Русская военная эмиграция в Мукдене (1920-е - 1945 гг.)

Русские военные, бывшие участники антибольшевистских вооруженных формирований в годы Гражданской войны, представляли значительную часть русской эмигрантской колонии в Китае. В середине 1920-х гг. из более чем 200-тысячной русской колонии в Китае 30—35 тысяч составляли бывшие военные. Несмотря на достаточно большое количество публикаций, в той или иной мере относящихся к русской военной эмиграции в Китае, основное внимание исследователей уделено двум главным эмигрантским центрам — Харбину и Шанхаю [12; 15—17]. Между тем, Мукден, четвертый из китайских городов по числу проживавших здесь русских военных после Харбина, Шанхая и Тяньцзи-на, столица Маньчжурии до начала 1930-х гг. и один из главных политических центров в регионе, долгое время играл не менее важную роль в жизни русской военной эмиграции на Дальнем Востоке.

До начала 1920-х гг. в Мукдене проживало лишь несколько десятков русских граждан. Вместе с тем, значимость города, как одного из крупнейших административных центров Северо-Восточного Китая и старой столицы маньчжурской династии, определила наличие здесь русского Генерального консульства (1907—1920 гг.) и резиденции помощника военного агента России в Китае (полковник В. В. Блонский, 1909—1922 гг.). Массовый наплыв русских беженцев в Маньчжурию в 1920 г. первоначально также не привел к значительному росту русской колонии в Мукдене, основная часть беженцев стремились осесть в бывшей полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) и особенно в Харбине. Решающее значение в увеличении численности русского населения Мукдена сыграли мероприятия маршала Чжан Цзолиня, инспектора Трех Восточных провинций и лидера Мукденской военной группировки, по укреплению своих вооруженных сил в связи с обострившейся борьбой между китайскими милитаристскими группировками за контроль над центральной властью в республике. В начале 1920-х гг. в Мукдене был создан арсенал, химический завод и ряд других военных предприятий, на службу в Мукденскую армию стали активно привлекать иностранных специалистов, особое место среди которых заняли русские военные.

Раньше всего русские офицеры появились в качестве инструкторов на Артиллерийских курсах, находившихся в ведении генерала Ян Чжо, затем и в других воинских частях. В конце 1922 г. начал формироваться русский авиационный отряд первоначально в составе 40 летчиков и механиков, возглавляемый полковником Д. А. Кудлаенко [12, с. 21]. Среди русских старших инструкторов в Мукденской армии находились генштабисты генерал-лейтенант Г. И. Клерже, генерал-майоры С. Н. Барышников и В. Л. Томашевский, генерал-майор Н. Ф. Петухов, подполковник Е. В. Грегори и др. Однако в русской военной среде очень быстро разгорелись интриги, что заметно ослабило их возможность влиять на Чжан Цзолиня и его окружение.

В октябре 1922 г. в связи с оставлением частями Приморской Земской рати российской территории в Маньчжурии оказались около 10 тысяч русских военнослужащих под общим командованием Генерального штаба генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса. «Мукденцы» отнеслись к генералу Дитерихсу и его старшим офицерам весьма негативно, стремясь настроить соответствующим образом и китайскую администрацию. К тому же в русской инструкторской среде разгорелась борь ба между генера лом Клерже¹ и подполковником

Грегори1 за место советника при Чжан Цзолине. По одной из версий, Клерже, характеризовавшийся как человек умный, образованный, ловкий, но совершенно аморальный [6, л. 221], «свалил» Грегори, обвинив того в связях с японской разведкой и атаманом Г. М. Семеновым, и занял до 1925 или 1926 г. должность советника по охране общественного спокойствия при Мукденском правительстве [10, с. 294]. Постоянные интриги и внутренняя борьба в русской военной среде Мукдена, в немалой степени обусловленная принадлежностью части военных к тем или иным политическим группировкам и подогреваемая советской разведкой, способствовали падению авторитета русских в глазах китайских властей, а это, в свою очередь, вело к привлечению в китайские войска все большего числа других иностранных специалистов, прежде всего японцев и немцев.

С конца 1922 г. численность русских беженцев в Мукдене стала заметно увеличиваться, главным образом за счет военных. Здесь осели некоторые из военнослужащих, прибывших из Приморья и Гензана. В 1923 г. в Мукден в составе воинских частей генерала Чжан Цзунчана, командующего Суйнинским пограничным округом, были переведены русские инструкторы со ст. Пограничная [11, с. 31]. Группу инструкторов возглавлял подполковник В. А. Чехов. В сентябре 1924 г. в городе началось формирование ограниченного русского воинского контингента (Русский авангардный отряд) под командованием генерал-лейтенанта К. П. Нечаева, в дальнейшем переброшенного в Северный Китай. В 1928 г., когда служба русских в армии Чжан Цзо-линя и его соратников клонилась в закату, в Мукдене и его окрестностях, согласно сведениям советского консульства, проживало около 2 тыс. эмигрантов, больше половины из которых в прошлом являлись офицерами и солдатами Белой армии [1, л. 39]. Расселялись эмигранты главным образом на территории японской и международной концессий.

Как массовое явление русское наемничество, представленное прежде всего в войсках маршала Чжан Цзолиня и его генералов, пришлось на 1924— 1928 гг. После расформирования последних русских воинских подразделений в конце 1928 г. эмигранты еще несколько лет состояли в авиационных частях Мукденской армии, выполняя скорее вспомогательные функции [14, с. 795]. Из русских военных советников при главе Мукденского правительства до осени 1931 г. оставался генерал Томашевский².

Исчезновение русских военных в составе Мукденской армии и ослабление связей с маньчжурскими милитаристами после гибели Чжан Цзолиня и ухода с политической арены Чжан Цзунчана существенно снизили значение Мукдена, как важного центра русской военной эмиграции в Китае.

Помимо сосредоточия русского наемничества Мукден являлся и одним из политических центров дальневосточной эмиграции. В 1924 г. из Харбина, где советская разведка чувствовала себя достаточно свободно, в Мукден перебрался глава легитимистской организации (сторонники в. кн. Кирилла Владимировича) полковник Н. Л. Жадвойн3, закрепив за Мукденом до конца 1920-х гг. значение штаб-квартиры легитимистов в Китае. Впрочем, организация легитимистов была крайне немногочисленной и не могла вести серьезной работы. По данным советского консульства, в 1928 г. в организации Жадвойна [1, л. 39]4 состояло 8 человек, все бывшие офицеры. Заместителем полковника являлся офицер Адланов, служивший швейцаром в гостинице «Ленгмюллер» и работавший на японскую жандармерию [1, л. 4, 39, 90]5. Адланов поставлял Жадвойну свежие политические новости, которые тот, в свою очередь, направлял в главную штаб-квартиру легитимистов в Сен-Бриак.

Гораздо больше в военной среде было сторонников в. кн. Николая Николаевича, признанного в качестве верховного вождя созданным в 1924 г. Русским Обще-Воинским Союзом, крупнейшей военной организацией эмиграции. «Николаевской» ориентации придерживался мукденский Союз военных, наиболее массовая из организаций бывших военных (численность союза в 1920-е гг. не превышала ста человек), начавшая свою работу в 1923 г. под председательством Генерального штаба генерал-майора П. П. Петрова. Другими объединениями бывших военных в Мукдене являлись Союз офицеров-артиллеристов (председатель — генерал

Н. Ф. Петухов), Кружок офицеров Русской конницы (председатель — генерал-майор Б. А. Остроград-ский1), Кружок военных знаний (председатель — полковник Б. И. Рубец-Массальский), Общество Георгиевских кавалеров.

Усилия «николаевских» кругов по объединению вокруг себя всех русских военных организаций во второй половине 1920-х гг. способствовали частичной консолидации военной эмиграции. В 1927 г. была создана Мукденская воинская группа, которой руководил генерал Петров, а после образования в 1928 г. Дальневосточного отдела РОВС (первый председатель — генерал М. В. Ханжин) в Мукдене на базе объединения всех «николаевских» военных организаций предполагалось сформировать Военное общество, интегрированное в состав ОбщеВоинского Союза. В мае 1929 г. распоряжением начальника РОВС генерала А. П. Кутепова в Мукдене было утверждено созданное на основе объединения Союза бывших военнослужащих (председатель — полковник Б. И. Рубец-Массальский), Кружка офицеров русской конницы, Артиллерийского кружка (председатель — полковник Тверцин), Общества Георгиевских кавалеров и Группы бывших воспитанников Хабаровского кадетского корпуса первое отделение Дальневосточного отдела Союза. Начальником отделения был назначен генерал Петров. В 1930 г. Мукденское отделение возглавил генерал Остроградский, поскольку Петров был переведен начальником штаба Дальневосточного отдела РОВС в Шанхай. Генерал Дитерихс, сменивший на посту начальника Дальневосточного отдела генерала Хан-жина, будучи близко знаком с Петровым еще по Приморью, очень высоко ценил его профессиональные и личностные качества. Кроме того, в Мукдене было учреждено представительство РОВС при маршале Чжан Сюэляне, главе Трех Восточных провинций, которое принял на себя генерал Томашевский [20].

Наряду с объединением военных организаций ровсовцы вели работу в среде эмигрантской молодежи, рассматривая ее в роли преемника в борьбе за освобождение России от большевистского ига. Наиболее тесные связи сложились между региональными подразделениями Дальневосточного отдела РОВС и отрядами Национальной организации русских разведчиков (НОРР). Организовывалось военное обучение молодежи. В Мукдене начало военному обучению молодых людей, учащихся

• ¹    Остроградский Борис Александрович (1879—1950). Окончил Николаевский кадетский корпус (1898), Ели-заветградское кавалерийское училище (1900) и Офицерскую кавалерийскую школу (1912). Служил во 2-м лейб-драгунском Псковском полку. Участник русско-японской и Первой мировой войн. Полковник (1915).

местного реального училища, было положено осенью 1928 г. Инициатором этого стал преподаватель училища полковник-артиллерист Н. Н. Покровский, поддержанный директором училища полковником В. В. Блонским2. В 1929 г. в состав группы обучающихся военному строю и гимнастике было разрешено принимать молодых людей в возрасте не моложе 15 лет со стороны, в результате сформировался т. н. взвод Мукденского реального училища. Занятия проводились дважды в неделю по два часа, в летнее время осуществлялись тренировки по плаванию в бассейне. Взвод имел в своем распоряжении 26 учебных винтовок и гимнастические снаряды [18, с. 4].

Пытаясь конкурировать с «николаевцами» в деле консолидации военной эмиграции, «кирилловцы» также предприняли некоторые шаги по объединению бывших военных. В июне 1928 г. в. кн. Кирилл Владимирович издал приказ, согласно которому Жадвойн, произведенный в чин генерал-майора, сосредотачивал в своих руках все руководство «верноподданными» великого князя в Китае. Все общественные законопослушные организации на китайской территории распускались, а их члены должны были зарегистрироваться у Жадвойна и его уполномоченных на местах. Возникновение новых организаций воспрещалось [13, с. 402]. Жадвойн и его уполномоченные осуществляли денежные сборы на Государево Дело (аналог Особой Казны в. кн. Николая Николаевича). В том же 1928 г. в Китае появились первые отделения легитимистского Корпуса Императорских Армии и Флота (КИАФ) — Мукденское (с 1929 г. начальник — генерал Н. Ф. Петухов) и Харбинское.

Сложнее обстояло дело с казачьими организациями, стремившимися вести независимую линию, хотя и заявлявшими при этом о признании в. кн. Николая Николаевича в качестве верховного вождя. Часть казаков ориентировалась на атамана Семенова, не примкнувшего ни к «николаевцам», ни к «кирилловцам». В 1927 г. в Мукдене был создан некий Совет представителей казачьих войск, в который входили Уссурийская казачья группа генерала Савельева, амурцы есаула Сараева, забайкальцы полковников Парыгина и Кобылкина, енисейцы подъесаула Карганова, сибирцы полковника Остро-ухова и войскового старшины Размахнина, кубанцы генерала Клерже и полковника Калаушина. Генерал Ханжин характеризовал это объединение «махровой хлестаковщиной», а его деятельность политическим авантюризмом [7, л. 40].

Процесс консолидации военной эмиграции, достигший своего пика в 1930—1931 гг., так и не привел к полному единству военных рядов, также как не было достигнуто объединение гражданских организаций в составе единой структуры, каковой

• ²    Блонский Василий Васильевич (1875—?). Кадровый офицер, участник русско-японской войны. Окончил Восточный институт (1908). Помощник военного агента России в Китае (1909—1922). С 1922 г. глава Русского благотворительного общества, старшина Мукденской эмигрантской общины, вице-председатель православного братства. С 1925 г. директор Русского реального училища в Мукдене.

мыслилось Дальневосточное объединение русской эмиграции, созданное в 1927 г. под председательством генерала Д. Л. Хорвата, получившего от в. кн. Николая Николаевича «пост» главы русской эмиграции на Дальнем Востоке. Русские национальные общины, как региональные представительства Дальневосточного объединения, организованные в крупных центрах расселения эмигрантов, превратились в арену борьбы между различными политическими группировками и отдельными эмигрантскими деятелями. В Мукдене Русская национальная община была организована в январе 1932 г. И тут же начались трения между руководством общины в лице генералов Клерже («полу-семеновец») и Петухова (легитимист), и председателем Собрания уполномоченных от 22 организаций Мукдена, уполномоченным генерала Хорвата, полковником Блонским, заявившим протест в отношении стремления РНО подмять все под себя [8, л. 89].

Радикальные круги эмиграции в своей антисоветской деятельности постоянно стремились заручиться поддержкой китайских властей Маньчжурии, однако китайцы, опасаясь военной конфронтации с Советским Союзом, прибегали к использованию белых только в своих интересах в периоды обострения советско-китайских отношений (1927—1929 гг.), но не достигли в этом существенных результатов. Такая ситуация заставляла эмигрантов искать союзника в лице японцев. Так, летом 1927 г. Генерального штаба генерал-майор П. Г. Бурлин, помощник уполномоченного в. кн. Николая Николаевича в Китае, дважды встречался в Мукдене с представителями японских военно-политических кругов, в частности, с бароном Тодэ, майором Оой и майором Такада (последний являлся сотрудником Управления Квантунской армии). Японцы высказались в поддержку белых и обещали оказать воздействие на китайцев, чтобы те не мешали русской национальной работе. Предполагалось откомандировать Русскую группу войск Шаньдунской армии для выполнения русских задач, превратив ее в ядро армии освобождения Дальнего Востока от большевизма. Весной 1928 г. состоялась новая встреча Бурлина с бароном Тодэ, а также с начальником Мукденской Японской Военной миссии генералом Хата. Японцы интересовались смогут ли белые организации спровоцировать красных на выступление в район к юго-востоку от Мукдена, что дало бы возможность японской стороне поспособствовать созданию белого охранного отряда и даже обеспечить расселение казаков на участке вдоль границы с предоставлением им в пользование земли [5, л. 26]. Впрочем, результатов эти контакты практически не имели.

Оккупация Маньчжурии японскими войсками (1931—1932 гг.) и провозглашение здесь в марте 1932 г. «независимого» государства Маньчжоу-го внесли существенные изменения в жизнь русской эмиграции. Новым явлением стало возникновение русских охранных отрядов, созданных преимущественно из бывших военных, в задачи которых входила защита объектов инфраструктуры и имущества японских концессий от нападения китайских партизан и хунхузов. В начале 1932 г. в Мукден прибыл первый отряд, сформированный в Харбине, для охраны железной дороги между Мукденом и Шаньхайгуанем. Отряд, состоявший из 200 человек и возглавляемый первоначально поручиком И. С. Осиповым, а после его гибели сотником К. Е. Кармановым и прапорщиком Ф. Д. Шикановым, просуществовал до 1940 г. Заметно активизировалась деятельность радикальных кругов эмиграции, стремившихся заручиться поддержкой со стороны японских военно-политических структур в борьбе против СССР.

Вместе с тем, внутриполитическое противостояние в среде русской эмиграции не только не ослабло, но, наоборот, усилилось. В борьбе за лидерство на первый план политической жизни эмиграции в Маньчжоу-го вышел фашистско-легитимистско-семеновский альянс (Русская фашистская партия, часть легитимистов во главе с генералом В. А. Кислициным и семеновский Союз казаков на Дальнем Востоке), противостоявший РОВСу. В первой половине 1930-х гг. главный центр политической активности эмиграции в Маньчжоу-го окончательно утвердился в Харбине. Мукден, утратив значение столицы Маньчжурии, стал превращаться в периферию, численность русского населения в городе в середине 1930-х гг. сократилась до 1300 человек [2, л. 71, 72], многие военные уехали в Харбин, Северный Китай и Шанхай. В городе до 1935 г. еще продолжали существовать отделения РОВС (председатель — генерал Остроградский) и КИАФ (начальник — генерал Петухов, после его самоубийства в 1933 г. — подполковник Г. Я. Гонелин), но их деятельность ограничивалась поддержанием корпоративной идентичности их членов. Советские агенты в середине 1930-х гг. отмечали, что мукденская военная эмиграция очень разобщена, не имеет финансовой базы и не ведет никакой работы. В качестве вывода указывалось, что Мукден перестал являться центром белого движения [3, л. 1].

С 1935 г., после запрета на территории Маньчжоу-го деятельности РОВС и КИАФ, единственными русскими военными организациями стали Дальневосточный союз военных и Союз казаков на Дальнем Востоке. Все бывшие военные обязывались регистрироваться в территориальных подразделениях этих организаций.

В территориальном отношении ДВСВ разбивался на районы (позднее — округи) и отделы, что очень напоминало структуру КИАФ. Кадровой основой формирующегося Союза также в основном являлись бывшие легитимисты. Всего создавалось 7 районов: Харбинский, Маньчжурский (от ст. Маньчжурия до ст. Хинган), Западный (от ст. Хинган до ст. Дуйциньшань), Восточный (от ст. Ашихэ до ст. Пограничная), Мукденский, Чанчуньский (Синьцзинский), Дайренский. Начальником Мукденского района являлся полковник П. С. Корнилов1, начальником штаба — подполковник Г. Я. Гонелин. Учебные команды Союза военных действовали при всех районных штабах союза. Известно, что учебная команда при штабе Мукденского района ДВСВ была организована в августе 1936 г. [9, л. 58, 65].

Союз военных стал преемником РОВС в его «молодежной политике», продолжая курировать подразделения НОРР. Маньчжурский отдел НОРР делился на три района (Харбинский, Восточный и Южный), в состав которых входили дружины и отряды разведчиков и разведчиц. Южный район с центром в Мукдене включал в себя Мукденскую (начальник — инструктор Поротиков) и Дайренскую (начальник — прапорщик Брынских) бригады разведчиков, и находился под общим руководством полковника Н. Н. Покровского [14, с. 732; 19]. Разведчики проходили начальную военную подготовку и участвовали во всех мероприятиях антисоветского характера, организуемых эмигрантским руководством под эгидой японских спецслужб.

Самостоятельного подразделения Союза казаков в Мукдене, по-видимому, не существовало. По крайней мере, никаких сведений об этом нет. Многие казаки из Мукдена еще в начале 1930-х гг. перебрались в Северную Маньчжурию.

В созданном в Мукдене в 1937 г. отделении Бюро по делам русских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ), центральном административном органе, представлявшем интересы эмигрантов перед лицом правительства Маньчжоу-го, военные заняли ведущее положение. Начальником отделения стал полковник П. С. Корнилов, сохранявший за собой эту должность вплоть до 1945 г. Он же первоначально возглавил военный отдел отделения. Другим видным сотрудником Мукденского отделения БРЭМ, начальником регистрационного отдела, являлся капитан Б. Е. Суражкевич, одновременно выступавший главным редактором местной газеты «Вестник» и руководителем Мукденского отдела фашисткой партии. Кроме того, Суражкевич был тесно связан с японской жандармерией [4, л. 103].

Со второй половины 1930-х гг. вся деятельность эмигрантских организаций проходила под контролем со стороны японских спецслужб и была ориентирована на выполнение задач строительства в Маньчжоу-го «общего дома» пяти дружественных наций, что не отвечало потребностям значительной части русской эмиграции и вело к окончательной деградации антисоветского движения в эмигрантской радикальной среде. В годы Великой Восточноазиатской войны (1941—1945) русская колония Маньчжоу-го была охвачена всплеском патриотических настроений, выражавшихся в симпатиях и поддержке сражающегося с Германией советского народа. В августе 1945 г. эмигранты (в том числе бывшие военные) в массе своей приветствовали вступление советских войск на территорию Китая и активно сотрудничали с советской администрацией. Вместе с тем, установление советского контроля над Маньчжурией привело к массовым «чисткам» в эмигрантской среде, в ходе которых особенно пострадали бывшие военные. В Мукдене в 1945 г. были арестованы и в дальнейшем вывезены в СССР многие представители БРЭМовской администрации, русские сотрудники японских структур и члены эмигрантских организаций. Некоторые военные, не затронутые «чистками» 1945—1946 гг., оставались в Китае до конца 1940-х — начала 1950-х гг., позднее возвратившись на родину, как, например, генерал Остроградский, бывший глава Мукденского отделения РОВС, и уже здесь попал под каток последних сталинских репрессий.