Социальная ответственность бизнеса в контексте устойчивого развития

Владимир Александрович Плотников – доктор экономических наук, профессор, главный редактор журнала «Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии».

При подготовке статьи использовались материалы обсуждений некоторых рассматриваемых в ней вопросов на сессии деловой программы Петербургского международного экономического форума – 2021 «Международные рынки капитала ответственного финансирования – точка синергии для эмитентов и инвесторов» (03 июня 2021 г., 11:00-12:15, павильон G, конференц-зал G5). Автор выступал Экспертом на указанной сессии, в связи с чем ряд положений, приводимых в статье, включены в текст авторского экспертного заключения, подготовленного по заказу Фонда Росконгресс – основного организатора ПМЭФ-2021.

Проблемы устойчивого развития занимают важное место в современной социально-политической повестке. Концепция устойчивого развития стала ответом на мощный социальный запрос, который начал формироваться в последней трети ХХ века, связанный с нарастанием силы проявления глобальных проблем, попытки решения которых в рамках действовавшей тогда и применяемой сегодня теории и методологии управления развитием оказались неэффективными.

Ключевая идея этой теории и методологии, получившая отражение в абсолютном большинстве используемых ныне учебников экономики, состоит в том, что движущей силой общественного развития является рост потребностей населения. Эти потребности (в трактовке авторов учебников) будут расти безгранично, все более структурно видоизменяясь и наращиваясь в объеме. Это неизбежно приводит к формированию экспансионистской модели развития, основанной на постоянном экономическом росте. Остановка роста или просто снижение его темпов в этой ситуации воспринимается как провал реализуемой государственной политики.

Активная критика экспансионистской модели была инициирована в докладе Римскому клубу 1972 года [1], после чего завоевала множество сторонников, итогом чего и стало формирование концепции устойчивого развития (sustainable development). Эта концепция ориентирована на сглаживание противоречий между процессами экономического, социального и экологического развития, их гармонизацию [2-4 и др.]. Исторически «впервые термин «устойчивое развитие» употреблён в 1987 году в докладе «Наше общее будущее» Всемирной комиссии ООН по окружающей среде и развитию. [Далее] обязательства государств по достижению устойчивого развития были сформулированы в декларации «Повестка дня на XXI век», принятой на Конференции ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г.)» [5].

Эта концепция в дальнейшем активно развивалась учеными различных стран, а в институциональном аспекте неоднократно дополнялась в многочисленных международных, национальных и региональных документах. Последнее нам представляется особенно важным: эти теоретические идеи, направленные на самосохранение человечества, нашли поддержку и признание не только в научно-экспертном сообществе, но и в реальной политике, реализуемой на международном, национальном, региональном и местном уровнях, а также – что еще более важно – в деятельности менеджмента корпораций.

О таких корпорациях стали говорить, что они являются «ответственными». А само их поведение, основанное на привнесении в деловые процессы элементов ориентации не на коммерческие, а на общественно-значимые цели, является, по сути, примером государственно-частного партнерства, понимаемого в широком смысле [6-8 и др.]. Тенденция к ответственному поведению корпорация стала настолько значимой (во многом под влиянием стимулирующего воздействия на бизнес со стороны государства), что в России в 2012 году был принят стандарт корпоративной социальной ответственности (ГОСТ Р ИСО 26000-2012 «Руководство по социальной ответственности»), который, правда, имеет рекомендательный статус. В его основу положен аналогичный международный стандарт ISO 26000:2010.

В тексте этого документа дается следующая содержательная характеристика термину корпоративная социальная ответственность (КСО): «Ответственность организации за воздействие ее решений и деятельности на общество и окружающую среду через прозрачное и этичное поведение, которое: содействует устойчивому развитию, включая здоровье и благосостояние общества; учитывает ожидания заинтересованных сторон; соответствует применяемому законодательству и согласуется с международными нормами поведения; интегрировано в деятельность всей организации и применяется в ее взаимоотношениях» (п. 2.18).

Аналогичные трактовки содержатся и в других источниках. Например: «КСО – это, во-первых, выполнение организациями социальных обязательств, предписываемых законом, и готовность неукоснительно нести соответствующие обязательные расходы. Во-вторых, КСО – это готовность добровольно нести необязательные расходы на социальные нужды сверх пределов, установленных налоговым, трудовым, экологическим и иным законодательством, исходя не из требований закона, а по моральным, этическим соображениям» (цит. по: .

Автор не вполне согласен с такими трактовками, точнее согласен лишь отчасти. На наш взгляд, говорить об ответственном (перед обществом) поведении и при этом указывать на обязательность соблюдения законодательства – бессмысленно. Если какая-либо организация не соблюдает установленные правовые нормы, то сама постановка вопроса о возможности рассматривать степень ответственности ее поведения невозможна. Мало того, если об этих случаях противоправного поведения станет известно властям или общественности, это – повод для немедленного принятия санкций в отношении такой организации, вплоть до ее закрытия.

Главный принцип социальной ответственности – ее добровольность. Именно эта составляющая КСО и должна рассматриваться как единственная. То есть, условно говоря, все бизнес-единицы могут быть классифицированы на три большие группы:

• 1)    ответственные (те, которые соблюдают взятые на себя добровольно обязательства перед обществом);

• 2)    обычные (те, которые соблюдают все предписанные законами и иными нормами обязательства перед обществом, а дополнительных обязательств добровольно не принимают);

• 3)    девиантные (те, которые не соблюдают в полной мере предписанные законами и иными нормами обязательства перед обществом).

Отличие авторского подхода от того, что установлен в упомянутом выше ГОСТе и активно поддерживается многими специалистами, состоит в том, что мы предлагаем относить к социально ответственному бизнесу те организации, которые относятся к первой группе, тогда как в литературе к ним относят те организации, которые отнесены к 1-й и 2-й группам. Бытующий подход некорректен, т.к. он смешивает понятия «ответственность» и «обязательства».

Очевидно, что КСО требует затрат ресурсов. Что же вынуждает коммерческие организации, вопреки описанному в их уставах стремлению к извлечению прибыли, идти на дополнительные расходы и стремиться к общественно значимым целям: как указано во введении ГОСТ Р ИСО 26000-2012, «целью социальной ответственности является содействие устойчивому развитию»?

На самом деле, помимо мотивов этичности и гуманизма, корпорациями движут вполне коммерческие стремления. «Осознание преимуществ и оценка результатов деятельности организации [в области] социальной ответственности могут влиять, помимо прочего, на: ее конкурентные преимущества; ее репутацию; ее способность привлекать и удерживать трудящихся или членов (организации), клиентов, заказчиков или пользователей; поддержание морального состояния, вовлеченности и производительности работников; взгляды инвесторов, владельцев, доноров, спонсоров и финансового сообщества; ее взаимоотношения с компаниями, правительствами, средствами массовой информации, поставщиками, организациями-аналогами, клиентами и сообществом, в котором организация функционирует» (цит. по тексту введения ГОСТ Р ИСО 26000-2012).

По нашему мнению, в приведенном перечне преимуществ первый пункт – «конкурентные преимущества» – полностью поглощает все остальные. В силу многообразия современных трактовок категорий «конкуренция» и «конкурентоспособность», под последней понимается огромное число свойств, которые и именуются «конкурентными преимуществами». Это всё то, что способствует победе фирме над конкурентами, сюда можно отнести и умение привлекать квалифицированный персонал (что приводит к росту продуктивности), и формирование первоклассной репутации (что способствует росту продаж и снижению их волатильности), и налаживание эффективной коммуникации с инвесторами (способствует доступу к капиталу и снижению его стоимости), и все иные пункты, перечисленные в стандарте.

Итак, в условиях рыночной экономики КСО лишь отчасти связана со стремлением руководителей бизнеса работать на пользу общества, прилагая для этого дополнительные усилия. Другой, не менее значимый, мотив – это повышение конкурентоспособности, итогом чего неизбежно является монетизация затрат, связанных с КСО. А вот степень этой монетизации во много определяется институциональной средой, в том числе ее формальной компонентой, обусловленной реализуемой государственной политикой.

В качестве примера, подтверждающего наши умозаключения, рассмотрим ситуацию с т.н. «ответственным финансированием». В рамках деловой программы ПМЭФ-2021 была проведена сессия «Международные рынки капитала ответственного финансирования – точка синергии для эмитентов и инвесторов» (03 июня 2021 г., 11:00-12:15, павильон G, конференц-зал G5) [9], на которой указанные вопросы получили развернутое освещение. Во многом наш дальнейший анализ строится на мнениях, которые были высказаны участниками этого экспертного мероприятия.

Следует отметить, что международный рынок капитала ответственного финансирования, согласно озвученным на этой сессии оценкам, имеет очень хорошие перспективы роста: если сегодня объем этого рынка в мире составляет около $1 трлн, то уже к 2025 году ожидается его увеличение более чем в 10 раз. А вот российский сегмент этого рынка весьма незначителен. По имеющимся оценкам агентства «Эксперт РА», отечественный рынок устойчивых облигаций оценивается лишь в $2 млрд [10].

Отметим, что указанные расхождения в оценках объемов рынка ответственного финансирования вполне ожидаемы и не должны восприниматься как некая «неэтичность» российского бизнеса. Как мы отмечали выше, в основе КСО и ответственного финансирования, как одной из форм проявления КСО, лежит, в конечном итоге, стремление к извлечению некоторой выгоды. Без этого реализация ответственной политики менеджментом любой публичной компании неизбежно приведет к его скорой отставке, т.к. монетизация КСО – процесс, имеющий неопределенные временные границы, а расходы на нее, уменьшающие прибыль, подлежащую распределению между акционерами, приходится нести уже сейчас.

То есть, для развития рынка ответственного финансирования должна проводиться целенаправленная государственная политика в этой сфере. В России предпринимаются определенные меры по институциализации рынка ответственного финансирования. В частности, на Московской Бирже «для финансирования проектов в области экологии, защиты окружающей среды и социальнозначимых проектов» запущен Сектор устойчивого развития [11]. В рамках этого сектора обслуживаются облигации восьми эмитентов, классифицированные как «зеленые» или «социальные», а общий объем эмиссии (по номиналу) составляет немногим менее 100 млрд руб. и $300 млн, соответственно.

Очевидна незначительность (по объему) этого сегмента. Для сравнения: объем российского рынка облигаций (данные Московской Биржи, см.: , дата обращения 13.06.2021) в 2020 году составил 30 617 млрд руб. То есть, рынок ответственного финансирования в России остается пока еще в зачаточном состоянии, что подтвердили и участники дискуссии на сессии ПМЭФ-2021 «Международные рынки капитала ответственного финансирования – точка синергии для эмитентов и инвесторов», хорошо представляющие ситуацию «изнутри».

Российский бизнес, представители которого декларируют свою приверженность принципам ответственного инвестирования, по мнению автора, скорее рассматривает это как имиджевый аспект своей работы, нежели как реальное направление развития, которое может принести им те или иные конкурентные преимущества. Исключение составляют международные компании, которые имеют российское происхождение. Работая во многом в иной (зарубежной) институциональной среде, они вынуждены подчиняться ее требованиям, в том числе активно внедрять элементы корпоративной социальной ответственности и на своих российских предприятиях.

Также следует отметить, что обеспечение устойчивого развития, особенно в свете перехода к технологиям нового уклада, в условиях четвертой промышленной революции, требует особого внимания развитию промышленности. Конечно, эти решения должны учитывать социальные и экологические аспекты, но основная их направленность – экономическая. И здесь, в том числе, для бизнеса возникает дилемма: что более общественно значимо – развитие социальной ответственности или экономической активности (которая обеспечивает рост уровня жизни населения как прямо – для работников, так и косвенно – через уплату налогов и их дальнейшее перераспределение на решение общественно значимых задач)?

Пока что российский бизнес преимущественно делает выбор в пользу наращивания экономической активности. Это, по мнению автора, оправданно и реалистично. Что же касается масштабной имплементации идей корпоративной социальной ответственности, то это вполне возможно, но лишь при условии существенных изменений в национальной институциональной среде.