Семья как фактор формирования и укрепления межэтнического согласия в Республике Бурятия

Межэтнические отношения в обществе формируются и развиваются под влиянием различных факторов, одним из которых является семья.

Понятие «фактор» в большинстве справочных изданий определяется как причина и движущая сила. Так, в «Словаре иностранных слов» утверждается, что это слово производно от лат. factor – «делающий, производящий» и раскрывается как «движущая сила, причина какого-либо процесса, явления; существенное обстоятельство в каком-либо процессе, явлении» [1, с. 681].

Можно предположить, что применительно к Республике Бурятия семья выступает существенным обстоятельством и одним из первостепенных факторов того уровня межэтнического взаимодействия, которым характеризуется этот регион.

Для семьи, одного из древнейших институтов общества, свойственна особая система связей, характеризующаяся потребностью людей друг в друге, взаимной ответственностью, единством основополагающих ценностей, общностью быта. Семья – важный агент социализации личности, так как в ней проходит большая часть времени, закладываются основы характера, усваиваются навыки общения, закрепляются социальные роли отца, матери и т.д., воспроизводятся другие аспекты жизнедеятельности человека и общества. «Самым близким окружением человека с момента рождения является семья. В качестве таковой она в большинстве случаев является и все последующие годы жизни, – пишут И. И. Осинский и Э. В. Гылыкова. – В семье происходит воспитание и формирование ребенка, развитие его способностей и интересов. В семье ребенок усваивает нормы морали и поведения, получает представления об окружающем мире…» [2, с. 261].

Следовательно, этот социальный институт выступает в роли механизма преемственности поколений и передачи социального опыта. Семья выполняет такие социальные функции, как репродуктивная, воспитательная, хозяйственно-экономическая, коммуникативная и др. Она является носителем и транслятором культурных норм, школой нравственности, в решающей степени определяет, каким будет новое поколение граждан. Конечно, есть разные типы семей, и у них разные возможности влияния на детей, но большая часть семей в любых условиях старается выполнять особую миссию – быть для детей источником доброты, любви, доверия и понимания, надежным приютом в самые сложные моменты жизни. По мнению Ф. А. Игебаевой, семья должна стать «оазисом спокойствия, уверенности, создать необходимое для человека чувство безопасности и психологического комфорта, обеспечивать эмоциональную поддержку и сохранение общего жизненного тонуса» [3, с.76]. Однако некоторые семьи мало или совсем не занимаются воспитанием детей, выполняя с разной степенью успешности лишь функции их материального обеспечения.

На современное состояние российской семьи воздействует общая ситуация в стране. Не случайно ее состояние многими авторами оценивается как кризисное, характеризующееся большим количеством разводов, так называемых гражданских браков, неполных семей, высоким уровнем подростковой и молодежной преступности, других проявлений девиантного поведения и социальной аномии. Часть детей вообще лишена преимуществ семейного воспитания, и это является для них самым тяжелым испытанием [4]. В качестве специфических отечественных явлений, отрицательно влияющих на семью, необходимо отметить тяжелое материальное положение многих семей с детьми и пьянство. Все эти негативные явления еще более усугубляются в условиях очередного кризиса, переживаемого Россией в настоящее время.

Все это осложняет процесс приобщения детей к гуманным нормам взаимоотношений между людьми. Тем не менее, сущность семейного воспитания остается неизменной: ребенок усваивает образцы поведения, заложенные в семье. «Эмпирический материал показывает: родительские образцы поведения в отношениях к детям, другим людям в большинстве случаев являются своеобразным эталоном для новых семей (дочерних и сыновних) на протяжении длительного времени. Лишь немногие респонденты (12%) не считают своих родителей примером для себя. Подавляющее большинство (87,9%) видят в них образец поведения в отношении к труду и другим людям» [3, с. 74].

В семье личность усваивает и нормы, связанные с межэтническим взаимодействием. Это служит в дальнейшем базой для осознанно толерантного или интолерантного ее отношения к представителям других этносов, в связи с чем семья может рассматриваться как исходный и первичный фактор формирования межэтнической толерантности. По мере социализации личности установки, нормы и ценности, усвоенные в семье, либо подкрепляются (что происходит чаще), либо корректируются собственным жизненным опытом человека.

Вместе с тем состояние института семьи во многом зависит и от условий конкретного региона, семейных традиций тех или иных народов, характера их взаимодействия. Именно поэтому необходимо остановиться на терминологическом аспекте рассматриваемой проблематики.

Как известно, в советский период существовало явление, которое называлось социалистическим интернационализмом или дружбой народов. По нашему мнению, это, несомненно, была реальность, по крайней мере, в Восточной Сибири, причем не столько директивно внедряемая, сколько отражавшая существо взаимоотношений этносов на протяжении веков и в эпоху СССР. Например, в Бурятии действительно не делалось различий между людьми по признаку их национальной принадлежности, и человек одной национальности представителю другой был, как правило, друг, товарищ и брат, в том числе и в прямом значении последнего слова, так как в Бурятии традиционно немало национально-смешанных семей, многих коренных жителей связывали родственные отношения, многие русские имели предков-бурят и наоборот.

Подобные отношения между коренными народами-соседями во многом сохранилось и в наши дни. Коренные жители Бурятии говорят, например: «Мы все тут сроднились» или «В другом регионе мне не хватало привычных восточных лиц». Эти фразы точно обозначают общность, максимальную близость людей, отсутствие дистанции, отстраненности, а именно такую дистанцию фиксирует понятие толерантности в качестве исходной точки взаимодействия субъектов. Это качество отмечает также Д. Ц. Будаева: «... в Бурятии национально-смешанные семьи носят достаточно массовый характер и это обусловило широкое распространение родственные связей, отличающихся особой психологической теплотой и теснотой, высокой солидарностью, обеспечивающих, в конечном счете, этнополитическую устойчивость многонационального региона» [5, с. 117].

Такая степень общности основ жизнеустройства этносов, сходство и даже взаимопроникновение самых различных сторон образа жизни есть, безусловно, качественно иная, неизмеримо более высокая степень межэтнического согласия, нежели толерантность, пусть и в высших формах ее проявления. Однако понятия интернационализма и дружбы народов почти не используются в современном дискурсе, хотя необходимость в обогащении категориального аппарата обществознания такого рода понятиями имеется. Их применение могло бы восстановить полноту отражения палитры взаимодействия этносов нашей страны, и тем самым был бы признан тот факт, что в данном случае отечественная социальная практика отнюдь не следует за западной. Напротив, в прошлом столетии она дала миру опыт реализации более высокой, чем толерантность, формы межэтнического взаимодействия, которая пока должным образом не концептуализирована. Мы предлагаем называть ее межэтническим согласием.

Специфика Бурятии выражается и в том, что к числу особенностей национального характера титульного народа республики относится особая значимость семейных и родственных связей, уважение к предкам, старшим членам семьи, заботливое отношение к детям.

Для оценки исходных условий формирования норм межэтнического взаимодействия, которые, как правило, закладываются в семье, в анкету при проведении нами социологического исследования жителей г. Улан-Удэ [6] был включен вопрос-индикатор об отношениях в семье. Характер таких отношений влияет и на восприятие норм и ценностей, которые воспитывают в детях их родители и другие старшие члены семьи.

Подавляющее большинство опрошенных взрослых считают отношения в своей семье очень хорошими (76,1%) и скорее хорошими (18,7%), у более половины респондентов есть родственники другой национальности, а 5,25% сами являются детьми, родившимися в смешанных браках. Наличие значительного количества жителей, у которых есть предки, родственники, друзья другой, нежели они сами, национальности, как отмечалось, - характерная черта Бурятии.

Мнения подростков оказались менее оптимистичными, хотя и у них тоже преобладают позитивные ответы: отношения в семье очень хорошими назвали 60% и скорее хорошими 22%. При такой атмосфере в семье, на фоне традиционно добрососедских отношений в регионе закономерными выглядят результаты исследования школьников Бурятии: большинство опрошенных (82,6%) никогда не сталкивались с запретами или осуждением старших членов семьи относительно дружбы со сверстниками-представителями других национальностей [7, с. 94].

При включении нами в анкету вопросов об отношении к национально-смешанным бракам мы исходили из того, что такие браки являются важным показателем межэтнической толерантности.

Наибольшее количество респондентов-взрослых (38,8%) при ответе на вопрос «Как Вы относитесь к межнациональным бракам?» выбрало ответ «положительно», 22,9% - «скорее положительно, чем отрицательно», 21,5% выразили безразличие, 11,5% ответили «скорее отрицательно, чем положительно» и 5,3% выразили негативное отношение. Таким образом, более 60% респондентов положительно отреагировали на вопрос о межнациональных браках. Вместе с 21,5% тех, кто показал безразличие, доля опрошенных, не выразивших своего негативного отношения к этому явлению, превышает 80%. При выборе вариантов ответов с положительной или безразличной реакцией какой-либо связи с национальной принадлежностью респондентов не обнаружено: и русские, и буряты, и дети из смешанных семей, и представители иных этносов в равной мере показали свою толерантность к данному явлению. Поэтому есть основания говорить об общности данной черты менталитета населения.

Результаты нашего исследования свидетельствуют о том, что при ответе на вопрос «Как Вы относитесь к межнациональным бракам?» больших колебаний нет и по возрасту, кроме того, что среди респондентов, которые предпочли ответ «безразлично», большинство составляет молодежь и люди среднего возраста, в то время как в числе выбравших вариант «скорее отрицательно, чем положительно» выделяется доля респондентов в возрасте 60 лет и старше (около 4%). Прослеживается некоторая дифференциация респондентов по уровню образования. Среди выразивших положительное и скорее положительное отношение к межнациональным бракам преобладают лица с высшим, незаконченным высшим и средним специальным образованием. Сколько-нибудь заметных различий между представителями полов нет, кроме того, что среди давших однозначно отрицательные ответы несколько больше женщин (5,7%), чем мужчин (4,8%).

Достаточно много подростков (40%) отметило ответ «положительно», 20% – «скорее положительно, чем отрицательно», 26% выразили безразличие к данному вопросу, 10% ответили «скорее отрицательно, чем положительно», 4% выразили отрицательное отношение к межнациональным бракам. Как видим, молодое поколение, с характерным для него максимализмом, оказалось толерантнее в данном случае, чем взрослые респонденты.

Один из вопросов должен был выявить отношение к межнациональным бракам, но уже применительно к близким людям. Наибольшее число респондентов-взрослых – 36,6% – дали ответ «положительно», 23,4% – «скорее положительно, чем отрицательно», 20,3% выбрали вариант «безразлично», 12,3% предпочли ответить «скорее отрицательно, чем положительно» и 7,4% респондентов выбрали отрицательный вариант. При ответе на данный вопрос не обнаружилось тенденции к преимущественно позитивной либо негативной реакции представителей какой-либо национальности на проблему межнациональных браков близких родственников.

Для сравнения приведем данные двух опросов населения Бурятии. В 2005 г. положительный вариант ответа на вопрос об отношении респондента к возможному вступлению сына или дочери в межнациональный брак дали 44,3% опрошенных, нейтральный – 36,5%, негативный – 9,4% [8, с. 31]. В 2009 г. на аналогичный вопрос приблизительно 50% ответили положительно, а каждый десятый опрошенный житель республики выразил негативное отношение [9, с. 19]. Сопоставление результатов этих опросов с нашими показывает возрастание в целом позитивных ответов (60%) по сравнению с 2005 г.(44,3%), снижение числа безразличных ответов с 36,5% в 2005 г. до 20,3% в нашем опросе. Однако имеет место некоторый рост числа респондентов, которые предпочли отрицательный вариант: с 9,4% в 2005 г. до 19,7% по нашим данным. Вместе с тем необходимо учитывать, что однозначно негативный ответ в нашем опросе дали лишь 7,4% горожан, а значительно большее число – 12,3% – предпочло более мягкий вариант неприятия. Таким образом, большое число положительных ответов в проведенном нами исследовании уравновешивается некоторым возрастанием негативных мнений, поэтому какой-либо динамики с 2005 г. не прослеживается.

При распределении ответов по возрасту участников нашего опроса обнаружилось преобладание ответа «безразлично» среди молодежи, респонденты среднего возраста в основном предпочли положительные ответы. В группе респондентов старшего возраста доля тех, кто выбрал вариант «скорее отрицательно, чем положительно» больше, чем при ответе на предыдущий вопрос (4,7%). Очевидно, толерантность, которую лица в возрасте 60 лет и старше проявляют в подавляющем большинстве случаев, снижается при ответах на вопросы относительно межнациональных браков близких родственников. Также наблюдается более высокий уровень межэтнической толерантности людей с высшим, незаконченным высшим и средним специальным образованием. Среди тех, кто выбрал однозначно отрицательные ответы и ответы «скорее отрицательно, чем положительно», несколько больше женщин, чем мужчин. Очевидно, это объясняется большей заинтересованностью женщин вопросами семейных и родственных отношений.

36% подростков при ответе на этот вопрос выбрали вариант «положительно», 16% – «скорее положительно, чем отрицательно», 34% – безразлично, 10% – «скорее отрицательно, чем положительно» и 4% – «отрицательно». В целом выразили одобрительное или нейтральное отношение 86% подростков. Таким образом, позитивное отношение доминирует и у этой возрастной группы.

Все это свидетельствует о том, что подавляющим большинством респондентов межнациональные браки воспринимаются как привычное и нормальное явление.

Приведенные выше результаты коррелируют с данными, касающимися непосредственно характера межэтнических отношений. Ответы на один из ключевых вопросов нашей анкеты «Насколько важна для Вас в отношениях с людьми их национальная принадлежность?» показали, что вариант «не обращаю на это внимания» выбрали 35,9% взрослых участников опроса, а ответ «национальная принадлежность человека для меня скорее не важна, чем важна» – 38,9%, то есть для большинства опрошенных (74,8%) этот признак личности не имеет существенного значения. 15% отметили вариант «национальная принадлежность человека для меня скорее важна, чем не важна», 6,7% респондентов остановились на ответе «национальная принадлежность человека важна для меня», остальные 3,5% затруднились ответить.

В контексте национальности респондентов ответы группируются таким образом. Из ответивших «не обращаю на это внимания» 25,1% составили русские, 7,8% – буряты, 2,1% – дети от смешанных русско-бурятских браков и 0,9% – представители других национальностей. Среди выбрав- ших вариант «национальная принадлежность человека для меня скорее не важна, чем важна» 28,2% русских, 7,4% бурят, 1,9% детей от смешанных русско-бурятских браков, 1,4% представителей других национальностей. В числе ответивших «национальная принадлежность человека для меня скорее важна, чем не важна» 7,4% русских, 6,1% бурят, 1,1% детей от смешанных браков и 0,4% представителей других национальностей. Вариант «национальная принадлежность человека важна для меня» выбрали 4,3% русских, 2,2% бурят и незначительное число детей от смешанных браков и представителей разных национальностей. Следовательно, более половины опрошенных бурят, детей от смешанных браков и представителей национальностей, не относящихся к основным в республике, предпочли два первых варианта ответа. Эти же ответы выбрало и большинство русских респондентов.

Таким образом, полученные данные свидетельствуют о том, что семья выступает положительным фактором формирования и укрепления межэтнической толерантности в республике.

Косвенным индикатором и наряду с этим предпосылкой межэтнической толерантности человека выступает характер его взаимоотношений в среде ближайшего окружения. Для его выявления в анкету был включен вопрос «Каков характер взаимоотношений в среде Вашего ближайшего окружения (друзья, коллеги, соседи и т.п.)?». 60,4% совершеннолетних респондентов отметили вариант «очень хорошие», 25,3% – «скорее хорошие». Итак, более 85% горожан продемонстрировали толерантность, по крайней мере, к своему ближайшему окружению. Ответы подростков на аналогичный вопрос оказались такими: 48% выбрали вариант «очень хорошие», 30% – «скорее хорошие». В целом 78% дали положительные ответы, продемонстрировав довольно высокую для этой возрастной категории тенденцию к бесконфликтному общению.

С учетом всех вышеприведенные данных логичен вывод о высоком уровне межэтнической толерантности населения Бурятии, который можно обозначить как межэтническое согласие. Что же касается семьи, то она является позитивным фактором формирования и укрепления межэтнической толерантности.