Социальная стратификация сельских домохозяйств России в условиях пандемии COVID-19

,

,

Несмотря на то, что бедность в сельской местности в последние десятилетия снижается, она по-прежнему остается преимущественно сельским явлением. При этом успехи в преодолении бедности не всегда приводят к снижению социальной депривации или сокращению разрыва между городом и деревней. Пандемия COVID-19 усугубила и без того нелегкое положение уязвимых групп сельского населения, сократив их доходы, ограничив мобильность и поставив под угрозу продовольственную безопасность и возможность получать средства к существованию.

Наблюдаемый непропорциональный уровень бедности и социальной изоляции, а также высокий уровень сезонной и неформальной занятости на деревне только обостряют проблему социальной защиты селян. Однако возможности ее решения здесь, как правило, ниже, чем в городах. Имеющиеся результаты исследований свидетельствуют о том, что сельские жители испытывают депривацию иначе, чем горожане. К числу особенностей жизни в сельской местности относятся повышенный расход топлива на отопление и транспорт, меньшая доступность социально значимых услуг, включая здравоохранение, и ограниченные возможности получения сопоставимого с городом дохода.

Неравенство в социальном классе, статусе и власти или способе производства наблюдается во всех обществах. В последнее время социологи акцентируют внимание на социальной депривации как одном из главных факторов стратификации, то есть ранжирования людей в обществе по определенным объективным критериям. Так, например, марксисты рассматривают стратификацию с точки зрения способа производства. Такой подход является историческим, в его основе – концепция производительных сил и производственных отношений. В свою очередь, подход к стратификации немецкого социолога Макса Вебера учитывает концепции богатства, власти и престижа. Богатство определяется как изобилие нематериальных и материальных ценностей (деньги, средства производства, недвижимость или личное имущество), превышающее жизненные потребности. Престиж означает комфорт и стиль жизни, власть – способность контролировать или доминировать над ходом событий, составляющих социальную жизнь.

При изучении расслоения в сельской местности в качестве основных детерминантов стратификации учитываются специфические факторы, такие как собственность на землю, тип сельских жителей, их богатство, статус и власть, и это лишь подтверждает важность отдельного изучения факторов и специфики социальной депривации и стратификации в такой социальной группе, как сельское население. К тому же проблему социального расслоения могут усугублять различные ситуативные обстоятельства. В связи с этим изу-

Садыртдинов Р. Р., Еремеева Е. А. Социальная стратификация сельских домохозяйств России в условиях пандемии COVID-19 чение социальной депривации и вызывающих ее обстоятельств представляется интересным и практически значимым для своевременной корректировки государственной политики в отношении наиболее уязвимых групп жителей сельской местности и населения в целом. Одним из таких обстоятельств стала пандемия COVID-19, наиболее активная фаза которой пришлась на 2020–2021 годы. В рамках данного исследования предпринята попытка выделить факторы, ставшие актуальными с точки зрения усугубления депривации среди сельского населения Российской Федерации в период эпидемии коронавируса, и оценить степень их влияния на проблему социального неравенства в стране.

МЕТОДОЛОГИЯ (ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ) ИССЛЕДОВАНИЯ

При изучении проблем социальной депривации и неравенства ученые исследуют различные факторы посредством методов корреляции, расчета различных индексов и моделей, которые далее используются на практике во многих странах для целенаправленного вмешательства и помощи наиболее уязвимым социальным группам с наиболее высоким уровнем лишений и ограничений.

Анализ научных трудов демонстрирует значительный интерес к таким факторам депривации, как доход, занятость, образование и т. д.

В одном из исследований ученые изучали специфичность и чувствительность индексов депривации в Великобритании при выявлении лиц, претендующих на получение пособий по соцобеспечению, которые связаны с доходом и занятостью. По всем индексам чувствительность и специфичность выявления лиц, лишенных дохода и работы, были низкими, при этом менее половины из них проживали в самых бедных районах. От 55 до 62 % людей, лишенных дохода, и от 56 до 63 % людей, лишенных работы, не попали в индексы на пороге 20 % депривации (McCartney et al., 2023, p. 23). Меры поддержки на основе индекса депривации в Великобритании имеют ограниченную чувствительность и специфичность для выявления лиц, лишенных дохода или работы. На основе этого авторы приходят к выводу, что поддержка на местном уровне вряд ли окажется эффективной для сокращения неравенства. Более целесообразным будет проведение мероприятий, учитывающих на основе связанных наборов данных социальные и экономические отношения между различными группами в обществе (McCartney et al., 2023, p. 23).

Изучение социальных потребностей имеет основополагающее значение для понимания динамики качества жизни, социальной изоляции, бедности или экономического неравенства, а также для разработки социальной политики. В Румынии исследование социальных представлений о хорошей жизни показало, что материальные устремления людей можно рассмотреть в двух измерениях: а) основные потребности, необходимые для выживания, которые универсальны и имеют внутренний источник; б) материальные потребности, отражающие социальные условия, в которых живут люди. При этом наиболее важными факторами, определяющими разницу в материальных лишениях и способности удовлетворить потребности, являются доход, занятость, образование и место жительства (Dumitru and Stănescu, 2014).

Л. Айяла, Дж. Мартин-Роман и К. Наварро проанализировали, как материальные лишения реагируют на резкие изменения уровня безработицы. Исследовав шоки безработицы, зарегистрированные в некоторых странах Европейского союза, они обнаружили, что, вопреки традиционному предположению о низкой чувствительности мер материальной депривации к изменениям в экономическом цикле, шоки безработицы оказывают значительное и быстрое влияние на материальную депривацию. Этот вывод остается в силе даже при продлении периода анализа, изменении показателя материальной депривации или изменении определения шока безработицы (Ayala et al., 2023).

В качестве актуального фактора социального неравенства рассматривается разный доступ к цифровым услугам и информационным технологиям, на основе которого формируется так называемое цифровое неравенство. В ряде исследований в качестве ключевого фактора социальной депривации называется отсутствие широкополосного доступа к сети Интернет (Clercq de et al., 2023; Chen S.-L. et al., 2023) или соответствующих цифровых навыков (Wang et al., 2023). При этом перечисленные факторы сказываются не только на расслоении домохозяйств и граждан, но и на развитии компаний. Так, в период пандемии COVID-19 предприятия малого и среднего бизнеса, лишенные доступа к цифровым технологиям и сети Интернет, были в большей степени ограничены в возможностях своего развития (Morris et al., 2022), тогда как доступ к цифровым технологиям и электронной коммерции способствовал расширению экономической деятельности компаний, в том числе и в сельской местности (Chen Ch. et al., 2023; Torabi et al., 2023).

Проведенные исследования затрагивают и пандемию коронавируса, которая обострила влияние некоторых факторов на проблему социальной депривации. Так, в одной из работ была проанализирована степень жилищной депривации, с которой столкнулись домохозяйства в европейских странах, когда были приняты меры по локализации COVID-19. Авторы обнаружили сходное распределение показателей жилищной депривации в странах с самой высокой и самой низкой степенью депривации по жилой площади. Тем не менее различие в уровне жилищной депривации в разных странах есть. На момент начала карантина восточноевропейские домохозяйства были значительно более лишены жилья, чем остальные. Это показывает, что последствия карантина для социального благосостояния не затронули всех европейцев в равной степени, и подчеркивает необходимость правительственных мер, способствующих обеспечению жильем граждан в отдельных странах Европы (Ayala et al., 2022). В рамках другого исследования рассматривается влияние COVID-19 на неравенство доступа к образовательным услугам, которые в эпоху самоизоляции были переведены в электронный формат. Опрос 492 китайских школьников средних классов позволил установить, что в период пандемии результативность образования оказалась зависима от таких факторов, как внутренняя мотивация, самоэффективность электронного обучения, поддержка родителей и учителей. При этом каждый из факторов зависел от цифровых навыков самих обучающихся, учителей и родителей (Zhao et al., 2022).

Отдельное место среди факторов социальной депривации занимает разрыв по многим социально-экономическим показателям между сельским и городским населением. Так, Ш. Аринаитве в своей работе акцентирует внимание на бедности сельского населения Уганды. Ключевым фактором депривации сельского населения Уганды, по мнению ученого, становится доступ к активам, которые обеспечивают существование и при этом концентрируются в городах. Действенным выходом из сложившейся ситуации и способом сокращения социальной депривации сельского населения становится участие в общественных группах, ассоциациях и кооперативах (Arinaitwe, 2024). К аналогичному выводу о социальной депривации сельского населения и важности кооперации в преодолении этой проблемы приходят и авторы других исследований, основанных на опыте различных государств и изучении разных факторов (Wu et al., 2023), в том числе наличия транспорта и транспортной доступности территории (McGuire et al., 2022).

Осознавая влияние разрыва между городским и сельским населением, Дж. Маккартни и Р. Хоггетт попытались сравнить чувствительность шотландского индекса множественной депривации (SIMD) c целью выявления лиц, лишенных дохода и занятости, по классификации «город – село» и по муниципальным образованиям. В результате они обнаружили, что количество и доля людей, лишенных доходов и работы, в городах выше, чем в сельской местности. Однако учеными также было отмечено, что индекс SIMD упускает из виду более высокий процент людей, лишенных доходов и работы, в отдаленных, сельских и островных районах по пороговым значениям лишений, независимо от того, используются ли классификационные слои на национальном, местном уровне или по классификации «город – село» (McCartney and Hoggett, 2023).

Анализ литературы, посвященной российскому обществу, в том числе его социальной стратификации, и проблеме социальной депривации в нашей стране, демонстрирует актуальность изучения тех же факторов, которые ранее были рассмотрены на примере работ зарубежных ученых об опыте других государств. Эти факторы – доход, занятость, цифровое неравенство, влияние пандемии COVID-19, неравенство городского и сельского населения.

• В.    А. Аникин на основе данных мониторинга Института социологии ФНИСЦ РАН 2015 и 2018 годов определяет Россию как «общество вертикально интегрированных классов», в основе выделения которых лежат «немонетарные характеристики возможностей россиян в четырех главных жизненных сферах: экономические условия, производственные отношения, образовательные и медицинские возможности, а также возможности потребления» (Аникин, 2020, с. 31).

Ю. П. Лежнина, используя веберианскую логику жизненных шансов и нега-тивной/позитивной привилегированности, в своем исследовании приходит к выводу о том, что «позитивная привилегированность в российском обществе обеспечивается в первую очередь через экономические условия и возможности потребления, а негативная – через положение в производственной сфере». При этом негативная привилегированность «чаще всего локализуется в сельской местности» (Лежнина, 2019, с. 207–208).

Авторы другого исследования акцентируют свое внимание на неравенстве шансов на достижение жизненного успеха между жителями провин- ции и жителями экономических и культурных «столиц» – Москвы и Санкт-Петербурга. Узость рынков труда, низкий уровень зарплат в большинстве отраслей региональных экономик, проявления клановости, неудовлетворенность условиями получения качественного образования становятся факторами не только социальной депривации, но и интенсификации внутренней мобильности в Российской Федерации (Реутов и др., 2020).

• С.    В. Коржук затрагивает еще один важный фактор, влияющий на расслоение общества, – инвалидность. Изложенные в работе результаты демонстрируют, что инвалидность одного из членов семьи в трудоспособном возрасте резко увеличивает риск бедности всего домохозяйства. А при наличии иных факторов, например проживания в сельской местности, наличия детей, риск бедности для таких семей возрастает еще больше (Коржук, 2021).

Как фактор, влияющий на социальное расслоение российского общества, рассматривается и пандемия COVID-19. Данное явление вызывает интерес прежде всего с точки зрения изменения поведения представителей разных социальных групп в условиях адаптации к новым реалиям ковидного и пост-ковидного периодов в России (Горшков и Тюрина, 2021).

При изучении неравенства, возникающего между городским и сельским населением в Российской Федерации, Н. З. Сафиуллин и С. В. Куксин делают акцент на цифровом неравенстве. Социологический опрос, проведенный ими в 2020 году, показал, что отсутствие широкого электронного взаимодействия сельских жителей с органами власти в большей степени связано с низкой компьютерной грамотностью, что ограничивает сельчан в получении электронных государственных и муниципальных услуг. А это, в свою очередь, может стать причиной усугубления проблемы социальной депривации сельского населения (Сафиуллин и Куксин, 2022).

По итогам анализа работ отечественных и зарубежных авторов были выделены ключевые факторы, изучение которых представляется актуальным при исследовании вопроса социальной депривации именно среди сельского населения России, причем в условиях пандемии и такого явления, как самоизоляция.

В рамках данного исследования для оценки социальной депривации были построены стратификационные шкалы: три субшкалы и одна интегральная шкала. По первой субшкале все включенные в исследование домохозяйства распределяются по доходам как одному из ключевых факторов социального неравенства в современном обществе согласно большинству рассмотренных исследований; по второй субшкале – по обладанию социально значимыми активами, в том числе автомобилем, крайне важным для преодоления географической изоляции сельского населения, территориально отделенного от многих благ; по третьей субшкале – по цифровому неравенству, которое приобрело особую значимость в период пандемии COVID-19 и самоизоляции.

Каждая из построенных субшкал социальной стратификации включает в себя пять интервалов. Так, для ранжирования домохозяйств по первой субшкале используется показатель дохода на душу населения. Деление шкалы на интервалы начинается с определения середины третьего интервала. Это величина медианного дохода. Далее границы интервалов шкалы опреде- ляются с шагом 0,4 от середины третьего интервала. Граница между первым и вторым интервалами, разделяющая все домохозяйства на бедные и небедные, установлена на уровне 50 % медианного дохода. В результате первая субшкала имеет пять интервалов, разделенных четырьмя границами.

Для второй субшкалы используется показатель социально значимых активов, отражающих богатство домохозяйства. К таким активам относятся право собственности на первое жилье, право собственности на дополнительное жилье, владение одним или несколькими автомобилями и наличие земельного участка, находящегося в собственности домохозяйства. Обладание всеми четырьмя активами позволяет домохозяйству попасть в пятый интервал шкалы, наличие трех активов – в четвертый интервал, наличие двух активов – в третий, наличие хотя бы одного актива – во второй. Отсутствие в домохозяйстве всех вышеперечисленных активов соответствует первому интервалу.

Для третьей субшкалы используются показатели цифрового разрыва. Это позволяет сделать вывод о цифровой включенности домохозяйств в различные социально-экономические процессы. К числу таких показателей относятся наличие компьютера или ноутбука, наличие доступа в Интернет, наличие кабельного/спутникового телевидения и использование услуг мобильной связи. Наличие всех четырех показателей позволяет домохозяйству попасть в пятый интервал шкалы, наличие трех показателей – в четвертый интервал, наличие двух показателей – в третий, наличие хотя бы одного показателя – во второй. Отсутствие в домохозяйстве всех вышеперечисленных показателей соответствует первому интервалу.

Построение интегральной шкалы социальной стратификации начинается с присвоения каждому домохозяйству балла, соответствующего номеру интервала на каждой из трех субшкал, в который оно попало. Предположим, что домохозяйство находится в пятом интервале шкалы, тогда ему присваивается пять баллов. Далее баллы по трем субшкалам для каждого домохозяйства суммируются, что позволяет ранжировать их по следующим группам:

1-я группа – крайне бедные (3–5 балла);

2-я группа – малообеспеченные (6–8 баллов);

3-я группа – средний класс (9–11 баллов);

4-я группа – высокообеспеченные (12–13 баллов);

5-я группа – богатые (14–15 баллов).

В результате каждый интервал соответствует определенной социальной группе домохозяйств. Самая уязвимая социальная группа в этом рейтинге находится в первом интервале: она испытывает депривацию не только в плане доходов, но и с позиции владения социально значимыми активами и цифровой включенности. Так выстраивается социальное расслоение сельских домохозяйств от самых богатых до крайне бедных.

Источником данных является ежегодный Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (РМЭЗ НИУ ВШЭ)1.

Мониторинг представляет собой серию общенациональных репрезентативных опросов, проводимых на основе вероятностной стратифицированной многоэтапной территориальной выборки, разработанной с участием ведущих мировых специалистов в данной области.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Обратимся к рассмотрению результатов построения субшкал по каждому из выбранных показателей социальной стратификации.

В таблице 1 представлено ранжирование домохозяйств по первой субшкале социальной стратификации – субшкале доходов.

В 2019 году 9,9 % домохозяйств (14,6 % физических лиц) со среднедушевым доходом 5,2 тыс. рублей находились в нижнем распределении по доходам. В 2020 году в период пандемии COVID-19 доля таких домохозяйств сократилась на 1,5 п.п. (доля индивидов – на 2,6 п.п.). Возможно, это связано с мерами правительства по поддержке семей, безработных, инвалидов и работающих пенсионеров. Однако доходы домохозяйств, оставшихся в первом интервале, в 2020 году практически не выросли. Это сделало их более уязвимыми к ограничениям в период самоизоляции. В 2021 году число бедных домохозяйств вернулось к допандемийным показателям и даже превысило их. Увеличение в 2020 году числа домохозяйств, попавших в четвертый интервал, произошло одновременно за счет увеличения доходов малообеспеченных домохозяйств и снижения числа высокодоходных домохозяйств. Доля домохозяйств в верхнем пятом интервале уменьшилось почти на 2 п.п. Средний доход домохозяйств вырос во всех интервалах.

В таблице 2 представлено ранжирование домохозяйств по второй субшкале социальной депривации – субшкале активов.

Существенных изменений в ранжировании домохозяйств по субшкале активов с 2019 по 2021 год не произошло. В 2020 году число домохозяйств в третьем интервале выросло на 1,2 п.п., в 2021 году оно незначительно уменьшилось. Число домохозяйств в пятом интервале в 2020 году сократилось на 0,6 п.п., что свидетельствует о снижении обеспеченности домохозяйств социально значимыми активами. Возможно, эти активы продавались для пополнения финансового бюджета домохозяйств или в связи с невозможностью их содержания. Следует отметить, что более 50 % домохозяйств на селе не имели легкового автомобиля в течение всего исследуемого периода. В условиях ограничений режима самоизоляции это обстоятельство можно считать значимым фактором географической и, как следствие, социальной изоляции сельчан.

В таблице 3 представлен рейтинг домохозяйств по третьей субшкале социальной стратификации – субшкале цифровой инклюзивности.

Число домохозяйств, находящихся в цифровом разрыве, сократилось с 4 до 2,8 % в 2020 году и осталось неизменным в 2021-м. В этих домохозяйствах нет компьютера, доступа в Интернет, мобильной связи и кабельного/ спутникового телевидения. При этом количество домохозяйств, имеющих доступ ко всем цифровым ресурсам и попадающих в пятый интервал шкалы, увеличилось на 1,3 п.п. в 2020 году и на 1,8 п.п. в 2021-м. Однако даже в пятом

св * Ct 0 и 5 да		о	а а	о о	О' гм
		© N о N	а а	о о	сь
		©\ о N	а а	о о	гм
s ев к 0 x e x и © к 0 ё к У ft се х s © ев X ft св x Ct X S	LT)	CM о	сь	со o'	ем Ln
		© о ГМ	оп О	о^	ГП
		©\ о гм		о^	ft СП
	^	ГМ о ГМ	'Л 2ч	^	ем
		© гм о гм	2ч	<4	оо гм
		©\ о ГМ	25	Ln 2	оо o' гм
	re	ГМ о ГМ	'Л	m	сь 2ч
		© ГМ о ГМ		Я	Ln
		о ГМ	ft	о^	О' LT?
	гм	ГМ о ГМ	<4 гм	-ft o' гм	^
		© ГМ о ГМ	гм	о^ Ln гм	Ln o'
		©\ о гм	ОП ем гм	<4 Ln гм	сь Ch
	r"	ГМ о гм	сгч o'	2	^
		© гм о гм	со	'Л 2ч	О' О
		©\ о гм	Ch а>	о 2	<4 О
к			И ^ ’S Й IX Рч со О о ’S £ 'Я О о Ч и	о с и О о^ о ft ’S « я	ЕС к ^ £ ft U н

св Ct © е 5 да		ГМ С ГМ	о о	О о	1
		с гм с ГМ	о о	о о
		Ch ГМ	о о	о о
s св К © X С X И X X ев 4) ft св X © св X ft ев X Ct 4) X S	ш	ГМ с ГМ		гм -ft	о о
		с гм © ГМ	<4		о о
		Ch о ГМ	СО'	О' Ln	о о
	ft	ГМ © ГМ	о o' ft-	^ Ch ft	ft^ o' Ch
		с гм с ГМ	о	00 ft-	Ln o' Ch
		Ch о ГМ	о	О' ft	‘Л Ch
	re	гм с ГМ	oo LT? ft-	00 й	oo o'
		с гм с ГМ	o' ft-	О' Ch	СП
		Ch о ГМ	Ch -ft ft-	^	‘Л Ch
	гм	ГМ с ГМ	О o'	o'	ГМ
		с гм © ГМ	o'	^
		Ch о ГМ	<4	00	CM
	нН	ГМ с ГМ	Ch o'	Ch o'	о
		с гм с ГМ	Ch o'	ао o'	о
		Ch о ГМ	oo o'	o'	о
X св м ев С			’S « я H о о П я	о с X О о^ о ft ’S « я	S A R Й я s 2 a      § >S S « я S    и сч Я    Я О Один й Й S S 2 2 У S о В S и я я Н и я s 'о О R О й Пиям

ft * Ct 0 ко и 5 co		о n	a a	a a	1
		о <4 о n	a a	a a
		□к о n	a a	a a
X о X X о X 2 и « о X о Ct -e X У ft ft Ю X ft ft e Ct X S	in	ri о n	2ч	LT? ГЧ	сь Ln
		о <4 о n	'Л	KO" ri ГЧ	ко" ко
		O'' о n	eq s'	on 2ч	сь ко
	^	n о n	^ Ln	Ю 5	гч ft Ln
		о <4 о n	co cn	’ft' Th	co Ln Ln
		O'' о n	Ch	Ln 5	‘Л Ln
	m	о n	о s'	Ln 2ч	oo
		о N о n		co s	Ln cr?
		O'' о n		co 25	ко
	n	ri о n	LT) KO ГЧ	on	о
		о <4 о n	Ln ГЧ	OK 25	о
		O'' о n	KO" 00 ГЧ	°i ad	o'
	r"	n о n	00 ri	<4	о
		о <4 о n	ri		о
		O'' о n	о ’ft	co	о
X К			’S Й IX Рч co О o ’S & ^ ft Ч и	о c X O o^ « - к ^ S л ft ’X « я	и  О  и  ft  X о Д   Н g й g S >s И m « н S Ч^ „ о Я    я  - Е Й н д о щ о о   я ПН cs н «я

В таблице 4 представлена стратификационная шкала российских домохозяйств, обобщающая результаты трех субшкал. Существенных изменений в социальной стратификации домохозяйств с 2019 по 2021 год не произошло.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В условиях пандемии COVID-19 цифровой разрыв домохозяйств, живущих в крайней бедности, значительно увеличивает их социальную изоляцию и усиливает социальную депривацию. Это подтверждает продолжающееся расслоение по доходам городских и сельских жителей. Как показывает исследование, более 50 % домохозяйств на селе не имеют автомобиля. В условиях географической отдаленности сел и ограничений режима самоизоляции это становится значимым фактором социальной изоляции и, как следствие, депривации среди сельского населения. Низкие доходы и материальные лишения не позволяют таким домохозяйствам изменить сложившуюся ситуацию.