Система обороны юга России накануне строительства Белгородской черты

DOI:

Цитирование. Ляпин Д. А. Система обороны Юга России накануне строительства Белгородской черты // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2023. – Т. 28, № 2. – С. 6–14. – DOI:

Введение. Белгородская черта – большой комплекс укреплений, протянувшийся единой линией по южным уездам западной части России. Принято считать, что начало ее создания относится к 1635 г., после принятия в Москве решения о возведении укреплений южнее только что построенной крепости Козлов. Строительство черты было полностью закончено в 1658 году. В этом же году произошло формирование Белгородского полка, определившего географические контуры всей линии укреплений [4; 14].

Данная статья посвящена вопросу об организации обороны на Юге России до строительства Белгородской черты, тем самым мы хотим понять предысторию ее строительства, увидеть исторические обстоятельства, заставившие правительство пойти на этот шаг.

Первой работой, наиболее близко связанной с нашей темой, стал труд И.Д. Беляева о сторожевой службе Московского государства [2, с. 42]. Эта небольшая книга, вышедшая в середине XVII в., не потеряла ценности до нашего времени, поскольку содержит ценные сведения о численности русского войска и его расположении в разные периоды времени. В 1887 г. вышли «Очерки...» Д.И. Багалея о «колонизации степной украины», в которых отдельная глава была посвящена истории региона до 1645 года. Однако центральное внимание автор уделил хозяйственным, а не военным вопросам [1, с. 36–135]. Крупной работой, затрагивающей нашу тему, стал труд

А. Яковлева. Это была первая работа, специально посвященная военно-оборонительному строительству на южных рубежах [15]. Узость темы не позволила ученому остановиться на военно-политических, хозяйственных и социальных аспектах затронутой им проблемы, несмотря на то что работа в целом стала большим шагом вперед.

Особый интерес для нас представляет труд А.А. Новосельского о противоборстве России и Крымского ханства в первой половине XVII века. Автор сумел показать сложную взаимосвязь дипломатических отношений двух государств, характер регулярных военных действий между ними, усилия Москвы в обороне региона и огромный ущерб от татарских нападений в ходе набегов 1630-х годов [11].

Организация обороны южных рубежей в 1620–1640-е гг. была в центре внимания В.Н. Глазьева, посвятившего этой теме отдельную статью [3]. Ученый отметил специфику организации нападений татарских отрядов на окраинные уезды, описал меры, направленные на их предотвращение. Несколько наблюдений о взаимоотношениях служилых людей Юга России и донских казаков, в контексте противоборства с татарами, оставил О.Ю. Куц в монографии о казачестве [7]. В специальной работе о повседневной жизни населения Юга России нами были показаны особенности организации социальной и хозяйственной жизни местного общества в услови-

НА СТРАЖЕ ЮЖНЫХ РУБЕЖЕЙ [РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА]

ях постоянной войны с татарами [10]. В 2020 г. увидела свет обстоятельная книга по истории строительства и заселения Белгородской черты, созданная коллективом авторов: А.И. Пап-ков, Н.Н. Петрухинцев и Д.А. Хитров [12]. Некоторое внимание здесь уделено военной ситуации в регионе в 1620–1630-е гг., то есть непосредственно нашей теме. В частности, отмечается количество и направления набегов на южные рубежи, осложнение обстановки в регионе в годы Смоленской войны.

Методы и материалы. Методология работы связана с применением типологического и сравнительного методов. Эти методы позволили выявить общее и особенное в изучении социальных групп Юга России. Для построения теоретических выводов, связанных с обработкой архивных материалов, применялась традиционная совокупность частных аналитических методик, включая анализ и синтез результатов, абстрагирование, а также – метод допущения. В результате удалось систематизировать полученную информацию и более эффективно использовать ее для теоретических построений.

Основным источником статьи послужила «Перечневая роспись служилых людей» 1625 г. (далее – Роспись). Этот документ сохранился в документах Разрядного приказа Российского государственного архива древних актов (РГАДА) [13]. К сожалению, сохранность листов росписи нельзя назвать полностью хорошей, прочтению с трудом поддается начало документа и несколько листов в середине. В некоторых случаях трудно разобрать подсчеты численности служилого населения по отдельным городам. При всем этом Роспись содержит массу фактических сведений по военной и социальной истории, а ее данные объективно отражают существовавшую в 1620-е гг. систему обороны южных рубежей России.

Анализ. До строительства Белгородской черты южная окраина России была слабо заселенной. К примеру, по данным В.П. Заго-ровского, плотность населения Воронежского уезда составляла всего 0,5 человека на квадратный километр [6, с. 29]. Доминирующей социальной группой в это время были мелкие служилые люди, а крестьянское население было представлено слабо и находилось в ос- новном на землях крупных вотчинников, которых здесь было немного [8].

Основным занятием населения было сельское хозяйство [5]. Для эффективности земледельческих работ служилые люди использовали различные формы социальной организации [10, с. 62–78]. Были также развиты промыслы и скотоводство, а в южной части окраины страны находились огромные пустые пространства, тянувшиеся до земель донских казаков, которые раздавались всем желающим в виде «ухожьев» или «юртов» для ловли рыбы, добычи меда диких пчел и пушнины. Однако о полноценном развитии региона не могло быть речи, поскольку эта территория регулярно подвергалась набегам крымских и ногайских татар [12, с. 24].

Организация обороны южнорусской окраины нашла свое отражение в анализируемой нами Росписи 1625 года [13]. Как известно, охранявшая южное пограничье армия традиционно, еще с XVI в., делилась на три полка: Большой, Передовой и Сторожевой. Роспись отражает организацию этих трех полков. Документ начинается с вступления, в котором сообщается о необходимости усиленной обороны «от литовские стороны» и «крымские украины», причем сообщается, что впервые эта задача была поставлена в 1617 г., по указу царя Михаила Федоровича [13, л. 1].

Затем Роспись содержит указания на то, где находится воевода каждого полка, а далее следует более подробная информация, предваряемая фразой: «А по большим вестям буде, как большие воинские люди понападут на тульские места и на рязанские и иные места и приход нечаять, воеводам быть всходе по росписи» [13, л. 2]. Иными словами, если нападение будет внезапным, то надлежит следовать указаниям в тексте Росписи.

Расположение полков было организовано следующим образом. В Туле находился возглавлявший Большой полк стольник князь Юрий Петрович Буйносов-Ростовский с сыном Кудином. Под его началом непосредственно значились: глава Передового полка воевода князь Юрий Андреевич Звенигородский и второй воевода Дмитрий Боимович Воейков. Местом расположения этого полка был Дедилов. Сторожевой полк возглавляли Андрей Никитич Звенигородский и Ермолай

Иванович Малоедов, находившиеся в Крапив-не. Они тоже подчинялись Ю.П. Буйносову-Ростовскому.

Важное место в организации обороны региона занимали города Переяславль-Рязан-ский, Пронск, Михайлов, а также находившийся западнее Мценск. Здесь также располагались военные гарнизоны, подчинявшиеся воеводе Большого полка. Местные воеводы именовались «сходными», их действия должны были носить вспомогательный характер. В частности, указывалось, что воеводы Михайлова Григорий Житов и Федор Греков в случае войны должны действовать совместно с Передовым полком, а Сторожевому полку под командование переходят воеводы Пронска – Борис Колтовский и Михаил Про-тасьев [13, л. 6–7].

Таким образом, мы видим, что старая задача – оборона по берегам Оки уже осталась в прошлом. Теперь полки действуют уже за Окой. Строительство в конце XVI в. крепостей в «Поле» (Ливны, Воронеж, Елец, Курск, Оскол, Царев-Борисов, Валуйки), на степных южных пространствах, заставило Москву выдвигать свои войска южнее, чем обычно. Однако крепости на самом юге все равно оставались без должной защиты. Они служили форпостами в степи и собирали сведения для расположенных севернее полков. Очевидно, такая ситуация была связана с неразвитостью отдаленного региона, где малочисленное служилое население не могло организовать полноценное ведение хозяйственной деятельности. Выдвижение сюда полков было невозможным из-за экономической слабости региона, а также почти полного отсутствия инфраструктуры и мест для размещения большого военного контингента.

В итоге только в случае крупной опасности воеводы Большого, Передового и Сторожевого полков начинали активно действовать, но небольшие регулярные набеги татар должны были отражать сами служилые люди окраинных крепостей страны. Эта ситуация ставила их в непростые условия.

Роспись содержит сведения о служилых людях трех полков. Из представленных данных мы узнаем, что службу несли не только местные помещики, стрельцы и казаки, но и «дворяне выборные замосковных городов пер- вые половины» [13, л. 8]. К примеру, в Большом полку находились «галичане, владимирцы, костромичане, мещеряне». В этом же полку значились и «поместные иноземцы»: литовцы во главе с ротмистром Василием Головиным (118) и поляки под началом ротмистра Черного-Яковлева (56). По сведениям источника, «немцы с Тулы были отпущены» и заменены новоприезжими иноземцами во главе с ротмистром Прокофием Крещенским (40). По всей видимости, всех иноземцев, служивших в Большом полку, возглавлял Денис Фан-цылин, именно он значится при итоговых подсчетах росписи [13, л. 12]. Здесь же упоминаются отдельной группой черкасы, немцы и днепровские казаки в количестве 148 человек [13, л. 13].

В Росписи указывались ответственные за передачу информации из Тулы в Москву («по большим вестям»). Все они – представители выборного дворянства замосковных городов, их число составило 81 человек [13, л. 13]. Общее число служилых людей Большого полка составило 4 231 человек [13, л. 16].

В Передовом полку служили «дворяне выборные украиных городов», в основном выходцы из Тулы и Тульского края, а также представители замосковных городов: Мурома, Владимира, Юрьева-Польского. Кроме того, здесь значились дети боярские и казаки «украиных городов», стрельцы и черкасы. Они составляли большую часть служилых людей. В конце росписи полка «значились атаманы и казаки и белозерские помещики». Всего в передовом полку значилось 2 435 человек [13, л. 34].

В Сторожевом полку служили помещики из Владимира, Дмитрова, Кашина, Луха, Нижнего Новгорода, Углича, Бежецкого Верха, Вологды и Клина. Однако основную часть полка составляли дети боярские «украиных городов» [13, л. 24]. Всего здесь значилось 1 742 человека.

Большой вспомогательный военный контингент располагался в Мценске – 1 172 человека, и еще 400 служилых людей в «осадной службе» (то есть они привлекались только для обороны города). В Переславле-Рязанском находились 1 148 человек («детей боярских и татар»), в Михайлове полковую службу несли 1 490 человек (также «детей боярских и

НА СТРАЖЕ ЮЖНЫХ РУБЕЖЕЙ [РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА]

татар»), в осадной службе было 73 человека. В Пронске службу несли 769 человек, «в осаде» – 243 человека [13, л. 36–53].

Численное соотношение полков и стратегически важных городов можно представить следующей диаграммой (рис. 1).

Роспись содержит ценные сведения о служилом и посадском населении «Рязанской и Тульской украины», «Польских городов» (то есть крепостей на Поле), «Северских городов» и «Понизовых городов» (то есть городов Поволжья). В рамках нашей темы мы используем только данные, связанные с Югом России (в современном понимании этого термина). Главным образом это «северские» и «польские» города. Все они впоследствии сыграли важную роль в создании Белгородской черты, став своеобразной базой для ее строительства и заселения. Остановимся подробнее на социальном составе населения интересующего нас региона на основе данных Росписи 1625 года.

Главная часть служилого населения была представлена дворянами и детьми боярскими – служилыми землевладельцами, составлявшими поместную конницу. В некоторых городах в эту социальную группу были добавлены служилые татары, причем без указания численного соотношения с детьми боярскими. Это характерно, например, для Михайлова. Интересно, что в Калуге указывалось количество конных и пеших детей боярских: 160 и 268 человек соответственно [13, л. 46, 54]. В большинстве городов отдельным показателем фигурировало число детей боярских «в осаде». Как правило, осадную службу несли старые и раненые дети боярские, но в Болхо-ве было указано также число отставных детей боярских (28 из 240 человек) [13, л. 66].

Несмотря на то что Роспись носила военный характер, здесь упоминались и посадские люди. Вероятно, они также привлекались к обороне своих городов, хотя численность их была невелика в интересующем нас регионе. Другие категории служилых людей были представлены служилыми людьми «по прибору»: стрельцами, казаками, пушкарями, затинщи-ками (обслуживающими пищали «за тыном» крепости) и прочими мелкими группами. Но и здесь были свои нюансы. Например, в Мо-сальске были указаны «украиные стрельцы», а в Венёве – конные казаки и «стрельцы с пищали» [13, л. 64, 73].

Составители росписи в тексте документа особенно часто делили служилый контингент на пеших и конных. Вот, например, за-

Количество служилых людей

Рис. 1. Распределение служилых людей в полках и городах южнорусского пограничья по данным росписи 1625 года

Fig. 1. Distribution of service class people in the regiments and cities of the South Russian borderland according to the list of 1625

пись по социальному составу Епифани: «стрельцов конных и детей их» – 65 человек, «казаков, служат пеши» – 24 человека [13, л. 72]. В Данкове «сторожевых казаков конных» было 19 человек, а стрельцов (пеших) – 120 человек. В описании елецкого гарнизона читаем: «По росписи Стрелецкого приказа стрельцов 188 человек, казаков полковых 458 человек конных, служат с земель» [13, л. 84]. В Валуйках служили 255 конных казаков и 151 конный стрелец, при этом пеших стрельцов было 72 человека, а казаков не было вовсе. В Комарицкой волости находились 90 «стрельцов пеших» и 125 казаков «конных с пищальми» [13, л. 103]. Деление мелких служилых групп на пеших и конных особенно четко прослеживается в южных крепостях, причем среди служилых людей по прибору конные воины явно преобладали (рис. 2).

Роспись также отразила перемещения служилых людей для несения службы в другие крепости. В частности, елецкие поместные казаки служили «на Волуйке», а новосиль-ские дети боярские «во Мценску» [13, л. 68, 85]. В Валуйках служили 1 488 человек из разных крепостей «с весны во все лето и до снегов для береженья от приходу воинских людей». В Чернавском остроге (на Быстрой Сосне) несли службу ельчане и ливенцы: 100 конных и 50 пеших, «переменяясь по сменно» [13, л. 80–81]. В Черкасском остроге, располагавшемся на территории Ливенского уезда,

100 конных детей боярских и 50 пеших казаков служили «переменяясь месешно» [13, л. 87]. В Курском уезде «для береженья от литовских людей» на реке Псёл постоянно дежурили 30 человек.

Очень показательно описание крепости Оскол. Здесь служили 55 детей боярских и 20 несли службу в Валуйках, стрельцов было 79 человек, «казаков конных» – 96 человек. К тому же в крепости находились 60 «конных беломестных казаков» и 20 конных «слободских голубенских казаков», а также 30 пушкарей, 19 затинщиков, 8 воротников, один кузнец и 20 ямщиков [13, л. 88–89]. Это был один из самых разнообразных воинских контингентов, сложный социальный состав которого был обусловлен стратегическим положением крепости.

Обобщая данные Росписи, отметим, что главную роль в деле обороны Юга играли действия Большого, Сторожевого и Передового полков. Армия была организована по традиционному принципу, характерному скорее для прошлого столетия, при этом очевидно, ставка делалась на конницу. Полки не были рассчитаны на то, чтобы защищать удаленные рубежи от мелких ударов, а крупные нападения татарской армии они могли отразить только находясь в полном составе и постоянной готовности.

Такая система обороны южных рубежей могла казаться Москве эффективной только потому, что в 1620-е гг. крупных набегов было

Рис. 2. Соотношение конных и пеших стрельцов и казаков по данным Росписи 1625 года

Fig. 2. The ratio of mounted and unmounted streltsy and Cossacks according to the list of 1625

НА СТРАЖЕ ЮЖНЫХ РУБЕЖЕЙ [РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА]

не так много. В этой связи военно-оборонительное строительство было сведено здесь к минимуму, никаких реальных трат на поддержание жизни местного населения не делалось. Ни о каком интенсивном хозяйственном развитии региона не могло быть и речи.

Более того, в 1632 г. Россия начала войну с Речью Посполитой, получившую позже название Смоленской. Чтобы собрать достаточно крупное войско, Москва отозвала служилое население с южных рубежей, разрушив систему организации Больших полков.

В итоге обороноспособность южных границ в 1630–1632 гг. была сильно ослаблена. Если в 1629 г. общая численность гарнизонов здесь составляла 12 тысяч человек, то в 1632 г. – всего 5 тысяч человек [2, с. 42]. В это же время начинаются крупные набеги крымских татар, поддержанных турецкой армией, общей численностью в 10–20 тысяч человек. В 1631 г. началась «Большая война», ставшая катастрофой для местного населения: несколько сотен человек попали в рабство, а некоторые поселения прекратили свое существование. «Большая» война была описана нами в отдельной статье, и мы не будем останавливаться на ней подробно [9]. Отметим только, что организация обороны южнорусского пограничья оказалась неэффективной, численность служилых людей была недостаточно велика и воевать в условиях открытого степного пространства с крупной татарской армией было невозможно. Воеводы предпочитали отсиживаться в крепостях, а координация их действий была слабой.

«Большая война» поставила перед Россией новую задачу: обеспечить эффективную защиту своих южных рубежей и создать условия для нормального хозяйственного развития этого плодородного региона. Строительство Белгородской черты и проведение военных реформ в 1650-е гг. стали решением этой задачи.

Результаты. Таким образом, исследование системы обороны южнорусского пограничья, по данным росписи 1625 г., накануне строительства Белгородской черты позволяет нам сделать следующие выводы. Поддержание в полноценной боеспособности пограничья требовало постоянной дислокации полков в районе Оки. Для этого приходилось тратить много сил и средств, при том что плодородный южный регион не мог полноценно раз- виваться, поскольку татары подвергали его постоянным мелким набегам, на которые главное войско не реагировало. Ослабление местных гарнизонов в начале Смоленской войны привело к настоящей катастрофе: сотни людей были убиты или угнаны в плен, села и деревни уничтожены, поля вытоптаны и сожжены. «Большая война» с крымскими татарами заставила Москву перейти к планомерному военно-оборонительному строительству, способствовавшему хозяйственному развитию региона. Так начала свою историю Белгородская черта. Строительство этой укрепленной линии стало тем значимым инструментом, с помощью которого России удалось закрепится на новых географических пространствах и добиться значительного расширения своих границ на юг.