Русское православие в сочинениях Павла Одерборна

О жизни Павла Одерборна (ум. 1604) известно очень немногое. Он родился в городе Барт (Западная Померания) предположительно в 1550 г. ( Одерборн , 2024, с. 217–218). Получив степень магистра в Ростокском университете в 1579 г.¹, впоследствии он был занят проповедью в Вильно и Ковно [ Mund , 2003, p. 186; Donnert , 1985, S. 271]. Там он собирал материал о приграничных столкновениях Московского царства с Речью Посполитой (Allgemeines Gelehrten-Lexikon, 1751, Sp. 1021; Allgemeine Deutsche Biographie, 1887, S. 149). П. Одерборн был плодовитым автором. Его литературная известность покоится прежде всего на двух трудах. Первый представляет собой обзорное описание русского православия – De Russorum religione, ritibus nuptiarum, funerum, victu, vestitu et aliis moribus , – написанное по заказу известного ростокского теолога Давида Хитреуса [ Benga , 2012, S. 182], бывшего учителем П. Одерборна. Вторая работа, над которой примерно в это же время работал П. Одерборн, посвящена жизни Ивана IV – Ioannis Basilidis magni Moscoviae ducis vita [Modern Encyclopedia of Russian and Soviet History, 1981, p. 187]. Это сочинение, вышедшее на латинском языке в 1585 г. вскоре после смерти русского царя, впоследствии принесла автору известность. В России П. Одерборн не был [ Matthes , 1981, S. 70].

Настоящая статья посвящена некоторым особенностям изображения русского православия в латинских сочинениях П. Одерборна и трансформации этих особенностей в переводах на немецкий, которые вышли еще при жизни немецкого пастора. В данной работе акцент сделан преимущественно на двух упомянутых выше сочинениях.

Работа П. Одерборна с описанием религии русских первоначально появилась в виде письма Д. Хитреусу в 1581 г. [ Benga , 2012, S. 184]. Письмо опубликовано в сборнике писем (1614), посылавшихся Д. Хитреусу [ Pettke , 2000, S. 144–145]². В 1582 г. это сочинение было опубликовано дважды: в отдельной брошюре и в составе сборника разных сочинений, касавшихся русского православия. Этот сборник был подготовлен Яном Ласицким [ Wotschke , 1925, S. 454–455]. В 1583 г. сочинение П. Одерборна было включено в качестве приложения в работу Д. Хитреуса Oratio de Statu Ecclesiarum hoc tempore in Graecia, Asia, Africa, Ungaria, Boemia, etc. [ Benga , 2012, S. 185–186, 193] и в том же году появился перевод De Russorum religione на немецкий язык, сделанный Д. Хитреусом [ Сагановiч , 2005, с. 163], который внес множество исправлений.

Биография Ивана Васильевича, готовая уже в декабре 1584 г., была издана в Виттенберге в 1585 г. Это сочинение П. Одерборн посвятил Генриху Юлию, бывшему тогда епископом Хальберштадта, а в 1589 г. ставшему герцогом Брауншвейг-Вольфенбюттельским [ Kappeler , 1972, S. 77–78]. П. Одерборн создал образ неправедного правителя – Ивана Васильевича – для восхваления Генриха Юлия [Ibid., S. 78]³. Еще при жизни П. Одерборна, в 1589 г., в Горлице был издан немецкий перевод Ioannis Basilidis Magni Moscoviae Ducis vita , выполненный Генрихом Ретелем, и был переиздан в 1596 г. В 1600 г. был переиздан латинский текст [Ibid., S. 80–81].

Среди источников П. Одерборна выделяют официальные документы, сведения пленных, возвращенных из Московского царства, летучие листки, документы польской королевской канцелярии, личные беседы с польскими послами и дипломатами, сочинения о России С. Гербер-штейна, А. Гваньини и сочинение о Московском царстве князя А. Курбского [Ibid., S. 79–80; Matthes , 1981, S. 72; Donnert , 1985, S. 271]⁴. В. В. Рыбаковым и А. И. Филюшкиным был выявлен огромный пласт заимствований из античных латинских сочинений в Ioannis Basilidis Magni Moscoviae Ducis vita [ Филюшкин , 2023, с. 113–116].

Прежде чем перейти к особенностям описания православия в сочинениях П. Одерборна, необходимо затронуть тему употребляемых им обозначений людей, чью жизнь он описывал. Используемые им слова – рутены, русские, московиты ( rutheni , russi , moscovitae ) – иногда прочитываются как указание на разные идентичности, которые невозможно отождествить друг с другом [ Engels , 1940, S. 280; Сагановiч , 2005, с. 164, 166]. Однако представляется, что люди той эпохи не проблематизировали эти слова в подобном духе (как указывающих на различные идентичности) и речь идет скорее об указаниях на региональные различия или отличия в образе жизни. Сложно вообще подозревать в употреблении этих обозначений П. Одерборном какой-то последовательный принцип, которого он бы придерживался в разных сочинениях. По-видимому, речь идет все же о разных вариантах подданства или о проведении различий, которое диктовалось политическими предпочтениями автора и актуальными событиями [ Mund , 2003, p. 314–316]⁵. Здесь будет уместно проследить за некоторыми особенностями употребления П. Одерборном этих обозначений. В записке об осаде Пскова De Plescoviae obsidione (1582)⁶ слово flamines ⁷ употреблено по отношению к рутенам ‒ flamine ruteni (De Plescoviae obsidione…, 1582, A4r). А в более позднем сочинении Ioannis Basilidis Magni Moscoviae Ducis vita , куда в переработанном виде вошел этот фрагмент из записки об осаде Пскова, flamines названы уже московитами ‒ flamine moschi (Ioannis Basilidis magni Moscoviae ducis vita…, 1585, T7r). В записке об осаде Пскова князь Оболенский⁸ назван rutenicorum imperator (De Plescoviae obsidione…, 1582, A3v). В Ioannis Basilidis Magni Moscoviae Ducis vita он просто князь (Ioannis Basilidis magni Moscoviae ducis vita…, 1585, R7v). В этом же сочинении П. Одерборн говорит о русском православии и как о russorum religione (Ibid., D2r)⁹, и как о rutenorum religione (Ibid., C4v–C4r)¹⁰.

Еще меньше внимания особенностям этих обозначений досталось в переводах. В немецком переводе De Russorum religione замена обозначений населения различных государств не была ограничена только изменениями в заглавии: Reussen, sonsten Moscowiter genandt, Religion вместо Russorum religione . Так, flamines Rutenicos из латинского сочинения стали Reussischen Priester в немецком переводе Д. Хитреуса ( Oderborn , 1582, A2r; Oderborn , 1583, A8v).

Независимо от употребляемого обозначения речь идет об одной и той же религии – русском православии.

Прежде всего необходимо отметить, что описание православия, данное в личном письме Д. Хитреусу, гораздо менее «объективно» и «сдержанно», чем в разделе биографии Ивана Васильевича, где П. Одерборн также затрагивает вопрос описания русского православия, что вызвано самим публичным характером этой биографии [ Benga , 2012, S. 192]. В письме П. Одер-борн приводит менее сдержанные суждения и наблюдения. Сведения о русском православии в этих источниках не совпадают.

Описание религии в De Russorum religione по своей структуре похоже на предшествовавшие сочинения, которые были посвящены русскому православию или включали в себя раздел, посвященный ему¹¹. Это стандартный набор тем: доктрина, главные должности в церковной иерархии, храмы, литургия, чтение священных книг, священники, религиозное образование, браки, похоронный обряд и т.п.

В De Russorum religione П. Одерборн последовательно создает образ православных как язычников. В научной литературе давно указывалось на употребление П. Одерборном характерных обозначений для православных священников [ Mund , 2003, p. 221; Benga , 2012, S. 187]. В то время как в сочинениях католиков православные священники чаще всего называются sac-erdos или presbyter , лютеранский пастор в De Russorum religione практически везде называет их flamines ( Oderborn , 1582, B2, B3, B5r)¹², что обозначало древнеримского языческого жреца [ Samter , 1909, S. 2484]¹³. При описании обряда евхаристии священник стал mysta ( Oderborn , 1582, A4r), обозначавшее жреца на мистериях [ Marchant , Charles , 1953, p. 357]. Другое обозначение православных, призванное задать аналогию с язычниками, – sacrificulus ( Oderborn , 1582, A8r). В употреблении этих обозначений есть некоторая асимметрия. В то время как священники ruteni иногда именуются sacerdotes , russi обозначаются преимущественно как flamines [ Ben-ga , 2012, S. 187].

П. Одерборн не проводит границы между собственно православием и aliae superstitiones ¹⁴, которым посвящен целый подраздел ( Oderborn , 1582, B3v–B3r). Сама организация материала в сочетании с особенностями лексики и комментариями-вставками, передающими личное отношение автора¹⁵, подчинена задаче представить russorum religione недалеко отстоящей от суеверий и язычества¹⁶. С этой же целью богослужебные действия и жесты благочестия изображались намеренно карикатурно¹⁷. Помимо последовательного учения¹⁸, померанский протестант нашел только суеверия и варварские обычаи.

Небольшой раздел, посвященный русскому православию, есть и в работе П. Одерборна об Иване Грозном в заключительной части первой книги. Как уже указывалось выше, здесь описание православия дано более нейтрально. Описание затрагивает такие темы, как изложение положений веры, крещение, роль добрых дел в спасении, монашество, священники, евхаристия, пост и т.д. Иначе выглядит описание отношения к святому Николаю: «…Nicolao, Mariae virgini, Elia et Ioanni Baptistae praecipuum honorem habent»¹⁹. Описание православия выглядит гораздо более комплементарным, лишенным курьезов и нелепостей, наполнявших De Russorum reli-gione . Хотя П. Одерборн и упоминает о суевериях и mirabilibus ceremoniis ²⁰, он не описывает их, а отсылает за более подробной информацией к своему письму Д. Хитреусу с описанием русского православия (Ioannis Basilidis magni Moscoviae ducis vita…, 1585, E6v)²¹. Отмечая наличие суеверий, П. Одерборн все же заключает: «…nobis satis est, si hanc iudicii rectitudinem in barbaris probemus, quod praeclare sentiunt, Deum Opt. Max. peccati caussam non esse, sed perennem potius certe nemo ita languet aut ita friget in cupiditate summi boni…»²². От описания приверженности русских соблюдению поста П. Одерборн переходит к часто встречающейся нарративной схеме – противопоставлению детства и юности Ивана Васильевича его более зрелым годам: как русские после строгого соблюдения поста возвращаются к обжорству и неумеренности, так и Иван Васильевич, получив власть, богатство и возгордившись, отвернулся от благочестивой жизни (Ioannis Basilidis magni Moscoviae ducis vita…, 1585, E7v–E7r). Представляется, что здесь мы видим частный случай того, когда гуманистическая нарративная стратегия создания и подчеркивания характеров, образов правителей (праведных и неправедных)²³ подчиняет или обрамляет описание религии²⁴.

При обращении к немецким переводам сочинений П. Одерборна сразу бросается в глаза следующая особенность – исчезновение многих уничижительных характеристик православных. Выше уже затрагивалась проблема обозначения «рутенов», «русских» и «московитов». Но и само описание православия сильно исказилось при переводе.

Рассмотрим некоторые из этих изменений.

Так, греческое слово νεκροθάπτης²⁵, которым П. Одерборн назвал пономаря в De Rus-sorum religione ( Oderborn , 1582, A3r), в немецком издании было буквально переведено как Todegräber ( Oderborn , 1583, B2v), хотя в данном случае очевидно, что лютеранский пастор выражался иносказательно, с иронией – как если бы православный пономарь звал паству в моги-лу²⁶. Разные слова, которыми П. Одерборн стремился сблизить православных и язычников, – flamines , mysta , sacrificulus – в немецком переводе были заменены нейтральным Priester (Ibid., A8v, B4r, C3r). Некоторые смягчения образа православных возникли и благодаря изменениям, которые Д. Хитреус внес, когда переводил наблюдения П. Одерборна касательно почитания икон и отношения к святым. Deum tutelarem ( Oderborn , 1582, A4r, B2v), в качестве которого по De Russorum religione почитали святого Николая, в переводе стал просто Patron ( Oderborn , 1583, B3r) или aller Moscoviten Patron (Ibid., C5r). Разумеется, о работе по целенаправленной переработке или удалению аналогий с язычеством речи не идет. Так, в другом месте S. Nico-laum tanquam Deum adorare из De Russorum religione Д. Хитреус перевел как S. Niclaß als ein Gott anbetten (Ibid., C6v–C6r).

Литературное наследие П. Одерборна оказало огромное влияние на последующие сочинения о России. Описание жизни Ивана Грозного долгое время оставалось основной биографией этого правителя и часто использовалась как основной источник сведений о нем [Дмитриев, 1962, с. 378; Baron, 1991, p. 4]. Сочинения П. Одерборна сильно повлияли на будущие труды, затрагивавшие тему русского православия. Йоханнес Ботвиди ссылался на Франкфуртский сборник, отдавая предпочтение в прояснении некоторых сторон православия (о первородном грехе, о соотношении веры и добрых дел, об исповеди) именно сведениям П. Одерборна [Мокробородова, 2002, S. 239, 240]. Й. Ботвиди сглаживает многие острые углы или стандартные направления критики русского православия, умело обращаясь с разнообразными сведениями Франкфуртского сборника. Петр Петрей предпринимает иную стратегию – те негативные коннотации, которые содержались в описании религии русских, были усилены шведским автором [Мокробородова, 2013, с. 71]. Так, различные политические предпочтения авторов вели к разным прочтениям одних и тех же материалов. De Russorum religione П. Одерборна использовалась в XVII в. и для критики православной церкви, в т.ч. таким известным протестантским историком церкви, как Арнольд Готфрид [Benga, 2012, S. 193; Benz, 1952, S. 72–73]. De Russorum religione и Ioannis Basilidis magni Moscoviae ducis vita активно использовались в диссертации Иоганна Шваба Dissertatio theologica de religione ritibusque ecclesiasticis Moscovitarum (1665), написанной под руководством Иоганна Эрнста Герхарда [Ben-Tov, 2021, p. 167] (Архив СПбИИ РАН. Ф. 39. К. 592. № 20. Л. 10, 15 об., 23 и далее). Так, с опорой на П. Одерборна И. Шваб находит положительные черты в православии (отсутствие целибата, влияние светской власти на церковь и т.п.) (Архив СПбИИ РАН. Ф. 39. К. 592. № 20. Л. 52–53). Работы П. Одерборна оказали более долговременное влияние на сочинения в теологическом жанре, чем на путевые заметки или сочинения ‒описания России. Если выше говорилось о гуманистических формах организации нарратива, которые в некотором смысле определяли наполнение работ, то здесь обнаруживает себя иная стратегия – «ориенталистская». Появление больших сборников ‒ собраний различных сочинений о России (и не только о ней) в конце XVI – начале XVII в. – очень важная особенность россики этого времени [Ben-Tov, 2021, p. 159]. Наличие под рукой книги, позволяющей по одним и тем же вопросам сравнивать различных авторов, явилось мощным средством ориенталистского дискурса; инструментом именно научного (с поправками к этому прилагательному применительно к раннему Новому времени) создания образа Другого. Работа И. Шваба, лица далеко не беспристрастного27, имеет «научный образ» не в последнюю очередь благодаря таким «средствам оснащения». Й. Ботвиди благодаря Франкфуртскому сборнику имел возможность подбирать нужные ему сведения и убедительнее строить аргументы [Мокро- бородова, 2002, S. 238, 240]. Указание П. Одерборном в качестве источника информации на личные контакты с православными и собственные наблюдения явилось дополнительным стимулом для И. Шваба (Архив СПбИИ РАН. Ф. 39. К. 592. № 20. Л. 14) больше доверять этому автору. Ссылки на конкретные источники, цитаты, личные наблюдения, персональные контакты других авторов – важные критерии для Й. Ботвиди в вопросе выбора из противоречивых сведений Франкфуртского сборника [Мокробородова, 2002, S. 240, 242].

В первой половине XVIII в. повышенный интерес к России в связи с приходом к власти Петра I вызвал широкое обращение к более ранним сведениям о России, в т.ч. и к сочинениям П. Одерборна [ Matthes , 1981, S. 80; Филюшкин , 2023, с. 110]. Сложнее дело обстоит с переводами и их читателями. Публикации на национальных языках предполагали качественного иного читателя – не университетского профессора или просто высокообразованного книжника, но гораздо более широкие читающие круги [ Лимонов , 1999, с. 105]²⁸. Очевидно, для этой аудитории чтение немецких переводов могло приводить к складыванию иного мнения о русском православии, весьма отличного от того, с чем им бы пришлось столкнуться в латинских оригиналах.