Социологическая оценка влияния международной миграции на социально-экономическое развитие Ростовской области

Funding. The study was carried out as part of the project “Monitoring Ethnic and Confessional Situation Using the Model of the Distributed Scientific Centre for International and Religious Problems on the Verge of all-Russian Census in the Areas of the Southern Federal District” (2019). Registry number: 748715Ф.99.1.ББ97АА00002.

The author states that there is no conflict of interest.

Введение. С 1992 г. в России наблюдается естественная убыль населения, что дает основание рассматривать миграцию в качестве источника пополнения численности населения. Действительно, по оценке специалистов, с 1992 по 2017 г. миграционный прирост страны составил 9,4 млн чел., что компенсировало более 70 % естественной убыли» [1, с. 118]. В принятой в 2018 г. «Концепции миграционной политики России на 2019-2025 гг.» миграция рассматривается как важный дополнительный ресурс восполнения населения страны и обеспечения ее производственными кадрами, независимо от установок мигрантов на долгосрочность проживания в России (п. 15). Динамика демографического процесса в современной России характеризуется устойчиво низкими показателями общего коэффициента рождаемости в большинстве регионов страны. По данным официальной статистики, за январь - июнь 2020 г. коэффициент рождаемости в половине регионов варьировался в интервале от 8 до 9,9 промилле. Только в нескольких регионах России - республиках Алтай, Бурятия, Дагестан, Ингушетия, а также Ненецком, Ямало-Ненецком, Ханте-Мансийском автономных округах и Чеченской Республике отмечаются более высокие показатели рождаемости – от 12,0 до 19,2 %. Однако в 44 регионах этот показатель был ниже среднего значения по России (9,3 %) 1 . Геополитическая стратегия России, планы социально-экономического развития страны требуют создания благоприятных условий для стабильного миграционного прироста населения.

На данный момент миграционный прирост населения пока невысок, что свидетельствует о слабости миграционной политики. Подтверждением низ-

• ¹    Щербакова Е. М. Демографические итоги I полугодия 2020 года в России (часть I) // Демо-скоп Weekly. 2020. № 867–868.

кой эффективности миграционной политики является сохранение негативных стереотипов об иностранных мигрантах в коллективных представлениях населения, а также ограничительные установки населения по отношению трудовой миграции. Так, на протяжении последних трех лет в среднем по стране выросло число тех, кто настроен на ограничение притока трудовых мигрантов с 58 % в июле 2017 г. до 73 % в августе 2019 г.2. Между тем рынок труда и миграционная ситуация в каждом регионе России различны, что предполагает регионализацию миграционной политики, важным условием которой является изучение установок населения. Эмпирические исследования показывают, что доброжелательный климат по отношению к мигрантам выступает значимым фактором миграционной привлекательности региона [2].

Показатели демографических и миграционных процессов в Ростовской области в XXI в. характеризуются понижающей динамикой. Так, по итогам 2018 г. область занимала 72 место по рождаемости, 54 – по уровню прироста населения (9,7 пр.). Прирост международной миграции составил 1 486 чел. По данным Федеральной службы государственной статистики динамика миграционного прироста населения Ростовской области носит неравномерный характер и не компенсирует естественную убыль населения (табл. 1).

Т а б л и ц а 1. Показатели движения населения в Ростовской области, 2015–2019 гг., чел.

T a b l e 1. Indicators of population trends in the Rostov Region, 2015–2019, people

Показатель / Indicator            2015   2016   2017   2018   2019

Естественная убыль3 / Natural population  7 682  9 680  12 810 15 742 18 017

decline

Миграционный прирост4 /                 8 695  7 203  4 896  1 486  14 508

Population growth resulting from migration

Миграционный прирост формируется преимущественно за счет миграции из стран СНГ. Однако на общую численность населения в регионе оказывает влияние не только международная миграция, но и внутренние перемещения населения в другие регионы страны. В потоках межрегиональных перемещений населения области численность выезжающих превышает число въезжающих в регион. Показательным в этом отношении стал 2018 г.: механическая убыль населения региона за год составила -2 390 чел. При этом выезд в другие регионы России жителей области составил -3 868 чел., а в международном миграционном обмене регион сохранил некоторый прирост – 1 478 чел. Поэтому

- общий объем миграционной потери области за 2018 г. составил -2 390 чел. Тем самым механическая убыль населения была компенсирована за счет международной миграции на 38,2 %. Бесспорно, эта цифра компенсирует только 10 % от естественной убыли населения (от 15 742 чел.). Увеличение показателя миграционного прироста в 2019 г. также было обеспечено потоками из стран СНГ (прибыло 21 225 чел.), из них наибольшее количество из Украины (13 073), Армении (4 020), Азербайджана (1 037), Таджикистана (898), Узбекистана (858), Казахстана (545)5. На протяжении всего постсоветского периода именно эти страны выступают донорами внешней миграции для Ростовской области. Миграционный прирост за 2019 г. составил 14 508 чел.6.

Невысокий миграционный прирост международных мигрантов в 2015–2017 гг. объяснялся усложнением требований, в частности, необходимостью сдачи экзамена для разрешения на временное проживание (ВРП), в который входит три компонента: русский язык, история России и основы законодательства Российской Федерации. Также был ужесточен контроль за работодателем, предоставляющим работу мигранту. Работодатель должен своевременно уведомлять о найме иностранцев (3 дня), нарушение этой нормы влекло значительные санкции. В Ростовской области за 2019 г. было официально оформлено более 15 тыс. административных правонарушений по фактам нарушений миграционного законодательства, возбуждено 508 уголовных дел, принято более тысячи решений о выдворении иностранных граждан с территории страны и 100 решений – о депортации7.

С 2017 г. в связи с конфликтом на Украине были упрощены правила получения гражданства для пребывающих из территорий боевых действий. В новой концепции миграционной политики, принятой в 2018 г., провозглашалось «облегчение процедур предоставления российского гражданства, получения права на пребывание (проживание) в Российской Федерации, в том числе в целях осуществления трудовой деятельности; совершенствование механизмов реализации Государственной программы по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом…»8. Начало реализации этой стратегической установки, ориентированной на привлечение внешних мигрантов и стимулирование внутренней миграции, вызвало ощутимый приток мигрантов в область. В 2019 г.

зарубежная миграция компенсировала убыль населения области на 74,8 %. Можно предположить, что сохранение этой тенденции вызовет увеличение численности мигрантов из республик Южного Кавказа и Центральной Азии в структуре населения области, что потребует от регионального правительства стимулирования интеграционной политики и формирования доброжелательной среды от населения.

Цель статьи – по результатам проведенного исследования проанализировать готовность населения Ростовской области к принятию иностранных трудовых мигрантов, отличающихся этнокультурными характеристиками, а также выявить оценку экспертным сообществом эффективности региональных управленческих практик в сфере регулирования миграционной ситуации.

Обзор литературы. Изучение отношения принимающего сообщества к международной трудовой миграции опирается на разработку нескольких аспектов миграционных процессов: причин миграционной подвижности населения; ожидаемых преференций/угроз для территорий (стран, регионов), принимающих мигрантов; государственной миграционной политики, регулирующей миграционные потоки. По каждому из этих направлений сложилась обширная исследовательская литература. Британский ученый Э. Равенштайн выделил влияние экономического фактора как фундаментальный закон миграции. Его доминирующее значение (исключая стрессовую миграцию от военных и экологических угроз) подтверждается в ХХ–XXI вв., когда международная миграция стала элементом глобальной экономики. В этом контексте в международной трудовой миграции выделяются два потока – низкоквалифицированных мигрантов, готовых заполнить низовой сегмент рынка труда; и высококвалифицированных мигрантов.

В эпоху глобализации миграция рассматривается как ресурс выравнивания социально-экономического неравенства стран, что было обосновано в теории пространственно-экономического баланса [3]. С позиции индивида, принимающего решение о миграции, высокий уровень экономического развития принимающей страны, а значит, высокий уровень заработной платы и возможности рынка труда, являются основными мотивирующими фактора-ми9. Коммуникативные связи мигрантов, их информация о принимающих регионах и успешная миграционная история выступают большим стимулом для расширения миграции, вовлечения в миграцию родственников и знакомых (В. Ли). Влияние рынка труда конкретных принимающих стран на структуру миграционного потока из страны-донора подробно рассматривается в исследовании Г. Адугна, который проследил влияние запросов рынков труда европейских стран на формирование половой, профессиональной и квалификационной структуры миграционного потока из Эфиопии [4].

Влияние миграции имеет не только экономическое, но и культурное измерение для принимающих стран, особенно когда речь идет о массовом притоке

- мигрантов с низкой квалификацией и низким уровнем образования. Данный аспект вызвал большое количество исследований, направленных на анализ адаптации и интеграции мигрантов. Важным компонентом адаптации выступил способ расселения мигрантов. Анализ специфики расселения мигрантов – формирование гетто в центре мегаполисов, – и их роли в сегрегации мигрантов представлен в исследованиях Л. Вирта¹⁰, Дж. Логана, Р. Албы [5]. В более поздних работах американских ученых Дж. Флиппена, Э. Парадо [6] рассматриваются этнические сети мигрантов как способ их адаптации к принимающему сообществу. Такого рода сетевые сообщества компенсируют дефицит социального капитала мигрантов.

Социальное расслоение мигрантов и возникновение этнопригородов как формы поселения состоятельной части мигрантов рассматривается в работах таких социологов, как Р. Баубёк, К. Брэттель [7], П. Кавита, С. Холлоуэй [8], В. Ли [9]. Исследование влияния ресурсов (социального капитала, родственных и дружеских связей) мигрантов на успешность их интеграции в американское общество сохраняет свою актуальность и в настоящее время [10]. В американских исследованиях миграции в последние десятилетия активно изучается влияние высококвалифицированных мигрантов на инновационное развитие экономики. На анализе материалов 12 европейских стран был показан статистически значимый рост патентов и инновационной деятельности высококвалифицированных мигрантов, который наблюдается после достижения критического уровня культурного разнообразия в принимающей стране [11].

Во втором десятилетии XXI в. под влиянием признания европейскими лидерами крушения политики мультикультурализма и миграционного кризиса 2015 г. выросло число исследований эффективности миграционной политики. Вновь актуальность приобрела проблема культурной совместимости приезжего и принимающего населения [12]. Отношение принимающего сообщества к мигрантам стало рассматриваться не только на уровне их стереотипного восприятия, но и на уровне определения их позиций на рынке труда. Так, Г. Вайсман и Б. Ларсен на основе эмпирических исследований мигрантов в Швеции показали, что отношение к мигрантам влияет на качество жизни и уровень дохода населения принимающего региона [13]. Вместе с тем доминирование в последнее десятилетие в структуре мигрантов-беженцев потребовало значительного повышения расходов госбюджета Швеции, что вызвало обсуждение перспективы снижения благосостояния населения. Анализ общественного мнения показал рост критического отношения шведов к инокультурным мигрантам, которые принесли в Швецию элементы, противоречащие сложившемуся образу жизни. Эта ситуация вызвала активный поиск модели индивидуальной интеграции с сохранением культурной идентичности мигранта – интеркультурализм [14]. Концепция интеркультурализма возникла как реакция на признание неэффективности политики мультикультурализма. Интеркультурализм предполагает активное включение в интеграционную политику институтов гражданского общества принимающей страны11. В Германии, принявшей значительный поток беженцев в 2015–2016 гг., четверть земель (Баден, Вюртемберг, Бавария, Саксония-Ангальт и Северный Рейн-Вестфалия) утвердили региональные законы, закрепляющие на три года место жительства и работы зарегистрированных мигрантов только в данных территориях [15]. В ряде земель ФРГ (например, в Баварии) беженцам из определенных стран запрещено устраиваться на работу. Однако, по мнению экспертов, такие меры не эффективны в долгосрочной перспективе, поскольку тормозят или препятствуют интеграцию мигрантов12.

Можно указать также на значительное количество исследований, посвященных успешным практикам адаптации трудовых мигрантов в Германии с опорой на инициативы институтов гражданского общества13 [16, р. 336; 17, р. 251]. Миграционный кризис в Европе 2015 г. вызвал рост негативного отношения населения стран Европейского союза к большому потоку трудоспособных мигрантов-беженцев, которые частью населения воспринимались как социальная угроза, что отразилось в массовых опросах. По данным Общеевропейской службы изучения общественного мнения (Евробарометр), жители почти всех стран Европейского союза поставили иммиграцию на первое место среди социальных проблем14.

В большом количестве зарубежных исследований показывается влияние мигрантов на ощущение местным населением снижения уровня своей безопасности и защищенности, что объясняет достаточно быстрое распространение мигрантофобии [18]. Миграционный кризис вызвал осмысление негативного влияния миграции на общеевропейские ценности и единство Европейского союза. Это направление европейского политического дискурса представлено в аналитическом обзоре А. Шапарова [19].

Формирование устойчивых потоков трудовых мигрантов из республик постсоветского пространства обусловило интерес к изучению специфики этих потоков15 [23], их отличительных культурных характеристик, трудовой мотивации и культуре трудовой деятельности. При изучении отношения принимающего сообщества к мигрантам они дифференцировались по регионам выезда. Результаты, полученные разными исследователями в различных регионах России, показывают четкое проявление негативных стереотипов по отношению к выходцам из республик Южного Кавказа и Центральной Азии. Исследования В. И. Мукомеля свидетельствуют, что причина мигрантофобии коренится в дефиците доверия россиян к социальным институтам, неуверенности в собственной конкурентоспособности и недостаточных ресурсах принимающего населения [24]. Анализ социально-психологического профиля интолерантных групп показал также их более высокую концентрацию в небольших и средних городах, где население не чувствует жизненных перспектив, не справляется с ситуацией социальной неопределенности [25].

Важным направлением выступает также изучение восприятия мигрантов местным сообществом. В качестве примера приведем публикации В. В. Попкова и других ученых, показывающие социальные последствия миграции в Сибири, – изменение этносоциальной структуры, усиление расслоения населения по этническому принципу, рост межэтнической напряженности, вопросы адаптации мигрантской молодежи16 [26]. К. А. Федюкина провела изучение социально-психологического восприятия мигрантов, которое определяет отношение местных жителей к перспективам миграции17. Более углубленный анализ типологии восприятия местным сообществом крупного мегаполиса (г. Екатеринбурга) мигрантов из республик Центральной Азии был предпринят И. Б. Бритвиной, Е. Л. Могильчак. Ведущими параметрами типологии выступили отношение к миграции на личностном уровне и на уровне миграции как социального процесса. Большая половина опрошенных высказали негативное отношение к этническим потокам мигрантов из этих стран и не готовы к интеграции с ними [27].

Проведенный обзор исследований показывает, что отношение к зарубежной миграции в разных странах и в разных регионах одной страны формируется под воздействием различных факторов. Рациональный экономический интерес принимающего региона не является доминирующим для населения и региональных органов власти. Изучение этой проблемы в южных российских регионах имеет свою специфику, поскольку для населения данного макрорегиона свойственно сочетание противоположных характеристик: с одной стороны, исторически сложившаяся открытость культурному заимствованию и приему носителей различных этнокультурных идентичностей, с другой – декларация защиты собственной культурной среды и настороженное отношение к представителям других культур. Юг России на протяжении всего постсоветского периода был одним из центров притяжения внешних миграционных потоков. В целом большинство регионов Южного федерального округа сохранили миграционную привлекательность даже в условиях пандемии. Так, за первое полугодие 2020 г. миграционный прирост показали Краснодарский край (6 488 чел.), Ростовская область (5 110 чел.), Республика Крым (3 653 чел.), г. Севастополь (1 969 чел.), Адыгея (915 чел.), Волгоградская область (471 чел.). Только в двух регионах – Астраханской области и Калмыкии – фиксируется миграционная убыль: -1 263 и -341 чел. соответственно18. Вместе с тем миграционные резервы южных регионов используются недостаточно. Внесенные в последние годы изменения в миграционное законодательство должно способствовать изменению отношения к миграции. Изучение этого влияния стало задачей эмпирического исследования, которое проводилось в октябре – ноябре 2019 г. по единой методике по всем регионам Юга России. В данной статье представлены результаты исследования, проведенного в Ростовской области.

Материалы и методы. В основу изучения отношения к мигрантам был положен конструктивистский подход, который позволяет рассматривать отношение к мигрантам в рамках конструирования оппозиции идентичностей «Мы» – «Чужие». Предполагается, что население с устойчивой позитивной гражданской и этнокультурной идентичностью лояльно относится к иностранным мигрантам. Важным фактором, влияющим на общее отношение к мигрантам, выступает социальное самочувствие принимающего населения (уверенность на рынке труда, уровень материального положения). Выборка рассчитывалась одинаково по всем шести регионам Юга России. В Ростовской области методом стандартизированного интервью проводился опрос среди жителей трех крупных городов региона (300 респондентов), методом анкетирования – среди студенчества (200 респондентов), методом полуструктурирован-ного интервью – среди экспертов (30 информантов). В число экспертов вошли специалисты по квотным группам: 16,7 % – представители региональных и муниципальных органов власти, 50,0 – представители национально-культурных автономий, 33,3 % – научно-педагогические работники, связанные в практической работе с вопросами миграции. Из общего количества экспертов 12,2 % – непосредственно занимаются решением вопросов в сфере миграционной политики; 16,6 – анализом и консультированием в этой сфере; 33,6 % – сталкиваются с этими вопросами в своей профессиональной деятельности.

Целевую группу студентов составили 200 чел. (50 % мужчин и 50 % женщин). Выборка предполагала квотную представленность студентов социально-гуманитарных и естественно-научных (50 %), а также технических (50 %) специальностей. Опрос проводился в трех вузах Ростовской области: Южном федеральном университете, Южно-Российском государственном политехническом университете (НПИ) имени М. И. Платова, Ростовском филиале Российского государственного университета правосудия. Выбор вузов был определен наличием в них большого количества студентов-иностранцев и широкой представленностью студентов, приехавших на обучение из разных республик Северного Кавказа, что создает поликультурное образовательное пространство.

Третьей целевой группой исследования были представители населения трех притягательных для мигрантов городов – Ростова-на-Дону, Батайска и Аксая. Гендерный состав выборки составляет 44,7 % мужчин и 55,3 % женщин. По возрастному составу выборка включала: 18,7 % респондентов в возрасте 18–29 лет; 53,7 – 30–59 лет; 27,7 % – 60 лет и старше. Более половины опрошенных (65,0 %) обладают высшим образованием, включая бакалавриат и магистратуру; незаконченным высшим – 8,7 % респондентов; средним специальным образованием – 19,7; средним – 5,3 и неполным средним – 1,3 %. Более половины респондентов (58,3 %) заняты в сфере производства; значительную группу (17,3 %) составляют пенсионеры; 6,0 % – учащиеся; 3,0 % – домохозяйки, 1,3 % – безработные; еще 14 % выбрали другие позиции («самозанятость», «работа время от времени», «работа по найму у частных лиц»). Этнический состав респондентов: 77,9 % – русские, 4,9 – армяне, по 1,9 % – евреи и украинцы. Группа «другие национальности» составила 14 % (азербайджанцы, грузины, татары, молдаване, белорусы, даргинцы, кабардинцы, чеченцы и др.). Большинство респондентов (66 %) являются коренными жителями Ростова-на-Дону и Батайска. Еще 23,7 % приехали сюда из других регионов России, 136 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ И ДЕМОГРАФИЯ

• 10,3 % – из других государств. Только пятая часть приезжих проживают в области менее 5 лет. Большая их часть – десять лет и более.

Сбор материала осуществлялся по двум отличающимся инструментариям: один – для опроса населения и студентов, другой – для опроса экспертов. Выявление отношения разных групп населения к мигрантам фокусировалось преимущественно на личном опыте респондентов. Инструментарий опроса экспертов, напротив, был ориентирован на оценку влияния миграционных процессов на социально-экономическую, культурную, религиозную ситуации в регионе, потребности региона в трудовых мигрантах. Самостоятельной задачей выступило выявление экспертных оценок эффективности мер, направленных на регулирование миграции (введения экзамена по русскому языку, основам истории и правового законодательства; реализации контроля правил найма на работу, эффективности патентов на работу и др.). Собранный материал обрабатывался с помощью программы SPSS, версия 17.0.

Результаты исследования. Общие оценки миграционной ситуации. По мнению респондентов, на региональном рынке труда мигранты заняты в различных сферах, но преимущественно в общественном секторе сферы обслуживания (уборка территорий, автотранспорт, общественное питание, охрана парковок, гостиницы, строительство, медицинские услуги) и в частной сфере работы по найму – предоставление индивидуальных услуг (ремонт жилья и автомобилей; работа на даче, приусадебном участке, в квартире; уход за детьми, престарелыми, больными). Значительная часть опрошенного населения и студентов в своей повседневной жизни используют труд мигрантов в обеих сферах. При этом доминирующей сферой пересечения респондентов с мигрантами являются услуги в общественном секторе обслуживания (табл. 2).

Т а б л и ц а 2. Группировка ответов на вопрос «Какими услугами трудовых мигрантов Вы пользуетесь?» по целевым группам респондентов ¹⁹

T a b l e 2. Group of answers to the question “What services of labour migrants do you use?” by target groups of respondents

Группировка ответов / Group of answers	Население / General public		Студенты / University students
	Общее число ответов / Total number of answers	Процент ответов / Response rate	Общее число ответов / Total number of answers	Процент ответов / Response rate
1	2	3	4	5
Индивидуальные услуги / Personal       67        22,3        32        16,0 services Услуги в общественных местах /        404      134,7      306      153,0 Services in public places

19 Вопрос предполагал возможность выборов нескольких ответов, поэтому итоговая сумма ответов больше 100 %.

Окончание табл. 2 / End of table 2

1

2

3

4

5

Использование индивидуальных услуг мигрантов и услуг в общественной сфере / Personal services and services in the public domain provided by migrants

145	48,3	111	55,5
616	205,3	449	224,5

Всего / Total

Дифференциальная оценка влияния мигрантов на личную жизнь респондента в разных сферах его жизнедеятельности показала, что преобладают нейтральные оценки: подавляющее большинство респондентов двух целевых групп не испытывают никакого влияния мигрантов на сферу своего трудоустройства, уровень совокупных доходов или состояние здоровья. Заметная доля негативных оценок концентрируется в сфере безопасности. На негативное влияние мигрантов в этой сфере указали 15,7 % в группе опрошенного населения и 19,5 % – в группе студентов (табл. 3).

Примерно так же обе целевые группы оценивают влияние мигрантов в целом на регион. В совокупном объеме оценок влияния мигрантов на разные сферы жизни региона нейтральные оценки составляют 72,6 % у опрошенного населения и 65,3 % – в группе студентов. Больше всего отрицательных оценок (они составили 9,0 % в общем объеме оценок опрошенного населения и 11,8 % – в группе студентов) связаны с опасениями за безопасность жизнедеятельности (табл. 4).

Более половины респондентов по выделенным целевым группам отмечают, что о мигрантах в СМИ размещается больше криминальной информации, чем какой-то другой. Вероятно, имеются в виду федеральные СМИ, так как контент-анализ информационного поля Ростовской области, которое формируется печатными и электронными СМИ, свидетельствует о невысокой популярности миграционной темы в целом.

Иначе оценивают влияние миграции на социально-экономическое положение Ростовской области эксперты. Положительное воздействие миграции на демографическую ситуацию в регионе отметили около трети респондентов из данной группы, примерно столько же дали на этот вопрос негативные ответы. Более половины экспертов (51 %) полагают, что в ближайшие годы миграция будет оказывать негативное влияние на демографическую обстановку в Ростовской области, но связывают это с заметным оттоком молодежи из региона. Общая оценка влияния миграции на социальную ситуацию в области в краткосрочной перспективе негативная – так считают почти 60 % экспертов (табл. 5).

Т а б л и ц а 5. Распределение ответов на вопрос «Как в ближайшие годы может повлиять миграция (отъезд и приезд) на социальную ситуацию в регионе?», в процентах к итогу

T a b l e 5. Distribution of answers to the question “How can migration (both incoming and outgoing) affect the social situation in the region in the years ahead?”, % of the total

Сфера потенциального влияния миграции / Area of potential impact of migration	Всего / Total	Улучшит / It will improve the situation	Ухудшит / It will worsen the situation	Другой ответ / Other
Заработная плата и доходы населения / Wages and incomes of the population	100	–	30,0	70,0
Цены на потребительские товары и услуги / Prices for consumer goods and services	100	10,1	63,3	26,6
Занятость, безработица / Employment and unemployment	100	16,7	76,7	6,6
Наличие квалифицированных кадров / Availability of qualified personnel	100	40,0	30,0	30,3
Качество сферы услуг / Quality of services	100	13,3	36,7	50,0
Доступность медицины / Healthcare availability	100	–	83,4	16,6
Нагрузка на социальную сферу и транспортную инфраструктуру / Pressure on social sector and transport infrastructure	100	–	80,0	20,0
Криминогенная ситуация / Criminality	100	–	73,3	26,7

Эксперты положительно оценивают влияние миграции на формирование кадрового потенциала региона. Подтверждением этому является участие в экономической деятельности мигрантов из юго-восточных районов Украины. Некоторые респонденты склонны ожидать ухудшения ситуации на региональном рынке труда. Наибольшие тревоги у экспертов вызывает влияние миграции на социальную сферу, особенно медицину, а также на криминогенную ситуацию. Такого рода мнение имеет определенные основания. В частности, опрос населения по всем регионам Ростовской области в 2017 г. показал, что 23 % респондентов в среднем по области считают, что миграция, в частности, приток мигрантов из Украины, вызвала усиление нагрузки на социальную инфраструктуру и рынок труда20. Видимо, близкое к паритету сочетание позитивных и негативных ожиданий от миграции определили сдержанное отношение экспертов к перспективе сокращения численности иностранной миграции. За ее необходимость высказались только 30 % опрошенных. Половина экспертов согласилась на сохранение численности зарубежных трудовых мигрантов без изменения. При этом две трети экспертов однозначно высказались за необходимость увеличения контроля за иностранными мигрантами.

Оценка эффективности миграционного контроля. В миграционное законодательство с 1 января 2015 г. были введены следующие изменения: оформление патента, который позволяет мигранту самостоятельно определять сферу занятости и оплачивать налог, но в рамках региона пребывания; необходимость для мигранта сдачи экзамена на знание государственного (русского) языка и основ истории и законодательства Российской Федерации (экзамен для разрешения на временное проживание); для работодателя - необходимость в трехдневный срок уведомить о найме на работу иностранца. Контроль за соблюдением этих норм возложен на правоохранительные органы. Эксперты невысоко оценили эффективность данных нововведений для регулирования миграции в регионе (табл. 6).

Т а б л и ц а 6. Оценка экспертами эффективности миграционного контроля, в процентах к итогу

T a b l e 6. Expert evaluation of the effectiveness of migration control, % of the total

Оцениваемые параметры / Evaluated aspects	Всего / Total	Положительно / Positive	Отрицательно / Negative	Другой ответ / Other
Введение трудового патента вместо оформления разрешения на работу / Introduction of a labour patent instead of a work permit	100	32,3	12,9	54,8
Возможность законодательного расширения патента для работы в нескольких регионах / Possibility of legislative expansion of the labour patent for work in several regions	100	40,0	36,7	23,3
Запрет въезда в Российскую Федерацию иностранным трудовым мигрантам из-за несоответствия их деятельности с нормами законодательства / Prohibition of entry to the Russian Federation for foreign labour migrants due to noncompliance of their activities with the legislation	100	33,3	26,7	40,0
Усиление контроля за уведомлением работодателей при найме иностранной рабочей силы / Tightening control over the notification of employers when hiring foreign labour	100	45,2	22,6	32,2
Экзамен по русскому языку, истории России и основам законодательства Российской Федерации / Examination in the Russian language, History of Russia and the basics of legislation of the Russian Federation	100	33,3	6,7	60,0

^Qu РЕГИОНОЛОГИЯ . Том 29, № 1, 2021

-

В рубрику «Другое» были отнесены суждения экспертов о двойственности контролируемых законодательством мер. В частности, отмечалась, необходимость контроля за соответствием официально заявленной цели работы и реальной трудовой деятельностью мигранта, и, одновременно, строгость этой меры в условиях сегодняшнего рынка труда. При позитивной оценке введения экзамена для получения временного разрешения на работу указывалось, что экзамен проводится формально или предлагаемый объем контролируемого знания мало связан с организацией повседневной жизни мигрантов в России. Проведенный опрос свидетельствует, что более 70 % опрошенных из группы населения и 63 % респондентов-студентов не имеют проблем в коммуникации с работающими мигрантами. Поэтому увеличение контроля за знанием русского языка незначительно изменит эту ситуацию, что подтверждает опрос экспертов.

Совокупные положительные оценки результативности государственного контроля за иностранной трудовой миграцией в регионе в два раза превышают отрицательные оценки (36,1 и 17,2 % соответственно). Однако основной массив (46,8 %) все же составляют неопределенные ответы. Для сравнения приведем итоги опроса населения Ростовской области, проведенного в 2017 г. по всем муниципальным образованиям: 20 % населения области оценивали деятельность региональной власти в этой сфере как неэффективную21.

Оценка влияния мигрантов на культурную среду региона. Опыт приема больших потоков мигрантов в современных европейских городах показывает, что в целях адаптации к новой социокультурной среде мигранты предпочитают расселяться ближе или рядом с теми, кто прибыл раньше. Достаточно высокая плотность расселения мигрантов на ограниченной территории вызывает опасения у местных жителей и способствует формированию представлений о негативном влиянии мигрантов на социокультурную среду принимающих регионов.

Собранный автором материал показывает, что пока компактные поселения мигрантов не являются распространенной практикой в Ростовской области. Группа экспертов разделилась примерно поровну на тех, кто считает, что в Ростовской области сложились районы, «контролируемые» мигрантами (46,7 %), и тех, кто отрицает существование таких анклавов (40 %). Такое различие в оценках объясняется тем, что, как правило, в городах таких поселений нет, в то время как в сельской местности существует возможность расселения общинами. Однако даже при диффузном расселении мигрантов их влияние на социальную обстановку, по мнению экспертов, ощущается. Так, примерно четвертая часть экспертов (23 %) отмечает, что в городах родители переводят своих детей из классов, в которых обучается заметное число детей-мигрантов. Половина (53 %) экспертов считают, что для населения региона характерно неприязненное отношение к мигрантам из других государств. Кроме этого, в среднем по 70 % экспертов указывают на возможность негативного влияния миграции на сферу межнациональных и религиозных отношений в регионе. Большинство из них не опасаются того, что мигранты могут нанести какой-то ущерб историческим или культурным памятникам, которые есть в области. Тем не менее более половины из них (56 %) полагают, что миграция (включая отъезд) может повлиять на изменение привычного образа жизни в регионе. Соотношение позитивных и негативных ответов экспертов по указанным вопросам: 41,3 против 35,3 %.

Более мягкие суждения высказывают респонденты из группы опрошенного населения и из числа студентов. Большая часть опрошенных выражает нейтральное и позитивное отношение к совместному проживанию с мигрантами-иностранцами. Примерно половина опрошенных (46,3 % ‒ среди населения, 52,0 % ‒ среди студентов) считают, что мигранты мало уважают местные обычаи и традиции. Положительно и нейтрально относятся к совместному обучению своих детей с детьми мигрантов более 80 % респондентов в каждой из групп опрошенных. Однако это не означает отсутствия проблем в сфере общественного взаимодействия местного населения с мигрантами.

Достаточно консолидированное мнение высказывают все целевые группы опроса относительно необходимости проведения специальной культурной работы среди мигрантов, направленной на информирование о традициях и культуре России, в частности, принимающего региона. Об этом заявили 78 % опрошенного населения и 72,5 % студентов. Основные ожидания в этой сфере возлагаются на органы государственной власти и общественные организации. На это же указали все представители экспертной группы.

Обсуждение и заключение. Перспективы развития страны (региона) в значительной степени определяются демографической динамикой и ситуацией в социокультурной сфере. В сложившейся в Ростовской области демографической ситуации, характеризующейся продолжительной естественной убылью населения, миграция выступает важным источником пополнения населения. В последние три года в федеральной миграционной политике были приняты меры, направленные на расширение адаптационных стратегий трудовых мигрантов и одновременно на усиление ответственности экономических и правовых институтов принимающих регионов за трудовой миграцией. С 24 июля 2020 г. вступил в действие закон об упрощенном получении гражданства²², согласно которому иностранным гражданам для получения российского гражданства не нужно будет отказываться от своего подданства и подтверждать свой доход. Эти позиции применяются также к лицам без гражданства, если они в прошлом были гражданами СССР или проживали