Соотношение потенциальных и реальных жертв как виктимологическая проблема

©

Любая деятельность не может достигнуть наивысших позиций в своей эффективности без четкого определения своего направления. Всесторонняя защита от преступлений — не исключение. Внимание к такому элементу соответствующей системы как жертва способно сделать механизм ее защиты наиболее концентрированным и эффективным.

В целом внимание к жертве преступления соответствует особо актуализированному в последнее время интересу к человеку, его внутреннему миру, его проблемам с учетом реалий окружающего мира, проявляющимся в работах Я. И. Гилинского [3], П. А. Кабанова [4], К. Кине [26], Х. Дж. Клоусона и Н. Датч [19], С. Ф. Ландау и Ф. Е. Фриман-Лонго [22], А. В. Майорова [8], Э. Мет-тини [9], Дж. Т. Митчела и А. Дирегров [24], В. П. Шиенка [18], С. Форинг [21] и др.

Вопросы о том, кого называть потенциальной жертвой и реальной жертвой, как оценивать их отличия и корреляцию являются значимыми, относящимися к системообразующим положениям виктимологии в рамках широкого плюрализма соответствующих мнений. Важно учесть, что компетентный вывод о том, является ли лицо жертвой, может отличаться от того, какую оценку дает сам пострадавший (который не всегда осознает, что стал реальной жертвой преступления) [19, с. 1–2; 21, c. 1–3], как и иные формы латентной виктимности.

Взгляд непосредственно на потенциальные жертвы, на реальные жертвы и их отношение обусловлен следующими факторами:

• —    количество потенциальных жертв объективно не может быть меньше количества жертв реальных;

• —    превентивное воздействие, воздействие до наступления последствий, заслон от которых предполагается, является приоритетным по сравнению с другим вариантом (реагированием на последствия, т. е. постфактум);

• —    отличие количественных признаков потенциальных жертв и реальных жертв объективно, но отсутствие корреляции между указанными группами является дополнительным препятствием, объективно возможными фактическими апорией или

• антиномией, логически верными, но не реалистичными или противоречащими друг другу суждениями, требующими разрешения и выхода в продуктивное состояние.

В комплексе указанное обусловливает рассмотрение соотношения потенциальных и реальных жертв как отдельной виткимологической проблемы, выделение соответствующих интенций, основ, закономерностей.

Описание исследования

Виктимология как наука, ориентирующаяся на область соответствующих знаний и практики, накопила значительных багаж специфичных вопросов и попыток решения проблем защиты пострадавших, жертв и потерпевших, независимо от терминологического акцента. Ряд из указанных положений позволяет выделить соответствующие виктимологические проблемы. Это является отражением достижений викти-мологии как науки и логичной постановки новых специфичных вопросов, требующих решения. Одной из наиболее близких к вопросам потенциальных, реальных жертв, их соотношения является проблема викти-мизации ¹ [7, с. 59–60], затрагивающая переход лица в категорию жертв и занявшая в виктимологии заметное место.

В настоящее время существует необходимость решения отдельных длительный период актуальных и недавно актуализированных вопросов теории и практики, непосредственно связанных с жертвами преступлений и иными событиями, получающими уголовно-правовую оценку, в частности:

• — вопрос совершенствования криминологического и непосредственно виктимо-логического понятийного аппарата, отмеченный П. А. Кабановым [4, с. 26–32] и др. (из которого следует необходимость использования общих или наименее спорных доктрин для взаимного использования опыта исследований, соответствующей корреляции, унификации);

— вопрос определения круга пострадавших лиц или лиц из группы риска, отмеченный А. В. Майоровым и др. (из которого следует, что для оказания помощи необходимо определение круга нуждающихся в восстановлении статуса, прав, в государственной защите [8, с. 36] и др.);

• — вопрос объективного и обоснованного включения в число жертв и в антагонистскую группу (из которого следует необходимость исключения обвинения жертв [13, с. 463–469] и иных искажений);

• —    вопрос оказания психологической и иной помощи жертвам, отмеченный С. Фо-ринг и др. (из которого следует необходимость преодоление страхов, комплексов и других опасных переживаний [21, c. 1–10; 28, c. 1–3] и др.);

— вопрос организации оказания помощи жертвам, отмеченный Ф. К. Матлакала, Л. Няхунда, Дж. Махубеле, Дж. Т. Митчелл, А. Дырегров и др. (из которого следует необходимость профилактики стресса работников, оказывающих помощь жертвам [20; 23, c. 189–195; 24, c. 905–912], повышение эффективности их деятельности и др.);

— вопрос нормотворчества и средств нормативного правового регулирования, вытекающий из позиций Я. И. Гилинского, В. П. Шиенка и др. (из которого следует необходимость решения проблем криминализации, декриминализации, обоснованности норм, устанавливающих ответственность [3, с. 43, 93, 216], поиск и внедрение эффективных регуляторов общественных отношений [18, с. 89–92] и др.).

Решение всех указанных вопросов связано с проблемой соотношения потенциальных и реальных жертв и, следовательно, с ее разрешением.

К чему, в целом, может привести (и очевидно приводит) неверная оценка потенциальных и реальных жертв?

Учитывая, в частности, потенциальные жертвы, разрабатываются и реализуются предупредительно-профилактические мероприятия. Неточное определение круга потенциальных жертв предопределяет априори неадресное воздействие и неэффективное превентивное воздействие. Излишне широкий круг потенциальных жертв в условиях ограниченности любых ресурсов, наличия определенного потенциала у любого из средств воздействия не может привести к иному, как к рассредоточению усилий, снижении «коэффициента полезного действия» соответствующего средства.

При выделении, в частности, круга реальных жертв могут быть решены вопросы восстановления нарушенных прав, возмещения ущерба, компенсаций и др. Исключение из круга реальных жертв фактически пострадавших существенным образом нарушает их права, законные интересы, нарушает реституционные принципы и препятствует эффективному функционированию соответствующего механизма.

Соотношение потенциальных и реальных жертв как виктимологическая проблема имеет две стороны:

• —    первая связана с методологией определения критериев потенциальных жертв и реальных жертв;

— вторая связана с непосредственным объективным переходом из числа потенциальных жертв в число реальных жертв.

Оценка первой из указанных сторон виктимологической проблемы соотношения потенциальных и реальных жертв позволяет констатировать ряд вопросов и противоречий.

Предпринято немало попыток раскрыть понятия потенциальных и реальных жертв преступлений, учесть все категории с целью, прежде всего, их эффективной защиты.

По данным специализированного вик-тимологического научного ресурса, потенциальными жертвами преступления называют присущую определенной категории виктимных граждан тенденцию, которая при известных благоприятных факторах, ситуациях и обстоятельствах способствует превращению этих лиц в реальных жертв преступлений. При этом в категорию вик-тимных граждан относят конкретных лиц, являющихся потенциальными жертвами в силу своего поведения, образа жизни, физических (психических) особенностей, социально-ролевых установок (в данную категорию включены различные лица: законопослушные; в отношении которых применялись нормы уголовного права; склонные к совершению преступлений; состоящие на специальном медицинском

Таблица 1 — Критерии определения потенциальных и реальных жертв [ Table 1 — Criteria for Identifying Potential and Actual Victims ]

Вид жертвы	Критерий Минимальный круг лиц               Максимальный круг лиц
потенциальная	лицо может пострадать в результате любой человек совершения преступления
реальная	лицо пострадало от деяния лицо официально признано с признаками преступления, потерпевшим (жертвой) от деяния независимо от официального с признаками преступления признания статуса

учете и др. ¹ Исходя из указанного следует вывод о самом широком круге потенциальных жертв, включение в который может быть обусловлено самыми разными обстоятельствами, связанными и не связанными с волей человека, ставшего в итоге жертвой, в частности.

Реальными жертвами обозначены существующие «не только в мысли», но возникшие во времени и не нуждающиеся в доказательстве своего существования жертвы преступлений ² . Исходя из указанного, следует вывод о том, что важнейшими является объективное отражение и очевидность произошедшего.

Выделяя таким образом круг потенциальных жертв и реальных жертв, можно констатировать и наличие некоторых их рамок.

Анализ многочисленных взглядов, научных и некоторых официальных доктрин, исследований (А. И. Долговой, С. Ф. Ландау и Р. Е. Фриман-Лонго, Х. Дж. Клоусон и Н. Датч, Д. В. Ривмана и др.), в которых рассматриваются вопросы, связанные с реальными и потенциальными жертвами [6, c. 471–472, 620–621; 17, c. 33–79, 89, 120, 254–255; 19, c. 1–5; 22, c. 267–280; 25, c. 3–40] ³ , позволяет выделить их критерии, при этом

характеризующиеся как наиболее незначительным объемом требований, что расширяет круг лиц, так и наиболее значительным объемом возможных требований, предельно сужающих круг лиц.

Таким образом, могут быть выделены следующие критерии жертв:

• 1)    критерии потенциальных жертв:

  • 1.1)    критерий, определяющий минимальный круг лиц: лицо может пострадать в результате совершения преступления;

  • 1.2)    критерий, определяющий максимальный круг лиц: любой человек;

• 2)    критерии реальных жертв:

  • 2.1)    критерий, определяющий минимальный круг лиц: лицо официально признано потерпевшим (жертвой) от деяния с признаками преступления;

  • 2.2)    критерий, определяющий максимальный круг лиц: лицо пострадало от деяния с признаками преступления, независимо от официального признания статуса (таблица 1).

При этом, опираясь на (возможные) количественные показатели данных групп, вероятностные начала, можно построить следующий ряд (по количественному возрастанию):

• —    количество жертв устанавливается согласно критерию, определяющему минимальный круг реальных жертв;

• —    количество жертв устанавливается согласно критерию, определяющему максимальный круг реальных жертв;

• —    количество жертв устанавливается согласно критерию, определяющему минимальный круг потенциальных жертв;

  

  ■ Лицо официально признано потерпевшим (жертвой) от деяния с признаками преступления

  ■ Лицо пострадало от деяния с признаками преступления, независимо от официального признания статуса

  ° Лицо может пострадать в результате совершения преступления

  Любой человек

  О

  100%

  Рисунок 1— Примерное соотношение критериев потенциальных и реальных жертв [ Figure 1 — Approximate Ratio of Criteria of Potential and Actual Victims ]

  
  

— количество жертв устанавливается согласно критерию, определяющему максимальный круг потенциальных жертв (рисунок 1).

Очевидные отличия в количестве потенциальных жертв и реальных жертв, усугубляющиеся вследствие разных критериев и дискуссионности соответствующего вопроса, не способствует эффективному решению проблем, связанных с жертвами, их защитой. Более того, уточнение и изменение методики определения жертв может привести к увеличению констатируемого числа в 3–5 раз, как следует из отчета Управления ООН по наркотикам и преступности (UNODC) [25, с. 1–5]. По некоторым преступлениям, в том числе убийствам, в целом не характеризующимся высокой латентностью, по мнению К. Кине, возможно разнонаправленное 10-кратное отличие даже в области установленных и неустановленных реальных жертв [26, с. 310–323].

Кроме того, как было отмечено, превентивное воздействие, воздействие до наступления последствий, защита от которых предполагается, является приоритетным по сравнению с другим вариантом, связанным с реагированием на последствия. И очень важно такое воздействие переносить на отрезок времени, отдаленный от момента наиболее вероятных угроз и рисков. Главное в этом случае— последний своевременно и максимально точно определить.

В области последствий и жертв преступлений, имеющих устойчивые теоретические и практические основы и конструкции, характеризующиеся пониманием и признанием опасности со стороны всего общества, проблема имеет описанный характер: вероятен прогнозируемый разрыв между установленными различными группами жертв. Например, реальной жертвой кражи признается лицо, которому причинен ущерб и которое признано потерпевшим (или по каким-либо причинам не признано), а потенциальной жертвой лицо, являющееся собственником, владельцем. В подобных случаях продолжает сохранять актуальность вопрос критериев потенциальных и реальных жертв, но, в целом, в рамках выделенного их широкого диапазона.

Однако в отношении ряда других преступлений выстраивание даже такого ряда становится затруднительным.

Подобное проявляется, например, в отношении неосторожных преступлений. Так, если реальными жертвами криминального нарушения требований по охране труда ¹

становятся соответствующие работники, то вопрос о круге потенциальных жертв становится предельно сложным.

Описанная проблема проявляется, в частности, в отношении преступлений, характеризующихся проблемой виновного и жертвы, в принципе (например, взяточничества, характеризующегося проблемой «обвинения жертвы» (виктимблеймин-гом) [13, с. 470–472], хищений бюджетных средств и др.).

Можно резюмировать, что определенная группа преступлений, которые имеют схожие вышеперечисленным черты, характеризуется наличием такой проблемы, ее актуальностью.

Сложность или невозможность в рамках охарактеризованной парадигмы выработки критериев потенциальных и реальных жертв объясняется следующим:

• —    выделение критериев потенциальных жертв и реальных жертв, имеющих не (полностью) коррелирующие классификационные основы (критерии первых, в целом, связаны с признаваемыми конкретными преступными деяниями, критерии вторых — с гораздо большим объемом вероятных деяний, событий и происшествий);

• —    установление критериев потенциальной или реальной жертвы, связанных с преступлением, когда вывод о том, является ли лицо жертвой, зависит от конкретного решения конкретного лица (о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении уголовного дела и др.), что не позволяет учесть особенности и недостатки уголовно-правового регулирования — круг жертв в соответствующем выводе сужается;

• —    установление критерия потенциальной жертвы «любой человек» или приближенного к нему фактически не позволяет решать ряд основных задач конкретного виктимологического исследования и, как следствие, осуществлять адресную предупредительно-профилактическую работу (специальное, индивидуальное воздействие прежде всего)— круг жертв в соответствующем выводе предельно расширен.

Оценка первой из указанных сторон проблемы соотношения потенциальных и реальных жертв (связанной с методологией определения критериев потенциальных жертв и реальных жертв) позволяет констатировать:

• —    проблема связана с приоритетным (иногда единственным) вниманием в контексте оценки жертвы не к опасному деянию, событию, не всегда преступным с формальной стороны, а к преступлению (деянию, формально признанному таковым);

• —    проблема связана с криминализацией (законодательными решениями) соответствующих опасных деяний (непосредственно с определением признаков преступления, с обстоятельствами, исключающими преступность деяния, и др.) — не все общественно-опасные деяния, даже при наличии реальных жертв, признаются преступлениями;

• —    проблема связана с правоприменительной практикой (в том числе с латентной виктимностью, непосредственно с незаконными, иными ошибочными решениями, связанными с отказом в возбуждении уголовного дела, прекращением уголовного дела и др.)— не во всех случаях общественно опасные деяния, даже при наличии реальных жертв, признаются преступлениями, а жертвы признаются потерпевшими.

Несмотря на попытки решения проблемы определения числа потенциальных и реальных жертв, наряду с иным, она сохраняется, отражая наличие связанных с этим негативных последствий. Однако констатация проблемных точек создает при этом условия для их последующего разрешения и решения соответствующих проблеме противоречий и вопросов.

Оценка второй стороны проблемы отношения потенциальных и реальных жертв, связанной с непосредственным объективным переходом из числа потенциальных жертв в число реальных жертв, позволяет констатировать наличие вопросов, закономерностей и часто крайне сложно предсказуемого. При этом данная группа вопросов проблемы соотношения потенциальных и реальных жертв имеет обособленный характер. Даже в случае решения проблемы, связанной с методологией определения критериев потенциальных жертв и реальных жертв, выработки их четких критериев, не снимается вопрос о том, почему потенциальные жертвы становятся реальными.

Рисунок 2— Структура жертв техногенной катастрофы [ Figure 2 — Structure of Victims of a Man-made Disaster ]

Такая проблема особенно остро проявляется в случаях техногенных и иных катастроф, произошедших в ограниченных пространствах или «закрытых» условиях, когда круг потенциальных жертв достаточно четко обособлен (транспортные средства, режимные объекты энергетической и иной инфраструктуры и др.).

Так, внимание к одной из крупнейших техногенных катастроф ХХ в. позволяет выделить особенности структуры жертв. На объекте находились преимущественно лица мужского пола (80 % мужчин и 20 % женщин). В результате катастрофы погибли более % лиц, находившихся на объекте, однако отмечались существенные отличия в структурах жертв различных гендерных групп [27, с. 1–65] ¹ (рисунок 2).

Рассмотрение таких происшествий, событий обусловлено следующим:

— во-первых, внимание к различным техногенным и другим подобным катастрофам в контексте проблемы жертв преступлений объясняется тем, что именно происшествие как объективное событие определяет связь произошедшего и жертвы (а не признание в установленном порядке преступлением, что может и не состояться по различным причинам (например, ошибка в квалификации, отказ в возбуждении уголовного дела и др.) или состояться позже (например, в случае, когда виновность допустившего подобное, как правило, по неосторожности, устанавливается после длительной служебной проверки и др.));

• —    во-вторых, в ограниченных пространствах или «закрытых» условиях круг потенциальных жертв достаточно четко обозначен;

• —    в-третьих, при поиске решений современных вопросов нормативного правового

регулирования могут рассматриваться самые негативные сценарии («апокалипсические» и т. п.), имеющие различную природу и проявления [6, c. 896–897; 11, c. 197–200; 12, c. 75–77; 14, с. 262–264].

Показательно, что при оценке других техногенных катастроф, даже которые произошли в аналогичных условиях, подобные особенности структуры жертв могут не наблюдаться или даже наблюдаться обратные, противоположные выделенным.

Таким образом, без рассмотрения вопросов часто особенно трагичного перехода из круга потенциальных жертв в круг реальных жертв не может быть дана полная оценка произошедшему, не может быть разработана и точная, адресная система защиты или восстановления.

Следует отметить, что в случае упомянутой техногенной катастрофы были максимально изучены едва ли не все более или менее очевидные обстоятельства и закономерности случившегося, что стало основой внедрения предупредительных мер на самых разных уровнях, в том числе глобальном, международном, исключающих или предельно минимизирующих повторение подобного. Однако такая работа, связанная с детальным анализом жертв, выполняется далеко не всегда.

Оценка второй из указанных сторон проблемы соотношения потенциальных и реальных жертв (связанной с объективным переходом из числа потенциальных жертв в число реальных жертв) позволяет констатировать:

• —    проблема связана с приоритетным (иногда единственным) вниманием в контексте оценки жертвы не к опасному деянию, событию, не всегда преступным с формальной стороны, а к преступлению как формально квалифицированному деянию (и, как следствие, признанному преступлением);

• —    проблема связана с вопросом определения критериев потенциальных жертв, прежде всего;

• —    проблема связана со спецификой и сложностью процесса виктимизации и его понимания.

С учетом указанного необходимость детального рассмотрения как потенциальных, так и реальных жертв, изучение объективного перехода из числе потенциальных жертв в число реальных жертв, а также поиск и определение соответствующих мер, направленных на решение проблемы, становятся очевидными и актуальными.

Заключение

Таким образом, рассмотрение соотношения потенциальных и реальных жертв позволяет резюмировать следующее:

• —    наличие проблемы соотношения потенциальных и реальных жертв, ее острая актуальность;

• —    проблема проявляется в методологии определения потенциальных жертв, реальных жертв, их критериев, а также в вопросе перехода потенциальных жертв в реальные жертвы;

• —    связь критериев, выводов и оценок о потенциальных и реальных жертвах с нормативными правовыми решениями, правоприменительной практикой, иной деятельностью в сфере государственного регулирования.

Для решения части проблемы соотношения потенциальных и реальных жертв, связанной с методологией определения критериев потенциальных жертв и реальных жертв, предлагается следующее:

• 1.    Первостепенное внимание следует ориентировать не на преступление как формально квалифицируемое деяние, а на опасное событие, деяние, в том числе возможное.

• 2.    Для определения потенциальных жертв и реальных жертв обосновано применение критерия «в сфере нормативного правового регулирования» или аналогичного ему (при этом предметного, связанного с рассматриваемым риском, опасностью).

Четкость подобного подхода можно увидеть на примере разграничения круга потенциальных жертв от вероятного нарушения правил охраны труда (в частности, работники) и круга потенциальных жертв от вероятного неосторожного причинения вреда жизни или здоровью (лица, находящиеся в соответствующей локализации).

Указанное позволит:

• —    решить вопросы, связанные с недостатками и проблемами криминализации,

правоприменительной практики (например, когда лица по ряду причины и оснований освобождаются от ответственности, что не исключает необходимость защиты жертв);

• —    сделать превентивное воздействие во всех случаях своевременным, до наступления общественно-опасных последствий и квалификации деяния как преступления (например, по делам о криминальном нарушении правил охраны труда);

• —    решить вопрос расширенного подхода к потенциальной жертве и его критерия «любой человек» (например, каждый находящийся на объекте, территории на которых рассматривается вероятность опасного события, деяния, образуют существенно меньший круг лиц по сравнению с кругом коррелирующим с признаком «любой человек»);

• —    решить вопрос расширенного подхода к потенциальной жертве и его критерия «любой человек» и учесть специфику понятия «жертва преступления» как связанного со сферой нормативного правового регулирования, соответствующим решением нормативного правового характера и отграничить его от других аспектов внимания.

Из предложенного вытекает, что потенциальной жертвой является лицо, находящееся в соответствующей локации (сфере), которое может пострадать в результате опасного деяния, события, а реальной жертвой является лицо, пострадавшее в их результате. Оправданной и необходимой представляется в связи с этим дискуссия об использование подобного подхода в вик-тимологии как науке криминального (уголовно-правового) характера.

Для решения части проблемы соотношения потенциальных и реальных жертв, связанной с объективным переходом потенциальных жертв и реальных жертв, предлагается следующее:

• 1.    Структурно-виктимологический аспект должен стать частью всех криминологических исследований, анализа и оценки всех происшествий.

• 2.    Необходимо внедрение и расширение используемых виктимологических показателей, индикаторов, иных средств изучения последствий опасных деяний, событий, непосредственно их жертв.

Накопленный опыт криминологических и непосредственно виктимологиче-ских исследований (Н. М. Александриной, Я. И. Гилинского, П. А. Кабанова, С. Ф. Ландау, Р. Е. Фриман-Лонго и др.) отражает возможность и значение этого по разным преступлениям [1, c. 415–420; 2, с. 99, 101, 219–220; 5, c. 266–282; 16, c. 230–231; 22, c. 267–284].

Накопленный опыт криминологических и непосредственно виктимологических исследований (А. В. Майорова, Н. Н. Прос-курниной и др.) отражает не только возможность использования общих для всех преступлений показателей, но также и показателей, актуальных для отдельных видов преступности, частных проблем и вопросов [7, c. 64–67; 8, c. 27–28; 10, с. 86–91; 15, c. 165–168]).

В комплексе указанное может способствовать решению виктимологической проблемы соотношения потенциальных и реальных жертв и, как следствие, способно усилить защиту потенциальных и реальных жертв, повысить эффективность предупреждения преступлений, последствий опасных явлений, событий, в том числе виктимологической превенции, помочь разрешить ряд иных вопросов и противоречий теории и практики.