Синкретизм тэнгрианства и буддизма в кочевнической цивилизации Внутренней Азии

Яркой особенностью евразийской цивилизации был синкретизм религиозных верований и культов, присущий не только народной этноконфессиональ-ной традиции тюрко-монголов, создавших туранскую цивилизацию, но и национально-государственным религиям, в т. ч. тэнгрианству, которое играло роль доминирующей этноконфессиональной традиции центральной части Евразии и во многом определившей ее духовно-культурное развитие. Столь характерный для этой цивилизации религиозный синкретизм был прежде всего обусловлен самой синкретической природой этой цивилизации, которая, по своей сути, представляла собой глобальную мегацивилизацию, вобравшую в себя великое множество этнокультурных традиций и цивилизационных культур, религиозных и философских учений, а также духовнопрактических систем.

Вместе с тем в центральной части Евразии, т. е. во Внутренней и Центральной Азии, религиозный синкретизм имел особенно глубокие и разнообразные этнокультурные истоки, поскольку изначально движущей силой развития именно центрально-евразийской цивилизации стало взаимодействие двух родственных, но во многом противоборствующих цивилизационо-культурных и этноконфессиональных общностей, условно называемых «Иран» (западная и центральная часть Азии, населенная ираноязычными народами, исповедующими так называемую религию ариев, имея в виду ту ее ветвь, которая первоначально сложилась на основе авестийской традиции) и «Туран» (центральная и восточная часть, в основном населенная тюркомонгольскими и финно-угорскими народами, которые исповедовали различные этнокультурные формы и вариации тэнгрианства).

Исключительно важную роль в становлении и развитии евразийской цивилизации сыграло тэнгрианство, первоначально зародившееся как национальная религия кочевнических (номадических) тюрко-монгольских народов Внутренней и Центральной Азии и заложившее духовно-культурные и цивилизационные основы практически всей центральной части Евразии как особого культурно-исторического суперрегиона. Дальнейшему развитию этой метаэтнической цивилизационно-культурной общности способствовали контакты и взаимодействие тэнгрианства со многими другими евразийскими религиозно-философскими учениями и этноконфессиональными традициями — Северным буддизмом Махаяны, древнеиранским зороастризмом и митраиз-мом, тибетской религией Бон, китайским даосизмом и т. д.

В настоящее время отечественное тэнгриведение представляет собой вполне сложившееся самостоятельное направление историко-культурологических и религиоведческих исследований, которое имеет уже значительный потенциал для дальнейшего изучения роли тэнгрианства в истории и культуре народов Востока и Запада, его влияния на этносоциальные процессы, в частности на цивилизационную геополитику и процессы этнокультуро-генеза не только тюрко-монгольских, но и многих других народов Евразии.

Необходимость обоснования внутреннего духовно-культурного единства и целостности тэнгрианско-буддийской цивилизации, обусловившего внутреннее единство всей евразийской мегацивилизации, во многом спаянной общностью как тэнгрианских, так и буддийских ценностей, вызвана прежде всего новыми исследованиями в области выявления общих истоков туранско-арийской цивилизации, к которой принадлежат такие развитые религиознофилософские учения, как зороастризм, его особая ветвь — митраизм, тибетская религия Бон, китайский даосизм, алтайский Ак-Дян (Ак-Jang, хакас. Ак-Чаян) и бурят-монгольский вариант тюрко-монгольского тэнгрианства как синкретическая религия, сформировавшаяся в результате синтеза митраист-ско-зороастрийских традиций с сугубо кочевническими этнокультурными традициями [6; 13; 14], а также с тибетским буддизмом Махаяны.

Решающую роль в этом синтезе сыграло то, что тэнгризм и буддизм фактически возникли в этногенетическом и цивилизационно-культурном отношении как близкородственные религиозные традиции, корни которой уходят в первоначальную арийско-туранскую религию прамонголов и прототюрков, зародившуюся в Саяно-Алтайской этнокультурной зоне Южной Сибири, которая является Прародиной тюрко-монгольского тэнгрианства и так называемой религии ариев, от которой уже в Индии ответвился буддизм, а также колыбелью всей евразийской кочевнической (пастушеской) цивилизации.

Согласно общеевразийской философско-методологической метатеории, основанной на парадигме «инь-ян», взаимоотношения между двумя евразийскими религиями — буддизмом и тэнгрианством с архаическими верованиями и культами — строились на диалектическом принципе единства и борьбы противоположностей между двумя полярными началами, где обе более развитые религии выступали как «янское», «мужское» начало, а ранние формы религии, в т. ч. «шаманство», представлялись как «иньское» начало. При этом буддизм и тэнгрианство имели не только стадиально-типологически общие черты, но и общие этно-культурные корни, уходящие в начальный период всей арийско-туранской цивилизации, которые находились на Прародине всей арийской и туранской цивилизации — Протоуралия и Саяно-Алтай, т. е. их связывало особенно тесное этно-генетическое родство.

Дискуссия о Квантовом переходе, о котором пишет В. Ю. Миронова (произошел в начале 2013 г.), показала, что наши предыдущие публикации о духовном единстве евразийской мегацивилизации, включающей в себя тэнгри-анскую туранско-арийскую кочевническую (митраизм, зороастризм, Бон), буддийскую и даосскую, сибирскую таежную, дальневосточную и арктическую цивилизации и т. д., в своей методологической основе правильно отражают идею о том, что в Евразии доминировало стремление к гармонизации мужского и женского начал (инь-ян).

В кочевнической единой и целостной туранско-арийской цивилизации тюрко-монголов центральной части Евразии это стремление отразилось во взаимодействии сугубо «мужской» кочевнической тэнгрианской религии ариев (доминируют культы Неба и Солнца) и более архаических верований и культов, в т. ч. так называемого «шаманства», делавших акцент на «женском» начале (доминируют культы Земли, Луны, Воды и др.) [26; 13; 14].

В настоящее время новый этап развития отечественного тэнгриведения и комплексного изучения тэнгрианско-буддийской цивилизации Внутренней Азии, сложившейся в результате синтеза религии Вечного Синего Неба — Тэнгри, с Северным буддизмом Махаяны, непосредственно связан, как мы думаем, с Квантовым переходом, о котором пишет В. Ю. Миронова, говоря о глобальных открытиях начала 2013 г. Автор, в частности, отмечает, что «в настоящее время мы все проходим глобальную мутацию, ведущую к космическому сознанию» как к наивысшей точке органической эволюции «через контроль мыслей и ответственность за чистоту помыслов» [26].

Иными словами, как и в тэнгрианско-буддийской цивилизации, человек получает возможность управлять всеми процессами материальной и духовной жизни, всем микро- и макрокосмом через духовную медитацию, молитвы, религиозную обрядность, культуру психической деятельности, различные психофизические упражнения, в т. ч. медитация с использованием национального орнамента и других графических символов типа мандалы, искусство горлового пения и кругового танца и т. д.

Согласно концепции В. Мироновой, в результате нынешнего Квантового перехода сначала атом водорода поменял свое вращение (спин), которое прежде доминировало в ДНК, с левого на правое в противоположность прежнему правостороннему движению. Спин (от англ. spin — вертеть[-ся], вращение) в квантовой физике — это собственный момент импульса элементарных частиц, имеющий квантовую природу и не связанный с перемещением частицы как целого.

В результате Квантового перехода, по мнению В. Мироновой, фактически наступает время (или эра) зоны открытого доступа Духа, что «с религией никак не связано». Но это замечание, по нашему мнению, не очень точное, поскольку тэнгрианство и буддизм представляют собой такие совершенно особые формы религиозности, не противопоставленные сугубо научному знанию и не традиционные для западной цивилизации.

Как мы уже неоднократно отмечали, и в тэнгрианстве, и в буддизме совершенно отсутствует противопоставление обыденного (профанного, мирского, физического, материального) начала и сакрального, духовного, метафизического аспекта реальности, которые неразделимы, слиты друг с другом и взаимовлияют друг на друга синергетическим способом. Поэтому замечание В. Мироновой о том, что пробуждение в себе творческого начала происходит через осознание, понимание и «очувствование», и, что самое главное, это происходит в будничной обстановке, что удивительно созвучно таким религиозно-философским традициям тэнгрианско-буддийской цивилизации, как, например, чань(дзен)-буддизм, теснейшим образом связанный как с буддизмом Махаяны, так и с восточноазиатскими вариантами евразийского тэн-гризма — даосизмом и синтоизмом.

Этим центральноазиатским и дальневосточным учениям вполне соответствуют также следующие мысли В. Мироновой о последствиях Квантового перехода: «Творческое начало тоже комплексное, когда Сердце становится разумным, а Разум — сердечным. Как многомерное равновесие. Организм постоянно обновляется, что происходит незаметно. Вы только периодически “сочувствуете”, что стали каким-то иным. Если обратиться к Вселенной с просьбой (намерением) показать, что и как стало новым — примеры по жизни не заставят себя долго ждать» [26].

Таким образом, происходящий сейчас Квантовый переход представляется в свете вышеизложенного вполне закономерным явлением, происходящим как логическое следствие завершения определенного этапа совместной синергической взаимосвязанной коэволюции материи и духа и начала нового этапа более гармоничного взаимодействия сознания и духа человека с материальным миром. Очевидно и то, что синергическая система «материя — дух (сознание)» пришла к более креативной модели взаимодействия, как это и предполагалось в тэнгрианской триаде космических начал, сущностей или, точнее, подсистем как составных элементов единой и целостной мегасистемы (Тэнгри) — «Небо — Земля — Человек».

Общеевразийский феномен « Тэнгри — Вечное Синее Небо » тесно связан с «кочевнической», т. е. пастушеской цивилизацией. И тюрко-монгольское название этого феномена «Вечное Синее Небо» Тэнгри (бур.-монг. Тэнгери; тув.

Дээр, Кудай-Дээр; другие варианты имени — Хан-Тигир, Хан-Тенгир, Тегир, Хан-Тигр и др.) и его болгарский аналог Тангара одинаково емко и полно воплощают в себе все безграничное поле понятий, которые могут быть сведены к простой формуле: универсальный космический закон (или путь) функционирования, развития и синергетического взаимодействия трех основных вселенских сил или сущностей «Небо» — «Земля» — «Человек». Наиболее простым вариантом перевода теонима Тэнгри — Тангара является «Бог Небесный», «Отец Небесный», «Небо-Отец».

Именно евразийские пастушеские народы сыграли важную роль в распространении митраизма в западной части Евразии, в частности в Европе, и сумели переработать религию древних ираноязычных ариев — зороастризм, в соответствии с религиозно-культурными традициями евразийского кочевничества и преобразовать одно из его самых своеобразных направлений — мит-раизм — до такой степени, что он практически стал самостоятельной религией, тесно связанной с древними воинскими культами тюрко-монгольских пастушеских народов и с тюрко-монгольской формой тэнгризма — тангризма как религиозной основы арийско-туранской цивилизации.

В тэнгрианстве, в отличие от «авраамических религий», нет пророков, но есть предки, связанные с Вечным Небом непосредственно (генетически), и его сыновья, которых само Небо «избирает» из других своих детей, чтобы сделать своими жрецами и земными наместниками, передающими его Волю и Силу другим детям, во всех отношениях равноправных с Сыновьями Неба. Например, если Чингис-Хаан был избран (точнее «назначен») Сыном Неба, то это не означает, что его избранничество делает его особым, отличным от других людей существом, стоящим над всеми живыми существами. Просто у него больше мудрости, силы, энергии, которыми его наделяет Вечное Небо для выполнения определенной миссии, т. е. определенного «задания». Наделяя этой миссией, оно дает и незаурядные способности, а также полномочия (ср. традиционное китайское понятие «Мандат Неба», которое являлось одним из ключевых понятий в культе Неба-Тянь в китайском и всем восточноазиатском тэнгризме).

В тэнгрианстве эта связь между Небом и Человеком — сугубо духовная и ментальная, не только биологическая, этногенетическая и энергетическая, осуществляемая через стихию огонь, но и через родителей и предков, т. е. кровная, естественная связь. Индуизм, джайнизм и буддизм — это «обучающие» религии. Поэтому буддизм не завоевывает, не подчиняет, а человек сам приходит к этому учению по мере созревания сознания, когда появляется желание выйти из круга сансары, прекратить круговорот рождения и смертей, т. е. разорвать цепи страдания. Что касается тэнгрианского культа предков, то буддизм Махаяны отнюдь не отвергает его, но добавляет теорию кармы, которая объясняет механизм перерождений.

Великий гуру Падма-Самбхава, учитель-наставник буддийской тантры VIII в., внесший значительный вклад в развитие тибетской формы буддизма, особо почитается у последователей всех школ Северного буддизма Махаяны, особенно в Красношапочной традиции Ньингмапа (буддийская школа Ньин-гма почитает его как второго Будду), подчеркивал близость и родство между тэнгрианством, в т. ч. добуддийской религии Тибета Бон и Учением Будды. В частности, он говорил, повторяя дважды для особо непонятливых: «Чтобы выйти из круга Сансары, человек должен понять, что он подобен Небу, а его внутренняя сущность — это Ясный свет, пока человек не понял, что он подобен Небу, а его внутренняя сущность — это Ясный свет, человек не сможет покинуть круг Сансары». Тем самым все буддийские практики готовят человека, обучают его, тренируя его сознание для его жизни в состоянии «буддо-вости». Иными словами, Будды — это существа, «подобные Небу».

Концепция нераздельного единства тэнгрианско-буддийской цивилизации, основанная на идее о том, что тэнгрианство и буддизм являются не только близкими по духу и религиозно-философским основам системами, но и близкородственными этноконфессиональными традициями, первоначально возникшими во Внутренней Азии, в частности в Южной Сибири, которая является колыбелью всей евразийской, арийско-туранской кочевнической цивилизации, имеет важное значение для изучения культурно-религиозных традиций бурят-монголов, тувинцев, саха-якутов, хакасов, алтайцев и других народов Саяно-Алтая и Трансбайкалии.

Так, например, внутреннее неразрывное единство и системная целостность тэнгрианско-буддийской цивилизации очень ярко проявились у монгольских народов, в т. ч. у бурят-монголов, в их представлениях о цикличности времени, о том, что время и пространство организованы по круговому вращательному принципу. Л. Л. Абаева пишет: «К основным характеристикам локуса временных процессов (имеется в виду категория времени) у монгольских народов можно, безусловно, отнести их понимание и восприятие времени как постоянно повторяющегося циклического процесса. При этом реальное отражение понимания и восприятия цикличности времени в их ментальности выражается не только сменой дня и ночи, но и в цикличном, т. е. круговом жизненном пространстве» [10; 11; 12].

По мнению автора, цикличность миропонимания и мировосприятия своего культурного пространства создала характерную картину мировоззрения монголов. Так называемая «стрела времени» для монгольского этнокультурного пространства представляла собой круг или окружность, которые в идеале внутри своей структуры имели форму спирали, готовую по мере разных социальных причин или свернуться, или развернуться. В соответствующем времени для кочевнической монгольской цивилизации в их мировоззрении достаточно четко укоренилось, что Солнце, Луна, Земля — круглые; форма их традиционного жилища — юрты — круглая; небосвод и небесная сфера хоть и представляют собой полукруг, но в их традиционном представлении полукруг всегда может преобразоваться в круг. Двенадцатилетняя календарная система монгольских народов, связанная с древнетюркской и тибетской, также циклична, составляя общий шестидесятилетний цикл, который опять же повторяется в этнокультурном пространстве монгольских народов, в т. ч. и в принятой ими буддийской календарной системе.

Принцип цикличности, по мнению Л. Л. Абаевой, заложен и в теории перерождения, существующей в традиционной культуре монгольских народов, возможно, даже независимо от влияния буддийской теории реинкарнации.

Традиционное монгольское общество верило, что можно переродиться где-то среди «своих», в мире локуса монгольской культуры.

Кстати, до сих пор после смерти у монгольских народов существует обычай ставить особые метки на теле умершего с тем, чтобы опознать своего сородича по родимым пятнам или другим особым приметам у вновь рожденного. После перерождения, если таковое состоялось, согласно монгольским повериям, локус времени и жизненного пространства индивида вновь, с момента рождения, идет по кругу, повторяя обряды и ритуалы инициации, альянса с другим родом, зрелости, вновь заканчивая этот процесс смертью.

В антропогенных мифах монгольских народов, существующих в устном исполнении, эти круги жизненных циклов могут повторяться до бесконечности, которая также является категорией пространства и времени. Бесконечность как абсолютная категория в локусе времени играет важную роль в решении актуальных проблем конечности и ограниченности. При этом современные физики считают, что бесконечность и неограниченность (в нашем случае — неограниченное количество условных перерождений) неэквивалентны друг другу, приводя пример, что шар не имеет границ, но площадь его конечна [12].

Наряду с Небесным Отцом и Матерью-Землей в тэнгрианских призываниях часто упоминается легендарный предок бурят-монголов Шоно-Батор (Волк-богатырь), который почитается у алтайцев как Мэргэн-шону и мифологический образ которого связан с Сизым Небесным Волком Бортэ-чино, легендарным предком «золотого рода» Чингис-Хаана — борджигин, в свою очередь, восходящему к самим истокам истории возникновения монголотюркской общности, к ее общему тотемному предку — Небесной Волчице, у которой, согласно преданиям тюрков и монголов, было семь сыновей.

От этих первых «Семи Волков» и произошли многочисленные роды и племена протомонголов и пратюрков, такие, например, как эхиритский род Ехэ-Шоно, древнетюркский род Ашина и др. Как мы думаем, с мифологическим образом Небесной Волчицы связан и образ Абай Гэсэра, главного персонажа одноименного героического эпоса бурят, монголов, тибетцев, тувинцев и других народов Центральной Азии.

Этот героический эпос (в тибетском варианте — Лин Гесер) к тому же является еще одним ярким проявлением идеи единства и целостности тэнгриан-ско-буддийской цивилизации, поскольку, с одной стороны, он носит сугубо тэнгрианский характер, а с другой — связан с общим для тибетцев и кочевнических народов Внутренней Азии культом Гэсэр-хана как «предводителя Народа Волков» у древнейших предков тюрко-монголов — скифо-ариев, получившего известность под именем «Рипоксай» (Липоксай), которое одновременно означает «Рипейские горы» (т. е. Саяно-Алтай и Тибет) и «Царь Волков».

О связях между древнейшим тотемным культом Волка у тюркомонгольских народов, исповедующих тэнгрианство, с одной стороны, и древним тибетским добуддийским культом Небесной Собаки — с другой, свидетельствует также текст молитвенного призывания на тибетском языке «Молитва Родителям Небесной Собаки» («Памэ-Намги-Солдэб»), обнаруженный в Кызыле (Республика Тыва) известным тувинским тибетологом Ритой Петровной Сумба.

Это является косвенным свидетельством того, что образ Гэсэра как «Владыки Рипейских гор» и «Царя Волков» связан также с тибетской духовной традицией Линии Рипа, которая возникла, как известно, в Тибете в XII-XIII вв. и относится к школе Ньингмапа традиции буддизма Ваджраяны в рамках Северной Махаяны.

В настоящее время действующим главой Линии Рипа является Тертон Кьябдже Намка Дриме Рабджам Ринпоче. Гьетрул Джигме Ринпоче — наследник Линии Рипа. Это семейная линия передачи по крови от отца к сыну учения от самого царя Гесара (Лин-Гесера), просветленного тибетского правителя, жившего, согласно этой традиции, в Х в. Царь Гесар, «будучи полностью просветленным бодхисаттвой, явился в мир в обличии правителя, утверждая торжество жизни и празднуя добро, сокрытое в ней, вместо того, чтобы отрекаться от него» [23].

Этический императив, ярко выраженный в буддизме Махаяны в «бодхи-саттвинском идеале» активного служения делу спасения всех живых существ от «первобытного невежества», порождающего все эгоистические желания и стремления к насилию, казалось бы, в корне противоречит, на первый взгляд, не менее категоричному императиву «ненасилия». Но это диалектическое противоречие, по своей сути, действительно является кажущимся, поскольку именно для бодхисаттвы нередко необходимо в экстремальных условиях применять по отношению к агрессору весьма жесткое насилие, если другие воспитательные меры недейственны.

В сущности, эти принципы были заложены также в этической основе тэн-грианского героического эпоса тюрко-монгольских народов, пронизанного не менее категорическим императивом беспощадной борьбы против сил мирового зла для защиты своего народа, Родины и Отечества, чем и занимался главный герой героического эпоса бурят-монголов — Абай Гэсэр. Таким образом, тэнгрианский мотив борьбы против темных сил был главным и в тибетской Гэсэриаде, на которую опирается традиция Линии Рипа.

Согласно традиции Линии Рипа, это Учение передается от самого Гесара и несет знания о том, как следовать духовному пути не удаляясь от мира, но ведя активную социальную жизнь. Суть Учения в том, как в безумном темпе современного мира оставаться в гармонии с собой и окружающей действительностью, о том, как, обнаружив в себе основополагающие благие качества, развивать их, наполняя жизнь истинным смыслом и счастьем, о том, как духовно расти и, обретя внутреннее достоинство, наслаждаться каждым моментом существования.

Поэтому среди основных направлений деятельности тибетского «Центра Рипа» в Москве существует и распространение программы «Развитие духа-сознания Воина», которая представляет собой лекции и практические занятия по основам медитации для всех желающих. Программа основана на живой мудрости традиции царя Гесара, просветленного воина Тибета, и позволяет узнать о том, как оставаться подлинным самим собой в любой момент жизни, о внутренней уверенности, лидерстве, социальной ответственности и откры- том восприятии мира. Практикуется также проведение широкого выбора программ, направленных на духовное, эмоциональное и физическое развитие, раскрытие природного потенциала и лидерских качеств. Пространство центра открыто для людей различных профессий, религий, стилей жизни, которые ищут гармонию и возможности для саморазвития.