Современная партийная система Канады

Несмотря на то что основные партии Канады были сформированы в 50-х годах XIX века, историю партийной системы Канады принято вести с момента образования Конфедерации, то есть с 1867 года. В этот же год состоялись первые выборы в новый парламент Конфедерации, на которых основные голоса были распределены между двумя партиями — Либеральной и Консервативной. Они набрали в совокупности 99 % голосов избирателей, заложив, таким образом, основу первой партийной системы Канады 1 . Изначально она строилась по английскому образцу (даже названия двух основных партий Канады были позаимствованы у англичан): двухпартийная система, воплощающая две основные идеологии — консерватизм и либерализм, и позволяющая победившей партии формировать правительство большинства. Однако уникальное географическое положение, своеобразная история страны и раздвоенное мироощущение ее жителей не могли не оказать влияния на политический ландшафт Канады, и ее партийная система постепенно эволюционировала, приобретая все более специфические черты.

В истории развития партийной системы Канады можно выделить три этапа 2 . Первый этап, как уже упоминалось, начался в 1867 году и продолжался до 1922 года. Это был период «классической» двухпартийной системы, когда основная масса голосов избирателей, равно как и мест в парламенте, распределялась между либералами и консерваторами, а третьи партии набирали в совокупности не более 10 % голосов ³. Выборы 1922 года подорвали устоявшуюся систему: впервые в истории страны ни одна партия не набрала большинства в парламенте. Консерваторы получили всего 50 мест, а либералам не хватило всего двух мест для необходимого большинства. Причиной, нарушившей привычный порядок, стала Прогрессивная партия, ставшая третьей партией, занявшей весомое место в национальном парламенте.

Несмотря на то что история этой партии не была слишком длительной — внутренние разногласия уже на следующих выборах сократили вдвое голоса, поданные за прогрессивистов, после чего они перестали играть существенную роль на политической сцене, — Прогрессивная партия стала первым вестником близившихся изменений: Канада превращалась в страну с трехпартийной системой. Впрочем, ее формирование затянулось на целое десятилетие. Катализатором стала Великая депрессия, одним из следствий которой оказался рост популярности социалистических идей. В Канаде выразителем этой идеологии стала образованная в 1933 году Федерация Кооперативного содружества (ФКС), которая получила достаточную поддержку избирателей, чтобы занять прочное место в палате общин, но не достаточное влияние, чтобы на равных конкурировать с двумя основными партиями. В начале 60-х годов ФКС была преобразована в Новую Демократическую партию. Новое название словно придало партии новые силы — уровень ее популярности вырос и оставался стабильным на протяжении тридцати лет: вплоть до 1993 года НДП на каждых выборах получала от 17 до 20 % голосов избирателей. Это были три десятилетия существования в Канаде «чистой» трехпартийной системы, включающей три основные партии — Либеральную, представляющую политический центр, Консервативную, находящуюся в правой части политического спектра, и Новую Демократическую, защищающую левые, социалистические позиции.

Выборы 1993 года в очередной раз изменили партийно-политический расклад. На национальный уровень вышли региональные партии — Партия реформ, представляющая интересы Запада, и Квебекский блок, представляющий в парламенте провинцию Квебек. В 2000 году Партия реформ была переформирована в Канадский альянс, однако подобная перестановка практически ничего не изменила в расстановке сил. Таким образом, начался новый этап развития партийной системы Канады, краткую характеристику которой мы и хотим предложить.

Ф акторы , влияющие на формирование СОВРЕМЕННОЙ ПАРТИЙНОЙ СИСТЕМЫ К АНАДЫ

Можно выделить следующие факторы, оказавшие наиболее существенное влияние на партийную систему Канады.

Во-первых, канадский федерализм. Канада не единственная страна, имеющая федеральное устройство, однако только в Канаде федерализм оказал столь существенное влияние на развитие партийной системы. Значительные различия между регионами, слабая централизация, относительная политическая и экономическая независимость провинций, а также регионально-провинциальное мироощущение, присущее большинству канадцев⁴ привели к формированию двух уровней партийной системы: регионального и федерального.

Уникальность подобной структуры состоит в том, что на разных уровнях функционируют разные партии, и зачастую федеральные партии даже не имеют своих представителей в провинциальных законодательных собраниях. Это позволило многим исследователям говорить о существовании в Канаде «двух политических миров, которые не пересекаются друг с другом»5. Однако это утверждение не совсем верно. Действительно, обычной практикой в Канаде считается, если избиратель проголосует на федеральных выборах за одну партию, а на региональных — за другую. В то же время нельзя отрицать значительное взаимовлияние регионального и федерального уровней партийной системы друг на друга, которое усилилось после 1993 года. После прорыва на общенациональную политическую арену двух региональных партий — Партии реформ, защищающей интересы Запада, и Квебекского блока, отстаивающего позиции провинции Квебек, можно говорить о новом синтезе регионального и федерального уровней канадской партийной системы, который характеризуется, с одной стороны, более активным влиянием провинциальных партий на общенациональную политику, а с другой — усилившимся вниманием федеральных партий к регионам.

Кроме того, канадский федерализм, переходящий в регионализм, привел и еще к одному эффекту, оказавшему влияние на структуру канадской партийной системы. Речь идет о своеобразном разделении Канады на «зоны партийного влияния». «В стране нет партии, позиции которой были бы сильны во всех частях страны; каждая партия имеет свои крепости и лакуны, — пишет У. Томп сон. — Либералы слабы на Западе, НДП имеют достаточно большую поддержку в Атлантических провинциях и Квебеке, и вплоть до 1984 года не было практически ничего более печального, чем быть тори в Квебеке»6. В целом, можно сказать, что страна поделена на две части — Восток, голосующий за либералов, и Запад, поддерживающий консерваторов. Таким образом, как справедливо заметила Е. Комкова, «правящая партия и официальная оппозиция противостоят друг другу не только политически, но и географически, представляя в структурах власти, по существу, различные части страны»7.

Вторым фактором, оказывающим существенное влияние на партийную систему Канады, является избирательная система.

Во-первых, принцип «победитель получает все» сужает выбор избирателя, зачастую заставляя его отдавать голоса не наиболее предпочитаемой им партии, а той партии — из того же политического спектра, которая, возможно, менее ему нравится, но имеет больше шансов на победу. Подобная модель ведет к становлению двухпартийной системы, примером чего являются, например, США, либо многопартийной системы со сменяющими друг друга двумя правящими партиями, что мы наблюдаем в Канаде 8.

Во-вторых, электоральная система Канады приводит к неравномерному представительству регионов в парламенте. Регионы, где лидирует сильнейшая федеральная партия, имеют гораздо более серьезное представительство в палате общин, в то время как регионы, где ее позиции нестабильны, оказываются в невыигрышной ситуации 9. С одной стороны, это усиливает региональный компонент федеральной партийной системы, с другой — углубляет раскол между федеральной и региональной партийными системами.

В-третьих, значительное влияние на партийную систему оказывает тот факт, что, согласно канадскому электоральному законодательству, избиратели голосуют не за представителя той или иной партии, а за конкретного человека. Вплоть до 1970 года в бюллетенях даже не указывалась партийная принадлежность кандидата, что нередко приводило к недоразумениям, особенно когда кандидаты имели одну и ту же фамилию 10. Данная особенность электорального законодательства Канады повлекла за собой два следствия: слабо развитое у канадцев ассоциирование себя с той или иной партией, о чем более подробно будет сказано ниже, и регионали- зацию партийной жизни и формирование двухуровневой партийной системы.

Наконец, в контексте рассмотрения взаимосвязи электоральной и партийной систем необходимо вспомнить о так называемом «законе Дюверже». Как известно, Морис Дю-верже вывел следующую зависимость партийной системы от избирательного законодательства: пропорциональное представительство ведет к системе многочисленных, независимых и нестабильных партий; мажоритарная система в один тур создает дуалистическую систему с чередованием у власти основных независимых партий. Однако при попытке проследить данную закономерность в партийно-политической жизни Канады мы сталкиваемся с определенными трудностями. С одной стороны, «закон Дюверже» работает, поскольку у власти в Канаде чередуются две основные партии — Либеральная и Консервативная 1 ¹. С другой стороны, существование на протяжении нескольких десятилетий трехпартийной системы и прорыв на политическую арену в 1990-х годах еще двух партий заставляет усомниться в его действенности. Так, сам Дюверже, а затем Рэй, Сартори, Рикер и Добелл признавали и пытались объяснить тот факт, что Канада является явным исключением из этого «закона». В итоге, наибольшее распространение получила версия Д. Рэя, считавшего, что «закон Дюверже» в Канаде работает на региональном уровне и, вследствие региональных партийных различий, нарушается на федеральном¹². То есть, как несколько позже заметили Р. Таагпера и Б. Грофман, «...в Канаде существует двухпартийная система на местном уровне — просто эти две партии не всегда одни и те же в различных регионах»¹³.

Несмотря на то что подобное объяснение является общепризнанным и поддерживается большинством исследователей, существуют и другие точки зрения. Так, канадский исследователь Брайан Грэйнс считает, что существование двухпартийных систем на провинциальном уровне не более чем фикция: «На национальном уровне, безусловно, существует больше двух и даже больше трех партий. Но то же самое мы наблюдаем и на региональном уровне за небольшими исключениями. В небольших провинциях (Остров Принца Эдуарда и Ньюфаундленд) на протяжении многих лет, действительно, идет борьба между двумя партиями. Однако около трети провинций насчитывают в среднем более 2,5 сильных партий, а весь Запад (Мани тоба, Саскачеван, Альберта и Британская Колумбия) на протяжении последних 18 предвыборных кампаний был свидетелем борьбы между тремя партиями»14. Б. Грэйнс, таким образом, полностью отрицает возможность применения закона Дюверже к канадской партийной системе.

Тем не менее нельзя отрицать тот факт, что наличие различных партий на национальном и региональном уровнях деформирует федеральную партийную систему, привнося в нее региональный компонент, а электоральное законодательство, позволяющее некоторым региональным партиям пробиться на национальный уровень, лишь закрепляет подобную деформацию.

Следует заметить, что в основе «закона Дюверже» лежит поведенческий фактор, т. е. реакция избирателей на те или иные «правила игры», устанавливаемые электоральным законодательством. В связи с этим рассмотрим третий фактор, оказывающий непосредственное влияние на эволюцию партийной системы Канады, — политическую культуру, или, более узко, электоральное поведение канадцев.

Говоря об электоральном поведении канадцев, необходимо отметить следующие особенности, оказывающие непосредственное влияние на партийную систему страны.

Во-первых, это регионализм сознания канадцев. Значительной части канадцев присуще не общенациональное, а провинциально-региональное мироощущение. Так, В.С. Ажаева приводит следующие данные социологических опросов, проводимых в Канаде в конце 80-х годов: около трети населения считают себя прежде всего жителями провинций и только во вторую очередь — канадцами15. По степени регионализации массового сознания Канада находится на одном из первых мест в мире 16. Подобное локальное мироощущения является одной из причин, объясняющих существование различных партийных систем на региональном и федеральном уровнях. Канадцы четко различают круг вопросов, волнующих их как жителей определенной провинции, и те проблемы, которые им хотелось бы видеть урегулированными на национальном уровне; соответственно, они предоставляют решать эти задачи тем партиям, которые, по их мнению, наиболее способны к этому, и зачастую приходят к выводу, что для решения региональных и национальных проблем необходимы разные партии 17.

Еще одной отличительной особенностью электоральной культуры Канады является слабое ощущение ее жителями связи с той или иной партией, не важно — федеральной или провинциальной18. Как отмечает В.С. Ажа-ева, «направление и интенсивность партийной поддержки гораздо менее стабильны в Канаде, чем в других развитых странах. Так, более 60 % избирателей не имеют постоянных и прочных связей с какой-либо одной партией и принимают решение о голосовании в ходе избирательной кампании»19.

Как уже упоминалось, во многом это обусловливается электоральной системой, предполагающей голосование за кандидата без учета его партийной принадлежности. В свою очередь, данное положение приводит к регионализации партийной системы, поскольку депутат старается, прежде всего, отразить интересы своего региона, и, как следствие, возникают «зоны партийного влияния» или различные партийные системы на региональном и федеральном уровнях. Причем канадцы не только могут поддерживать различные партии на различных уровнях, но и достаточно безболезненно менять свои партийные предпочтения на одном и том же уровне.

Что интересно, достаточно слабую связь с партиями ощущают не только избиратели, но и сами партийцы. В конце 1995 года лидер Квебекского блока, официальной оппозиции в Парламенте, Люсьен Бушар подал в отставку, чтобы стать премьером Квебека и возглавить правящую Квебекскую партию. В апреле 1998 года Жан Карест покинул свой пост лидера Прогрессивно-консервативной партии в федеральном Парламенте и возглавил Либеральную партию в Квебеке. «Подобное событие скорее можно было бы расценить как странный выверт в безумном мире политики, однако тот факт, что в Канаде это произошло дважды за три года, заставляет более внимательно присмотреться к самой партийной системе»20.

По мнению канадского исследователя Эрика Юсланера, это происходит благодаря аидеологичности канадского общества: «предпочтения могут меняться, потому что партии практически не имеют идеологических ярлыков. А канадские партии неидеологизированны, потому что сами канадцы неидеологизированны»21.

Отсутствие идеологической приверженности подтверждается и рядом исследований, проведенных группой ученых университета

Монреаля — А. Блэзом, Р. Надо, Э. Гиденд-жил и Н. Невиллом, которые попытались определить применяемый канадцами паттерн выбора той или иной партии. В партологии существуют две модели формирования партийных предпочтений: классическая Да-унсианская модель «близости позиций», согласно которой избиратели формируют свои предпочтения, основываясь на близости своих собственных представлений об определенной проблеме с позициями партии по этому вопросу, и модель «ориентации на определенное политическое направление» (directional model), предполагающая, что избиратели голосуют за ту партию, которая имеет наиболее сильные позиции в предпочитаемом ими политическом секторе. Исследования показали справедливость первой модели для канадского общества: «Результаты, полученные нами, показывают, что избиратели формируют свои партийные предпочтения на основе модели “близости позиций”, а не модели “ориентации на политическое направление”. Неожиданно для нас не подтвердилась смешанная модель, подразумевающая, что оба фактора — близость позиций и ориентация на определенное политическое направление — играют значительную роль»22.

Таким образом, идеологический фактор не имеет существенного значения при голосовании за ту или иную партию в Канаде. Избиратели ориентируются в первую очередь на то, как партия решает конкретные вопросы, поставленные на повестку дня. Отсутствие ориентации на идеологию приводит к тому, что избиратели легко могут поменять свои партийные предпочтения, если их перестает удовлетворять позиция партии по тому или иному кругу проблем, и, как следствие, становятся возможными внезапные изменения в партийной системе, когда состав партий в парламенте, правящая партия и официальная оппозиция могут меняться от выборов к выборам23.

Р езюме

Подводя итоги, можно дать следующее определение современной канадской партийной системы: это динамично развивающаяся нестабильная двухуровневая структура, которой присущи сильные региональные тенденции и которая характеризуется слабой связью между партиями и их сторонниками. Канадская партийная система обладает высоким потенциалом к изменениям, и совершенно очевидно, что сейчас она находится в середине очередного эволюционного витка. Какой станет новая партийная система Канады, будет зависеть от многих факторов, в том числе от того, насколько успешно пройдет избирательная реформа, какие вопросы будут вынесены на повестку дня, как будет разыграна региональная карта и т. д. Сейчас можно наметить только контуры этой будущей структуры.