оказались лишены собственного храма и богослужений на славянском языке и начали кампанию по его возвращению. Из донесения консула в Ускюбе Ф. К. Лисевича видно, что очередные прошения, поданные в 1894 г. сербами митр. Мефодию и Константинопольскому Синоду, не имели успеха. Несмотря на предписание патриархии, службы на славянском языке в храме не возобновились (Ф. К. Лисевич — В. В. Жадовскому. 21 апреля 1894 г. // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 1466. Л. 20–21).

Жалобы продолжались еще два года, пока в 1896 г. для расследования дела в Ускюбе патриархия не направила Охридского митрополита Амвросия, который из-за своей неприязни к сербам вынес окончательный вердикт в пользу греков и оставил церковь за ними (Церковный вестник, 1897, № 13, 504). Сербам разрешили построить новый храм, а в храме Спаса — служить литургию на славянском языке в определенные дни. Такое решение митр. Амвросия не могло понравиться сербской общине, поэтому последовало новое обращение в Константинопольский Синод, однако там его не стали даже рассматривать, считая, что проверка совершена правильно.

Митрополит Амвросий, окончив миссию, уже собирался уезжать, но 16 ноября 1896 г. скончался митр. Мефодий. Митрополит Амвросий принял управление епархией, отстранив протосинкелла-серба Никифора ⁴ . Таким образом, со смертью митр. Мефодия у сербов появился шанс получить своего владыку в Ускюбе, тем более что переговоры в этом направлении уже велись представителями сербской миссии и императорским посольством в Константинополе. Российское посольство поддерживало стремление сербов и всячески способствовало их успеху. Константинопольский патриарх Анфим выражал готовность исполнить желание сербов, но Синод придерживался своего мнения и утвердил новым Ускюбским митрополитом Амвросия (Депеша В. В. Жадовского. 28 ноября /10 декабря 1896 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 178. Д. 3525. Л. 13–13 об.). Решение Синода диктовалось страхом перед влиятельными греками Константинополя ввиду частого назначения сербов на архиерейские кафедры⁵.

Решение патриархии вызвало недовольство сербов. Они не хотели допустить, чтобы митр. Амвросия, известного «заклятого противника всех других народностей», утвердили бератом на должность Ускюбского архиерея [Воскресенский, 1897, 108]. Сербской миссии в Константинополе удалось заручиться поддержкой Порты, дипломаты предупреждали, что в противном случае возможны беспорядки в Македонии. В Ускюбе, при содействии сербского консула, были подготовлены демонстрации против митр. Амвросия, и «народ, созванный из окрестностей, не допустил его вступления в здание митрополии» (Депеша В. В. Жадовского. 28 ноября / 10 декабря 1896 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 178. Д. 3525. Л. 13 об. — 14).

На пороге новой схизмы

«Трудно предвидеть, как окончится это столкновение слепого упрямства греков и нетерпеливых домогательств сербов», — пишет поверенный в делах в Константинополе В. В. Жадовский (Депеша В. В. Жадовского. 28 ноября / 10 декабря 1896 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 178. Д. 3525. Л. 13 об. — 14). Сербский митрополит Михаил6 также направил Константинопольскому патриарху письмо с выражением недовольства, что «Великая Церковь огорчает, раздражает и отталкивает от себя сербский народ» (Церковный вестник, 1897, № 13, 506), и предупреждением: если вопрос не решится в пользу сербов, то может произойти новая схизма.

Сербия заявила о возможном восстановления Инекской (Печской) патриархии, упраздненной в 1767 г. Ускюбская епархия как раз входила в исторические границы бывшей автокефальной Инекской Церкви, поэтому, если бы возрождение патриархии все же состоялось в 1897 г., население округа имело бы своих народных архипастырей (Депеша А. И. Нелидова. 20 марта / 1 апреля 1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 76–83 об.).

Идея новой схизмы исходила от болгарского правительства, о чем сообщил К. Стои-лов российскому дипломатическому агенту Н. В. Чарыкову (Донесение Н. В. Чарыко-ва. 29 марта 1897 г. // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 3586. Л. 44–45 об.). Болгария рассчитывала на раскол сербов с греками, это подняло бы авторитет Болгарского экзархата. Новая схизма окончательно ослабила бы Константинопольский патриархат и позиции греков в борьбе за Македонию.

Россия не могла допустить конфликта Сербской Церкви с Константинополем, поэтому посол А. И. Нелидов обратил внимание сербской миссии, что раскола Россия не поддержит, так как не хочет повторения Болгарской схизмы. В противном случае, продолжал Нелидов, Сербия лишится сильного союзника в лице России (Депеша А. И. Нелидова. 20 марта / 1 апреля, 10/22 апреля 1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 77 об. — 83 об., 94; Донесение А. В. Неклюдова. 2 мая 1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 104.). В результате Сербии пришлось отказаться от идеи восстановления Инекской патриархии, потому что поддержка России была для нее важнее. По сообщению консула в Ускюбе В. Ф. Машкова от 4 декабря 1896 г., «сербы возлагают успех дела только на императорское правительство. Они говорят: „если Австрия помогает румынам приобресть в Турции независимую иерархию и епископа-румына, то тем более Россия, защитница славян, не должна-де лишить их своей братской помощи и содействия, ибо сербский народ всегда был ей предан и верен“» (В. Ф. Машков — В. В. Жадовскому. 4 декабря 1896 г. // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 3586. Л. 14 об. — 15). Сербское правительство направило в Санкт-Петербург телеграммное предписание с выражением жалоб на Вселенскую патриархию и просьбу о заступничестве в деле Фирмилиана, а также письмо сербского митрополита Михаила (Донесение А. В. Неклюдова. 12 декабря 1896 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 2–4; К. П. Победоносцев — Н. П. Шишкину. 8 декабря 1896 г. // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 3586. Л. 16–16 об.). Посольство продолжало прилагать усилия для благополучного разрешения конфликта, при этом, верное своей роли миротворца, предостерегало сербов от резких высказываний.

Сопротивление Константинопольского Синода

Новый оборот приняли события в Ускюбе в январе 1897 г. В то время как дело еще не было решено, патриархия приказала служить совместно обедню двум греческим и двум сербским священникам. Из-за отказа последних поминать за литургией митр. Амвросия вали Косовского вилайета предложил им служить после греческой службы. Получив отрицательный ответ, основанный на «неканоничности подобной службы, силою помешал им войти в церковь, где под прикрытием турецких солдат отслужена была Амвросием греческая обедня» (Депеша А. И. Нелидова. 6/18 января 1987 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 27 об.). Прошения сербов, поступившие в патриархию после этого случая и поддержанные императорским посольством, не имели успеха.

Как замечал А. И. Нелидов, в патриархии, несмотря ни на что, по-прежнему упорствовали, так как «крайние члены Синода видят в нем (митр. Амвросии. — О. М. ) средство для ослабления положения и даже для низвержения патриарха Анфима. Выгоды и единство Церкви таким образом снова приносятся в жертву личных польз и честолюбивым целям фанариотских иерархов» (Депеша А. И. Нелидова. 6/18 января 1987 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 28).

Кандидатом на пост митрополита от сербов был протосинкелл архим. Никифор. По настоянию Нелидова архим. Никифор приехал в Константинополь для участия в Синоде. Весьма ярко описывает в своем донесении это заседание российский посол: «кажется, будто бы дело происходит в Средние века, только, вместо страстей религиозных, в борьбу с церковной властью и косностью вступают страсти народные, и в ответах [архим.] Никифора слышатся иногда как бы отголоски речей его отдаленного соплеменника Гуса» (Депеша А. И. Нелидова. 20 января / 1 февраля 1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 29 об. — 30). Приезд архимандрита не ускорил решение проблемы. Патриархия продолжала настаивать, что назначение нового митрополита возможно только после получения митр. Амвросием берата от Порты, а затем его дальнейшего увольнения. Ввиду такого решения сербы заявили, что они лучше перейдут в унию7, чем будут служить под греческим началом.

Патриарший кризис в 1897 г.

А. И. Нелидов настаивал на скорейшем решении вопроса ввиду начавшегося патриаршего кризиса, который и приостановил Ускюбское дело8.

Ситуация по решению Ускюбского дела действительно осложнялась падением авторитета патр. Анфима и интригами против него в Синоде. Если до 1897 г. патриарх пользовался расположением Порты и самого султана, то сейчас потерял их доверие, так как они видели, что патр. Анфим «не пользуется достаточным авторитетом среди своих соплеменников и не в состоянии проводить тех мер, на исполнение которых он не скупится туркам обещаниями» (Депеша В. В. Жадовского. 28 ноября / 10 декабря 1896 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 178. Д. 3525. Л. 6 об.).

Отсутствие авторитета в Синоде и конфликт с определением Ускюбского митрополита позволили митрополитам Ираклийскому и Эфесскому объединиться «на почве охраны прав Церкви, которые, по их мнению, подвергались опасности, вследствие заискивания патриарха у Порты и тайных его переговоров с нею», так как патр. Анфим согласился поставить митрополитом Ускюбским серба без одобрения Синодом (Депеша В. В. Жадовского. 28 ноября / 10 декабря 1896 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 178. Д. 3525. Л. 7 об.). Объединившаяся партия против патр. Анфима и Ускюбское дело способствовали падению патриарха. Патриарх Анфим подал в отставку, а Ускюбское дело приостановили, так как местоблюститель не имел права делать никаких новых перемещений и назначений. Поэтому митрополит Эфесский Константин предложил А. И. Нелидову ходатайствовать перед Портой о выдаче берата митр. Амвросию. Синод же «мог бы частным образом повлиять на [митр.] Амвросия, чтобы уговорить его добровольно покинуть Ускюб. В таком случае туда мог бы быть послан, вперед до избрания нового митрополита, временный епархиальный начальник сербского происхождения» (Депеша А. И. Нелидова. 20 марта / 1 апреля 1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 76 об.). А. И. Нелидов согласился, но предупредил, что будет «способствовать выдаче [митр.] Амвросию берата как простой формальности, которой Церковь придает значение лишь с точки зрения ограждения своих прав и недопущения нарушающего их примера, только в том случае, если греческого митрополита уже не будет в Ускюбе, а в патриархии назначен будет ему преемник, угодный сербам» (Депеша А. И. Нелидова. 20 марта / 1 апреля 1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 77.). Патриархия отказалась гарантировать выполнение условия.

Избрание нового Константинопольского патриарха Константина V положения дела не изменило, так как именно он настаивал на уже принятой формуле о первоначальном утверждении митр. Амвросия и последующем его удалении. Ситуация обострялась, С. Новакович заявил, что в случае неудовлетворения требований сербов они будут вынуждены прервать всякие сношения с Фанаром.

Ускюбское дело при патриархе Константине

Поскольку Россия медлила с решением вопроса о поставлении митрополита-серба, сербский посланник Владан Георгиевич получил в июне 1897 г. инструкцию, в которой предполагалось обратиться за помощью к другим великим державам. А. И. Нелидов реагировал на это заявление достаточно резко и заявил, что «едва ли великие державы пожелают, да и найдут основание вмешиваться в церковно-народные препирательства христианских жителей Балканского полуострова; но что, относительно России, я могу ему положительно заявить, что мы никогда не допустим, чтобы вопросы подобного рода, касающиеся исключительно Православной Церкви и славянского населения, были рассматриваемы и решаемы равнодушными, если не враждебными к ним, иноверными кабинетами» (Депеша А. И. Нелидова. 5/17 июня 1897 г. // АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3607. Л. 15–15 об.).

В начале осени Ускюбский вопрос сдвинулся с мертвой точки: был назначен управляющий Ускюбской епархии сербского происхождения архим. Фирмилиан, а «дабы обеспечить согласие на эту меру епархиального митрополита Амвросия, грека, сербское правительство обязалось уплачивать ему по 500 франков в месяц» (Депеша И. А. Зиновьева. 1/13 апреля 1899 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 69. Д. 17. Л. 95).

При отправлении архим. Фирмилиана из Константинополя в Ускюб не обошлось без затруднений: султан вдруг приказал задержать его отъезд. Определенную роль здесь сыграли болгары-экзархисты. Болгарский агент Марков, который враждебно относился не только к сербской миссии, но и к российской, действовал через великого визиря и вали Ускюба. Последний сообщил во дворец свои опасения по поводу беспорядков, которые могут возникнуть по приезде архим. Фирмилиана (Депеша В. В. Жадовского. 2/14 октября 1897 г. // АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3607. Л. 3–3 об.). Российскому посольству в Константинополе удалось решить эту ситуацию и убедить султана разрешить отъезд архимандрита. И, судя по отчету управляющего генконсульством в Салониках, архим. Фирмилиан добрался до места службы без происшествий (К. Н. Лишин — В. В. Жадовскому. 6 октября 1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 179–179 об.).

С назначением архим. Фирмилиана ситуация в Ускюбе начала налаживаться, была открыта митрополичья церковь, где были совершены две литургии по предписанию патриархии: одна на греческом и вторая на славянском языке, для чего в алтаре поставлен был другой престол с отдельным антиминсом. Проповеди также произносились на двух языках. «Архимандрит Фирмилиан произвел прекрасное впечатление среди греков и куцо-влахов, более почетные из коих, после Божественной службы, впервые посетили его в митрополии» (Донесение В. Ф. Машкова. 25 ноября

1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 206-206 об.). Как сообщал русский консул, «раздоры в среде здешних православных ныне прекратились и мир восстановлен по крайней мере на известное время» (Донесение В. Ф. Машкова. 25 ноября 1897 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 67. Д. 9. Л. 206 об.).

Официальное посвящение архим. Фирмилиана в Ускюбского митрополита, по первоначальному замыслу, должно было состояться через пять месяцев, но было отложено. Причина заключалась в том, что патриархия и Порта боялись реакции греческой и болгарской партий, кроме того, митр. Амвросий продолжал именоваться Ускюбским митрополитом. С. Новакович неоднократно обращался к Вселенскому патриарху с просьбой о назначении митр. Амвросия на другую кафедру, но патр. Константин категорично отказывался, Порта же игнорировала требования Сербии и России.

Архимандрит Фирмилиан оказался в затруднительном положении: он был назначен главой Ускюбской епархии, но не имел никаких прав и не мог участвовать в совете вилайета и отстаивать интересы сербов. Поэтому на протяжении следующих лет российское посольство в лице посла И. А. Зиновьева пыталось добиться признания архим. Фирмилиана митрополитом.

Оппозиция утверждению митрополита Фирмилиана

Османское правительство, игнорировавшее требования сербов в 1899 г., впоследствии изменило свое мнение. Как писал в своем донесении И. А. Зиновьев, Порта, недовольная революционными действиями болгар в Македонии и отдавая должное корректному поведению сербов в македонском вопросе, решила выступить на стороне сербов. Султан предписал Вселенскому патриарху, что он желал бы видеть архим. Фирмилиана назначенным на Ускюбскую кафедру. Патриарх Константин «отвечал, что назначение митрополитов входит в церковную область, в которую никто из посторонних не имеет права вмешиваться, а г. Новаковичу он дал понять, что архимандрит Фирмилиан, не прослуживший пяти лет Вселенской Церкви, не может еще претендовать на ее полное доверие» (Депеша И. А. Зиновьева. 1/13 апреля 1899 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 69. Д. 17. Л. 96-96 об.). Все эти представления не имели результата. Порта же после этого неудачного случая прекратила активное заступничество за сербов.

Патриарх Константин, известный своими крайне националистическими взглядами, всячески уклонялся от посвящения архим. Фирмилиана. Время его патриаршества характеризуется отождествлением интересов греков, афинского правительства и Константинопольского патриарха. В сложившейся ситуации сербский посол в Санкт-Петербурге С. Груич в своей ноте от 12 мая 1899 г. просит Россию «не отказать воздействовать через императорскую миссию в Афинах в том смысле, чтобы греческий посланник в Константинополе не препятствовал исполнению патриархией того обещания, которое по долгом справедливом ходатайстве православного сербского населения Коссовского вилайета дано было формальным образом и российскому императорскому посольству в Константинополе» (Нота С. Груича. 12 мая 1899 г. // АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3426. Л. 308).

Против утверждения митрополитом архим. Фирмилиана выступал и Болгарский экзарх, который не мог допустить возрастания сербского влияния, уже имевшего определенные успехи в Македонии [Ямбаев, 2005, 219–222]; (АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 2620. Л. 7–8). Болгарам «было легче бороться с одним врагом в лице греков, чем с двумя» [Герд, 2012, 99]. В январе 1901 г. экзарх митр. Иосиф (Йовчев) при посещении И. А. Зиновьева просил его не помогать сербам в деле посвящения архим. Фирмилиана. И. А. Зиновьев весной 1901 г. безрезультатно обращался к экзарху с просьбой не чинить препятствий. Не помогло и предписание дипломатическому агенту в Софии Г. П. Бахметьеву провести переговоры с болгарским правительством о неуместности агитации против утверждения архим. Фирмилиана.

Вступление на патриарший престол Иоакима III и завершение «дела Фирмилиана»

В Македонии в нач. ХХ в. создалось напряженное положение: действовали отряды болгарских четников и греческих андартов, которые терроризировали местное население; нередки были случаи убийства государственных чиновников и даже дипло-матов9. В сложившейся ситуации оставался один вариант решения «дела Фирми-лиана» — совершить его хиротонию и де-факто уведомить об этом Порту. Однако это стало возможно только после вступления на патриарший престол Иоакима III, который отличался широкими взглядами и симпатизировал русской политике на Балканах. Патриарх обещал, что посвящение архим. Фирмилиана состоится в ближайшем будущем при условии уступок со стороны сербов: белградское правительство должно было возобновить ежегодную субсидию патриархии в размере 18 тысяч франков, а также выделить необходимые средства для постройки в Ускюбе храма для греческой общины (Депеша Н. В. Чарыкова. 30 января 1902 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 72. Д. 26. Л. 9–9 об.). Сербия согласилась на такое условие.

Сербия продолжала настаивать на скорейшем разрешении дела, так как каждое промедление приближало сербов к национальному поражению в Македонии, король Александр предписал С. Новаковичу действовать более активно (см.: [Воjводић, 2009а, 48]). «Вмешательство Новаковича, безусловно, оказало влияние на российское правительство» [Воjводић, 2009а, 49]. И. А. Зиновьев получил инструкцию снова вступить в переговоры с султаном; результат они дали уже летом. Российскому послу удалось добиться выдачи архим. Фирмилиану берата, редакция которого соответствовала требованиям канонического права и удовлетворяла сербское правительство. Однако Порта поставила условие, согласно которому посвящение Ускюбского митрополита должно состояться в Салониках, что вызвало недовольство греков. Консул России в Салониках А. А. Гирс в частном письме И. А. Зиновьеву от 3 июня

1902 г. сообщал, что местному митрополиту Афанасию неизвестно о распоряжении патриарха по поводу хиротонии архим. Фирмилиана. Возникшая ситуация «немало способствовала зарождению и развитию предпринятой греками агитации» против рукоположения нового Ускюбского митрополита (А. А. Гирс — И. А. Зиновьеву. 3 июня 1902 г. // ГАРФ. Ф. 892. Оп 1. Д. 109. Л. 1–2 об.). Кроме того, не удалось избежать огласки: А. А. Гирс обвиняет В. Ф. Машкова в том, что тот сопровождал без нужды архим. Фир-милиана и привлек внимание к событию. Хиротония все же состоялась 22 июня 1902 г. в монастыре Скалоти. «Дело Фирмилиана», длившееся долгое время, завершилось.

Заключение

Борьба за влияние в Македонии между греками, сербами и болгарами постоянно создавала церковно-политические вопросы, которые решались при участии российской дипломатии. Одним из таких вопросов было Ускюбское дело, в котором российская дипломатия поддерживала Сербию и помогала ей утвердить митрополита-серба на епископскую кафедру. Заинтересованность России в решении дела в пользу сербов объяснялась стремлением обеспечить в Белграде стабильное русофильское правительство, а также созданием альтернативной болгарскому движению в Македонии силы. В Ускюбском деле, стоящем в ряду церковно-политических казусов на Балканах во 2-й пол. XIX — нач. ХХ в., проявились как общие принципы русской политики в регионе, так и тактика действий в конкретном случае. Постепенная замена архиереев-греков на славян в Македонии сочеталась с интересами момента, требовавшими поддержки сербов против болгар. Продолжительность решения Ускюбского вопроса обусловливалась комплексом причин, в том числе затягиванием дела со стороны российский дипломатии из-за необходимости сохранения статус-кво в Македонии. Тем не менее эскалация ситуации в Македонии к 1902 г. побудила российскую дипломатию в короткий срок договориться и утвердить архим. Фирмилиана на Ускюбскую кафедру. В целом, как показывает Ускюбское дело, русская дипломатия на рубеже XIX–XX вв. проявляла необходимую гибкость и способность оказывать воздействие на политическую ситуацию на Балканах путем применения методов «мягкой силы», в данном случае — церковной политики.