Спорт высоких достижений как ресурс конструирования национально-государственной идентичности

Финансовый университет при Правительстве РФ, ,

Financial University under the Government of the Russian Federation, ,

К постановке проблемы. На сегодняшний день тема поиска дополнительных ресурсов конструирования национально-государственной идентичности приобретает все большую актуальность как в рамках академических изысканий, так и в контексте реализации прикладных исследований. Традиционные модели идентичности, сложившиеся в предшествующий период, переживают кризис в большинстве государств мира. С одной стороны, их деконструкция обусловливается развитием культурной глобализации и расширением международной миграции, с другой – изменением социальной, этнической, конфессиональной и лингвистической структуры населения, системными сбоями в работе институтов интеграции, «ренессансом» идентичности меньшинств. Как следствие, наблюдается рост интереса научного сообщества, экспертной корпорации и политического истеблишмента к вопросу об использовании новых ресурсов для поддержания и воспроизводства национально-государственной идентичности, специфике их применения в условиях современного общества.

Развитие дискуссии на обозначенную тему закономерно способствует переоценке подходов к интерпретации роли разнообразных ресурсов конструирования идентичности, а также методов и путей их использования. В первую очередь это касается спорта высоких достижений, как минимум с 1930-х гг. выполнявшего функцию одного из основных смысловых полей генерации символических основ национально-государственной идентичности. Коммерционализация и интернационализация «большого спорта», наряду с чередой громких допинговых скандалов, развитием «антистероидного» дискурса в массмедиа и частичной десакрализацией атлетической маскулинности (характерной для популярной культуры 1960-1990 гг.) наложились на долговременные социальные последствия структурной перестройки экономик развитых государств в ключе неолиберальной парадигмы. Следствием этого стали существенные изменения в рамках системы практик политики идентичности, выстраиваемых на основе использования спорта высоких достижений.

Рост внимания к обозначенной теме обусловил и наличие лакун в степени ее изученности. В последние годы, как правило, тема политизации спорта разрабатывается в ключе анализа роли атлетических соревнований в позиционировании имиджа страны на международной арене, наращивания объема ее мягкой силы или урегулирования символических конфликтов на международном уровне [1]. В то же время сравнительно слабо освещенным остается вопрос об использовании ресурсов «большого спорта» во внутренней политике (помимо эксплуатации авторитета лидеров общественного мнения из числа спортсменов или их вовлечения в реализацию программ патриотического воспитания). В первую очередь это касается темы обращения к символической стороне спорта высоких достижений с целью конструирования идентичности.

Таким образом, целью представленного исследования является оценка потенциала спорта высоких достижений в качестве инструмента формирования национально-государственной идентичности

Результаты исследования. Спорт высоких достижений в силу своей природы относится к числу значимых ресурсов формирования идентичности. Воспроизводство последней требует как наличия разнообразной эмоционально насыщенной символики, так и сложных культурных ритуалов с ее использованием. Индустрия спортивных развлечений, как и культура фанатских сообществ, предполагает обязательное присутствие данных элементов. Развитая эмблематика, наличие флагов и иных элементов атрибутики спортивного клуба, сборной или турнира, сложный церемониал открытия и проведения спортивных состязаний, чаще всего связанный с декларацией национально-государственной принадлежности, в совокупности с устойчивым вниманием со стороны широкой аудитории превращают спортивные соревнования в один из ключевых ресурсов трансляции и воспроизводства идентичности.

Так, по данным опроса ВЦИОМ за июнь 2019 г., за чемпионатом России по футболу, завершимся в мае того же года, в разной степени следили 50 % всех респондентов [2]. Опрос ВЦИОМ, проведенный в октябре 2018 г., позволил выявить, что 46 % россиян испытывают интерес к событиям, связанным с таким видом спорта, как, например, бокс [3].

Более раннее исследование ФОМ, проведенное в сентябре 2016 г., позволило также выявить, что 26 % молодых россиян при поиске новостей интересуются в первую очередь событиями из мира спорта (среди респондентов мужского пола соответствующий вариант ответа выбрали 40 % опрошенных) [4].

Использованию спорта в качестве инструмента формирования национально-государственной идентичности также способствует наличие у соответствующих инициатив достаточно высокой поддержки на уровне широких слоев населения. Исследование ФОМ, проведенное в августе 2016 г., показывает следующее: более 40 % респондентов были уверены в том, что развитая страна в обязательном порядке должна обладать существенными достижениями в области спорта на международной арене. 48 % опрошенных придерживались мнения, что развитие профессионального спорта и завоевание наград на международных соревнованиях следует включить в перечень трех важнейших задач, стоящих перед нацией [5].

Отдельно следует отметить роль спорта высоких достижений в качестве компенсаторного политико-психологического механизма, позволяющего населению конфликтующих государств выплеснуть агрессию в формате спортивного противостояния, канализировав ее в менее деструктивное русло. В качестве иллюстрации в данном случае можно привести события 1972 г., когда противоборство Востока и Запада в ходе «холодной войны» вылилось, как минимум, в три символических спортивных конфликта, рассматривавшихся современниками как проявление противоборства «двух систем»: хоккейную суперсерию СССР-Канада, матч между гроссмейстерами Р. Фишером и Б. Спасским в Рейкьявике и противостояние баскетбольных сборных России и США в финале Олимпиады в Мюнхене [6, с. 73].

Впрочем, в данном случае необходимо сделать ремарку относительно того, что иногда спортивные состязания не только не позволяют канализировать агрессию в безопасное русло, но и провоцируют переход символического конфликта в форму реального противостояния (в качестве примера можно привести «футбольную войну» 1969 г. между Сальвадором и Гондурасом) [7, с. 164].

Помимо того, спортивные достижения достаточно легко использовать в качестве наглядного обоснования ингруппового фаворитизма (системы представлений о превосходстве «нашего» сообщества по отношению к носителям иных идентичностей), так и аутгрупповой дискриминации (убежденности в более низком статусе представителей иных макросоциальных групп). Помимо того, необходимо отметить, что даже развивающиеся страны могут позволить себе единоразовые расходы на проведение крупных спортивных мероприятий, потенциально способных выступить в качестве события-«точки сборки» для нации хотя бы в краткосрочной перспективе. Наглядным примером такого случая может выступить проведение чемпионата мира по регби в ЮАР в 1995 г., в ходе которого национальная сборная Южной Африки выступала под лозунгом «Одна страна - одна команда».

При этом нельзя игнорировать фактор значительной политической сегментации интересующейся спортом аудитории и наличия конфликтов внутри нее, в том числе носящих межэтнический характер. Характерным примером в данном случае может служить раскол в сообществе российских поклонников спортивных единоборств, связанный с восприятием фигуры Х. Нурмаго-медова. Последний, являясь одним из наиболее известных российских бойцов в смешанных единоборствах, не использовал в ходе своих выступлений символику России, в то же время демонстрируя принадлежность к региональной (кавказской), этнически-территориальной (дагестанской) и религиозной (исламской) идентичности.

Более того, общеизвестно, что у профессиональных спортсменов также допускается проявление условно «девиантной идентичности» - возможность смены гражданства из карьерных соображений, ради выступления за сборную страны, готовой обеспечить более благоприятные условия для самореализации. Ярким примером в данном случае может служить биография южнокорейского шорт-трекиста Ан Хен Су, в 2011 г. натурализовавшегося в России под именем «Виктор Ан». К моменту приобретения российского гражданства он уже был трехкратным олимпийским чемпионом (то есть уже реализовал себя как спортсмен) и не владел русским языком даже на минимальном уровне [8].

Нужно также учитывать тот факт, что сегодня значительная часть российского общества, в особенности в условиях ухудшения социально-экономической ситуации в стране, воспринимает проведение масштабных спортивных мероприятий как проявление «показного патриотизма» в ущерб нуждам широких масс населения. Опрос ФОМ, проведенный в августе 2016 г., показал, что 42 % респондентов убеждены в том, что развитая страна не должна в обязательном порядке быть «великой спортивной державой». Исследование ФОМ, датируемое июлем 2018 г. (то есть, периодом завершения «домашнего» ЧМ-2018 и развертывания широкой дискуссии на тему пенсионной реформы), позволило вскрыть серьезный раскол в общественном мнении относительно проведения чемпионата мира по футболу в России. Так, 32 % респондентов позитивно оценили влияние мундиаля на развитие экономики РФ, но ровно такое же количество опрошенных интерпретировали ситуацию в негативном ключе. При этом сравнение длинных рядов данных позволяет утверждать, что в течение 2014–2018 гг. численность респондентов, отрицательно оценивающих воздействие чемпионата на экономику, выросла на 4 %, в то время как доля опрошенных, декларирующих позитивное влияние мундиаля, сократилась на 7 % [9].

В случае существенного роста социального недовольства проведение престижных соревнований международного уровня может стать поводом для организации протестов или даже спровоцировать массовые беспорядки. Сегодня негативное восприятие престижных спортивных мероприятий по социально-экономическим мотивам отмечается и в ряде развитых стран. В частности, жители Кракова (Польша) и Давоса (Швейцария) в ходе местных референдумов проголосовали против выдвижения их городов в качестве потенциальных мест проведения зимних олимпийских игр в 2022 г.

Выводы. В целом мы можем заключить, что спорт высоких достижений продолжает сохранять роль значимого ресурса конструирования национально-государственной идентичности. Это предполагает необходимость реализации «спортивной политики» не только в рамках долгосрочных программ выработки национально-государственной идентичности, но и при условии обязательной её интеграции в структуру стратегических проектов социально-экономического развития, ориентированных, в том числе, на формирование и поддержание единства гражданской нации.