Социально-гуманитарные науки как инструмент трансформации общества

В современном мире наука стала ведущей производительной силой, определяющей технологическое и экономическое развитие общества, а научное мировоззрение стало критерием истинного мировоззрения, формирующим мировосприятие людей. Подобное господство науки в материальной и духовной жизни должно было бы привести к всестороннему прогрессу и процветанию, улучшению качества жизни общества и человека. Данное положение вытекает из собственного позицирования науки как той сферы общественной жизни, которая вырабатывает знания о мире для преобразования этого мира в целях общества и человека. В конечном итоге, именно преобразование мира является основополагающей функцией науки, которой подчинены все ее цели и задачи. Научные знания, в отличие от философского поиска истины, всегда имели практическую направленность и выступали той самой силой, с помощью которой человек преображал мир, удовлетворяя свои многочисленные потребности, и, прежде всего, потребности материального благополучия. Создание благоприятной среды не ограничивается материально-вещным миром, общество и сам человек также стали объектом преобразования, стремясь приблизиться к вековой мечте человечества об обществе всеобщего равенства и всеобщей справедливости.

Соответственно, все науки можно условно разделить на две большие группы – естественные, направленные на преобразование мира, и социально-гуманитарные, направленные на преобразование человека и общества (прикладные науки, имеющие сугубо технологический характер, остаются за рамками мировоззренческого комплекса). Подчеркнем, что данное разделение является условным, поскольку человек и общество, являясь неотделимой частью мира, подчиняются законам этого мира. Взаимосвязь природных и социальных законов представляет собой единую онтологическую систему, которая на высшем уровне выражается в определенных мировоззренческих формах и видах, где главными структурообразующими элементами выступают представления и идеи о мире, о человеке и об их отношениях [1, с. 31-32].

Однако по мере усиления господства науки и научного мировоззрения окружающий мир и само общество демонстрируют явления и тенденции, заставляющие усомниться в правильности и истинности научного подхода. Как во внешнем мире, так и в обществе наблюдаются негативные и деструктивные моменты. Глобальные экологические проблемы, выражающиеся в истощении ресурсов и разрушении природной среды, социально-политические проблемы, выражающиеся в разрушении института семьи и увеличении социально-политических конфликтов, явно об- нажают недостаточность современного научного подхода. Более того, сама научная парадигма изначально направлена на непрерывное накопление новых знаний и все ускоряющееся собственное развитие, вследствие чего через сто лет современная научная картина мира будет такой же устаревшей, какой для нас выступает античная парадигма, а через пятьсот лет наши научные представления станут глубокой архаикой. Иначе говоря, в отношении будущей науки современная наука не истинна и несет в себе заблуждения. Поэтому абсолютизировать научные знания, полностью полагаться на них для изменения мира и общества означает следовать заведомо ложному пути. Хотя на этом пути человечество накопит множество новых знаний, в большей степени через отрицательный опыт, возникает закономерный вопрос о цене подобного отрицательного опыта и самой возможности выживания человечества.

В этом контексте встает вопрос о критериях оценки функциональной значимости науки, ибо именно критерий показывает значимость или ценность какого-либо явления, и правильный выбор критерия позволяет правильно оценить это явление. И, наоборот, ложно выбранный критерий обусловливает ложную оценку явления. То, что наука несет не только благо, но и вред, как раз и определяется теми критериями, на которые она ориентируется и которые служат оценкой ее функциональности.

Наверное, никто не станет возражать, что базовым критерием научной функциональности в идеале является благо человека. Иначе говоря, наука должна обеспечить наиболее благоприятные условия существования человека как во внешнем плане, обеспечивая материальное благополучие, так и во внутреннем плане, обеспечивая физическое и духовное здоровье. То есть наука является инструментом, обслуживающим человека, и этот инструмент должен быть использован для человека, а не против него, как это зачастую происходит.

Однако, для того, чтобы понимать благо человека, необходимо понимать, что есть человек. В этом плане, гуманитарная наука, направленная как раз на изучение человека, к сожалению, не может дать однозначного и объективного ответа. Социально-гуманитарные науки стали выражением субъективного мнения, оформленного теоретическим обоснованием, порой настолько витиеватым, что очень трудно отделить научное от художественного. Подобная субъективность, основанная на релятивизме и плюрализме, обусловила превращение социально-гуманитарной науки в своего рода искусство смыслотворческого словоблудия, не несущего никакого объективного знания и смысла, но предоставляющего обильную информацию рациональной рефлексии субъективного мироощущения.

В качестве примера приведем характерную цитату современного гуманитарного дискурса: «Человек в культуре целостен. Это целостность задается через постоянное отношение к себе как другому, через само-строительство. Он относится к себе не в духе оценки, хулы и хвалы, славы или ненависти. Всякая социальность и мораль затемняют чистоту бытия человека в культуре, бытия поступающей личности» [2, с. 17]. Если в этом тексте поменять часть слов на противоположные, можно получить точно такой же формат смыслотворческого словоблудия: «Человек в культуре дуален. Эта дуальность задается через постоянное отношение к себе как другому, через самостроительство. Он относится к себе в духе оценки, хулы и хвалы, славы или ненависти. Всякая социальность и мораль просветляют чистоту бытия человека в культуре, бытия поступающей личности». Как видно, оба текста несут определенный смысл, но настолько далекий от объективного основания, что здесь больше искусства самовыражения, чем научного знания. Говорить о каком-либо объективном понимании человека здесь совершенно невозможно.

В этом контексте, гуманитарная наука не дает нам знания о человеке, она лишь предоставляет знание о разнообразных сторонах его деятельности, обосновывая в различной степени логичности приоритет той или иной деятельности. Объективное понимание человека заменяется мнением, выражающим личные интересы, которые как раз и проявляются в разнообразной деятельности людей. И от того, какая деятельность выгодна обществу, таковая концепция человека будет даваться и обосновывается. Именно поэтому необходимы столь изысканные выверты рационализированной мысли, дабы оправдать необходимый формат отношений субъекта и объекта в определенном историко-культурном контексте.

Как отмечает В.В. Ильин: «Задача обоснования интерпретации отношений, связей субъективного и объективного, как демонстрирует практика, тривиальной, праздной не является. Она возникает вновь и вновь в материале каждой конкретной культуры и требует соответствующего адаптированного к реалиям данной культуры решения» [3, с. 28]. С одной стороны, накапливаются наши знания о внешнем мире, выступающим основным объектом человеческой деятельности, с другой стороны, меняется сам субъект этой деятельности, который приобретает новые знания и качества. Однако основополагающим моментом в субъектно-объектном взаимодействии является все же субъект и его позицирование в отношении объекта. Иначе говоря, от того как субъект воспринимает себя в отношении объекта, таким образом он выстраивает свои отношения с ним.

В этом плане, успехи естественных наук, определяющих воздействие на природную среду и формирование сотворенной среды (материальной среды обитания человека), выглядят настолько впечатляющими, что сказки наших предков меркнут перед реальностью. При всем том, успехи социально-гуманитарных наук, призванных формировать социальную среду, как основную среду обитания человека, выглядят настолько удручающими, что впору говорить об их абсолютной ложности, приведшей общество на грань выживания. Общество превратилось в монстра, пожирающего и природную среду, и самого человека. Другими словами, человек и общество демонстрируют больше деструктивных показателей своего развития, чем конструктивных. И здесь решающее значение приобретает выбор этих показателей, определяющиеся критериями развития.

Именно вопрос критерия представляет собой базовую проблематику социально-гуманитарного знания.

Выбор критерия социального развития в большей степени определяется мировоззренческой позицией, а не объективными основаниями социального бытия. Чем измерять социальный прогресс – произведенным материальным продуктом на человека и его уровнем потребления, общественными условиями самореализации человека или уровнем нравственности – решается теми, кто управляет социально-политическими процессами, но этот выбор обусловливается мировоззренческими ориентациями. В основе же мировоззренческих ориентаций лежат идеи о человеке и его месте в мире, исходя из чего и выстраиваются отношения с этим миром.

В этом аспекте, человек представляет собой не единое и целостное существо, а противоречивую и многоуровневую систему, где чувства могут противоречить разуму, а разум, в свою очередь, вступать в конфликт с верой. В этом сложном взаимодействии различных составляющих человеческого бытия складывается определенная приоритетная иерархия, выраженная в понимании сущности и природы человека. Вследствие выбора приоритета сущность и природа человека может определяться совершенно по-разному. К настоящему времени в истории социально-гуманитарного знания сложилось три базовых концепции сущности человека.

Во-первых, биологическая концепция, рассматривающая человека в качестве высокоразвитого организма, обладающего разумом. Научное определение человека в качестве вида Homo Sapience как раз отражает эту позицию, признающей человечество вершиной органического развития Земли.

Во-вторых, социальная концепция, рассматривающая человека в качестве элемента более сложной социальной системы и, соответственно, подчиненному этой системе.

И, в-третьих, духовная концепция, рассматривающая человека в качестве духовного существа, облеченного в материальную форму и подчиненного высшей трансцендентной системе.

Данные концепции отражают именно приоритет сущностного понимания человека. Представители биологической концепции не отрицают наличие социальной и духовной составляющих, представители социальной и духовной концепций также признают наличие других составляющих в природе человека, упор делается на различие соотношения составных сущностей: кто-то говорит о первичности духовного, кто-то – биологического или социального. Эти концепции получают различную трактовку в различных учениях, выделяющих био-социальную, био-духовную или био-социо-духовную сущности человека [4]. В любом случае, измерения человека настолько различаются, что говорить об общем понимании не приходится. Более того, гуманитариями подобный плюрализм зачастую признается естественным, отражающим свободу научной деятельности и свободу личности, выбирающей собственный образ жизни.

Но если бы естественники признали плюрализм в выборе меры длины или веса, то естественные науки просто не могли бы функционировать, исследователи дискутировали бы о мерах, вместо изучения и преобразования нашего материального мира. Однако в социально-гуманитарных науках подобные дискуссии считаются нормой.

Такое положение дел во многом объясняется личной заинтересованностью, оформленной в убеждения. Убеждения закрепляют образ жизни человека на чувственном уровне, поэтому рациональные доводы для них малоэффективны. В свою очередь, образ жизни человека определяется его приоритетом потребностей и соответствующими ценностными ориентирами [1]. И именно различный субъективный приоритет потребностей обусловливает различное понимание блага для человека. Для одних – это материальное благополучие, возможность чувственных наслаждений. Для других – это счастье их близких, возможность чувствовать их любовь и радость. Для третьих – это духовный рост, возможность приближения к Богу. Соответственно, у каждого будет собственная система ценностей, а также свое оправдание и обоснование ее в виде концептуального понимания сущности человека.

В результате, социально-гуманитарная наука становится не инструментом поиска истинного знания для наилучшего преобразования человека и общества, а инструментом идеологической защиты определенной системы ценностей. Социально-политическая элита начинает использовать такую науку для формирования в обществе соответствующих ценностных установок, создавая тот тип личности человека, который согласуется с ними. Поэтому гуманитарная наука должна рассматриваться в контексте существующей социально-политической системы, и как органический элемент этой системы гуманитарная наука выполняет социально-политический заказ по формированию типа личности, воспроизводящего данную систему.

Таким образом, главная задача гуманитарной науки по формированию личности определяется не объективными знаниями, а интересами социальной системы, стремящейся к самовоспроизводству. Исходя из этой задачи, она выбирает те теоретические основания, которые наиболее плодотворно работают на это.

В настоящее время в нашем обществе уже сложилась капиталистическая социально-политическая система, где главным функциональным элементом выступает потребитель товаров и услуг. Основные же качества личности потребителя восходят к неограниченному материальночувственному потреблению. Для того чтобы сформировать такое отношение к миру необходимо человека поставить в центре мира, чтобы мир вращался вокруг него, удовлетворяя его разнообразные потребности, где человек выступает системообразующим элементом. Одновременно необходимо ликвидировать те основания, которые препятствуют неограниченному потреблению, коими выступают чувственная сдержанность и самоограничение. В этом плане, человек должен быть выведен из сдерживаю- щих его высших социальных и духовных систем, где человек сообразует свои потребности и цели с внешними нормами. В первом случае это будут социальные нормы, а во втором случае это будут духовные нормы, определяющие чувственное самоограничение.

Данный процесс проходил достаточно длительное время, и в своей основе опирался на идеи гуманизма и антропоцентризма. Данные идеи имплицитно присутствовали всегда, выраженные в известной формуле Протагора о человеке как мере всех вещей, однако социальный консерватизм и религия выступали мощным сдерживающим фактором их явного проявление. Триумф христианства и абсолютизация религиозной жизни привели общество к феномену глобального религиозного отчуждения, что вызвало открытый протест и поиски нового мировоззрения. В результате, на смену религиозного мировоззрения стало приходить научное мировоззрение.

Наука, как продукт Нового времени, представляет собой рациональную форму освоения мира, опирающуюся на эмпирический опыт, где главным критерием достоверности был объявлен эксперимент. Вследствие развития новой научной методологии познания мира произошло увеличение знания, превращения науки в ведущую производительную силу, что в свою очередь повлекло увеличение материального продукта. Одновременно, протестантская мораль, увязавшая материальное благополучие с Божественной благосклонностью, наряду с сохранившимся аскетизмом, позволила встать на путь накопления капитала и развития капиталистических отношений [5].

Взаимодействие научного и религиозного мировоззрения протекало весьма сложно, примером чему служит судьба Джордано Бруно и Галилея. Как религиозное мировоззрение в эпоху своего становления проходило через деятельность мучеников веры, так и научное мировоззрение завоевывало себе место в обществе через физические и идеологические испытания ученых. Если институтами формирования и воспроизводства религиозного мировоззрения были монастыри, то институтами формирования и воспроизводства научного мировоззрения стали университеты, где свободомыслие постепенно стало необходимым фактором научной деятельности. Вследствие этого, идеи антропоцентризма и гуманизма вышли из-под религиозного надзора и стали равными среди прочих идей.

Идеология гуманизма, провозгласившего человека высшей ценностью, в эпоху противостояния религиозному отчуждению играла конструктивную роль противовеса однобокого рассмотрения человека через его духовную сущность. Но по мере развития капиталистических отношений и увеличения материального продукта в обществе возник заказ на потребителя, в результате чего гуманизм стал доминирующей идеологией в западных странах. С середины ХХ в. можно наблюдать его полное господство в идеологической сфере в виде философии экзистенциализма и в социально-политических теориях в виде идей либерализма.

В результате диалектика исторического развития перешла от одной крайности в другую. Как господство религиозного мировоззрения привело к религиозно-духовному отчуждению, так и господство научногуманистического мировоззрения привело к научно-материальному отчуждению человека. Выдвижение на первый план человека автоматически отодвинуло общество и Бога на второй план, в аспекте отношений с внешним миром этот переход оформился в представлении соподчинения: не человек для общества и Бога, а общество и Бог для человека. Реальность внешнего мира для такого человека проявлена только в материальной форме. Все духовное превратилось в свойство человеческого сознания имманентное ему и обслуживающее человеческое существование, в котором на первое место вышли материальные потребности. Сам же человек превратился в материальный объект удовлетворения потребностей другого, ибо в материальном мире человек сам становится материальной вещью. Закономерным следствием гуманизма является атеизм. Это положение прекрасно выразил К. Сартр в своем характерном произведении «Экзистенциализм – это гуманизм»: «Нет никакой природы человека, как нет и бога, который бы ее задумал. Человек просто существует … он есть лишь то, что сам из себя делает» [6, с. 323]. По этому поводу А.В. Васен-кин отмечает: «Гуманизм в данном случае – это устранение трансцендентного из человеческой жизни, и концентрация исключительно на мире человеческой субъективности» [7, с. 25].

Хотя представители гуманизма ратуют за духовное, отождествляют духовное и человеческое, законы психологической динамики неизменны – поставив в иерархии ценностей существование или жизнь человека на первый план, они отодвинули духовность на второй, поскольку жизнь человека без онтологического статуса духовного всегда реальна только в физиологии. Другими словами, вопрос стоит в плоскости онтологического статуса реальности: отвергнув божественное, человек отказывает духовному в онтологическом статусе, которое превращается в свойство материального, сохранившему свой онтологический статус. И человек становится простым организмом, обладающим определенными духовными качествами, иерархия которых может широко варьироваться.

Таким образом, в вопросе человек для любви или любовь для человека, последовательный гуманист выберет второе. Именно здесь проходит та грань онтологической первичности реальности, которая определяет иерархию сущностей человека. Либо жизнь человека обслуживает любовь, сохраняющуюся в душе после смерти, либо любовь обслуживает жизнь человека, и в случае угрозы смерти можно отказаться от любви. Или в другом случае, когда на первый план выходят другие жизненные приоритеты. Если же гуманист выберет первое, то он является таким же гуманистом как Лао-цзы материалистом.

Если же человек отождествляется с духовным, то он объявляется Богом, стоящим над любой системой, а это является грубейшей методологической ошибкой. Человек не может существовать вне системы реаль- ности и, отказавшись от подчинения социальной или духовно-трансцендентной системе, он неизбежно скатывается к природной материальной системе.

В результате логика гуманизма завела человечество в тупик субъективизма и материально-физиологического отчуждения: вырвав человека из социальной и духовно-трансцендентной системы, она, с одной стороны, атомизировала общество, с другой – превратила его в материальный объект. Вследствие этого происходит возврат человека к физиологическому, природному существованию из которого уходят все внутренние регуляторы нравственного поведения. В ответ на это общество вынуждено все более ужесточать внешние регуляторы, вводить многочисленные механизмы бюрократического контроля, приводящие человека к новому отчуждению, которое он вынужден терпеть ради материального благополучия, фактически превратившись в биоробота и рабочий скот. Иначе говоря, заявленная цель освобождения человечества привела его к новому рабству и инструментом этого закабаления стала идеология гуманизма, выступающая практическим инструментом расчеловечения, поскольку без высшего онтологического основания духовных ценностей человек теряет свою истинную духовную сущность. Данное положение прекрасно выразил В.С. Соловьев: «Человек, который хочет быть вполне достойным этого звания, не может оставаться только человеком: в нем должна жить и разгораться искра высшей божественной природы, поднимающая его над средою людской повседневности; человек, который довольствуется своею человеческою ограниченностью и не стремится выше, неизбежно тяготеет и ниспадает до уровня животности» [8, с. 384]. То есть, освобождаясь от социального и духовного отчуждения, человек попадает в сети материально-природного отчуждения, поскольку абсолютной «свободы от» не может быть по определению.

Однако вся современная академическая социально-гуманитарная наука строится на принципах гуманизма и плюрализма, предлагающие весьма привлекательные концепции релятивизма и свободной личности. Апогеем гуманизма стал примат личных интересов над общественными, выраженный в либеральной формуле прав человека, обусловливающих неограниченное право потребления. Идеи же о непосредственной связи господствующей идеологии гуманизма и либерализма с кризисными явлениями в обществе остаются на периферии академической науки.

Как уже отмечалось, являясь элементом социально-политической системы, гуманитарная наука вынуждена работать на эту систему, формируя и воспроизводя потребительский тип личности. Более того, либерально-гуманистическое мировоззрение глубоко укоренилось в образовательной среде, где консервативные и духовно-трансцендентные концепции воспринимаются в штыки. Тем самым социально-гуманитарные науки разрушают те основания, которые позволили человеку выйти из природной среды и создать человеческое общество. Именно социальное отчуждение позволило человеку ограничить свои первобытные инстинкты, выработать социальные качества для кооперации и взаимодействия. Именно духовно-религиозное отчуждение позволило человеку ограничить свои эмоционально-чувственные страсти, сформировать основания нравственного поведения в рамках религиозных норм. Поэтому отвергать первичность социальной и духовной системы для человека, провозглашать человека более высокой ценностью, чем общество, является ни чем иным как прямым механизмом разрушения последнего.

Поскольку человек был объявлен высшей ценностью, подкрепленной научным авторитетом гуманитарной науки, основным способом его существования стало потребление различных благ, а не служение обществу и Богу. Соответственно, естественным критерием развития общества стал произведенный материальный продукт и уровень потребления. Вся наука начала ориентироваться на получение экономической прибыли, а общество стало обслуживающим экономику инструментом. Экономика подчинила себе все прочие сферы общества в рамках техногенной модели общества, обусловливая материальное и техногенное отчуждение человека и, вследствие этого, всесторонний кризис. Причиной же подобного положения стало искаженное понимание сущности и природы человека.

Главная проблема понимания человека заключается в соотнесении биологического и духовного, спроецированная в онтологической и гносеологической плоскости в форму основного вопроса философии, где приоритет одного над другим определяется онтологическим статусом сущности человека. Отрицая объективное существование духовно-трансцендентного, человек автоматически подчиняет духовное биологическому, ибо духовное становится свойством материального. Признавая объективное существование духовно-трансцендентного, человек начинает стремиться подчинить биологическое духовному, ибо чтобы сохранить свое существование и бытие его духовная сущность должна соответствовать высшим духовно-трансцендентным законам. В этом раскрывается вопрос спасения души. Но пока человек живет в этом мире, обладая двумя сущностями, проблема приоритета духовного или биологического будет довлеть над ним постоянно. Соотношение этих двух начал проявляется в социальной природе человека, для которого социальные отношения служат для удовлетворения материальных или духовных потребностей. Поэтому качество социальных отношений напрямую зависят от приоритета определяющей сущности человека.

В этом контексте абсолютизация как духовного, так и биологического представляет собой отсутствие диалектического мышления. Духовное в человеке не может существовать вне биологической основы, биологическое вне духовного контроля превращает человека в чистое животное. Поэтому как инструмент против абсолютизации духовного, как противовес религиозно-духовному отчуждению, гуманизм имеет вполне конструктивное значение. Но когда происходит его абсолютизация, начинается его деструктивная роль уничтожения духовного в человеке. Данная проблема религиозными мыслителями понималась изначально [9], но научные мыслители только начинают подходить к этой проблеме. Возвращение к духовному становится реальной задачей, стоящей перед современной наукой. Питер Рассел, представитель естественной науки, указывает: «Слияние науки и духовности жизненно необходимо. В кризисную эпоху мы как никогда нуждаемся в мировоззрении, которое позволит придать научным исследованиям духовное измерение» [10, с. 160]. То, что раньше считалось религиозным заблуждением, все чаще становится объектом научных исследований [11]. Работы Р. Моуди и М. Ньютона распространяются уже не только в среде заинтересованных читателей, но и в среде научных работников. Наблюдаются, хотя еще небольшие, тенденции сближения религиозных и научных идей.

Таким образом, современный всесторонний кризис подвел человечество к новому этапу своего развития. Как когда-то религиозное мировоззрение сменилось на научное, так и нынешнее научное мировоззрение должно смениться на новое, философское мировоззрение, объединившим в себе научную рациональность и духовный интуитивизм. Конечно, не все люди смогут перейти на новый уровень мировоззрения, как и сейчас в обществе достаточно много людей с доминирующим мифологическим и религиозным мировоззрением. Вопрос стоит о социальной элите, направляющей общественное развитие. В Новое время в западных странах элитой стали представители научного мировоззрения, получившие образование в университетах, что позволило европейской цивилизации достичь выдающихся результатов и стать доминирующей в мире. В настоящее время, на качественный прогресс могут рассчитывать только те общества, которые смогут создать институты формирования и воспроизводства настоящего философского мировоззрения, а не того суррогата, который преподается в наших вузах.

В этом плане у человечества есть альтернатива техногенной модели и превращения человека в биоробота, подчиненного технике. Это духовный путь развития при измененных критериях общественного прогресса, коими должны стать уровень нравственности и духовного развития каждого члена общества. Не ВВП, а качественный духовный продукт, направленный на высшие духовные ценности, а не на низшие чувства, должен стать главным показателем социального развития. Однако для этого нынешняя экономическая элита должна быть заменена духовной элитой, для которой доминантой выступают высшие духовные ценности.

Как показывает история человеческой цивилизации, подобная замена никогда не проходит мирным путем. Вопрос стоит лишь в степени насилия и количестве жертв с обеих сторон. Опыт распространения мировых религий, а также политика Просвещения показывает, что власть может взять этот процесс под контроль, содействуя новым прогрессивным тенденциям. Для этого нужно лишь признать соответствующие идеологические ориентиры и большая часть образовательного сословия начнет работать на новую систему. Но определенная зачистка старых эле- ментов, получающих дивиденды от уходящей системы, будет необходима, в противном случае система будет нежизнеспособна. Если же власть останется апологетом существующей экономической системы, тогда потребуется защищать систему от новых идей, которые все больше будут распространяться в обществе и, дойдя до определенной критической массы, вызовут его идеологический раскол, который приведет уже к глобальным жертвам с обеих сторон.

Развитие человеческой цивилизации подчинено объективным законам, как бы этого не отрицали сторонники релятивизма и субъективизма. Развитие и смена мировоззрения представляют собой объективный процесс развития человечества, уже прошедшего становление мифологического, религиозного и научного мировоззрения. Каждому мировоззрению соответствовали свои социальные условия, застой и регресс в идеологии означает деградацию и в конечном итоге гибель общества. Научное мировоззрение и его форма в виде либеральной идеологии, восходящей к идеям гуманизма и плюрализма, вступает в полосу кризиса вслед за всеохватывающим социально-политическим и экономическим кризисом общества. Однако старое никогда не уходит без сопротивления. По мере углубления кризиса либеральная идеология будет все более подавлять оппозиционные идеи вплоть до репрессий, как бы это не противоречило изначальному духу свободы. Логика здесь простая: раз либерализм выступает за свободу, нужно запретить все то, что ограничивает эту свободу. Поэтому идеи, ратующие за ограничение биологической сущности человека необходимо запретить. Вследствие этого возможны запреты консервативных и религиозных идей, как нарушающих права свободомыслящих, а также репрессии против инакомыслящих.

Все это вполне вписывается в русло развития общества. Коль скоро философское мировоззрение должно сменить научное, необходимы социальные условия его созревания и формирования, а для этого необходимо общественный вектор сменить с материального благополучия на духовное благополучие. Если общество под руководством власти не захочет добровольно встать на путь реформ перехода к духовно-ориентированной системе, начнут действовать объективные принудительные механизмы в виде отрыва от материального. Данный отрыв возможен лишь в условиях разрушения сложившейся инфраструктуры, причиной чего может стать все что угодно – от социально-политических конфликтов до природных катастроф. При этом само общество будет продуцировать те действия, которые будут провоцировать дальнейшее усиление кризиса.

Таким образом, социально-гуманитарные науки, являясь каркасом научно-материалистического мировоззрения, опираясь на идеи гуманизма и плюрализма, несут функцию защиты капиталистической системы, формируя и воспроизводя модель личности потребителя. Потребитель относится к социальным отношениям с точки зрения удовлетворения своих потребностей материального благополучия и отвергает высшие духовные основания бытия. Вследствие этого социальные отношения теряют морально-нравственную опору и деградируют до утилитарно-рыночных отношений в контексте техногенного уклада, где главным критерием эффективности становится выгода, а человек превращается в биоробота, обслуживающего технику. Подобная модель вступает в противоречие с духовной сущностью человека, поэтому она способствует уничтожению его духовного начала, в противном случае эта модель не жизнеспособна и неминуемо придет к саморазрушению.