Социально-политические воззрения Жана Поля Марата

Кажется почти невероятным, что Жан Поль Марат еще в середине XVIII века в полный голос заговорил о проблеме прав человека. Но еще более невероятным и трудно объяснимым является тот факт, что о его яркой и прогрессивной защите прав человека и гражданина не упоминает ни один биограф и ни один исследователь его творчества. А эта стезя мыслителя, на мой взгляд, является самой прекрасной в его жизни. Можно только удивляться столь глубокому проникновению Марата в сущность концепции естественного права, в понимание социальной ценности прав человека. Ведь в те времена само это понятие не было еще столь распространенным, немногие авторы использовали это понятие, очень мало простых людей задумывалось о своих правах. Почти не известен один немаловажный факт из жизни Марата, который может пролить свет на его осведомленность о правах человека. Дело в том, что во время проживания в Лондоне он имел товарищеские отношения с Томасом Пейном. И они безусловно обменивались мнениями. Это был тот самый неутомимый бунтарь Томас Пейн (Пен), который, перебравшись в североамериканские колонии, сделался яростным борцом за независимость. Его книги «Здравый смысл» и «Права человека» помогали патриотическим силам сформулировать свои идеи и способствовали сплочению масс. Томас Пейн восхвалял Французскую революцию, был избран в Конвент и едва не попал под «бритву Гильотена».

В те ранние годы Томас Пейн, известный деятель демократического движения Англии, был указан на обложке книги «Цепи рабства» Марата в качестве книгопродавца и, видимо, выступал также в роли издателя. В предисловии к французскому изданию книги Марат написал: «Я рано научился ценить права человека, я содрогался, опасаясь того, что она будет изгнана на всем земном шаре, и, ревностно стремясь содействовать ее триумфу, я решил посвятить ей все мое время…»1

Марат никогда не упоминал о том, как Пейн повлиял на его понимание прав человека (или наоборот), но вот о влиянии Монтескье на свое развитие он писал в возвышенном тоне. «Он первый среди нас дерзнул, - говорит Марат, - обезоружить суеверие, вырвать оружие из рук фанатизма, потребовать прав человека, выступить с нападками на тиранию. И это в то время, когда никто во Франции не осмеливался поднять свой голос против министра, в то время, когда французы были рабами по своим убеждениям»2.

В проекте «Декларации прав человека и гражданина» Марат пишет: «Политика - такая же наука, как и всякая другая; она знает определенные положения, законы, правила, а также до бесконечности разнообразные их сочетания; она требует постоянного изучения, глубоких и долгих размышлений… Но мы только еще рождаемся для свободы… мы только учимся воспринимать свет; мы еще совсем мало размышляем о правах человека и гражданина, о правах народов и обязанностях их министров, об устройстве политического корпуса, о равновесии между отдельными властями, о взаимоотношениях между государем и подданным и т.д.»3.

Марат прекрасно понимает взаимосвязь и взаимозависимость всех институтов государственной власти и влияние их корпуса на обеспечение прав человека. Он уверен, что всякое политическое сообщество должно иметь своею целью защиту интересов и прав своих членов.

Итак, законная цель всякого политического сообщества, по Марату, благополучие его членов. Но поскольку каждый отдельный член мог бы зайти в своих притязаниях слишком далеко, именно обществу надлежит устанавливать взаимные права всех граждан. Однако во многих странах не народ ограничивает власть государя, как это должно быть в благоустроенном государстве, а сам государь ограничивает права народа. Это огромный порок многих Конституций, которым воспользовались многие государи земли, чтобы тиранить своих подданных.

Покушения на свободу общества исходят всегда от правительства; поэтому следует всегда остерегаться именно его посягательства и не позволять ему злоупотреблять властью. Такую роль же может исполнять лишь свободная печать, а также представители народа.

У всякого народа, чья законодательная власть не озабочена постоянным напоминанием правительству о тех основаниях, на которых построена его власть, граждане теряют из виду свои права, мало-помалу забывают их и приходят к тому, что вообще не вспоминают о них. Но теряя из виду свои права, не видя упавшую роль законодателя, а видя перед собой единовластного правителя, самодержавного государя, они начинают считать именно его вершителем всех судеб в государстве и кончают тем, что самих себя не ставят ни во что. Люди же, которые теряют самоуважение, честь и достоинство, обречены влачить рабское существование. А государям только это и надобно. Они еще предпримут новые усилия, чтобы закабалить подданных, они найдут сотни хитростей, как обмануть легковерный народ и держать его в порабощении1.

«Нередко, - пишет Марат в проекте декларации, - нарушения законов самими их блюстителями совершаются в тиши». Об одном из примеров таких действий, направленных на удушение свободы печати, Марат пишет в своей газете «Друг народа» под заголовком «Дьявольский заговор против свободы печати».2

Полиция всегда слушается противников революции, которые составили план уничтожить патриотические журналы и расправиться с их авторами до проведения выборов. И все это из страха, как бы не раскрылись данные корыстных кандидатов, стремящихся быть выбранными, а также секреты выборных технологий.3

«Если бы свобода печати не составляла бы право каждого гражданина, ее необходимо было бы установить особым декретом», - говорит Марат4.

«Свобода печати, - пишет Марат в другом месте, - является главнейшей пружиной, единственным оплотом гражданской и политической свободы… Пока будет существовать свобода печати, мы можем быть уверенны в своей победе. Стремление похитить ее у нас будет являться наибольшим из всех возможных преступлений»5.

«Это оно, держа повязку перед глазами народов, препятствует им познать собственнне права, уяснить ценность этих прав и защитить их.

Это оно, скрывая от народов честолюбивые замыслы государей, препятствует предупреждать узурпацию со стороны неправой власти, мешает пресекать ее успехи и, наконец, низлагать ее.

Это оно, скрывая от народов черные заговоры, тайные происки и хитроумные уловки государей против свободы, постоянно толкает народы в одни и те же сети и ловушки.

Это оно, приучая народы наивно верить стольким лживым уверениям, вяжет им руки, склоняет под ярмо и заставляет молча внимать произвольным указам деспотов.

Это оно приучает народы с покорностью выполнять все те повинности, которые налагают на них тираны, и в то же время в тупом легковерии почитать их как богов»6.

Так утверждает в «Проекте Декларации прав человека и гражданина» Ж.П. Марат и продолжает: чтобы подчинить себе людей, сначала лишают их зрения. Государи, уверенные в незаконности своих притязаний и понимающие, что от народа, просвещенного в своих правах, можно ожидать всего, ставят своей целью лишить его самой возможности получать образование. Убежденные к тому же в преимуществах власти над народом темным, государи всячески тщатся сделать его таким. Какие только препятствия не воздвигают они распространению знаний! Одни изгоняют из своих государств литературу, другие запрещают своим подданным путешествия, третьи не дозволяют народу размышлять, постоянно развлекая его посредством парадов, зрелищ, празднеств или же предавая его азарту игры. И все государи поднимаются против тех мудрых мужей, которые возвышают голос в защиту свободы и прав человека или служат этому своим пером.

Если же они не в силах воспрепятствовать людям говорить и писать, государи противопоставляют просвещению заблуждение. А в том случае, если кто-нибудь поднимет свой голос против их поползновений, они сначала пытаются привлечь крикунов на свою сторону и угасить их пыл посредством подарков, а еще более обещаний7.

Если же добродетель недовольных не поддается подкупу, государи выдвигают против них наемные перья подлых писак, всегда готовых оправдывать угнетение,

клеветать на друзей отечества, чернить со всем присущим им искусством защитников свободы, которых они объявляют нарушителями сбщественного покоя.

Если же этого оказывается недостаточно, государи прибегают к наиболее страшным средствам - тюрьмам, оковам, яду1.

Многие государи используют в своих низменных целях военные походы, международную или религиозную рознь. Все эти происки властителей удаются из-за невежества и низкого образования народа, чему следует противопоставить просвещение и науку.

Ведь «совершенно очевидно, что если законы природы предшествуют законам общества и если права человека незыблемы, то те права, которыми обладают белые, мулаты, черные, не могут зависеть от цвета их кожи. Они вольны употребить против угнетателей-колонистов все возможные средства, даже смерть, чтобы свергнуть жестокое и позорное иго, под которым они стонут, даже если бы они были доведены до необходимости уничтожить до одного всех своих угнетателей»2.

Как видно из этого фрагмента, Марат был в числе первых мыслителей, выступавших против сегрегации и рабовладения.

Чтобы суметь обеспечить права человека, необходимо их знать как самим народам, так и чиновникам. Но знание это может быть приобретено путем размышлений о взаимных связях между людьми, а также об отношениях к другим людям.

У Марата очень развито общее понимание сущности прав народа, нации, индивида. Поэтому это понятие часто употребляется им в широком смысле, в ходе критики монархической власти, в размышлениях о народном представительстве, о деспотии, об общественном мнении и правовом сознании масс. Например, он часто сокрушался об отсталом правовом сознании французов, которые не способны рассмотреть козни противников свободы и позволяют им посягать на их права. В другом случае он весьма здраво пишет: при создании действительно свободной конституции, т.е. действительно справедливой и мудрой, первой, основной и главной задачей является добиться одобрения всех законов народом после зрелого их обсуждения, и в особенности после того, как время покажет на деле их эффективность, что в свою очередь предполагает наличие и вполне уже развитого национального сознания, и вполне уже сложившегося относительно всех основных вопросов общественного мнения. До момента утверждения народом декреты парламента носят временный характер. Если нация не располагает правом окончательного принятия законов, то представители народа оказываются обладателями верховной власти и вершителями судеб страны. Цели этой не смогли добиться даже короли за многие века узурпации народных прав, и именно эта цель, по мнению Марата, являлась предметом их тщательно скрываемых усилий и устремлений, их чаяний и вожделений. В размышлениях о правовом сознании соотечественников Марат постоянно напоминает о забвении ими прав человека. Ничто не имеет столь важного значения, говорит он, для торжества свободы и счастья нации, как ознакомление граждан с их правами и формирование общественного мнения.

«По тому усердию, с которым Екатерина II покровительствует литературе3, - пишет Марат, -можно было бы сделать вывод, что она стремится уменьшить свою власть и отказаться от деспотизма, если бы ее манера управления не показывала слишком хорошо, что не в этом состоит ее намерение. Она открывает школы, основывает академии, учреждает судебные палаты, но делает это из подражательности; она хочет установить у себя то, что видит уже установленным у других4. Как и прочие государи, она будет иметь школы, в которых будут учить всему за исключением прав гражданина и прав человека»5.

В проекте «патриотической конфедерации» Жан Поль Марат призывает всех честных, неподкупных, непреклонных и благородных патриотов объединиться, чтобы спасти родину и заставить считаться со своим мнением. Объединение это должно противодействовать деспотизму министров и чинов судебного ведомства, оказывать поддержку слабым и помощь неимущим, защищать угнетенных, препятствовать покушениям на права человека, на права гражданина и нации, добиваться торжества истины, справедливости и свободы. Такие объединения, по мысли Марата, должны

быть такими же, как английские «общества прав». Они должны быть мобильными, способными быстро принимать решения и в случае необходимости в полном своем составе защищать права человека и гражданина, заставлять уважать законы и добиваться торжества свободы. Эта идея объединения патриотов против приспешников деспотизма очень занимала Марата, он считал этот путь революции наиболее продуктивным, и не случайно его часто называли «отцом братских обществ»1.

В заключение процитирую слова Марата из проекта Декларации прав человека и гражданина: права граждан во сто крат более священны, чем права короны; королю никогда не может быть дозволено распоряжаться личностью, судьбой и собственностью даже самого последнего из его подданных!2

Как видно из всего процитированного, многие годы исторический образ Жана Поля Марата грубо фальсифицировался. Имя его подвергалось клеветническим измышлениям и инсинуациям.

В то же время санкюлоты Парижа боготворили его, помогали скрываться от преследований в 1792 г., с триумфом избрали его в Конвент.

И такая известность достигнута за короткий по историческим меркам срок - всего за 4 года его участия в судьбе французской революции. Мы полагаем, что такие «метаморфозы» общественного мнения кроются в глубинах человеческого сознания. Попытаемся коротко, в рамках данной статьи, прояснить свою позицию.

Марат отличался прямотой, которую можно назвать задиристостью. Но это было не проявлением невоспитанности, неуважительного отношения, а непреклонным стремлением к поиску истины. Он не боялся нападать на признанного философа Гельвеция, утверждавшего, что знакомство с точными науками совсем не обязательно для философа. Он «замахивался» на авторитет Вольтера. В своих статьях он допускал много необоснованных и резких нападок на столпы тогдашней науки, но вместе с тем бывал прав, особенно в тех случаях, когда опирался на эмпирические данные. Но когда в отместку за неуступчивость академики не приняли его в свои ряды, такой гений, как Гете, расценил это как научный деспотизм. Часто слишком прямолинейной была форма полемики Марата. Нетерпимость его к иной точке зрения порой переходила в фанатизм и подозрительность. Он яростно протестовал против любой, на его взгляд, несправедливости; обрушивался на каждого, кто посягал на права и свободы народа.

Обостренное чувство справедливости редко мешает человеку, занятому частными делами, точными естественными науками. Нарушения чьих-либо прав или случаи несправедливости могут проходить мимо его внимания или не вызывать сильных эмоций. Иное дело, когда человек занимается общественными проблемами. Тут проявления несправедливости имеют большее значение, более очевидны и, что закономерно, сильно влияют на взаимоотношения людей.

Все это четко прослеживается в судьбе Жана Поля Марата. Когда он занимался медициной, физикой, историей, философией, правом, оптикой, его гипертрофированное чувство справедливости не давало себя знать вовсе или мало проявлялось вовне. Очевидцы не сообщают ни об одном конфликте, связанном с этим периодом его жизни. Он явно тяготел к идеалам гуманизма, всепоглощающего разума. Энциклопедически образованный человек, он был в этой среде вполне самодостаточен. Деламбер, Дидро, Монтескье были его кумирами. Когда же он подался в политику, то столкнулся с многочисленными отступлениями от нравственности. Справедливость предполагает правдивость, а поскольку Марат не был склонен к лукавству или лицемерию, то, говоря о поведении большинства политиков, он был излишне прямолинеен и непримирим. Поэтому сразу Марата возненавидели те, кого он разоблачил как лжеца, контрреволюционера, нечестивца, коррупционера …

Как наиболее распространенное доказательство кровожадности Марата его противники приводили высказанную им в начале революции мысль о том, что революция еще не победила, а для ее победы, для упрочения свободы народа требуется истребить контрреволюционных лидеров. И он называл конкретные имена. Слишком известные общей массе народа. Предвидя инсинуации, он написал: «Бестолково пощадив сначала несколько сот преступных голов, народ вынужден будет потом рубить их тысячами»3.

И дальнейшие события полностью подтвердили правоту слов Марата о неизбежности многочисленных жертв революции. И он, предвидя такое развитие

событий, пояснял: «Мудрость моих советов будет понята слишком поздно; лишь тогда, когда будет истреблено пятьсот тысяч патриотов, все поймут, наконец, что только предложенный мною способ мог спасти родину»1.

Так же удивительно прозорливо предсказал он будущую измену делу революции народных любимцев Неккера, Лафайета, Мирабо и других.

Но доверчивая масса легко верит многочисленным публикациям о «кровожадности» Марата, когда следовало бы дивиться его пророческим предвидениям, как первому, так и второму справедливому предостережению мудреца.