Сибирские шерти XVI века

Belyakov A. V. Siberian Sherts of the 16^th Century. Vestnik NSU. Series: History and Philology , 2020, vol. 19, no. 1: History, p. 125–131. (in Russ.) DOI 10.25205/1818-7919-2020-19-1-125-131

В последние годы наметился интерес к изучению такой группы источников, как шертные грамоты (записи) [Конев, 2005; Трепавлов, 2007. С. 134–138; Акишин, 2013; Моисеев, 2014; Слугина, 2017; Зуев и др., 2017]. Это происходит во многом благодаря исследованию процессов инкорпорации неправославного населения в состав Московского государства в XVI– XVIII вв. Однако изучение шертных грамот не менее важно для понимания того, как выстраивались механизмы взаимодействия Русского государства со странами Востока. В рамках подобных исследований необходимо активно вводить в научный оборот новые источники, а также изучать уже давно известные.

В данном контексте большое значение имеют ранние сибирские шерти. Представленная работа посвящена двум наиболее ранним из сохранившихся до наших дней источников из этой группы: шертной грамоте хана Кучума 1571 г. и так называемой «шерти Ермака». Эти источники объединяют не только общий регион происхождения (Западная Сибирь) и время (последняя треть XVI в.), но и тот факт, что они не сохранились в подлинниках, а их списки введены в научный оборот с искажением текста. Данная публикация призвана исправить этот недостаток.

В ходе выявления и изучения корпуса дипломатической переписки Ивана Грозного, в рамках проекта, поддержанного РНФ (проект № 16-18-10091, руководитель К. Ю. Еруса-лимский), был обнаружен список конца XVI в., послуживший источником для первых публикаторов в 1819 г. шертной грамоты хана Кучума царю Ивану Васильевичу [Собрание государственных грамот…, 1819. С. 63–65].

Весь текст шертной грамоты был известен еще в первой половине XVII в. Он упоминается в описи архива Посольского приказа 1626 г. [Опись архива…, 1977. С. 289. Л. 493 об. – 494]. В описи архива внешнеполитического ведомства 1673 г. данный документ не отмечен [Опись архива…, 1990]. Но он не погиб целиком.

В 1577 г. в Посольском приказе создается справочник, получивший название по первым строкам рукописи: «Начало, как пишетца к великим государем, к великому государю Ивану Васильевичю всеа Русии и великому государю Василью Ивановичю всеа Русии, и к великому государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, писаны грамоты от римских цесарей, и как начала писаны от великих государей от русских к римским цесарем и в ыные разные государства и из государств». Во второй половине XVIII в. при описании дел Посольского приказа книга получила иное название: «Книга, названая ТИТУЛЯР-НИК…». С этого момента данное название закрепилось за ней [Карамзин, 1989, Кн. 3. Т. 9. Примеч. 257. Стб. 53].

Рукопись представляет собой тематическую подборку выписей из посольских грамот от зарубежных правителей к московским великим князьям и царям и от русских государей к своим визави за границей. В конце также приводится текст описания венчания Ивана IV на царство. Изначально упор был сделан на документы, в которых признавался царский титул. Поэтому книга начинается с выписей из дипломатической переписки с римскими цесарями и турецкими султанами. Составителей интересовали исключительно приводимые в грамотах титулы адресатов и отправителей. Несколько позднее по такому же принципу было решено дополнить получившийся справочник выписками из дипломатической переписки с правителями иных государств. Прослеживается только один критерий отбора – наличие относительно активных контактов на момент составления книги с тем или иным государством. Строго разработанных правил для составления справочника не существовало, как не было и единого составителя. В книге встречается несколько почерков. Рука конкретного писца точно соответствует тому или иному разделу сборника, посвященному контактам с определенной страной (странами). Поэтому у каждого подьячего, работавшего с документами по тому или иному направлению, прослеживаются свои подходы в выборке документов и цитат из них. Такая организация труда привела к ситуации, когда в ряде случаев помимо официальных начал и завершений грамот мы имеем примеры приведения текстов шертей и даже описание церемонии приема посольств.

Раздел, посвященный русско-сибирским дипломатическим контактам, представляет собой одно из таких счастливых исключений. Благодаря чему мы получили дополнительную информацию о посольствах рубежа 1560-х – 1570-х гг. Сибирский раздел состоит из следующих документов: 1) грамоты к хану Кучуму, составленной в Москве в марте 1569 г. в ответ на его первое послание; 2) грамоты от хана Кучума, полученной в Москве в сентябре-октябре 1571 г.; 3) грамоты к Кучуму от октября 1571 г.; 4) текста шертной записи, составленной в Москве в октябре 1571 г., а также описания обстоятельств ее составления и порядка дальнейшего оформления в Сибири [Беляков, 2019].

• В.    В. Трепавлов отмечает, что государственная традиция в этом регионе предусматривала легитимность земельного владения только в форме пожалования от монарха. Ранее эту функцию выполняли казанские ханы. После завоевания Казани их место занял Иван Грозный. Обращение до этого в Москву Тайбугида Едигера носило ту же природу [Трепавлов, 2018. С. 182–183]. Далее начинается другая история. Каждая из сторон видит в случившемся только то, что хочется именно ей, интерпретируя события так, как выгодно ей.

В целом публикаторы XIX в. точно передали текст документа. Однако по неизвестным причинам они проигнорировали помещенную в нем дату хиджра, поместив на ее месте отточие. 979 г. длился с 16 мая 1571 по 3 мая 1572 г., что в целом соответствует датировке документов и подтверждается архивной описью [Опись архива…, 1977. С. 289. Л. 493 об. – 494]. Для того чтобы вернуться в Сибирь до мая 1572 г., послы отправились из Москвы в октябре 1571 г. В противном случае на шерти следовало ставить другую дату по хиджру – 980-й год. По-видимому, Уральские горы было решено обойти через ногайские пределы, по одной из так называемых Казанских дорог или даже южнее. Ногайские посольские книги за этот период не сохранились. Только они могли бы дать ответ на этот вопрос.

Так называемая «шерть Ермака» известна в трех списках, имеющих общую основу, но все же отличающихся отдельными деталями: 1) в составе Есиповской летописи; 2) в составе Погодинской летописи [Полное собрание русских летописей, 1987. С. 57, 132–133]; 3) из портфелей А. Ф. Малиновского рубежа XVIII–XIX вв. 1 Последний вариант был впервые введен в научный оборот почти 50 лет назад В. И. Сергеевым [1976]. Существует обширная литература, рассматривающая эти известия и то, какая из шертей являлась первоначальным протографом. При этом отдельные построения основываются на встречающихся различиях в документах. Так, А. С. Зуев и В. А. Слугина, опираясь на публикацию В. И. Сергеева, обратили внимание на то, что в варианте из портфелей А. Ф. Малиновского имеется явная описка: «Ясак им давать государю по вся места» [Зуев, Слугина, 2015. С. 33]. Однако знакомство с оригиналом, хранящимся в РГАДА, показывает, что фраза документа звучит по-другому: «И ясак им давать государю по вся лета». Таким образом, исследователи были введены в заблуждение первым публикатором.

Следует сказать, что А. Ф. Малиновский специализировался на восточных сюжетах. К тому же его отличали высокая эрудиция и чувство документа. Появление подобной копии с документа явно XVIII в. в его бумагах в определенном смысле оказалось загадкой. Другой сложностью следует признать тот факт, что в списке отсутствует информация о том, откуда был позаимствован данный текст, что в целом не типично для этого исследователя и архивиста. Возможно, дальнейшая работа с наследием А. Ф. Малиновского ответит на эти вопросы.

Таким образом, мы показали, что до настоящего времени исследователи опирались в своих работах на дефектные публикации данных источников. Ниже мы приводим сверенные с архивными документами их тексты. Публикация осуществляется по упрощенным правилам издания исторических источников.