Социально-философские основы исследования коллективной памяти

ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ КОЛЛЕКТИВНОЙ ПАМЯТИ

В современной социологической мысли значительное место занимает теория коллективной памяти. Социальные проблемы и угрозы, вызванные глобализацией и переходом к информационному обществу, придают исследованиям, посвященным данной теме, особую актуальность. Социальная память, коллективное бессознательное, лежащее в основе культуры народа, его ценностей, обычаев и традиций, выступает механизмом интеграции и стабилизации общества в контексте социальных перемен. Значимость данного феномена привлекает внимание представителей зарубежной и российской науки. Изучение социальной памяти становится одним из приоритетных направлений социальной и философской мысли.

Сложность рассматриваемой проблематики состоит в том, что само понятие «коллективная память» является относительно новым для научного дискурса и исследуется на стыке нескольких дисциплин. Социальная память выступает предметом изучения философии, социологии, психологии, социальной психологии, антропологии, истории, этнографии, этнологии и других наук. Но даже в рамках отдельно взятой дисциплины не существует единой методологии изучения данного феномена: мы имеем дело со множеством конкурирующих между собой и дополняющих друг друга подходов. В настоящей статье рассмотрены социально-философские основы теории памяти, положившие начало актуальному для современной науки направлению memory studies.

Философская традиция изучения памяти заложена еще во времена Античности. В первую очередь здесь стоит упомянуть Платона, Аристотеля и Плотина [1]. Внимание мыслителей было сосредоточено на работе индивидуального сознания, поднимались вопросы, касающиеся природы воспоминаний. Несмотря на отличия отдельных теорий, память рассматривалась в неразрывной связи с процессом мышления и познания. Так, одним из ключевых положений гносеологии Платона является отождествление знания и припоминания: «Знание на самом деле не что иное, как припоминание: то, что мы теперь припоминаем, мы должны были знать в прошлом» [2]. Память, согласно Платону, есть способность души, которая заключается в воспроизведении («припоминании») истинных сущностей, или «идей», вещей. В процессе обучения и познания душа вспоминает то, что она уже знала, когда существовала в царстве идей. В диалоге «Теэтет»

память сравнивается с отпечатком на восковой дощечке: «То, что застывает в этом воске, мы помним и знаем, пока сохраняется изображение этого, когда же оно стирается или нет уже места для новых отпечатков, тогда мы забываем и больше уже не знаем» [3]. Метафора восковой дощечки позволяет раскрыть роль памяти как основы процесса познания, имеющего идеальную природу, независимую от чувственного опыта. Однако речь здесь идет прежде всего об индивидуальном сознании и автобиографической памяти. Тем не менее базовые принципы и положения данных концепций применимы и к анализу феноменов коллективного сознания. Таким образом, уже в рассуждениях древних философов можно увидеть те идеи, которые послужили отправными точками в научном исследовании памяти.

В Средние века рассматриваемая проблематика получает новую окраску, вопрос о природе памяти решается с позиции религиозной философии. Августин Блаженный выделял три атрибута или способности души: разум, волю и память [4]. При этом память присуща лишь человеку и является самой значительной частью души, в которой заключена идея Бога. В своей «Исповеди» философ и епископ буквально восхваляет возможности памяти: «Велика она, эта сила памяти, Господи, слишком велика! Это святилище величины беспредельной» [5]. Так, память, понимаемая в Античности как свойство разума, в средневековой философии становится способностью души и наделяется божественной сущностью. При этом сохраняется преемственность с образом платоновской восковой дощечки: «Люди извлекают из памяти не сами события – они прошли, – а слова, подсказанные образами их: прошлые события, затронув наши чувства, запечатлели в душе словно следы свои» [6].

Согласно Августину, в памяти содержатся образы чувственных восприятий, «сведения, полученные при изучении свободных наук», соотношения величин, законы и «душевные состояния». Раскрывая таким образом структуру памяти, средневековый философ отрицает ее трансцендентную природу и связывает с совокупностью чувственного опыта, накопленного в течение жизни. Августин Блаженный отводит особое место проблеме взаимосвязи памяти и времени. Если время линейно и движется из прошлого в будущее, то направленность памяти прямо противоположна, она дает возможность повернуть время вспять. Подчеркивая значение человеческой памяти, средневековая философия не строит систематизированной теории, механизмы функционирования сознания остаются вне поля зрения науки. Однако, в отличие от античных мыслителей, Августин понимает память как совокупность жизненного опыта индивида, что имеет решающее значение при построении теории коллективной памяти как хранилища человеческой культуры.

Основа анализа феномена памяти с позиции научного знания была заложена философами Нового времени Т. Гоббсом и Дж. Локком [7]. Развитие естественных наук, повсеместное внедрение экспериментального метода рождают эмпиризм в социальной мысли. В этот период проблематика памяти окончательно закрепляется в гносеологии и связывается с чувственным опытом. Исходя из принципа эмпиризма, Джон Локк утверждает, что в памяти нет врожденных идей – только воспринятые ранее, осознанные и ставшие воспоминаниями. Таким образом, память есть «кладовая наших идей», а воспоминание – не что иное, как «восстановление восприятий» [8]. Сведение функции памяти к хранению ощущений не снижает ее значимости: «Она настолько важна, что там, где ее нет, все остальные наши способности… бесполезны» [9]. Именно память позволяет человеку выйти за пределы непосредственно воспринимаемого. Можно провести аналогию с коллективными представлениями: они расширяют горизонты индивидуального сознания, включая в него опыт группы. Непрерывность воспоминаний, согласно Локку, создает и поддерживает идентичность, как личную, так и коллективную. Следовательно, память играет ключевую роль в формировании самосознания индивида и группы. Английский эмпиризм продолжает традицию, идущую от А. Августина, в которой память понимается как продукт жизненного опыта человека. Учение о памяти лишается иррационального элемента, как это было в Средние века, но не поднимается на уровень социального феномена.

Проблема памяти и воспоминания нашла свое отражение в немецкой классической философии [10]. Здесь она рассматривается в русле идеализма и априоризма: память – это не комплекс ощущений, а этап в развитии мысли. Если у А. Августина память составляет свойство человеческой души, то в диалектике Г.В.Ф. Гегеля она предстает как этап саморазвития духа. Ступеней возвышения «духа как такового» три: чувство, представление и мышление [11; 12, с. 181– 195]. Память участвует в формировании представления, отделяясь таким образом от чувственного опыта, и включает в себя воспоминание, воображение и собственно память.

Ценным является проведенное Г.В.Ф. Гегелем различие между продуктивной и репродуктивной памятью: продуктивная составляющая производит соединение созерцания с представлением, репродуктивная состоит в запоминании знаков и удержании их образных рядов. Понятие продуктивной памяти содержит в себе указание на ее активность, а также тот факт, что уже существующие представления согласуются с текущими. В философии XVII–XIX вв. теория памяти получает научное обоснование, внимание ученых сосредоточивается не на метафизической или иррациональной природе данного феномена, а на его роли и месте в процессе человеческого познания и мышления. В этот период закладываются основы того теоретико-методологического подхода, который в дальнейшем будет реализован в психологии и социологии.

По мере развития философской мысли представление о памяти как элементе социального бытия развивалось в рамках нескольких дисциплинарных направлений, что в последующем послужило причиной формирования множества подходов к ее изучению и обусловило сложный характер ее исследования. Помимо философии, память становится предметом изучения психологии, социальной психологии, истории, культурологии, семиотики, антропологии и других наук. В течение длительного периода времени концепт памяти разрабатывался в рамках психологической науки, откуда позже был заимствован другими отраслями знания, в том числе социологией. В русле данного направления в первую очередь рассматривались проблемы индивидуальной или автобиографической памяти.

На стыке психологии и философии проблема памяти разрабатывалась в трудах основоположника интуитивизма А. Бергсона. Ученый различал два типа памяти: память тела («память-привычку») – «совокупность рационально устроенных механизмов» и память духа (спонтанную, настоящую память) [13]. Прошлое, по Бергсону, может накапливаться в виде типичных двигательных механизмов («привычек мозга») и индивидуальных образов-воспоминаний. Первый род памяти относится к телесной составляющей и располагается в настоящем. Второй «сохраняет прошедшее в силу естественной необходимости» в виде образов и делает возможным интеллектуальное узнавание, обращенное к прошлому. Первая память повторяет, вторая – воображает. Та часть теории А. Бергсона, в которой описывается «память-привычка», может быть использована только при исследовании индивидуального сознания. В противоположность этому положения о спонтанной или настоящей памяти составляют основу анализа феноменов массового сознания, связанных с коллективными воспоминаниями.

Переход от психологии индивида к психологии социальных групп и масс был осуществлен в русле социально-психологического подхода, большую роль в развитии которого сыграла концепция «коллективного бессознательного» К.Г. Юнга. Согласно Юнгу, у каждого человека, помимо личных воспоминаний, существуют «унаследованные возможности человеческих представлений» или безличное бессознательное [14, с. 79]. Коллективное (трансличное) бессознательное коренится в опыте всего человечества и находит свое выражение в архетипах. Архетипы, или «изначальные образы» – это наиболее древние и универсальные «мыслеформы» человечества, такие как самость, персона, тень, анима, анимус и др. [15, с. 81]. Теория коллективного бессознательного послужила мостиком, связывающим психологические концепции памяти, в центре которых – работа индивидуального сознания, и зарождавшиеся представления о социальной природе воспоминаний. Так на стыке философии и социальной психологии сформировались предпосылки, позволившие перевести анализ феномена памяти с индивидуального на социальный уровень.

В первой половине XX в. границы memory studies расширяются. Если раньше теория памяти была прерогативой психологических исследований, то на этом этапе социология в лице дюркгеймовской школы заимствует понятие памяти из психологии и дает ему собственную интерпретацию. На пересечении двух областей социогуманитарного знания оформляется теория коллективной памяти. Именно в социологии память получает статус социального феномена, имеющего объективный и надындивидуальный характер.

В последние десятилетия тема коллективной памяти становится все более актуальной как в социологии, так и в смежных областях научного знания. Одновременно развивается несколько теоретико-методологических подходов в изучении этого феномена. Проблематика коллективной памяти разрабатывается в контексте психологических, социально-психологических, исторических, культурологических и социологических исследований. В рамках социологической науки по-липарадигмальность находит свое отражение в сосуществовании нескольких групп теорий социальной памяти. Все это создает значительные трудности при выделении границ феномена и понимании его сущности – трудности, которые развивающейся науке еще предстоит преодолеть.

Ссылки:

• 1.    См.: Аристотель. О памяти и припоминании [Электронный ресурс]. URL: http://www.nsu.ru/classics/bibliotheca/Aristotle-de%20memoria.pdf (дата обращения: 02.06.2017) ; Платон. Теэтет [Электронный ресурс]. URL: http://grani.roe-rich.com/plato/txt/theaetetus.htm (дата обращения: 02.06.2017) ; Его же. Федон [Электронный ресурс]. URL:

• 2.   Платон. Федон.

• 3.   Платон. Теэтет.

• 4.    Августин А. Исповедь [Электронный ресурс]. URL: http://psylib.ukrweb.net/books/avgus01/index.htm (дата обращения: 04.06.2017).

• 5.   Там же.

• 6.   Там же.

• 7.    См.: Гоббс Т. Левиафан [Электронный ресурс]. URL: https://www.litmir.me/br/?b=55452 (дата обращения: 04.06.2017) ; Локк Дж. Опыт о человеческом разумении [Электронный ресурс]. URL:   http://lms.hse.ru/content/les-

  sons/1004/%D0%9B%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0%20%D0%B8% D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%20%D0%BF%D1%81%D0%B8%D1%85/locke_essay_concerning_human__under-standing.pdf (дата обращения: 04.06.2017).

• 8.   Локк Дж. Указ. соч.

• 9.   Там же.

• 10.    См.: Гегель Г.В.Ф. Введение в философию. Философская пропедевтика / пер. с нем. С.Ф. Васильева. М., 2016 ; Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопросы философии. 1988. № 4. С. 135–152 ; Кант И. Антропология с прагматической точки зрения / пер. с нем. Н.М. Соколова. Изд. 3-е. М., 2012.

• 11.    Блонский П.П. Память и мышление [Электронный ресурс]. М. ; Л., 1935. 213 с. URL: http://elib.gnpbu.ru/textpage/down-load/html/%3Fbookhl%3D%26book%3Dblonsky_pamyat-myshlenie_1935 (дата обращения: 04.06.2017).

• 12.    Гегель Г.В.Ф. Указ. соч. С. 181–195.

• 13.    Бергсон     А.     Материя     и     память     [Электронный     ресурс].     URL:     http://www.filosof.his-

  toric.ru/books/item/f00/s00/z0000978/st000.shtml (дата обращения: 04.06.2017) ; Perri T. Bergson’s Philosophy of Memory // Philosophy Compass. 2014. Vol. 9, no. 12. P. 837–847.

• 14.    Юнг К.Г. Очерки по психологии бессознательного / пер. с англ. В.В. Зеленского. М., 2010.

• 15.    Там же. С. 81.

(дата обращения: 02.06.2017) ; Плотин. Об ощущении и памяти [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 02.06.2017).