Социал-демократы меньшевики и проблема создания коалиционного правительства весной 1917 года (из истории Саратовского партийного комитета)

Февральская революция 1917 года, ставшая переломным моментом для страны в целом, привела к резкой перемене в положении социал-демократических организаций, предоставила им огромные перспективы. Значительное место в этом процессе принадлежало социал-демократам меньшевикам, сумевшим после Февраля на определенное время превратиться в ведущую силу революционной демократии, стать во главе общественного движения. Одновременно перед ними во всей полноте встал вопрос о власти, принципах модернизации управления страной, а также участии социалистов в новых властных структурах, от решения которого зависело дальнейшее направление развития страны. В этой связи следует подчеркнуть важность изучения позиций местных комитетов, которые, являясь органичной составляющей меньшевистского течения в целом, действовали в рамках партийной программы и тактики, обладая при этом характерными особенностями, связанными с региональной спецификой.

В результате февральских революционных событий в стране возникла довольно противоречивая система двоевластия, выразившаяся в параллельном функционировании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (Петросовета) и Временного правительства. Уже по прошествии месяца стало ясно, что подобная система только теоретически способна функ- ционировать без сбоев. Социалисты собственноручно отказались от официального участия в управлении страной, но Петросовет на практике стал действовать как параллельный орган власти. Одной из причин было отсутствие в стране действенной административной системы, разрушенной революцией, что приводило к декларативности работы Временного правительства. Оно обладало высоким статусом, но его реальная деятельность была затруднена [1]. Отсутствовало четкое разделение функций между Советом и Временным правительством. «Советы не были исполнительной властью при законодательной власти Временного правительства, которое формально имело свой исполнительный административный аппарат, фактически не имевший власти без санкции Советов. Советы не были подчинены правительству и часто были вынуждены принимать и проводить в жизнь решения, независимо от Временного Правительства…» [2, с. 41]. Несмотря на все теоретические построения меньшевиков, Совет как орган представительства рабочих и солдат воспринимался как властный орган. По словам Ю. Денике, именно Советы были в глазах не только рабочих и солдат, но и большинства населения новой, революционной властью [2, с. 42—43].

Непросто решался вопрос о принципах организации власти и на местном уровне. Саратовские социалисты в весенние месяцы 1917 го- да играли заметную роль во вновь создававшихся государственных и политических организациях, обладавших реальной властью и авторитетом в городе. В состав коалиционного Общественного городского Исполнительного комитета (ОГИК), призванного поддерживать порядок, исполнять административные обязанности, устанавливать связь с армией, помимо представителей буржуазии и мещанства, вошли члены Президиума Совета меньшевики Скворцов, Колесников, а также Д. А. Топуридзе и большевики Милютин, Васильев [3]. С первых дней своего возникновения Советы и комитеты оказались в тесном взаимодействии. В отличие от Петрограда, члены Саратовского Совета не только наблюдали за тем, чтобы действия комитетов соответствовали интересам революции, но и принимали в них деятельное участие. В указанный период времени Саратовский Совет и ОГИК стали наиболее влиятельными органами местной власти, обладавшими поддержкой большинства населения. Но состав организаций, так или иначе претендовавших на управление жизнью города и губернии, на этом не исчерпывался. В Саратове продолжала существовать городская дума, в большинстве случаев не способная справиться с налаживанием городского хозяйства, отказывавшаяся расширить свой состав за счет представителей демократических слоёв. Немалую роль в городской системе управления играл также военный комитет, сформированный на базе саратовского гарнизона, активно вмешивавшийся в решение повседневных вопросов.

Характеризуя особенность такого положения дел, Г. А. Герасименко пришел к следующему выводу: «На общегосударственном, правительственном уровне сложилось двоевластие, а на местах, как минимум, троевластие» [4]. В Саратове образовалась своеобразная система многовластия, включавшая различные как по функциям, так и по общей политической направленности организации. Во многих из них важную роль играли представители местных организаций меньшевистской и большевистской партий, что в целом расходилось с официальным мнением центральных комитетов указанных партий, но отвечало требованиям момента. Однако, несмотря на столь пеструю картину, можно утверждать, что позиция неформального лидера все же принадлежала Саратовскому Совету. Он изначально пользовался поддержкой большинства демократически настроенного населения как революционный орган демократии. «Совет принимает участие во всех имеющихся городских и губернских революционных организациях, где совместно с другими демократическими элементами толкает эти организации на вполне решительные меры в борьбе со старыми учреждениями. Стоя на страже завоеваний свободы, Совет развил вместе с тем широкую пропаганду идеи Учредительного собрания, демократической республики…» [5]. Со временем Совет стал наиболее действенным центром решения насущных проблем в городе и губернии. С первых дней своего существования в его ведении фактически оказались проблемы продовольствия, охраны порядка, благоустройства, образования и т. д. [6, с. 13—28]. Однако лидеры Совета сознательно не претендовали на положение официального органа власти. «Обычно советы признавали приоритет за общественными исполнительными комитетами и для координации усилий направляли в них своих представителей» [7].

Создавшееся неустойчивое равновесие в управленческой системе города сохранялось недолго. Все четче стали проявляться конфликты и противоречия во взаимоотношениях различных органов. Как отмечает Д. Дж. Рейли, несмотря на расхождение во мнениях между меньшевиками и эсерами и большевиками, доверие к Совету среди населения возрастало, в то время как городская дума и ОГИК, несмотря на усилия умеренных социалистов, уже в середине весны начали постепенно сходить с политической арены [8].

Ситуация осложнялась усилением трений в рамках самого Совета. Несмотря на фактический перевес блока умеренных социалистов, перед Саратовским Советом все отчетливей вставала проблема радикализации взглядов большевистской фракции. В свою очередь, меньшевики стали заявлять об угрозе демократической революции не только со стороны контрреволюционеров, но и со стороны большевиков из-за их преждевременных радикальных призывов [9].

Проблемы общегосударственного значения, действия центральной власти и Петросовет часто провоцировали активный отклик среди депутатов Совета и становились причиной открытых дискуссий. Серьезный резонанс вызвала новость о ноте министра иностранных дел П. Н. Милюкова, положения которой шли вразрез с декларацией Временного правительства о стремлении к скорейшему прекращению войны. Ответом на это стала волна рабочих забастовок и митингов в Петрограде, грозивших перерасти в открытые волнения. Перед тем как было сформулировано официальное мнение Саратовского Совета в от- ношении произошедших событий, проблема нарушения баланса сил между Временным правительством и Петросоветом горячо обсуждалась местными комитетами социалистических партий.

Позиция саратовских меньшевиков, до этого в основном оправдывавших действия правительства, была достаточно жесткой. В резолюции местной организации указывалось, что нота от 18 апреля являлась уклонением от выработанной совместно с Советом линии в области внешней политики. Выразив протест против подобных заявлений, меньшевики признали необходимым ужесточить контроль над деятельностью Временного правительства, сплотить партийные ряды, активно поддерживать Совет, выступая за свои права организованно и целенаправленно [10, с. 1]. Однако их мнение по поводу самого принципа равновесия между Временным правительством в качестве официальной власти и Петросоветом в роли контролирующего органа осталось неизменным. Подчеркивалось, что сознательный пролетариат должен понимать необъективность требований немедленного свержения правительства, всемерно стремиться к укреплению позиций Советов и социал-демократии в целом, чтобы посредством их оказывать на кабинет министров действенное давление [10, с. 2].

Большевики также настаивали на необходимости твердого отпора попыткам буржуазного правительства свернуть с пути намеченных преобразований. На общегородском собрании, основываясь на позиции большинства, лозунг «Долой Временное правительство!» был признан преждевременным [11].

Мнение саратовских социал-демократов легло в основу итоговой резолюции городского Совета, став тем самым свидетельством неоднозначности фракционных взаимоотношений, предполагавших как конфликты, так и компромиссы. Осудив ноту, исполком Совета призвал революционную демократию к собранности, сплочению вокруг Совета и рабочих организаций и решительному противодействию реакционным шагам правительства [12].

29 апреля состоялось совещание представителей социалистических организаций города. На повестке дня были вопросы о текущем моменте из-за возможности контрреволюционных выступлений. Целую палитру мнений вызвала проблема власти. Саратовские эсеры настаивали на необходимости коалиционного министерства, меньшевики считали, что это преждевременный шаг, социалисты должны только осуществлять контроль над правительством, больше- вики высказались радикальнее, заявив, что Временное правительство тормозит ход демократических преобразований [13]. Своеобразие и некоторую парадоксальность дискуссии придавал тот факт, что в сфере местного управления организации изначально были в большинстве своем коалиционными и местные социалисты против этого не возражали.

Накануне получения новости о решении Петросовета делегировать социалистов в состав Кабинета министров саратовские меньшевики и большевики выступали против такого компромисса, хотя и придавали своим точкам зрения разную смысловую нагрузку. 6 мая состоялось заседание исполкома Совета второго созыва, в состав которого были избраны 310 эсеров, 210 меньшевиков (120 — от рабочей секции, 90 — от солдатской), 90 большевиков [14]. Оно было посвящено изменениям в структуре центральной власти. Развернулась дискуссия, которая началась с обсуждения природы революции и роли Советов. Меньшевики подчеркивали, что Временное правительство не затягивало реализацию реформ сознательно, просто это объективно длительный процесс [6, с. 110—111]. На следующем заседании споры перешли непосредственно в область обсуждения проблемы создания коалиционного правительства. И здесь обнаружилось изменение позиции саратовских меньшевиков, в которой проявилась значительная политическая гибкость. Ситуацию охарактеризовали следующим образом: Совет намерен поддерживать правительство «постольку-по-скольку», однако оно стало сходить с выбранного курса, и внешнего контроля перестало хватать, взять власть самим было бы ложным шагом, поэтому в правительство были посланы представители Совета в надежде исправить положение и вывести страну из кризиса [15, л. 19]. И раз уж такое решение было принято и министры-социалисты будут ответственны перед Советом и обязались действовать в рамках необходимых демократических преобразований, то следует оказать новому правительству поддержку и выразить полное доверие, а не действовать во вред. Результат голосования принес победу проекту резолюции меньшевиков, продемонстрировав уровень их политического влияния и социальной поддержки. 153 голосами против 76 и 11 воздержавшихся была утверждена резолюция, предложенная Л. Майзелем и поддержанная фракцией эсеров. Саратовский Совет признал, что решение Петросовета отвечало требованиям момента, поэтому выразил ему полную поддержку [15, л. 21].

Саратовские меньшевики расценивали создание коалиционного правительства как стремление вождей революционной демократии любыми способами защитить интересы пролетариата и революции, сохранив единство всех живых сил страны. «Это не стремление к двоевластию, которое и прежде было чуждо Совету рабочих и солдатских депутатов. Власть будет единая и сильная, сосредоточенная в руках правительства, но контроль С.Р. и С.Д. должен остаться. Контроль революционной демократии не умалит авторитета нового правительства, а наоборот, ещё больше укрепит его…» [16].

Вариант перехода власти к революционной демократии в лице Советов рассматривался исключительно как поступок в условиях безысходности, заранее обреченный на провал. Отдельное внимание уделялось вопросу о предположительных сроках реализации заявленной программы демократических преобразований. Меньшевики призывали не предъявлять к новому правительству слишком завышенных требований. Данная точка зрения была в тот момент с готовностью принята основной массой пролетариата Саратова и губернии, что выразилось как в поддержке резолюции меньшевиков в Совете, так и в решениях рабочих собраний различных предприятий и других общественных организаций [17].

Разногласия по вопросу о перспективах революционной власти, межфракционное противостояние, борьба за позиции в Совете, лидирующее положение меньшевиков в рамках Совета демонстрировали, что вопрос о скором и прочном объединении социал-демократической партии практически снят с повестки дня. Переход социал-демократов меньшевиков от теоретических разработок и концепций с позиций марксизма к решению насущных проблем рос- сийской действительности с точки зрения практической необходимости и при сложности обстановки в стране стал серьезным испытанием для лидеров меньшевизма. Возможность участвовать в создании новых государственноэкономических и политических форм и институтов, воплощая демократические идеалы, сталкивалась с необходимостью принятия доли ответственности за промахи Временного правительства и невозможностью точного следования социалистическим партийным установкам.

• 1.    Гайда Ф. А. Либеральная оппозиция на путях к власти (1914 — весна 1917 г.). М., 2003. С. 317.

• 2.    Денике Ю. П. Меньшевики в 1917 году // Меньшевики / сост. Ю. Г. Фельштинский. Benson, Vermont : Chalidze publication, 1988.

• 3.    Саратовский вестник. 1917. № 55. 9 марта. С. 3.

• 4.    Герасименко Г. А. Исторический выбор России // Политические партии в российских революциях в начале XX века. М., 2005. С. 14.

• 5.    ГАРФ. Ф. 6978. Оп. 1. Д. 420. Л. 9—10.

• 6.    См.: Саратовский Совет рабочих депутатов, 1917—1918 гг. : сб. док. М., 1931.

• 7.    Очерки истории Саратовского Поволжья (1864— 1917). Т. 2. Ч. 2. Саратов, 1999. С. 319.

• 8.    См.: Рейли Д. Дж. Политические судьбы российской губернии: 1917 год в Саратове. Саратов, 1995 . С. 112.

• 9.    См.: Гольц Илья. По дорогам и ухабам жизни (Последний меньшевик). Иерусалим, 2003. С. 57.

• 10.    См.: Пролетарий Поволжья. 1917. 26 апр. № 6.

• 11.    Социал-демократ. 1917. 28 апр. № 9. С. 2.

• 12.    См.: ГАНИСО. Ф. 199. Оп. 1. Д. 238. Л. 92—93.

• 13.    Социал-демократ. 1917. № 12. С. 2—3.

• 14.    См.: ГАСО. Ф. 1279. Оп. 1. Д. 74. Л. 38.

• 15.    См.: ГАНИСО. Ф. 199. Оп. 1. Оп. 2. Д. 232.

• 16.    Пролетарий Поволжья. 1917. № 10. С. 1.

• 17.    См.: Известия Саратовского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 16 мая. № 36. С. 1—2.