Социокультурные особенности населения арктических регионов России

Поиск новой модели освоения Аркти‑ ки сопровождается апробацией новых, специфических институтов в развитии макрорегиона [1, с. 21–24]. Решение этой задачи, должно опираться на актуаль‑ ные знания о важнейших аспектах соци‑ ально‑экономического развития Аркти‑ ки, особенностях жизни местных сооб‑ ществ. И если ряд таких аспектов явля‑ ется относительно хорошо изученными [2], то некоторым другим уделялось не‑ достаточное внимание в научных иссле‑ дованиях. Одними из таких малоизучен‑ ных аспектов являются паттерны мыш‑ ления, чувств и действий, характеризую‑ щие культурные особенности населения территорий Арктики и имеющие много‑ гранное воздействие на все сферы жизни общества. Г. Хофстеде характеризовал эти паттерны как «ментальные программы» или «программное обеспечение мышле‑ ния» [3, с. 159], распространённое среди населения в пределах определённой тер‑ ритории. Подтверждено эмпирически‑ ми исследованиями влияние культуры на ценности [4], поведение индивидов в раз‑ личных сферах жизни общества [5], корпо‑ ративные ценности компаний [6], а также развитие отраслей и сфер деятельности в рамках национальных экономик [7].

В условиях таких пространственно дифференцированных стран, как Россия, особую актуальность имеет изучение ре‑ гиональной специфики этнометрических показателей, характеризующих культу‑ ру. Однако, несмотря на системную зна‑ чимость культуры для социально‑эконо‑ мического развития общества, актуаль‑ ная информация о ней фрагментирова‑ на в отечественном научном дискурсе. А. Аузан и соавторы [8] отмечают дефицит данных региональных исследований в об‑ ласти культурной специфики и её влияния на условия общественного развития. Дан‑ ный аспект научной актуальности опреде‑ ляет предметную сторону исследования, в то время как выбор объекта опирается на необходимость актуализации данных о социально‑экономическом развитии Арктических территорий России. Цель ра‑ боты –идентификация показателей, отра‑ жающих культурную специфику населе‑ ния арктических территорий Архангель‑ ской области (АО) и Республики Коми (РК) на индивидуальном уровне. Исследование носит поисковый характер и реализует редко применявшийся в российской прак‑ тике инструментарий измерения шести этнометрических показателей Г. Хофстеде на индивидуальном уровне.

Разработанность темы и методология исследования

Культура определяется исследовате‑ лями как «набор относительно стабиль‑ ных ценностей, норм, верований, тради‑ ций и артефактов, которые являются об‑ щими для рассматриваемого населения» [9, с. 2]. Методологические подходы к ис‑ следованию социокультурной специфи‑ ки стран и регионов представлены в ра‑ ботах Ш. Шварца [10], Р. Инглхарта [11], Дж. Стенкампа [12]. Однако, как отмеча‑ ется в [9], работы Г. Хофстеде [13] на на‑ стоящий момент остаются самыми ци‑ тируемыми в данном направлении ис‑ следований, а измерения, основанные на его методологии — самыми распростра‑ нёнными и общепринятыми. Г. Хофстеде выделял шесть этнометрических показа‑ телей культуры. Достаточно подробное описание значения каждого измерителя представлено в [9; 14], поэтому мы огра‑ ничимся их кратким описанием: 1) ма‑ скулинность/феминность (Masculinity) — отражает преобладание маскулинных или феминных ценностей. К маскулин‑ ным ценностям относятся нацеленность на успех и результат, конкурентность, напористость. К феминным — относят‑ ся приоритет кооперации над конкурен‑ цией, забота о качестве жизни, перерас‑ пределение благ от сильных к слабым; 2) дистанция власти (Power distance) — сте‑ пень принятия неравномерности в рас‑ пределении власти в обществе, а также — ожидания и готовности к этому неравен‑ ству; 3) коллективизм/индивидуализм (Individualism) — отражает жёсткость и силу связей между индивидом и груп‑ пой, к которой он принадлежит. Проявля‑ ется в приоритетности индивидуальных или групповых интересов в обществе; 4) избегание неопределённости (Uncertainty avoidance) — определяет степень приня‑ тия в рамках общества неопределённо‑ сти смыслов, правил и установок, а так‑ же непредсказуемости ситуаций и буду‑ щего в целом. Избегание рисков или их допустимость; 5) долгосрочность целе‑ полагания (переводится также как «дол‑ госрочнaя/краткосрочная ориентация») (Long term orientations) — обуславливает‑ ся выбором горизонта планирования ин‑ дивида, отражает такие приоритеты как бережливость, упорство и расчётливость в достижении цели, способность жертво‑ вать сиюминутными выгодами для этого; 6) допустимость удовлетворения жела‑ ний(также переводится как «потворство желаниям/сдержанность») (Indulgence) — принятая мера свободы удовлетворения естественных для человека потребно‑ стей, связанных с развлечениями, удо‑ вольствием и наслаждением жизнью.

Многими исследователями подчёр‑ кивается особый профиль культурных паттернов российского общества [3; 15]. В большинстве работ, выводы которых ос‑ нованы на результатах измерений по ме‑ тодологии Г. Хофстеде, отмечается высо‑ кие показатели индивидуализма, а пока‑ затель дистанции власти носит умерен‑ ные значения. И та, и другая особенность более характерны для стран Запада. В то же время, высокие показатели «избегания неопределённости» и пониженные — ма‑ скулинности, отличают Россию и от боль‑ шинства стран Востока [3]. Однако, изме‑ рение культурной специфики с примене‑ нием методологии Г. Хофстеде на стра‑ новом уровне не позволяло эффективно исследовать влияние культурных паттер‑ нов на принимаемые индивидами реше‑ ния, а также аспекты его жизнедеятельно‑ сти. Анализ этих связей на уровне инди‑ видов с опорой на национальные показа‑ тели приводит к серьёзным неточностям в полученных результатах, особенно — в условиях высокой экономической, соци‑ альной, национальной и институциональ‑ ной дифференциации территорий, выра‑ женной результирующей гетерогенности культурных паттернов.

Исследование влияния культурной специфики на индивидуальные аспекты жизнедеятельности потребовало разра‑ ботки отдельных шкал, что и было осу‑ ществлено в ряде работ [16–19]. В рамках настоящей работы для идентификации культурных особенностей проживающе‑ го населения и исследования взаимосвя‑ зи с их принадлежностью к различным социальным группам и индивидуаль‑ ными установками нами была использо‑ вана шкала B. Yoo [18] по первым пяти из разработанных Г. Хофстеде показателям, и дополнена инструментарием A. Heydari [19] по исследованию шестого показате‑ ля — «допустимости удовлетворения же‑ ланий». В качестве примера рассмотрим блок инструментария, применявшего‑ ся для измерения показателя «коллек‑ тивизм/ индивидуализм» модели Г. Хоф‑ стеде (табл. 1)1. Полевой этап исследова‑ ния был осуществлён в октябре‑ноябре 2021 г. на арктических территориях Рос‑ сии. Была реализована многоступенчатая районированная выборка с квотным от‑ бором единиц наблюдения на последней ступени (половозрастные квоты). Крите‑ рием отбора респондентов были: 1) воз‑ раст 16–72 лет; 2) постоянных характер проживания на исследуемых территори‑ ях. Объём выборки составил 1247 человек (арктические территории РК — 651 чело‑ век, арктические территории АО — 596 че‑ ловек)2. Средний возраст респондентов‑ 43 года. Параметры выборки представле‑ ны в табл. 2 и 3.

Таблица 1

Инструментарий исследования показателя «коллективизм/ индивидуализм» модели Г. Хофстеде на индивидуальном уровне

Table 1

Toolkit for the study of the “collectivism/individualism” indicator of the Hofstede model at the individual level

Показатель модели Г. Хофстеде	Вопрос «Насколько Вы согласны со следующими утверждениями?»	Применяемая шкала
«коллективизм/ индивидуализм» (collectivism/ individualism)	1. Отдельные люди должны жертвовать личными интересами ради коллектива	5-значная шкала Р. Ликерта с ответами от «полностью согласен» до «полностью не согласен»
	2. Люди должны держаться в коллективе, даже несмотря на возникающие при этом трудности
	3. Общее благополучие важнее индивидуальных наград
	4. Общий результат важнее индивидуального
	5. Отдельные люди должны преследовать свои цели только принимая во внимание благополучие общности, группы, к которой они принадлежат
	6. Приверженность общим целям должна одобряться, даже если она идёт в ущерб личным интересам

Источник: составлено авторами.

Таблица 2

Соотношение значений параметров выборки и структуры населения арктических территорий Республики Коми (16–72 лет)

Table 2

Ratio of sampling parameters and population structure of the Arctic territories of the Komi Republic (16–72 years old)

Возраст	Пол	Численность населения, человек	Структура населения по возрасту	Численность выборки, человек	Структура выборки	Отклонение структуры выборки от генеральной совокупности
16–29 лет	Мужской	44465	10,66%	60	10,07%	0,60%
	Женский	44503	10,67%	61	10,23%	0,44%
30–44 лет	Мужской	71072	17,04%	99	16,61%	0,43%
	Женский	73224	17,56%	100	16,78%	0,78%
45–59 лет	Мужской	50994	12,23%	77	12,92%	0,69%
	Женский	59178	14,19%	83	13,93%	0,26%
60–72 лет*	Мужской	28177	6,76%	48	8,05%	1,30%
	Женский	45424	10,89%	68	11,41%	0,52%
Всего		417037	100%	596	100%	Среднее — 0,63%

*Данные оценочные, т.к. в статистике учёт ведётся в пределах возрастного интервала 60–69 лет.

Источник: составлено авторами.

Таблица 3

Соотношение значений параметров выборки и структуры населения арктических территорий Архангельской области по районам, охваченным опросом (16–72 лет)

Обработка данных осуществлялась с использованием средств программно‑ го комплекса SPSS, а также инструментов анализа и визуализации данных на языке программирования Python.

Результаты исследования

Выявленные значения этнометрических показателей модели Г. Хофстеде на инди‑ видуальном уровне формируют расширен‑ ные возможности выявления зависимостей между культурными особенностями и соци‑ альными характеристиками населения, по‑ веденческими установками его представи‑ телей. В то же время, они не заменяют рас‑ чёт традиционных показателей террито‑ риального (регионального, национального или странового) уровня и напрямую несо‑ поставимы с ними: имея одну концептуаль‑ ную основу в модели Г. Хофстеде, они опи‑

раются на другую методику расчёта и ком‑ паративного анализа.

Распространение значений отдельных этнометрических показателей в целом по населению арктических территорий Рес‑ публики Коми и Архангельской области представлено на рис. 1. Для большинства населения рассматриваемых территорий характерны относительно низкие показа‑ тели «дистанции власти», умеренные зна‑ чения показателей «допустимости удо‑ влетворения желаний» и «коллективиз‑ ма» и «маскулинности» и относительно высокие — «долгосрочности ориентаций», «избегание неопределённости». Некото‑ рая поляризация заметна при рассмотре‑ нии показателей «долгосрочности ориен‑ таций» и «допустимости удовлетворения желаний», тогда как по показателю «избе‑ гание неопределённости» разброс значе‑ ний наименьший.

Table 3

Ratio of sampling parameters and population structure of the Arctic territories of Arkhangelsk oblast (16–72 years old)

Возраст	Пол	Численность населения, человек	Структура населения по возрасту	Численность выборки, человек	Структура выборки	Отклонение структуры выборки от генеральной совокупности
16–29 лет	Мужской	10576	9,68%	61	9,37%	0,31%
	Женский	9635	8,82%	55	8,45%	0,37%
30–44 лет	Мужской	19054	17,44%	109	16,74%	0,70%
	Женский	17321	15,85%	102	15,67%	0,19%
45–59 лет	Мужской	16335	14,95%	94	14,44%	0,51%
	Женский	18749	17,16%	108	16,59%	0,57%
60–72 лет*	Мужской	6818	6,24%	48	7,37%	1,13%
	Женский	10765	9,85%	74	11,37%	1,51%
Всего		109253	100%	651	100%	Среднее — 0,66%

*Данные оценочные, т.к. в статистике учёт ведётся в пределах возрастного интервала 60–69 лет.

Источник: составлено авторами.

Рис. 1. Распределение значений этнометрических показателей в модели Г. Хофстеде среди населения арктических территорий Республики Коми и Архангельской области

Fig. 1. Distribution of values of individual ethnometric indicators in the Hofstede model within the population of the Arctic territories of the Komi Republic and Arkhangelsk oblast

Источник: расчёты авторов на основе данных опроса.

Таблица 4

Средние значения индивидуальных этнометрических показателей в модели Г. Хофстеде в разрезе половой принадлежности населения^{1 a}

Table 4

Average values of individual ethnometric indicators in the Hofstede model by gender of the population

Пол	Выборка	idv	ivr	ltowvs	mas	pdi	uai
Мужской	547	53,09	46,18	69,19	57,28	37,65	74,63
Женский	609	49,58	41,16	69,80	47,22	32,51	73,71
t-statistic		3,15	3,9	-0,68	7,95	4,2	0,9
p-value		0,001***	0,0007***	0,49	0,000***	0,000***	0,36

***Значимость различий при p < 0,001(t‑крит=3,1)

Источник: расчёты авторов на основе данных опроса.

^a 1 Для обозначения этнометрических показателей использовались сокращения принятые в методологии Г. Хофстеде: 1) Коллективизм/индивидуализм— idv; 2) Допустимость удовлетворения желаний— ivr; 3) Долгосрочность ориентаций— ltowvs; 4) Маскулинность—mas; 5) Дистанция власти— pdi; 6) Избегание неопределённости— uai.

Рассмотрение показателей в разрезе социальных групп позволяет отчасти объ‑ яснить различия в их значениях. В табл. 4 приведены средние значения этнометри‑ ческих показателей, а также результаты их сравнения в разрезе половой принад‑ лежности. Для определения наличия зна‑ чимых различий в представленных по‑ казателях использовался vметод стати‑ стической проверки гипотез T‑критерий Стьюдента. В четырёх из шести сравнений показателей выявлены значимые разли‑ чия, в том числе значимость сохраняется с учётом поправки Бонферрони на множе‑ ственные сравнения.

Как видно из табл. 4 влияние пола ре‑ спондента на значения отдельных этноме‑ трических показателей имеет различную выраженность. Наибольшие отличия на‑ блюдаются в значениях «маскулинности», что соответствует наблюдениям Г. Хоф‑ стеде, отмечавшего, что единственное су‑ щественное различие, связанное с поло‑ вой принадлежностью относится к значе‑ ниям показателя «маскулинность/ фемин‑ ность» [20]. Несколько слабее влияние пола на значение показателя «коллективизма», также как и на «допустимость удовлетво‑ рения желаний», «дистанцию власти» (для мужчин значения выше, чем для женщин). Влияние пола является не существенным для значений «долгосрочности ориента‑ ций» и «избегания неопределённости».

При рассмотрении значений показа‑ телей в разрезе возрастных групп мы также видим определённые взаимосвя‑ зи (табл. 5). Сравнение различий в груп‑ пах было проведено при помощи диспер‑ сионного анализа. Наиболее явно зави‑ симость от принадлежности респонден‑ та к возрастной группе демонстрирует показатель «допустимости удовлетворе‑ ния желаний» — при переходе от млад‑ шей к старшим группам прослеживается монотонное убывание значения. Показа‑ тель «долгосрочности ориентаций» имеет схожую, но менее выраженную динамику, также как и показатель «маскулинности». Возраст не оказывает видимого влия‑ ния на значения показателей «коллекти‑ визма», «дистанции власти» и «избегания неопределённости».

Как показали результаты измерений, уровень дохода практически не зависит от значения показателя «коллективизма» (табл. 6). Однако между уровнем дохода и показателями «маскулинности», «ди‑ станции власти» и, особенно, «долгосроч‑ ности ориентаций» присутствует стати‑ стически значимая положительная зави‑ симость — чем выше значение данных эт‑ нометрических показателей, тем выше до‑ ход индивида. Показатель «избегания не‑ определённости» имеет наименьшее зна‑ чение для наивысшей из доходных групп, хотя связь в этом случае не является оче‑ видной. «Допустимость удовлетворения желаний» максимальна среди наивысшей и низшей из доходных групп.

В работе А. Аузана и Е. Никишиной под‑ чёркивается диалектический характер взаимовлияния культуры и экономики (по определению локализованной в про‑ странственных координатах) [21, с. 23]. Рассматривая особенности значений эт‑ нометрических показателей населения в разрезе регионов, мы видим значимые различия по ряду показателей (табл. 7). Для сравнения также использовался па‑ раметрический метод проверки гипотез T‑критерий Стьюдента. Среди респонден‑ тов, проживающих на арктических тер‑ риториях Республики Коми значитель‑ но выше уровень «коллективизма» и уме‑ ренно выше — значения «маскулинности» и «избегания неопределённости». При этом среди респондентов, проживающих на арктических территориях Архангель‑ ской области относительно более высокие значения имеет показатель «допустимо‑ сти удовлетворения желаний».

Интерес представляет выявление кор‑ реляционных зависимостей между раз‑ личными этнометрическими показате‑ лями в модели Г. Хофстеде, измеренными на индивидуальном уровне. Результаты корреляционного анализа представлены в табл. 8. Наибольшее значение корреля‑ ции выявлено между показателем «маску‑ линности» и «дистанции власти», одна‑

Таблица 5

Средние значения индивидуальных этнометрических показателей в модели Г. Хофстеде в разрезе возрастных групп населения

Table 5

Average values of individual ethnometric indicators in the Hofstede model by age groups of the population

Возрастная группа, лет	Выборка	idv	ivr	ltowvs	mas	pdi	uai
16–29	225	51,37	49,8	71,8	48,76	34,56	76,76
30–44	374	50,41	45,6	69,92	50,31	35,28	72,22
45–59	336	50,7	40,55	69,6	54,82	35,92	73,79
60–73	221	53,36	38,19	66,37	53,76	33,28	75,29
F-statistic		1,26	14,57	5,01	4,71	0,77	3,66
p-value		0,28	0,0009***	0,001***	0,002***	0,5	0,001***

***Значимость различий при p < 0.001

Источник: расчёты авторов на основе данных опроса.

Таблица 6

Средние значения индивидуальных этнометрических показателей в модели Г. Хофстеде в разрезе доходных групп населения

Table 6

Average values of individual ethnometric indicators in the Hofstede model by income groups of the population

Уровень доходов	Выборка	idv	ivr	ltowvs	mas	pdi	uai
До 20 тыс. руб.	284	51,3	47,6	67,9	49,6	33,4	74,9
От 20 до 30 тыс. руб.	263	51,1	41,9	68,1	51,2	31,3	76
От 30 до 45 тыс. руб.	244	50,6	40,4	70,4	49,4	33,6	72,1
От 45 до 80 тыс. руб.	218	52,5	42,8	71,7	56	38,8	75,3
Свыше 80 тыс. руб.	54	52,1	48,8	74,8	58,4	44,5	70,1
F-statistic		0,34	4,84	4,45	4,8	7,86	2,8
p-value		0,85	0,0007***	0,001**	0,0007***	0,00001***	0,024*

Значимость различий при p < 0.05*, при p < 0.01**, p < 0.001*** Источник: расчёты авторов на основе данных опроса.

Таблица 7

Средние значения индивидуальных этнометрических показателей в модели Г. Хофстедев разрезе региона проживания населения

Table 7

Average values of individual ethnometric indicators in the Hofstede model by region of residence of respondents

Территория проживания	Выборка	idv	ivr	ltowvs	mas	pdi	uai
Архангельская область	605	46,21	46,50	68,48	49,27	35,18	71,25
Республика Коми	551	55,83	40,83	70,46	54,45	34,73	76,78
t-statistic		8,8	4,5	2,2	3,9	-0,37	5,48
p-value		0,000***	0,000***	0,027*	0,0006**	0,52	0,000***

Значимость различий: *при p < 0.05 (t‑крит = 1,6), **при p < 0.01 (t‑крит = 2,3), ***p < 0.001 (t‑крит = 3,1) Источник: расчёты авторов на основе данных опроса.

ко и оно слабо выражено. Несколько ниже значения в парах «долгосрочность ориен‑ тации»/«избегание неопределённости», «коллективизм»/«избегание неопределён‑ ности». В целом по результатам прове‑

дённого анализа не приходится говорить о существовании значимой корреляции между этнометрическими показателями населения рассматриваемых регионов.

Таблица 8

Корреляционная матрица этнометрических показателей по модели Г. Хофстеде (индивидуальный уровень измерения)

Table 8

Correlation matrix of ethnometric indicators according to the. Hofstede model (individual level of measurement)

Этнометрический показатель	pdi	mas	uai	idv	ltowvs
Маскулинность (mas)	0,33**
Избегание неопределённости (uai)	-0,02	0,05
Коллективизм (idv)	0,15**	0,18**	0,26**
Долгосрочность ориентации (ltowvs)	0,01	0,02	0,29**	0,15**
Допустимость удовлетворения желаний (ivr)	0,19**	0,1*	-0,14**	-0,03	-0,04

Значимость коэффициента корреляции: *при р< 0,05, **при р< 0,01.

Источник: расчёты авторов на основе данных опроса.

Выводы и обсуждение результатов

Полученные в результате проведения полевого исследования данные (на инди‑ видуальном уровне измерения этноме‑ трических характеристик) расходятся со страновыми значениями в базе Г. Хофсте‑ де3, но в гораздо большей степени соотно‑ сятся с российскими исследовательскими данными, представленными, в частности, в работе Н. Латовой. Отличия могут быть объяснены как разницей в применяемой методологии на страновом и индивиду‑ альном уровнях измерения, так и, соб‑ ственно, спецификой территориального охвата, социально‑экономического кон‑ текста отдельных территорий. Как пока‑ зали результаты исследования, достаточ‑ но значимые отличия в средних значе‑ ниях показателей наблюдаются в разрезе регионов. В частности, наиболее выраже‑ ны они по показателям «коллективизма»

и «допустимости удовлетворения жела‑ ний». Данные межрегиональные разли‑ чия объясняются с позиции гетерогенно‑ сти и гомогенности отдельных параме‑ тров культуры, отмечавшихся Н. Латовой на межрегиональном уровне [3].

Можно сделать вывод о существовании зависимости отдельных этнометрических показателей в модели Г. Хофстеде от со‑ циальных характеристик населения — на‑ пример, пола, возраста и дохода. Так, на‑ пример, уровень «маскулинности» выше среди мужчин, а уровень «допустимости удовлетворения желаний» ниже среди старших возрастных групп. Существова‑ ние подобного рода зависимостей этноме‑ трических показателей от социальных ха‑ рактеристик может говорить, например, о межпоколенческих различиях в особен‑ ностях культуры.

Выявленные межтерриториальные раз‑ личия в значениях этнометрических по‑ казателей могут быть сопоставлены с раз‑ личиями в культурных особенностях ме‑ жду разными доходными группами насе‑ ления — здесь интерес вызывает наличие признаков отбора в социально‑экономи‑ ческих системах. Сущностной особенно‑ стью этого отбора является комплемен‑ тарность определённых культурных ха‑ рактеристик индивидов параметрам про‑ странственно локализованной социаль‑ но‑экономической системы, позволяющая одним индивидам успешнее, чем другим, воспроизводить свой человеческий ка‑ питал. Тогда как критическое несоответ‑ ствие культурных характеристик индиви‑ да параметрам социально‑экономической системы и обусловленные этим несоот‑ ветствием повышенные трансакционные издержки в воспроизводстве человеческо‑ го капитала могут привести к миграции индивида или суженным экономическим условиям деторождения. Что, в свою оче‑ редь, ограничит распространение соот‑ ветствующих культурных норм в резуль‑ тате прекращения социальных интерак‑ ций на данной территории. Эта гипотеза нуждается в операционализации и про‑ верке в ходе дальнейших исследований.

В настоящей работе мы делали акцент на влиянии культуры на экономические показатели на индивидуальном уровне. В то же время, как отмечает А. Аузан и со‑ авторы: «Культура влияет на экономиче‑ ские процессы, но одновременно и эконо‑ мические процессы влияют на культуру.» [8, с. 79]. В связи с этим не менее интерес‑ ным для дальнейшего изучения является аспект диалектической взаимосвязи куль‑ туры и экономики, который в различных пространственных условиях может об‑ уславливать преобладающее влияние од‑ ной из данных компонент общественного развития.

Представленный в работе опыт измере‑ ния этнометрических показателей в мо‑ дели Хофстеде на индивидуальном уров‑ не является одним из первых в отече‑ ственной практике. Полученные резуль‑ таты могут быть использованы в решении широкого спектра задач государствен‑ ного управления, в частности, для регио‑ нальной спецификации государственных программ стимулирования предприни‑ мательской активности населения и дея‑ тельности в сфере НКО. Предметом даль‑ нейших исследований является углублён‑ ное изучение межтерриториальной диф‑ ференциации этнометрических показате‑ лей с переходом на районный уровень, из‑ учение их связей с поведенческими уста‑ новками населения и параметрами разви‑ тия человеческого капитала, а также охват полевыми работами других регионов рос‑ сийской Арктики.