Слободской приход Краснохолмского Николаевского Антониева монастыря во второй половине XVIII столетия (предварительные данные)

Исповедные ведомости или росписи — разновидность церковно- статистических документов Нового времени1, представляющих собой полный именной список всех семейств церковного прихода2.

Исповедные ведомости позволяют изучать демографические и миграционные характеристики населения городов, сел и деревень. Росписи содержат информацию о профессиональной деятельности демографических групп населения, социальном положении населения одного поселения по отношению к жителям соседних селений, фиксируют заселенность регионов, наличие диаспор определенного этнического происхождения, религиозные группы и виды вероисповедания.

Первые исповедные ведомости были составлены по инициативе митрополита Новгородского Корнилия в 1690 г. Эта мера была направлена на выявление раскольников и опиралась на решения Большого Московского Собора 1666–1667 гг. Есть мнение, что составление ведомостей было поддержано в 1697 г. патриархом Адрианом и царем Петром I3. Таким образом, если возникновение исповедных ведомостей было напрямую связано с церковным расколом, то затем их содержательный принцип в целом оказался подходящим для церковных, социальных и экономических реформ всего XVIII столетия.

Ведение исповедных ведомостей стало со второго десятилетия XVIII в. обязательным для всего белого духовенства страны. Указы 1716 и 1718 гг. обязывали приходских священников и старост составлять полный список исповедовавшихся, неисповедовавшихся и раскольников, копию с него предоставлять в духовные правления архиереям, а также в присутственные места для сбора штрафных денег. Указ 1722 г. впервые вводил учет населения по отдельным дворам на территории всей России и разъяснял возникавшие в процессе составления росписей процедурные вопросы4. Первоначальная форма этих ведомостей была самая простая. Каждый церковный причт обязан был вести у себя три именных списка: в 1-й вносились все прихожане, бывшие у исповеди, во 2-й — не бывшие, в 3-й — раскольники. Списки эти представлялись приходскими священниками поповским старостам, заказчикам или десятильникам, а этими последними в архиерейские дома, откуда посылались в Св. Синод только общие извлечения из списков, с показанием общего количества бывших и не бывших у исповеди по каждой епархии5. Нововведение, увеличившее канцелярскую нагрузку на церковный причт и предусматривающее систему штрафов для нерадивых исполнителей, вызвало недовольство как духовенства, так и прихожан. В 1726 г. подача исповедальных листов была отменена, но в 1728 г. возобновилась вновь6. В 1737 г. правительство принимает ряд мер по урегулированию системы церковного учета: Синодом совместно с Сенатом была установлена более сложная форма этих списков, состоявшая из 49 граф с 22 заголовками7. А указом 16 апреля того же года повелено: «во всех епархиях градским и уездным всех приходских церквей священникам, каждому со своим причтом, сочинить прихожанам своим всякаго чина мужеска и женска пола, от престарелых до сущая младенца, именные, по чинам и домам, верныя с показанием комуждо лет от рождения, росписи»8. Указ настрого запрещал прихожанам исповедоваться в ином приходе вне места проживания, в случае отлучки предписывалось «исповедываться в тех местах, где… в отлучке будет… и от того священника… взять о том свидетельствующее… письмо, которое… объявит приходскому своему священнику» и исповедоваться у него вторично, чтобы такими отъездами не могли прикрываться раскольники9. Согласно новым правилам, приходские священники составляли росписи прихожан, бывших на исповеди в Святую Четыредесятницу10, в соответствии с формуляром, указывая их пол, возраст и место жительства. После этого ведомости не позже Фоминой недели пересылались в Духовную епархиальную дикастерию (с 1744 г. — консисторию11). Из епархий ведомости пересылались в Архиерейские дома — место средоточения епархиального управления (отсюда до 1764 г. осуществлялось управление вотчинами и всем движимым и недвижимым имуществом епархии)12. Там ведомости обобщались в генеральный экстракт — таблицу с обобщенными данными по епархии, и отсылались в Св. Синод13.

Исповедные росписи на местах составлялись в двух экземплярах: один отсылался в консисторию, другой оставлялся при церкви для справок и выдачи свидетельств в необходимых случаях (браки, рождение детей, лета) в качестве дополнительных (второстепенных) документальных доказательств при недостатке документов или их сомни-тельности14. Вследствие такого значения исповедных росписей на заказчиков (со времен Елизаветы Петровны — благочинных15), осуществлявших задачу административного надзора за духовенством при епархиальный архиереях (до 1764 г.)16, возлагалась обязанность наблюдать за своевременным и верным составлением росписей приходскими священниками и, в частности, за тем, чтобы последние с особенною осторожностью показывали супругами таких лиц, которые хотя и поступали на постоянное жительство в их приходы, но не ими были венчаны, и в подтверждение супружества своего не представляли никаких доказательств. За неисправное ведение росписей священнослужители и причетники наказывались выговором или денежною пенею, а за явное нерадение или неблагонамеренность в ведении этого дела священники могли быть подвергнуты отрешению от места с низведением в причетники17.

Исповедные ведомости просуществовали до 1917 г., и за два столетия их формуляр несколько раз подвергался корректировкам (изменения вносились в 1742, 1841, 1846, 1861 гг.)18.

Исповедные росписи церковных приходов Бежецкого Верха дошли до нас в составе комплекса материалов Тверской духовной консистории (Ф. 160 ГАТО). Самый ранний из сохранившихся документов датируется 1737 г.19, самый поздний, пожалуй, стоит определить 1779 г.20, поскольку губернская реформа Екатерины II внесла значительные коррективы в административную историю края21. Поскольку в территориальноадминистративном отношении Бежецкий Верх — как категория более исторического, нежели географического пространства — на протяжении веков неоднократно менял свое административное положение, фактически сливаясь с уездом, а ведомости приходов после их подачи в Консисторию сшивались в одну книгу по каким-то географическим или территориально- административным принципам, то материалы по церковным приходам Бежецкого Верха оказались в совершенно разных книгах. Для XVIII столетия — это книги уездов Новгородской епархии22, Угличской провинции

Московской губернии и книги уездов Тверского наместничества, позднее губернии. Зачастую такие книги состоят из нескольких многостраничных томов за один год и имеют разные архивные территориально- географические названия, что затрудняет поиск книг по конкретному верхнебежецкому приходу. Поскольку исповедные ведомости Бежецкого Верха как исторический источник никогда не были самостоятельным объектом научного изучения23, то говорить о методологических принципах формирования книг или об административных (уровневых) способах передачи росписей в консисторию не представляется возможным, тем более что для городских, сельских и монастырских церквей этот способ мог быть разным за 200-летний период24. Рукописи по Бежецкому Верху сохранились в достаточно приемлемом состоянии, многие из них удовлетворительно читаются, имеют хорошую погодовую сохранность, что позволяет провести довольно детально их изучение. По всей видимости, мы имеем дело с Консисторскими копиями исповедных ведомостей, а вот сохранились ли копии самих приходов, неизвестно, пока нам известны только единичные экземпляры документов.

В 1737 г., как мы уже отметили, был введен единый порядок составления исповедных ведомостей и учреждена определенная форма. Для Бежецкого Верха сложилась практика росписей по следующему порядку: епархия — уезд — стан — село — название приходской церкви — имя священника, составившего роспись — год составления. Иногда год составления указывался в начале росписи. Общие наблюдения за переписными книгами и исповедными ведомостями Бежецкого Верха XVII–XVIII вв. позволяют сделать вывод, что наименование «Бежецкий Верх» перешло на административный центр — город Городецко, будущий Бежецк. Прилегающие к нему территории по-прежнему называются «Бежецким уездом», подразделяющимся на станы. А такая самостоятельная историко- географические единица как Бежецкий Верх, известная по документам XIV — нач. XVII вв., фактически перестала существовать, влившись в одноименный уезд25. Четкая географическая фиксированность в исповедных ведомостях XVIII столетия позволяет внести свою уточняющую корректировку географии Бежецкого Верха, проследить происходящие изменения, поскольку населенные пункты соотносятся в них с определенным административным делением.

История деревни Слобода современного Барбинского сельского поселения Краснохолмского района Тверской области и ее Зосимовского храма тесно связана с историей старинного Краснохолмского Николаевского Антониева монастыря26. Исторические источники пока не позволяют однозначно ответить на вопрос о времени возникновения

Краснохолмский Николаевский Антониев монастырь подмонастырского поселения. Первое документальное свидетельство о нем встречается в «Переписной книге» Бежецкого Верха 1677–1778 г., но, скорее всего, поселение возникло в 30–40-е гг. XVII ст. — в период восстановления Николаевского Антониева монастыря после сокрушительного разорения Смутного времени. В Слободе проживали слуги и служебники монастырские, которые непосредственно трудились в обители. Монастырю принадлежало также расположенное рядом более крупное торговое село с церковью Спас на Холму (г. Красный Холм под Бежецком), а также ряд прилегающих к этой местности деревень, где также проживали монастырские крестьяне. Фактическая история слободской церкви, освященной во имя свв. прпп. Зосимы и Савватия Соловецких, прослеживается с 1675 г.27 А вот слободской приход сложился значительно позднее и получил документальную фиксацию только в 1760 г.

Исповедная роспись 1737 г. «Великоновгородской епархии Бежецкого уезду Антоновского стану Спасохолмского погоста»28 отражает переходный период не только в учетной церковной документации в целом, но и фиксирует некоторые реалии до изменений в жизни Антониева монастыря и подмонастырских территорий в середине XVIII столетия. Из документа следует, что монастырское село Спас на Холму именуется еще по-старинному, как и в XVI–XVII вв., погостом — Спасохолмский погост. Чуть позднее в исповедных ведомостях появляется наименование «село Спас Холму»29. Интересно, что церковь прихода не указана в названии документа. В названии росписи 1737 г. просто говорится — «духовенство Спасохолмского погоста». Однако, по монастырским и прочим ранним документам известно, что исстари в селе имелись церкви, одна из которых и дала название погосту. К 1725 г. эти церкви были выстроены в камне: холодная — Спасо- Преображенская, и теплая — Троицкая30.

Указание на приходскую церковь Преображения Господня приводится в сводной таблице данных в конце документа31. И только в следующем году в исповедных ведомостях появляется название прихода в соответствии с формуляром — приход церкви Преображения Господня32. В 1737 г. мы видим в приходе Преображенской церкви и близлежащую подмонастырскую Слободу. Интересно, что в документах она не имеет самостоятельного названия, а так и числится подмонастырской слободой Николаевского Антониева монастыря33.

Поскольку росписи составляются достаточно унифицированно, мы видим четкую административную составляющую Преображенского прихода и можем вести учет крестьянских дворов и количества душ в них проживающих; также росписи приводят социальное деление населения на чины. Так, в Преображенском приходе в 50–60-е гг. XVIII ст. проживают с семьями34: лица духовного звания (притч Преображенской церкви и белое подмонастырское духовенство), военные, разночинцы (слуги и служебники монастырские), дворовые (крепостные люди местных помещиков) и поселяне (крестьяне, работавшие на земле, бобыли). Необходимо отметить, что белое духовенство при Николаевском Антониевом монастыре было всегда. Приобретенные монастырем в период XVI–XVII вв. села имели церкви, духовенство и приход. Монастырские села и церкви известны нам по монастырским описям и некоторым переписным книгам. Эти церкви поддерживались монастырем, снабжались необходимой богослужебной утварью, книгами, иконами35. По всей видимости, монастырь заботился и о формировании штата священно- и церковнослужителей своих подмонастырских церквей. Но как формировался этот штат, как обучалось духовенство, мы не знаем. Исповедные росписи XVIII столетия позволяют зафиксировать династии и преемственность белого подмонастырского духовенства. Военные чины расселяются на монастырских территориях с начала XVIII в. согласно указу Петра I, по которому монастыри были обязаны брать на свое содержание увечных, больных, раненых и пожилых солдат36. В приходе Спасохолмской Преображенской церкви состояли поселения с крепостными крестьянами: дворовые люди сельца Фофаново вотчины довольно известного генерала XVIII в. князя В. Е. Оболенского, получившего впоследствии прозвание «Белого»; дворовые того же села помещика И. А. Ушакова; деревни Семеновской дворовые помещика В. А. Тютчева; дворовые люди сельца с нечитаемым названием (вероятно, Ргени) вотчины дворянина И. И. Унковского и того же сельца дворовые поручика А. М. Акулова37.

Таким образом, из ряда исповедных ведомостей следует, что на протяжении не менее двадцати лет слобожане были членами Спасохолмского Преображенского прихода. По росписям середины XVIII в. мы наблюдаем численное увеличение населения подмонастырской Слободы в Спасохолмском приходе с указанием профессий слобожан (в Слободе проживают часоводец, хлебенной, артель каменщиков, каретник, солодовник, мельник, портной, стряпчие, подьячие, конюхи, коновал, дворники, трудники и т. д.). Жили в Слободе и бывшие слуги (по старости), и вдовы бывших слуг, и сироты.

Также важно отметить, что в росписях наблюдаются административные изменения на подмонастырских территориях: одни деревни перестают упоминаться, в других — более не проживают монастырские крестьяне, при этом численность дворов и жителей в подмонастырской слободе растет. Очевидно, что этот вопрос требует отдельного изучения, потому как может показать на примере Бежецкого Верха процессы секуляризации монастырских владений или иные административные перемены. Поскольку не удалось установить конкретную причину выделения из Спасохолмского Преображенского прихода в отдельный церковный приход подмонастырской слободы, в этих переменах можно увидеть отражение государственной секулярной политики.

По всей видимости, руководствуясь какими-то экономическими причинами, важными для полноценного функционирования монастыря на фоне ухудшения монастырского благосостояния, игумену Варсонофию (1759–1761, 1767–1774)38, управлявшему монастырем в этот период, пришлось прибегнуть к радикальным административным мерам (хотя это предположение еще нуждается в более детальном изучении): перетасовать население подмонастырских деревень, переселить какую-то его часть в Слободу, выделить Слободу в отдельный приход, указывая в исповедных росписях службы подмонастырского населения. Возможно, он полагал, что такими мерами ему удастся сохранить эту территорию за монастырем, потому как сохранить за монастырем богатое торговое село, каким было Спас на Холму, шансов было мало. Реформа Екатерины II лишила монастыри вотчин. В 1764 г. село Спас на Холму отымается у монастыря39, а где-то с 80-х гг. XVIII в. и Слободской приход, изменяясь по социальному составу, постепенно переходит в статус уже городского прихода40. Очевидно, что меры, предпринятые отцом Варсонофием, имели определенный успех, — Слободской приход еще примерно полтора десятилетия остается под влиянием Антониева монастыря.

Сам приход был выделен между 1759 и 1760 гг. В 1760 г. появляется новая исповедная ведомость по монастырским территориям — «Роспись Новгородской епархии Бежецкого уезда Антоновскаго стану Николаевскаго Антониева монастыря церкви Николая Чюдотворца подмонастырской Слободы священника Димитрия Яковлева с пречетники…»41 Новый приход получает название Николаевского или Никольского, потому как Слобода не имела своей собственной церкви, ее население окормлялось в Никольском монастырском соборе, но своим священником из белого монастырского духовенства. Последующие исповедные росписи позволяют установить имена слободских священно- и церковнослужителей, проследить родословие слободского причта42.

Для организации нового прихода было необходимо получить у архиерея разрешение, но вот сохранился ли такой документ в отношении Слободского прихода, неизвестно. Краснохолмский игумен Анатолий (Смирнов), издавший в 1883 г. книгу по истории монастыря43, такой документ не упоминает, как и факт существования Николаевского прихода при монастыре. Поэтому пока мы можем только предполагать, что такое благословение было дано архиепископом Димитрием (Сеченовым). Возможно, что упомянутая исповедная роспись 1760 г. может оказаться единственным свидетельством существования на протяжении четырех лет в 60-е гг. XVIII ст. Николаевского слободского прихода.

Никольский приход изначально не получил свой собственный храм, поскольку помимо разрешения нужны были еще и средства, а в XVIII в. Николаевский Антониев монастырь нес колоссальные убытки, страдая от налогообложения. Таким образом, организовать приход оказалось, видимо, проще, чем выделить ему храм. Вероятно, по этой причине Слободской приход оказался приписан к монастырскому Никольскому собору.

Вопрос с выделением приходу храма решил следующий игумен — архимандрит Марк44. В 1764 г. он получил разрешение от владыки Димитрия перенести с Соловецкого монастырского острова полуразрушенную деревянную церковь Зосимы и Сав-ватия на место близ монастырской Слободы45. Исповедная роспись 1764 г. фиксирует в Слободе наличие уже Зосимовского прихода, пока еще состоящего только из жителей Слободы46. Включение в состав Зосимовского прихода деревень происходит, по всей видимости, с 1780-х гг., когда Слобода начинает постепенно выходить из-под монастырской опеки (однако данный вопрос нуждается в изучении).

Таким образом, мы видим, что исповедные росписи XVIII столетия являются весьма ценным источником, поскольку значительно дополняют как сюжеты, связанные с историей конкретных приходов, так в целом и сюжеты региональной истории.