Русско-французские отношения в отечественной историографии 70-80-х гг. XIX в

Ахмадулина С. З., Ракитин С. В. Русско-французские отношения в отечественной историографии 70–80-х гг. XIX в. // Вестник Бурятского государственного университета. Гуманитарные исследования Внутренней Азии. 2022. Вып. 2. С. 63‒67.

История взаимоотношений России и Франции имеет давние и глубокие корни. Первым знаковым явлением в ней является брак дочери великого князя Ярослава Анны с французским королем Генрихом I. Хотя это и был всего лишь небольшой исторический эпизод, не получивший продолжения в расширении и укреплении дальнейших связей в тот период, но все же именно он послужил символической вехой на пути сближения двух стран. Начиная с XVIII в. Россия взаимодействовала с Францией в различных сферах, а в конце XIX в. заключени- ем ряда русско-французских договоров (1891–1894 гг.) был зафиксирован военный и экономический союз обеих держав, ставший мощным толчком для активизации торговых и финансовых связей.

На стыке 1870–1880-х гг. проблемой русско-французских отношений начала XIX в. занимался С. М. Соловьев — известнейший отечественный историк, декан историко-филологического факультета Московского университета (1856–1869), впоследствии ректор (1871–1877), автор многотомной «Истории России с древнейших времен».

С. М. Соловьев, также как и другие видные историки своего времени К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин, являлся представителем «государственной» школы историографии. Как известно, в юности С. М. Соловьев примыкал к славянофилам, однако к началу академической деятельности его идейно-политические взгляды были ближе к «западникам». Ученый был сторонником университетской автономии и противником реакционных реформ министра народного просвещения Д. А. Толстого, из-за этой принципиальности С. М. Соловьев ушел в отставку с должности ректора. В целом его взгляды можно характеризовать как умеренно-либеральные или умеренно-прогрессивные [1, с. 76].

В 1877 г. вышла работа автора под названием «Император Александр первый» [9]. Несмотря на персонификацию заглавия, книга посвящена истории российской дипломатии начала XIX в. и аспект личности императора не стоит на первом месте. В целом по жанру это первая работа подобного плана, поскольку все предыдущие работы представляли собой труды классической военной истории и дипломатии.

В вопросе сущности коалиционных войн России с Францией С. М. Соловьев придерживался концепции своих предшественников, называя коалиции оборонительными. По мнению автора, основная цель коалиций заключалась в «безопасности Европы» , борьбе с «завоевательными стремлениями» Франции, «освобождении Европы» . Образ Франции и Наполеона Бонапарта исключительно антагонистичен: Бонапарт назван «военным деспотом», «вождем военной партии», «незаконным правителем», охарактеризован как маниакально жаждущий войны правитель. Россия и Александр I показаны в роли миротворца, жертвующего своими государственными интересами во благо стабильности в Европе [9, с. 3, 4, 6, 11, 25, 32, 96].

Инициаторами 3-й коалиции указаны Россия и Англия [9, с. 63]. Заявляется о сильном нежелании Австрии вступать в коалицию из-за экономического кризиса, а также «громком голосе» партии мира, возглавлявшейся эрцгерцогом Карлом. «Страна отстала от Европы на век… Войны нужно избегать любой ценой», — писал полководец императору Францу [8]. Также рассказывается о насильственном втягивании Пруссии в коалицию [9, с. 74].

Ключевой причиной присоединения Австрии к коалиции назван «итальянский вопрос» — опасение Австрии полного поглощения Французской империей территории Италии и получение непосредственной границы двух империй. C. М. Соловьев озвучил мнение о том, что фактически коалиционных усилий в 1805, 1806, 1807 гг. не было [9, с. 130]. Автор апеллирует к тому, что австрийская армия из-за своей поспешности была разбита в 1805 г. при вторжении в баварский Ульм, австро-русские силы при Аустерлице содержали лишь небольшие остатки от австрийской армии, а прусские войска, оставшись без поддержки, были разбиты при 1806 г. при Йене и Ауэрштетде.

Характеризуя Аустерлиц, автор заявил о «выбывании из рядов русского войска 20 000 человек» [9, с. 90]. С. М. Соловьев причиной поражения в генеральном сражении называет коллективную вину: Александр I виноват в своем стремлении дать Бонапарту сражение; Кутузов виноват в недостатке смелости перечить императору; австрийцы виноваты в недостатке провизии. Русско-французские войны велись для сохранения баланса на континенте, для «бескорыстной защиты Европы [9, с. 93, 109]. Касательно непосредственных интересов России автор говорит о польском и восточном вопросе. Первый подразумевает невосстановление Польши из территорий бывших Австрийской и Прусской Польши, второй подразумевает сохранение Османской империи в «умирающем» состоянии либо ее равноценный раздел между европейскими странами [9, с. 103]. Кампании 1807 г. обосновываются на стремлении сохранить остатки Пруссии.

Касательно Тильзитского мира С. М. Соловьев высказывает критическую позицию, что союз был мифом для двух стран. Для Франции союз означал «выбивание» главного континентального противника из потенциальных коалиций и вдобавок к этому получение нового союзника в войне с Англией, а для России это означало временную передышку и усиление собственных сил.

После заключения Тильзитского мира Наполеон предлагал проекты «Восточного похода» в Турцию и Индию, от которых русский царь тактично отказывался. С. М. Соловьев объясняет это полной невозможностью раздела Турции между Россией и Францией, говоря о «чересполосице», которая возникнет после такового и появления новых конфликтных точек в международной политике [9, с. 155–156].

Как пишет С. М. Соловьев, Эрфуртская встреча имела несколько целей: 1) со стороны России закрепить территории на Балканском полуострове и быть уверенной в невмешательстве Франции в предстоящей русско-шведской войне; 2) со стороны Франции уверенность на невмешательство России в захвате Пиренейского полуострова.

Точкой взаимного охлаждения в отношениях двух союзников автор считает 1810-й год, и камнем преткновения явился польский вопрос. По мнению С. М. Соловьева, Наполеон своими уклончивыми ответами зондировал почву для усиления сил Франции в Восточной Европе, неприемлемого для России. Результатом стала взаимная подготовка к войне, усиление французской армии в Германии, усиление польских крепостей, вооружение герцогства Варшавского.

Не менее интересным и значимым является труд В. К. Надлера «Император Александр I» [7]. Большую часть жизни В. К. Надлер в должности ординарного профессора трудился в Харьковском университете (1862–1890 гг.), в 1891–1894 гг. возглавлял историко-филологический факультет Новороссийского университета. Круг научных интересов был широким: античные мифы, византинистика, история позднего средневековья, история христианства [4, 5, 6]. В начале своей карьеры В. К. Надлер больше тяготел к древней истории, лишь к 1880–1890-м гг. ученый пришел к изучению истории начала XIX в. Наиболее известной работой ученого является пятитомная биография Александра I.

Труд В. К. Надлера пропитан идеей провиденциализма, часто в работе прослеживаются религиозно-экзистенциальные мотивы. Отчасти из-за этого автор подвергался критике. К примеру, известная рецензия П. М. Милюкова [3, с. 145– 154], в которой он крайне нелицеприятно отозвался о существующих на тот момент двух томах «Императора Александра», а также уличил В. К. Надлера в использовании материалов Бернгарди [2].

В целом В. К. Надлер шел по пути своих предшественников. Франция и Наполеон презентованы как разрушители спокойствия, завоеватели. Россия с учетом вышеуказанного религиозного подтекста представляла собой последнего борца за освобождение Европы [7, с. 18–19].

Интересными являются выводы о личности Александра I в контексте политики царя. В. К. Надлер сделал вывод о том, что Александр, во-первых, не получил достаточного религиозного воспитания, во-вторых, не проникся самобытностью русского народа [7, с. 11–12]. Ключевыми чертами личности считал увлеченность и впечатлительность, природный ум и проницательность, сентиментальность, притворство, нерешительность и робость, отсутствие воли и собственного курса [7, с. 18].

Таким образом, рассмотрев русско-французские отношения в отечественной историографии 70–80-х гг. XIX в., мы можем сделать вывод о том, что историки рассматривали отношения двух стран сквозь призму обращения к личностям монархов — Александру I и Наполеону Бонопарту. Коалиционный период отношений двух стран определялся необходимостью борьбы с завоевательными стремлениями Франции, необходимостью освобождения и последующей безопасности Европы.