Смоление неолитических сосудов

В. В. Сидоров

СМОЛЕНИЕ НЕОЛИТИЧЕСКИХ СОСУДОВ

Широко распространено мнение, что крупные сосуды неолитических культур в лесной зоне не пригодны для варки на костре и использовались для хранения запасов. Якобы 20-30-литровые котлы - а это обычная норма наиболее массовых размеров сосудов (Сидоров, 1986) - не выдержат заполняющей их воды. Действительно, прочность намоченного неолитического черепка гораздо меньше, чем гончарного, тесто рыхлое, пористое, обжиг низкотемпературный. К тому же почти все сосуды ремонтированы - имеют отверстия, просверленные после обжига. Это легко заметить на сосудах, имеющих гладкий черепок, таких, как верхневолжские, волго-камские. Но и ямочно-гребенчатые, льяловские сосуды точно так же ремонтировались, что видно на реставрируемых экземплярах, только отверстия там не просверлены, а пробиты в дне ямок. Они располагаются попарно вдоль трещин. Утверждают, что ремонтированные сосуды не пригодны для варки.

Предположение о варке пищи в таких котлах раскаленными камнями (метод бучения) должно основываться на нахождении в слое поселений множества пережженных и растрескавшихся камней. Этот метод применяется для распаривания деревянной посуды. Естественно, никакого нагара в таком случае на стенках котлов не появится. Стоянки с большим количеством растрескавшихся в огне камней довольно редки, гораздо реже, чем поселения железного века.

Но делались ли сосуды специально как емкости для хранения? Ни на одной неолитической стоянке не были найдены в жилищах или прилегающих к ним хозяйственных ямах хранилища с использованием сосудов. Находки сосудов в ямах крайне редки и функционирование их как хранилищ остается сугубо предположительным. Возможно, что довольно часто встречаемые придонные части сосудов хорошей сохранности - свидетельства использования их как вкопанных, стационарных хранилищ. Но их расположение на поселении тоже не свидетельствует об организованном здесь участке хранения запасов. Несравненно чаще сосуды находят в непосредственной близости от очага, в том числе и ремонтированные, а эта часть жилого пространства явно не пригодна для хранения запасов. К тому же, если такие сосуды не выдерживают заполняющей их жидкости, то они не представляют интереса и как емкости для хранения, а сухой припас можно хранить и в емкостях из органических материалов.

Аргументом за использование сосудов как котлов для варки служит очень часто встречаемый «пищевой нагар». Он присутствует и на ремонтированных сосудах. Но действительно ли это остатки пригоревшей пищи? Точно такой же нагар присутствует на смолокуренных тиглях XVIII-XIX вв. в остатках смолокурен, которые встречаются в лесах Мещеры и Костромы. На верхневолжских и раннельяловских стоянках с хорошей сохранностью органики «нагар» есть почти на всех черепках, кроме тех, какие были окатаны. Особенно хорошо сохраняется он в прибрежных шлейфах стоянок (Языкове, Маслово Болото 2, Замо-стье 1, 2, 4, 5, 7). На стоянках с плохой сохранностью органики он фиксируется редко. Плотный углистый слой покрывает изнутри сосуд полностью, иногда с двух сторон. Пищевой нагар, который изредка встречается на средневековой посуде, располагается только на горловине и имеет совсем другую структуру; он рыхлый, имеет разную толщину. Он возникал при пригораний пищи, богатой углеводами (каши). В составе пищи рыболовов-охотников лесной зоны не было таких видов. Зерна калины, отмеченные в нагаре на верхневолжской и льяловской посуде Замостья 2 и Воймежной (Энговатова, 2000) находились не в слое нагара, а на его поверхности. На неолитической посуде слой «нагара» очень ровный, плотный, толщина его изредка достигает 2 мм, как правило - до 1 мм. Мне приходилось встречать «нагар» со следами специального заглаживания шпателем - с четкими следами инструмента. Все это совершенно не похоже на пригоревшую пищу.

То же самое вещество, которое составляет «нагар», заполняет отверстия, через которые связывали треснувший сосуд. Кроме того, на трещинах порой сохраняются жгуты шириной до 10 мм и толщиной до 3 мм. Назначение таких жгутов ясно - это смола хвойных деревьев, которой залепляли трещины. Плотный жгут мог быть получен из жеваной смолы. Кусочки таких жгутов при нагревании дают характерный смолистый запах. Но в таком случае и пищевой нагар - это тоже смола. Он может включать и пищевые остатки, но сформирован он специально.

Тогда становится понятным, как могли использоваться для варки крупные котлы. Смоление сосуда защищало его от намокания, и в таком случае в нем становится возможно хранить и жидкость. Но пригоден ли он для варки? Или смола выгорит на открытом огне?

В полевых условиях был поставлен эксперимент. Прохудившееся ведро было залатано еловой смолой изнутри. Площадь дыр была 1-2 кв.см. После этого оно продолжало использоваться как кухонный котел. Смола придавала пище заметный привкус, напоминающий соль, но и после шестикратного употребления заплатка держалась вполне прочно.

Техника смоления опробована на экспериментальных керамических сосудах также в полевых условиях. В нагретый сосуд была влита растопленная смола. Катая сосуд, ее распределили по стенкам равномерно. В результате сосуд оказался внутри облицован плотным толстым слоем, более напоминающим эмаль, чем поливу. Использование сосуда для горячей пищи не влияло на состояние смоляной облицовки.

Другой способ смоления оказался еще проще. В раскаленный сосуд после обжига были брошены куски еловой смолы. Она задымилась - произошла возгонка смолы, и на стенках сосуда образовалась тонкая и плотная блестящая пленка. Смола забила также поры, микротрещины. Она защищала сосуд от намокания и не меняла качества при воздействии кипятком. Такая фактура внутренних поверхностей неолитических сосудов встречается гораздо чаще, сохраняясь и на тех памятниках, где нет органики. Она меньше страдает и от окатан-ности.

Теоретически возможны и иные способы гидроизоляции (пропитка жиром, цементация известью). Пористость сосудов убывает по мере их засаливания -заполнения пор мелкой органикой при использовании. Возможно, разные способы гидроизоляции практиковались в разных культурах. В Волго-Окском междуречье облицовка смолой появляется уже в раннем неолите (верхневолжская культура), продолжает широко применяться на стадии раннего этапа льяловской культуры. Для среднего и позднего этапов более характерна возгонка смолы (окуривание). Плотная пленка (облицовка) встречается у части волосовских сосудов. В то же время на 700 сосудов городища Настасьино из раскопок 19992000 гг. (дьяковская культура) смола отмечена только на четырех небольших сосудиках, с двух сторон, неровными подтеками, что связано с их использованием для смоления. Нет следов смоления и на ранней русской средневековой керамике.

Обработка сосудов смолением (особенно окуривание) - довольно простая операция, которая делала крупные неолитические сосуды вполне пригодными и для варки пищи, и для хранения, несмотря на их небольшую прочность. Окуривание не заделывает трещин - для этого лучше применять обливание смолой. Жеваная смола могла применяться для закрывания трещин и просверленных для ремонта отверстий. По-видимому, она же использовалась для закрепления вкладышей в оправах: механические свойства жеваной и свежей или растопленной смолы не одинаковы - застывшая жеваная гораздо менее хрупкая.

В то же время нет никаких данных, которые позволяли бы говорить о специальном изготовлении в неолите керамических сосудов для хранения. Возникает вопрос - а бытовало ли в неолите хранение жидких запасов? Они могли храниться и в кожаных емкостях. Случаи использования их как хранилищ требуется доказывать полевыми наблюдениями - обстоятельствами их обнаружения.