Скифское наследие в культуре бурят

Бурятия представляет собой уникальную территорию России, где в живой традиции сохранилось и развивается многообразие типов и форм традиционной художественной культуры народов, населявших ее в разные исторические периоды. Одними из интересных объектов нематериального культурного наследия республики представляются круговые хороводные танцы бурят ёхор и ехорье эвенков, сопровождающиеся исполнением песен ритуального и за-клинательного содержания. Обрядовая семантика ёхора со всей определенностью представлена в сезонных праздниках бурят-шаманистов, посвященных духам легендарных и реальных предков рода. В этих праздниках с названием тайлган, происходящим от общей тюрко-монгольской лексемы тай со значением «предок» (см. ниже), ёхор зачинали самые старшие по возрасту участники. За ними, также придерживаясь принципа старшинства, выстраивались все остальные члены рода, образуя круг, который замыкали самый старший и самый младший участники праздника.

Бурятский ёхор, как и эвенкийское ёхорье, имеет один лингвистический исток с названиями круговых танцев восточных и южных славян - хоровод, хоро, оро. Корневая основа всех перечисленных названий восходит к древнейшей индоиранской лексеме хор со значением «солнце». Из всех монгольских народов круговые танцы-хороводы, восходящие к иранскому культу солнца, зооморфным символом которого выступал олень -тотем ранних кочевников степной Евразии, с культурой скифоидного типа, имеют место только в культуре бурят.

По всей вероятности, единую хореографическую основу хороводных танцев народов скифской культурной общности представляли канонически выполненные изображения оленей с подогнутыми в прыжке ногами в позе «галоп» с развернутыми назад головами и запрокинутыми на спину круто закрученными ветвистыми рогами (см. рис).

Данное положение находит подтверждение не только в археологических памятниках, но и в живых культурных традициях бурят. В качестве доказательства приведем рефреном повторяющиеся призывы в напевах бурятского ёхора: «Потанцуем, подражая бегу изюбря» (Бугын хатараар хата-рае) [6, с. 87].

В археологической науке рисунки, представляющие собой специфическое художественное отражение мифологического комплекса, получили название «звериный стиль». А каменные плиты, на которых они высечены - «оленные камни» - одни из самых ярких памятников культуры степной Евразии эпохи бронзы и раннего железа [10, с. 144-147].

Известный исследователь истории и культуры скифов М. И. Артамонов, оценивая историческую значимость искусства «звериного стиля» пишет: «Язык звериного стиля - язык космогонических мифов и олень как его центральный образ, по отличающему их однородному характеру мотивов и строгой каноничности композиций, свидетельствуют об определенном единстве его символического языка по всему ареалу их распространения» [1, с. 45]. Ареал же распространения «оленных камней» охватывает огромные пространства от Западного Забайкалья на востоке до Эльбы на западе и в значительной степени совпадает с «Великим поясом степей» Евразии. Это территории Тувы, Алтая, Монголии, Казахстана, Южного Урала, Кавказа, Северного Причерноморья и Европы [10, с. 145]. На территории Забайкалья эти памятники сопровождали как плиточные могилы - погребальные комплексы монголоидного по антропологическому типу населения, так и европеоидного - носителей культуры курганов-керексуров, также древних скотоводов бронзового и раннего железного века [10, с. 144-149].

К иранскому корню хор с элементом дой/дай, посредством которого в тюрко-монгольских языках осуществляется указание на пред-ковость со стороны материнского происхождения [7, с. 231-232 ; 13, т. 3, стб. 2523 ; 14, с. 231-232 ; 16, с. 527 ; 2, с. 9], восходит антропоним мифологического отца-основателя бурятского племени Хори -Хоредой/Хоридай. Отсюда следует, что глава племенного сообщества именовался «Солнечным предком» с тотемным культом оленя-матери, символом которой выступало её изображение на каменных плитах, выполненное по канонам скифосибирского «звериного стиля». Подтверждение данному положению находим в шаманских призываниях, записанных Ц. Жамцарано в кударинской степи на южном берегу Байкала. В настоящее время Кабанский район Республики Бурятия.

В тексте призывания мать-прародительница называется табуированным именем «Обладающая волосами» ( Укэтэ госпожа-мать ) (= развесистые рога); «С длинными вытянутыми губами» ( Шомшор Большая госпожа ) [8, с. 161]. В археологии чрезмерно вытянутые наподобие птичьего клюва губы в изображении оленей на оленных камнях обусловили их название как «пигалицы».

Подтверждением глубинных историко-культурных истоков отдельных хоринских родов с ранними кочевниками с культом оленя-солнца, выполненного по канонам скифо-сибирского искусства «звериного стиля», выступает имя праматери рода Хара Хурдат. В текстах шаманских призываний родовых предков ее называют Го-обжэ. Изначальное происхождение же праматери-прародительницы возводится к этническому - «сар-тул» [19, с. 78-79]. Средневековые монголы сартами называли жителей Средней Азии - хорезмийцев [17, с. 198, 254, 257], но не столько по признаку национальности и языка, а сколько по признаку быта и культуры [3, с. 81].

Гообжэ - это не личное имя богини, а стяжение бурятского определения гоё («прекрасная») и термина обращения к старшим по возрасту женщинам у южных хоринских бурят абжа . В свою очередь и это слово состоит из лексем аба («отец») и эжы («мать»), которые вместе образуют термин родственной номенклатуры со значением «мать со стороны отца (праматерь отцовского рода)». В таком значении лексем, вошедших в структуру теонима матери-прародительницы мифологического Хоридоя, можно видеть тот же образ оленя-солнца, выполненного по канонам «звериного стиля». У бурят историческая память о матери-прародительнице в образе оленя воспроизводится в обычае исполнения кругового танца ёхор женщинами. В самой ранней письменной фиксации, принадлежащих И. Г. Гмелину (1735 г.), в празднике кудинских бурят Предбайкалья ёхор танцевали только девушки и женщины [Цит. по: 5, с. 109].

В шаманских воззрениях бурят божество солнца выступает и в мужском облике. В этой ипостаси его образ восходит к мифологии индоевропейских народов, где божество наделяется функциями бога-громовника, оружием которого является молния. В связи с данными представлениями следует указать на названия круговых магических и обрядовых танцев народов Северного Кавказа, исполнявшихся в честь языческих богов. Так характерной чертой свадебных торжеств адыгов был медленный круговой хоровод удж-хъурей (удж-хурей), имевший сходные хореографические приемы с танцем с песнопением, исполняемым в честь бога грома и молнии [11, с. 153, 154, 156]. Полагаем, что не случайно в свадебной обрядности этого народа исполнялись хороводы, имевшие общность с танцами, посвященными богам-гро-мовникам. В обычае адыгов проявляется, присущая в прошлом многим народам тюрко-монгольского мира, вера в родственную связь отдельных родов и племен с богами-громовниками. Например, один из старших родов бурятского племени Хори - род Хурдат возводил свою родословную к богу-громов-нику, «спускающегося на землю белой молнией» [19, с. 78]. В тексте шаманского призывания хо-ринского рода Хангил утверждается:

Тэнгри-покровитель хангилов, ведь,

Хан-тэнгри Громовник, ведь,

Прославленный белый Тэнгри, ведь!

Происхождение хангилов, ведь! [19, с. 93] (Перевод наш).

Приведенные сведения обосновывают актуальность разработки новой концепции фестиваля «Ночь ёхора», проводимого в течение уже нескольких десятилетий в

Этнографическом музее народов Забайкалья (г. Улан-Удэ), от локального мероприятия республиканского значения к межрегиональному и международному культурному событию через соединение широко узнаваемых брендов. Это бренд «Байкал» как природное наследие мирового значения, охраняемого ЮНЕСКО, образ оленя-солнца, выполненного в скифо-сибирском зверином стиле, как культурное наследие широкого круга народов Евразии и уникального явления в культуре бурят – кузнечного культа.

Уникальность кузнечного культа бурят проявляется в способности людей с кузнечной наследственностью и титульным именем дархан , которое восходит к именам богов-громовников индоевропейской мифологии Тор и Таранис [12, с. 519-520 ; 20, с. 495] обращаться с раскаленным железом, не получая ожогов. В древней культурной истории Евразии Тархунт – «могущественный» – эпитет хеттского бога-громовника [9, с. 313]. С ними перекликается имя первого царя скифской мифологии как Тарги-тай, во времена которого с неба падают три золотых предмета – железный плуг с ярмом, секира и чаша. При попытке приблизиться к ним двух его старших сыновей золото воспламеняется, но с приближением младшего – Колоксая, огонь гаснет, и все предметы достались ему [15, с. 446].

В легенде о первом царе скифов в имени его младшего сына выделяются присущий славянским языкам корень кол со значением

«солнце» и элемент ксай , представляющий собой фонетический вариант от хшайта – эпитета первых царей иранской мифологии, означавших понятия «сияющий», «властвующий» [4, с. 64].

Для бурятских кузнецов сюжет скифского мифа выступает своеобразным драматургическим материалом, при воплощении которого в обрядовое действо используют железный сошник – аналог плуга, топор – секиры и чашу для жертвенных кроплений молочной водкой.

При отправлении обрядов лечения дарханы обращаются за помощью к своим родовым покровителям – богам-громовникам с функциями небесных кузнецов-предков. Войдя в состояние транса, дарханы берут голыми руками раскаленные докрасна железные предметы, лижут их языком, ступают голыми ступнями на раскаленный железный сошник и топор с целью получения через эти манипуляции силы-энергии своих небесных покровителей [18, с. 507-510]. Посредством этой энергии они производят сеансы лечения и очищения от причины болезни людей, предсказывают. В сравнительном плане приведем танцы болгарских женщин – нестинарок, исполняемые на горящих углях. У них, как и бурятских дарханов от соприкосновения с раскаленным железом, камнем, на теле не остается ожогов. Находясь в состоянии транса, нести-нары могут предсказывать. В то время, когда женщины танцуют на углях, мужчины на площади исполняют болгарское хоро. Нести-нарство, как и способности бурятских дарханов, передается в семье по наследству.

В 2009 г. межправительственный комитет ЮНЕСКО по охране нематериального культурного наследия человечества объявил о включении нестинарства в представительный список организации.

В заключение статьи выскажем ряд предположений.

• 1.    Новый формат республиканского праздника «Ночь ехора» будет отвечать задачам актуализации фактора традиционной художественной культуры как ресурса развития, активизации жизнеспособных художественно-культурных традиций, способных дать социальный и экономический эффект для устойчивого развития территорий. Бурятия в целом, театр танца «Байкал» в частности, имеют большой опыт в организации региональных, межрегиональных и международных мероприятий по различным направлениям традиционной художественной культуры.

• 2.    Немаловажное значение имеет и тот фактор, что проект будет способствовать восстановлению исторически существовавшей целостности культурного пространства регионов степной Евразии, сохраняющей связь с исторической культурой ранних кочевников.

• 3.    Изображение оленя-Солнце, выполненного в традиции, известной в искусстве как скифо-сибирский «звериный стиль» бурятскими художниками и ювелирами, может стать привлекательным брендом мероприятия.

• 4.    Уникальное явление традиционной культуры бурят – кузнечный культ – может получить статус объекта нематериального наследия культуры.

Эти масштабные мероприятия проводились в тесном сотрудничестве с соответствующими государственными структурами и общественными организациями, как в республике, так и в Российской Федерации.

Примечания

• 1.    Артамонов М. И. Происхождение скифского искусства // Советская археология. 1968. № 4. С. 27-45.

• 2.    Балдаев С. П. Бурятские свадебные обряды. Улан-Удэ : Бурят. кн. изд-во, 1959. 180 с.

• 3.    Бартольд В. В. История культурной жизни Туркестана. Л. : Изд-во АН СССР, 1927. 256 с.

• 4.    Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история. 2-е изд., доп. и испр. М. : Мысль, 1983. 206 с., ил.

• 5.    Дашиева Н. Б. Традиционные общественные праздники бурят: история и типологии. М. ; Улан-Удэ : Изд.-полигр. комплекс ВСГАКИ, 2012. 211 с.

• 6.    Дугаров Д. С. Исторические корни белого шаманства (на материале обрядового фольклора бурят). М. : Наука, 1991. 300 с.

• 7.    Дыренкова Н. П. Пережитки материнского рода у алтайских тюрков // Советская этнография. 1937. № 4. С. 18-45.

• 8.    Жамцарано Ц. Путевые дневники 1903-1907 гг. Улан-Удэ : Респ. тип., 2001.

• 9.    Иванов В. В. Пирва // Мифы народов мира : энциклопедия. Т. 2. М. : Советская энциклопедия, 1992. С. 313.

• 10.    История Бурятии : в 3 т. Т. 1. Древность и средневековье. Улан-Удэ : Изд-во БНЦ СО РАН, 2011. 328 с. : ил.

• 11.    Кешева З. М. Танцевальная культура кабардинцев как источник формирования современного этнокультурного бренда // Культура и пространство. Кн. 2. Историко-культурные бренды территорий, регионов и мест. М. : ИЭА РАН, 2010. С. 152-171.

• 12.    Мелетинский Е. М. Тор // Мифы народов мира : энциклопедия. Т. 2. М. : Советская энциклопедия, 1992. С. 519-520.

• 13.    Пекарский Э. К. Словарь якутского языка : в 3 т. Т. 1, 2. Л. : Изд-во АН СССР, 1959.

• 14.    Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев. М. : Наука, 1969. 401 с.

• 15.    Раевский Д. С. Скифо-сарматская мифология // Мифы народов мира : энциклопедия. Т. 2. М. : Советская энциклопедия. 1992. С. 445-450.

• 16.    Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. М. : Наука, 1974. 768 с.

• 17.    Сокровенное сказание монголов / пер. С. А. Козина. Улан-Удэ : Бурят. кн. изд-во, 1990. 318 с.

• 18.    Хангалов М. Н. Собрание сочинений. Т. 1. Улан-Удэ : Бурят. кн. изд-во, 1958. 549 с.

• 19.    Хухэ Мунхэ Тэнгэри. Сборник шаманских призываний. Т. 1. Улан-Удэ : Респ. тип., 1996. 272 с.

• 20.    Шкунаев С. Таранис // Мифы народов мира : энциклопедия. Т. 2. М. : Советская энциклопедия. 1992. С. 495.