Школы традиционной бурятской иконописи

И зучение художественной культуры бурятского народа интересно не только со стороны познания исторических процессов. Этот вопрос имеет актуальное значение и для современной национальной культуры, в которой не только перерабатываются и переосмысливаются лучшие продуктивные традиции культурного наследия прошлого, но и сохраняется их преемственность. Интерес к историческим корням современной национальной культуры закономерен. Чем лучше мы знаем прошлое, тем вернее мы сможем сохранять действительные ценности исторического опыта народа.

Зарождение школ традиционной бурятской иконописи было обусловлено появлением стационарных буддийских монастырей, которые стали создаваться в последней четверти XVIII в. на территории многих племенных и родовых объединений селенгинских и хоринских бурят, в связи с чем возник повышенный спрос на предметы культа для храмов и мирян.

Первые бурятские иконописцы пользовались готовыми трафаретами и образцами для копирования на основе местной переработки тибетской и монгольской иконы XVI–XVII вв. в условиях относительной свободы творчества.

Школы традиционной бурятской иконописи – танка ¹, созданные при монастырях, оформились к середине XIX в. Во второй половине XIX в. бурятская иконописная школа сформировалась как профессиональная. Бурятские иконописцы овладели новой технологией живописи, освоили каноны внешней и внутренней формы иконописи, техникой золочения, миниатюры и т.д. Как отмечает один из крупнейших буддологов К.М. Герасимова, в это время определились существенные изменения в бурятском культовом искусстве². Отличительной особенностью является не только техника исполнения, но и особенности рисунка танка, его композиция, колорит, разнообразие сюжета и жанров. Танка пишется на тонком полотне, по тонкой и эластичной грунтовке, красками ярких и чистых цветов огромной светосилы. Как далее отмечает К.М. Герасимова, «для колористи ческого решения характерен открытый локальный цвет,

ЖАМСУЕВА

Дарима Санжиевна – к.и.н., доцент;

старший научный сотрудник

Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН

• ¹    С тиб. означает «иконопись». Живописное изображение на полотне божеств пантеона тибетского буддизма, по строгим правилам иконографии, иконометрии и композиции канона буддийского искусства. Канонические правила сформулированы в тибетских трактатах по теории буддийского искусства. Эта литература, во-первых, состоит из двух групп памятников: индийских первоисточников, сакральных текстов, канонизированных в «Ганжуре» и «Данчжуре», во-вторых, оригинальных сочинений тибетских авторов-теоретиков, изданных в их сумбунах – собраниях сочинений.

• ²    Герасимова К.М. Бурятское искусство XVIII – начала XX вв. // Вопросы методологии исследования культуры Центральной Азии. – Улан-Удэ, 2006, стр. 247.

напряжённое сочетание интенсивных контрастных тонов без каких-либо сложных тональных переходов. Композиционное построение усложняется, основной формальной задачей является декоративная и мажорная выразительность. Икона теряет «старинную» искренность, серьёзность и наивную строгость образа и превращается в замысловатую орнаментальную вязь, в которой всё равноценно – и главное, и второстепенное. Декоративной выразительности служит и цветовое узорочье и пластическая гибкость линии. Рисунок стал точным, певучим и волшебно лёгким в решении самых сложных изобразительных задач».

В начале XX в. профессиональная школа традиционной бурятской живописи поднялась на новую ступень мастерства – иконописцы освоили западную художественную систему световой лепки объёмов в живописи, природного подобия, построение реальных пространственных отношений. В иконописи появляется реалистический портрет, новые мотивы, сюжеты и формальные приёмы. К наиболее значительным явлениям бурятского искусства конца XIX – 20-х гг. XX в. следует отнести деятельность иконописца Осора Будаева. В 1904 г. 18-летний Осор, услышав о пребывании в Урге XIII Далай-ламы Тубдан-Чжамцо, ушёл пешком в Ургу учиться искусству иконописи в надежде встретить в свите далай-ламы знаменитых тибетских иконописцев. Через несколько лет О. Будаев возвращается в Бурятию и вскоре становится признанным зурачином-иконописцем. По рекомендации учителя XIII Далай-ламы Агвана Доржиева Будаев был привлечён к отделочным работам в Петербургском буддийском храме, выполнял росписи по эскизам Н.К. Рериха, в 1912 г. помогал С.Ф. Ольденбургу в подготовке издания буддийской коллекции из Хара-хото, хранившейся в Эрмитаже. В 1915 г. он был мобилизован на тыловые работы под Минском. После окончания Первой мировой войны вернулся на родину и до 1930 г. находился в Агинском дацане. Осор Будаев был близко знаком с Агва-ном Доржиевым, Г. Цыбиковым, в 30-е г. работал в Музее истории религии (Казанский собор), сотрудничал с такими учёными, как Ф.И. Щербатской, Д.И. Востриков, А.А. Казакевич, Г.О. Монзелер,

В.Г. Богораз-Тан, в создании музейной экспозиции по буддизму1.

В Петербургском буддийском храме, в Читинском историко-краеведческом музее, Музее истории Бурятии (г. Улан-Удэ), в фондах Центра восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН хранятся его произведения. В их числе карандашные рисунки, посвящённые быту бурят, иллюстрации к Ламрим чен-по Цзонхапы – ксилограф, 129 рисунков изображают мучения грешников в отделениях ада, «Сансарын-хурдэ», реалистический портрет С.Ж. Жигжитова – агинского ширетуя Тункинского дацана. Работы Осо-ра Будаева экспонировались в Верхнеуди-нске, Чите, Петербурге (1927, 1928, 1930 г.).

В музее истории Бурятии хранится «Сан-сарын-хурдэ», датируемое 1907 г., выполненное на грунтованном полотне рисунком тушью, слегка тонированным голубоватосероватым колером. Скорее всего, автором этого «Сансарын-хурдэ» является Осор Будаев. Атрибутированое ксилографическое «Сансарын-хурдэ» Осора Будаева 20-х годов и это рисованное полотно объединяют сходные черты, которых нет в традиционных изображениях «Сансарын-хурдэ» из различных бурятских дацанов. В «Мире людей» в «Сансарын-хурдэ» Осор Будаев изображает страны, в которых распространён буддизм: Индия, Тибет, Китай, Монголия и Россия. Изображение стран осуществляется по знаковым признакам характерных строений, транспортных средств, хозяйственных занятий населения. Символы Китая – Великая китайская стена, Тибета – Потала, Индии – знаменитая ступа; Монголия – это войлочная юрта, лошади, вьючные быки, торговые караваны верблюдов, Россия – деревянная изба, заводы, железная дорога с паровозом, самолёты. В традиционных «Сансарын-хурдэ» «Мир людей» характеризуется дворцами земных царей, буддийскими храмами, символом буддизма является также изображение Сиддхарты Гаутамы, срезающего волосы у подножия ступы. Содержание земной жизни ограничивается символами четырёх мучений жизни – рождения, болезни, старости и смерти. В бурятских «Сансарын-хурдэ» эта каноническая структура заменяется развёрнутой картиной повседневного народного быта. Символы мучений раскрываются в ключе традиционных обычаев и религиозных обрядов жизненного цикла. В характеристику образа жизни входит изображение хозяйственных занятий, развлечений (охота, стрельба из лука, борьба), праздников, пиров и гуляний. Это стремление к повествовательным сюжетам народного быта в самодеятельном изобразительном искусстве бурят соотносится с фактом популярности притч, сказок, афоризмов, моральных поучений. Эти особенности народного менталитета были учтены в популярных изданиях на монгольском языке в печатнях агинских дацанов. Творчество Осора Будаева показывает возможности развития и трансформации буддийской культуры в условиях современности.

В середине XX в. ряд художников-иконописцев принимали активное участие в развитии нового безрелигиозного искусства Советской Бурятии, участвовали в декадных выставках бурятского искусства в Москве в 1940 и 1950-х годах. Для многих из них новое coдержание искусства было связано не только с переосмыслением формальных выразительных средств буддийского искусства, но и с отказом от всей системы религиозного миропонимания.

А. Кочаров с середины 1980-х гг. обучался у ламы Ж.Ж. Цыбенова – настоятеля Цу-гольского дацана, с конца 80-х гг. продолжил обучение с учителем Самтеном Тар-чином в тантрическом монастыре Гьюдо (Индия), стажировался в Библиотеке тибетских рукописей и архивов (LTWA) в г. Дхарамсале (Индия) у учителя Нгаванга Чойджорома. В настоящее время Александр Кочаров работает мастером буддийской живописи танка в Буддийской традиционной Сангхе России (г. Улан-Удэ), а также выполняет заказы буддийских монастырей России. Его работы находятся в частных коллекциях Индии, Японии, России, Америки, Австралии.

Таким образом, бурятская традиционная школа живописи достигла вершины своего развития в начале ХХ в. В дальнейшем упадок обусловливался политической жизнью страны, когда условия для развития буддийского искусства были крайне неблагоприятны. С 90-х гг. ХХ в. возобновилось храмовое строительство, восстанавливаются старые монастыри и создаются новые традиционные школы искусства.