Средневековый могильник Гнездилово: находки из пахотного слоя и пространственная организация некрополя

Исследование средневековых могильников в Суздальском Ополье в новейшее время показало, что находки из пахотного слоя, собранные на площадках этих памятников, составляют значимую часть общего объема вещевых коллекций и являются важным материалом для определения территории, датирования могильников и характеристики погребального обряда. Пахотный слой, содержащий эти находки, перекрывающий непотревоженные погребения в материковых ямах, основания курганов и курганные ровики, правомерно рассматривать как отдельный компонент этих памятников, трансформированный продолжительной

1 Работа выполнена при поддержке гранта РНФ № 19-18-00538 «Средневековые некрополи в изменяющихся ландшафтах: исследование древнерусских могильников с утраченными курганными насыпями».

сельскохозяйственной деятельностью, но не утративший информационный потенциал ( Захаров , 2014). Очевидно, основная часть этих находок первоначально входила с состав погребальных комплексов, находившихся на небольшой глубине, или была использована для устройства внутримогильных конструкций, отдельные предметы могли попасть на площадку могильника в ходе посещения могил, совершения поминальных обрядов или иных ритуальных действий на территории некрополя.

Средневековые артефакты из распашки, собранные при обследовании могильников Шекшово, Гнездилово, Сельцо и Шелебово, – некрополей с утраченными курганными насыпями – послужили основой для повторного выявления этих памятников, ныне не выраженных в ландшафте. Наиболее яркие из этих находок были оперативно введены в научный оборот и использованы для первичной характеристики могильников ( Макаров и др. , 2021а; Макаров и др. , 2021б; Макаров и др ., 2022; Макаров, Красникова , 2023). С продолжением сбора средневековых предметов на площадках могильников с использованием металлодетекторов и ростом коллекций становится очевидным, что эта группа находок заслуживает более подробной систематизации и анализа с перспективой более полного обзора их категориального состава, уточнения их хронологии, возможного использования их для прояснения особенностей погребального обряда и реконструкции динамики формирования некрополей. При этом очевидно, что предметы, собранные в пахотном слое, в большинстве своем не могут быть связаны с отдельными погребениями, но являются надежным материалом для выявления той части общей территории могильников, которая оказалась задета распашкой и затронута старыми раскопками.

Для этих задач более всего подходит вещевая коллекция из сборов на могильнике Гнездилово 12. Здесь, к востоку от села Гнездилово, в урочище Нови, А. С. Уваровым в 1851 г. было исследовано 29 курганов ( Макаров и др. , 2021а). Площадка могильника в настоящее время не имеет следов земляных работ, в том числе нарушений недавнего времени и следов грабительских посещений. Вся она и прилегающие участки оказались доступны для обследования, которое производилось в течение четырех полевых сезонов (2019–2022 гг.), с использованием металлодетектора с полным извлечением из культурного слоя всех металлических предметов и фиксацией их координат в системе глобального позиционирования (рис. 1). Коллекция включает 497 предметов, 385 из них по морфологическим признакам определяются как средневековые артефакты и могут быть отнесены ко времени функционирования могильников с курганными насыпями в центре Суздальской земли. Остальные артефакты не могут быть хронологически атрибутированы (63 экз.) или относятся к позднему Средневековью и Новому времени (49 экз.).

Рис. 1 (с. 48). Могильник Гнездилово 12: распространение ножей, гвоздей и оплавленных находок из поверхностных сборов на карте геофизической съемки а – предметы со следами пребывания в огне; б – ножи; в – гвозди; г – остальные средневековые находки; д – границы раскопов

Раскопками 2020–2022 гг. на могильнике вскрыта площадь почти 740 кв. м, исследовано 36 погребений по обряду ингумации рубежа X–XI – начала XII в. Два погребения были полностью переотложены, часть комплекса одного из погребений можно частично реконструировать ( Макаров и др. , 2021б). В 26 взрослых и 3 детских погребениях присутствовали украшения, бытовые вещи и металлические детали внутримогильных конструкций. За три года раскопок в пахотном слое, заполнении погребений и других углубленных в материк объектах собрано 657 предметов из железа, цветного металла, серебра, стекла, камня, глины, янтаря, кости и кожи, 29 из них несут следы пребывания в огне. 598 артефактов можно с уверенностью отнести к X–XII вв. Остальные найденные в пахоте и ровиках 59 предметов – это уплощенный камень с процарапанным на одной из сторон крестом и разнообразные железные пластины и стержни, датировка которых неясна или может быть определена в рамках позднего Средневековья и Нового времени. Таким образом, мы располагаем достаточным материалом, характеризующим облик непотревоженных погребений этого времени, и возможностью сопоставления коллекции из сборов на поверхности могильника и находок из непотревоженных погребальных комплексов. Рассматривая коллекцию из раскопок, мы намеренно отказались от объединения присутствующих в ней средневековых предметов из пахотного слоя с находками из сборов. Суммирование этих данных дает понимание общего количества находок из разрушенных погребений (563 экз.), однако не дает в полной мере оценить возможный потенциал коллекции из сборов (рис. 2).

В коллекции средневековых предметов из сборов в Гнездилове 30 предметов из серебра, 161 предмет из цветного металла и 193 предмета из железа. Среди вещей из серебра и цветного металла 148 – металлические украшения и детали костюма (рис. 3). Еще 19 предметов – оплавки и капли бронзы и серебра, остатки металлических предметов, полностью утративших свою форму под воздействием высоких температур при совершении кремаций. Представлены также дирхем и четыре фрагмента дирхема без ушек, призматическая гирька, обкладка сумочки, 14 пластин и два стержня. Наиболее распространенные категории украшений и деталей костюма из цветного металла и серебра: браслеты (25 экз.), подвески (20 экз.), монеты, использовавшиеся в качестве подвесок (11 экз.), ременные накладки (19 экз.), привески (10), пряжки (10 экз.), перстни (8 экз.), височные кольца (7 экз.) и пуговицы (6 экз.).

Среди железных вещей из сборов (рис. 4) наиболее многочисленными являются целые ножи (40 экз.) и их фрагменты (43 экз.). Большой серией представлены кованые гвозди (53 экз.), на многих из которых прослеживаются отпечатки волокон дерева. В составе набора бытовых вещей кресала (7 экз.), фитильные трубки (2 экз.), шилья (4 экз.), резец, сверла (2 экз.), гирьки для малых взвешиваний (7 экз.), ключи от замков типа A и В (4 экз.), ушко от ведра и обоймица. Среди предметов вооружения – боевые топоры (4 экз.), наконечники копий (2 экз.), вток, наконечники стрел (5 экз.) и накладка от колчана. Единственный предмет конского снаряжения – фрагмент удил. В составе коллекции также пряжка и язычок от пряжки, железные пластины различной формы (3 экз.) и стержни (5 экз.).

В составе коллекции из раскопов 50 предметов из серебра, 90 предметов из цветного металла, 203 предмета из железа, 233 предмета из стекла и фаянса.

Рис. 2. Могильник Гнездилово 12: распределение средневековых находок по материалам (2019–2022 гг.)

1 – находки из непотревоженных погребальных комплексов (420 экз.); 2 – находки из сборов и пахотного горизонта (563 экз.); 3 – находки из сборов (385 экз.)

а – железо; б – цветной металл; в – серебро; г – стекло, фаянс; д – глина, камень; кость, кожа

В непотревоженных распашкой погребениях собрано 42 серебряных предмета, 8 отмечено в пахотном слое. Среди находок из серебра – 29 монет (21 арабская, 7 западноевропейских и 1 неопределимая), 7 из них найдено в распашке, 22 происходят из 7 погребений ( Макаров, Красникова , 2022. С. 111. Рис. 4; Макаров и др. , 2021б. С. 18. Рис. 4). В погребениях отмечены три широкосрединных перстня с завязанными концами (в двух погребениях) и один фрагмент пластинчатого перстня, щитообразная подвеска с «сегнеровым колесом» и восемь височных колец (в четырех погребениях). Среди них два кольца с одной серебряной бусиной, в одном случае дополненной золотостеклянной бусиной ( Макаров , 2023. Рис. 185), четыре трехбусинных (Там же. Рис. 186) и два перстнеобразных проволочных. Единственный найденный крестик «скандинавского» типа происходит из пахотного слоя.

Среди находок из цветного металла 43 отмечены в погребениях, 33 происходят из пахоты, остальные найдены в заполнении ровиков и материковых ям. Из 19 перстнеобразных проволочных височных колец, одно из которых с нанизанными стеклянными бусами, три найдены в распашке, остальные распределены по 10 погребениям. Среди найденных семи браслетов четыре пластинчатых: один экземпляр с сужающимися концами, с расширяющимися концами, с декором «волчий зуб» и треугольного сечения, все они найдены в распашке. Из погребений происходят витой браслет из двух проволок и два браслета с завязанными концами – один витой из двух проволок и один плетеный из тонкой проволоки. Среди деталей поясного набора семь бронзовых пряжек с железными язычками, шесть найдены в пяти погребениях, одна – в распашке. В трех погребениях найдены пять поясных бронзовых замкнутых колец округлого и подквадратного сечения, в двух погребениях найдены также пять незамкнутых

Рис. 3. Могильник Гнездилово 12:

находки – хроноиндикаторы X в., найденные при поверхностных сборах 1–35 – цветной металл

Рис. 4. Могильник Гнездилово 12: предметы из железа, найденные при поверхностных сборах тонкопроволочных колец. Шесть фрагментов шумящих украшений собрано в пахотном слое, только одна привеска-лапка найдена в погребении. Кроме того, среди предметов из цветного металла четыре фрагментированных бубенчика, два из которых найдены в распашке, два в одном из женских погребений; два фрагмента гривны треугольного сечения с декором «волчий зуб» и петлевидно загнутым зооморфным (?) окончанием, найденных среди скопления предметов в раскопе 1 и за год до этого – в распашке на соседнем участке; два перстня – круглопроволочный с несомкнутыми концами в погребении и ложновитой из пахоты, где, кроме того, отмечены еще два выплеска и два оплавленных украшения.

Находки из железа происходят из распашки (68 экз.), из погребений (127 экз.) и из прочих объектов, в том числе ровиков (9 экз.). Среди них 118 гвоздей: 47 найдены в пахоте, 70 происходят из восьми погребений. Количество гвоздей в одном погребении колеблется от 1–5 экземпляров (в пяти погребениях) до 18– 20 единиц (в трех погребениях). Ножей найдено 26, из них 15 были отмечены в 14 погребениях, в одном случае нож использован в качестве крепежного элемента для деревянной погребальной конструкции. Кроме того, в погребениях отмечены находки 15 неопределимых железных пластинок, предметов и стержней, часть из которых могла использоваться в качестве гвоздей. Все 11 гирек для малого взвешивания (10 из железа, 1 из сплава на основе свинца) найдены в трех погребениях. Четыре топора происходят из четырех мужских погребений ( Макаров, Красникова , 2023. Рис. 6). Железные поясные кольца округлого сечения (2 экз.) и пряжка зафиксированы в одном погребении, подпружная пряжка отмечена в погребении 19 ( Макаров, Красникова , 2022. Рис. 4: 12 ). Два железных кольца прямоугольного сечения встречены в распашке, язычки от пряжек (?) также найдены в пахоте и одном из погребений. Удила отмечены в двух случаях – в комплексе погребения 19 (Там же. Рис. 4: 15 ) и в ровике, окружавшем площадку, на которой было совершено это погребение, там же найдено одно кольчужное колечко. Четыре кресала встречены в распашке и в двух погребениях (Там же. Рис. 4: 9 ), две фитильные трубки – в распашке, один ромбовидный наконечник стрелы со следами пребывания в огне также найден в распашке. Единичные находки в погребениях – игла и железный браслет округлого сечения с незамкнутыми концами.

Около 39 % коллекции из раскопов составляют изделия из стекла и фаянса (229 экз. и 4 экз. соответственно). 24 бусины найдены в пахотном слое2, остальные 192 происходят из 16 погребений и объектов (16 экз.). Количество бус в погребениях варьирует от 2 до 45 (Макаров, 2023. Рис. 185, 186). Не менее 170 бусин изготовлено в технике навивки, среди них более 35 бочонковидных и цилиндрических золотостеклянных, 36 битрапецоидных синих, 13 пятнистых красно-коричневых четырехгранных призматических бусин, 5 синих четырехгранных белоромбических, остальные представлены меньшими сериями или неопределимы из-за плохой сохранности. Бирюзовые ребристые фаянсовые бусы встречены в скоплении предметов в одном из объектов раскопа 1, заполнении могильной ямы погребения и пахотном слое на том же участке. В этой же зоне отмечено и скопление желтых, синих и золотостеклянных бус-лимонок из тянутой трубочки (12 экз.). Кроме того, зеленые, желтые, серебростеклянные бусины-лимонки встречены в составе комплексов пяти погребений.

Находки из глины, кроме 9 сосудов из погребений и 34 керамических развалов из ровиков и ям, которые не входят в обзор коллекции, представлены всего двумя пряслицами, найденными в пахотном слое и в объекте 1 раскопа 1. Среди восьми находок из камня – три оселка, один из которых найден в погребении, и шарообразная хрустальная бусина.

Всего из могил происходит 420 средневековых предметов, и можно заметить, что состав коллекции из раскопов отличается количеством стеклянных бус и наличием небольшого числа изделий из других материалов по сравнению с коллекцией из сборов (рис. 2).

Близок состав наборов украшений и металлических деталей костюма. Среди предметов из пахоты, входивших в состав женского и мужского уборов, представлены артефакты, которые не были встречены в захоронениях: фрагменты шейных гривен и скорлупообразных фибул, ременные накладки и наконечники, металлическая обкладка сумочки, подвеска-уточка. Единственным экземпляром представлены в захоронениях и шумящие подвески (подвеска-конек типа XVII, по классификации Е. А. Рябинина ( Рябинин , 1981. С. 32–35)), тогда как в пахотном слое собрано около полутора десятков шумящих подвесок и десяток привесок к ним. Железные ножи, кресала, топоры зафиксированы как в пахотном слое, так и в погребениях. Однако наконечники копий, наконечники стрел, накладки от колчана, ключи, шилья и фитильные трубки ни разу не встречены в погребениях. Некоторые из этих категорий, известных по находкам из сборов, представлены также в раскопах в пахотном слое. В целом набор предметов из сборов отличается бόльшим разнообразием категорий и типов, чем коллекция из погребений, исследованных раскопками.

Общая зона распространения средневековых металлических предметов в Гнездилове составляет около 2,2 га. Она перекрывает всю зону распространения выявленных электротомографической съемкой кольцевидных аномалий, интерпретированных как основания курганов, и частично выходит за ее пределы. На основной части этой зоны находки распределены достаточно равномерно. Выделяется два участка с повышенной концентрацией находок в северной и юго-западной частях площадки, и небольшие обособленные группы находок на западной и северо-западной периферии площадки. Совмещение современной карты могильника с планом 1851 г., составленным В. Аляевым (ГИМ 65397, ГО-3662, л. 9–25), показывает, что средневековые предметы присутствуют как на участке, где находились вскрытые А. С. Уваровым и его сотрудниками курганные насыпи, так и за его пределами. Не менее двух третей всех находок собрано на участках, не затронутых раскопками 1851 г. Вполне вероятно, что часть коллекции представляет собой предметы из погребений, оставшихся невыяв-ленными сотрудниками А. С. Уварова при раскопках курганов или попавших в отвалы. Однако большая часть ее происходит из погребений на участках, которые не были идентифицированы как территория некрополя во время экспедиционной кампании 1851 г.

В коллекции из сборов 89 предметов со следами пребывания в огне, это оплавки и капли металла, – предметы из цветного металла и серебра, деформированные под воздействием огня, и предметы из железа с темной патиной. Они составляют около 23 % всех средневековых артефактов из сборов. Оплавленные вещи из раскопок немногочисленны – всего 29 экземпляров, 26 из них найдены в заполнении могильных ям и объектов, отрытых в раскопе 1 (2020–2021 гг.). В раскопах на площадке могильника не выявлены компактные скопления кальцинированных костей в материковых ямах или на древнем пахотном горизонте. Общий вес собранных костей составляет чуть более 370 граммов. Кальцинированные кости в небольшой концентрации присутствуют в раскопах в пахотном слое и в заполнении некоторых могильных ям. Наиболее высокая концентрация кремированных костей и присутствие в четырех объектах единичных фрагментов костей человека отмечены в раскопе 1 и в ровике кургана 1 в раскопе 2 2021 г.

Зона распространения предметов со следами пребывания в огне в Гнездилове составляет около 0,6–0,7 га и охватывает лишь часть всей зоны распространения средневековых предметов. Эти находки концентрируются на двух участках в центральной части могильника. Один из них соответствует месту расположения курганов, раскопанных в 1851 г., обозначенных на плане В. Аляева (рис. 5). На этом участке на плане электротомографической съемки прослеживается ряд кольцевидных аномалий, соотносимых с насыпями на плане 1851 г. и интерпретированных как основания курганов (рис. 6). Другой участок с находками оплавленных предметов локализован примерно в 50 м к северу, за пределами зоны аномалий, соответствующих курганным площадкам. Оба они приурочены к краю возвышенности, представлявшей собой доминирующую точку в ландшафте, хорошо просматривавшуюся со стороны поселения.

Для определения количества погребений, остатки которых присутствуют в пахотном слое, важно оценить количество предметов тех категорий, которые в соответствии с традициями погребального обряда и составом погребального костюма чаще всего помещались в могилы по одному. Наиболее распространенной категорией предметов в составе древнерусских погребальных инвентарей являются ножи. Они присутствуют в женских, мужских и детских погребениях и часто бывали единственными предметами, помещавшимися в захоронения. Известны случаи, когда в могилы помещалось два ножа, однако в целом такие комплексы редки. Присутствие в пахотном слое 40 целых ножей и почти такого же количества фрагментов дает основание полагать, что распашкой могло быть разрушено несколько десятков погребений. Находки ножей отмечены на всей территории могильника и распределяются достаточно равномерно, что вполне соответствует ожидаемому размещению погребений с этими предметами на всей площадке некрополя (рис. 1).

Рис. 5 (с. 56). Могильник Гнездилово 12: основная зона распространения средневековых находок из поверхностных сборов на фоне плана А. С. Уварова а – предметы со следами пребывания в огне; б – остальные предметы; в – границы раскопов; г – зона раскопок 1851 г.

Другие предметы, которые помещались в погребения по одному, представлены скромными сериями. В сопровождающем инвентаре мужских погребений это кресала (7 экз.) и боевые топоры (4 экз.), среди металлических деталей мужского костюма – поясные пряжки (7 экз.). Пряжки – распространенные находки в мужских погребениях конца X – начала XII в. В Гнездилове они представлены в шести ненарушенных погребениях. Кресала и топоры присутствуют в ненарушенных мужских погребениях в могильниках Шекшово и Гнездилово значительно реже, чем ножи. Соотношение этих категорий в составе находок из пахотного слоя примерно соответствует соотношению в ненарушенных мужских погребениях. Находки украшений женского костюма трудно использовать для оценки примерной численности разрушенных женских погребений, поскольку количество браслетов, перстней, подвесок и височных колец в ненарушенных погребениях сильно варьирует. Тем не менее общая численность этих находок и присутствие их на значительной площади дает основание полагать, что они входили в состав убора 10–20 погребений.

Большинство украшений, бытовых вещей и предметов вооружения в коллекции из сборов принадлежит к типам, бытовавшим в течение широкого хронологического периода – X–XI вв. или второй половины X – XI в., или имеет еще более широкую датировку. Все ненарушенные погребения по обряду ингу-мации, открытые в Гнездилове раскопками 2020–2023 гг., относятся ко времени от рубежа X–XI вв. до начала XII в. Для прояснения времени начала функционирования могильника и локализации его древнейшей части существенно присутствие в коллекции небольшой серии предметов – хроноиндикаторов X в. или второй половины X в., верхняя дата бытования которых не выходит за рубеж X–XI вв. Таких предметов всего 35 (рис. 3). В их числе фрагменты овальных скорлупообразных фибул (рис. 3: 1–8 ), ременные накладки (рис. 3: 15–30 ), ременные наконечники (рис. 3: 32, 33 ), ременная пряжка с овальным приемником и треугольным щитком, дротовое кольцо, завязанное на два конца (рис. 3: 11 ), ладьевидный браслет (рис. 3: 31 ) и фрагменты шумящих украшений (рис. 3: 9, 10, 12‒14 ). Фрагментов скорлупообразных фибул всего 8, среди них три обломка внешнего ободка, два фрагмента внешнего покрытия с плетеным орнаментом и три ажурных шипа, два из которых могут быть атрибутированы как фрагменты фибул типа P51, хронология которых подробно разработана ( Jansson , 1985; Андрощук , 1999). Среди ременной гарнитуры две гладкие сердцевидные плоские накладки с отогнутым вниз бортиком класса I, вида 1Б, по классификации В. В. Мурашевой, одна пятиугольная двускатная накладка с прямоугольным отверстием в основании класса I, вида 2б, семь подквадратных и пятиугольных накладок с трилистником (лотосом) класса X вида 1з и четыре круглые накладки с четырехлепестковым цветком класса XX, вида 1а, по той же классификации.

Рис. 6 (с. 58). Могильник Гнездилово 12: распространение «статусных» находок и находок – хроноиндикаторов X в. на карте геофизической съемки и плане А. С. Уварова а – фибулы; б – остальные находки – хроноиндикаторы X в.; в – монеты; г – гирьки; д – топоры; е – остальные средневековые находки; ж – границы раскопов

Датировка накладок всех этих видов определена в рамках второй половины X в. ( Мурашева , 2000. С. 16. Рис. 27; С. 106; С. 27. Рис. 28; С. 107; С. 36. Рис. 42; С. 111; С. 43. Рис. 54; С. 114). Этим же временем исследовательница датирует наконечники поясов с гладким щитком, орнаментированным круглыми вырезами по центральной оси класса IV, вида 1а и с орнаментальной композицией в виде ромбов, образующих центральную ось, класса X, вида 2б ( Мурашева , 2000. С. 58–59. Рис. 87; С. 122; С. 62. Рис. 93). Среди шумящих украшенийв качестве хроноиндикаторов X в. можно рассматривать бутылковидные привески и фрагмент треугольной подвески с рамкой, декорированной «косичкой» и шариками зерни. 19 предметов, отнесенных к этой группе, деформированы под воздействием высоких температур.

Находки предметов, время бытования которых не выходит за рубеж X– XI вв., локализуются в центральной части могильника на площади не менее 1,2 га (рис. 6). Распределение их в целом соответствует распределению предметов со следами воздействия огня, составляющих более многочисленную группу. Фрагменты овальных фибул собраны на месте курганов, исследованных раскопками 1851 г., и на двух участках в северной части могильника, где электрото-мографическая съемка не выявила основания курганных насыпей. Находки ременных накладок с трилистником локализуются в основном на месте раскопок 1851 г. (5 экз.), на участке, где на плане отмечены наиболее крупные курганные насыпи, однако одна из этих накладок обнаружена за пределами этой зоны, значительно западнее, на месте раскопа 2. Две сердцевидные накладки образуют обособленные находки на западной периферии могильника, далеко за пределами основной зоны распространения артефактов ранних типов.

Кованые гвозди (53 экз.) составляют вторую по численности категорию железных предметов в коллекции из сборов. Можно полагать, что большинство из них было использовано для скрепления досок гробов или иных погребальных сооружений, в которые помещались захоронения. Гвозди присутствуют в погребениях, датированных в широком интервале XI – начала XII в., но не встречены в наиболее ранних ингумациях рубежа X–XI – первой четверти XI в. Картирование гвоздей, происходящих из сборов, показывает, что они присутствуют на всей площадке могильника (рис. 1). Однако в центральной и северной его частях находки немногочисленны. Концентрация их отмечена в юго-западной и северо-восточной частях площадки могильника, ближе к краям некрополя, за пределами распространения артефактов ранней группы и предметов со следами воздействия огня.

Монеты (16 экз.), гирьки для малых взвешиваний (9 экз.) и предметы вооружения (11 экз.) представлены в коллекции немногочисленными сериями, однако пространственное распределение этих находок заслуживает специального внимания (рис. 6). Находки монет присутствуют почти на всей площади могильника, за исключением крайних участков на севере, северо-востоке и юго-западе, пять монет происходят с участка, на котором находились курганы, раскопанные в 1851 г. Близкое распределение демонстрируют и весовые гирьки. Находки боевых топоров и наконечников копий зафиксированы на периферии могильника, на северо-восточном и юго-западном участках, один из наконечников копий найден в северной части могильника, в зоне высокой концентрации средневековых металлических вещей, оплавленных и не тронутых огнем. Остальные предметы вооружения (наконечники стрел, колчанная петля, вток) относительно равномерно распределены по всей территории могильника и отсутствуют лишь в северо-восточной его части.

Выводы

Анализ вещевой коллекции, собранной в пахотном слое на могильнике Гнез-дилово, позволяет прояснить их происхождение и частично реконструировать облик утраченной части некрополя и общую динамику его пространственного развития. Большинство этих артефактов происходит из погребений по обряду кремации и ингумации, находившихся на незначительной глубине, под невысокими курганными насыпями или на открытых площадках и полностью разрушенных длительной распашкой. Можно полагать, что число таких погребений составляло несколько десятков, не менее 40, судя по количеству ножей. Большая часть этих находок не связана с курганами и погребальными комплексами, исследованными А. С. Уваровым в 1851 г. Облик утраченной части могильника был несколько отличен от ненарушенных погребений XI – начала XII в., вскрытых в Гнездилове раскопками последних лет. Наряду с ингумациями XI – начала XII в., распашка разрушила кремации X в., а возможно, также – ранние ингума-ции, находившиеся в неглубоких ямах.

Пространственное распространение артефактов – хроноиндикатров X в. – и оплавленных металлических предметов показывает, что для устройства погребений первоначально был выбран край возвышенности, склон которой был обращен к северо-востоку, в направление поселения Гнездилово 2. Эта точка хорошо просматривалась со стороны поселения и визуально выделялась в ландшафте. Участок, использовавшийся для размещения погребений, изначально имел значительную площадь, охватывавшую около 0,7 га. Судя по дневниковым записям раскопок 1851 г. и локализации части оплавленных металлических предметов из сборов последних лет, обряд кремации в некоторых случаях сопровождался сооружением курганных насыпей, в которые помещались остатки трупосожже-ний. Однако существенная часть оплавленных металлических предметов локализуется за пределами зоны геофизических аномалий, соответствующих снивелированным курганам. Концентрация их отмечена в северной части могильника, на месте раскопа 1 и рядом с ним. Очевидно, остатки кремаций на этом участке размещались вблизи поверхности земли, возможно, в неглубоких ямках или рассеянно, без компактного захоронения кальцинированных костей и погребального инвентаря. Отметим, что местонахождение части фрагментов скорлупообразных фибул указывает на связь их с бескурганными кремациями.

Находки железных гвоздей, широко использовавшихся в конструкциях гробов и иных погребальных сооружений в XI–XII вв., маркируют участки, использовавшиеся для размещения погребений в более поздний период. Концентрация их в юго-западной и северо-восточной частях площадки отражает постепенное расширение некрополя в этих направлениях, по оси юго-запад – северо-восток, на возвышенном участке и вниз по склону, ближе к поселению.

Картирование предметов вооружения, торгового инвентаря и монет, собранных на площадке могильника, выявляет присутствие их практически на всей территории некрополя, в центре и на краях, без тяготения к какому-либо одному участку. Существенно при этом, что находки статусных предметов вооружения – боевых топоров и наконечников копий – происходят с периферийных участков некрополя.

Если рассматривать эти категории находок как маркеры погребений той части общества, которая выделялась более высоким благосостоянием и социальным положением, то приходится признать, что они не составляют единое пространственное ядро могильника и топографически не обособлены. Эта картина несколько противоречит тому, что отмечалось М. В. Седовой, выделявшей в центре Мжарского могильника группу погребений представителей суздальской аристократии ( Седова , 1997. С. 163), но в целом соответствует отдельным наблюдениям над локализацией погребений со статусными вещами в других древнерусских могильниках ( Недошивина, Зозуля , 2012. С. 187) и основывается на репрезентативном материале, полученном при полном охвате полевыми работами всей территории некрополя.

Таким образом, сочетание систематического сбора вещевых находок из пахотного слоя, геофизических исследований и выборочных раскопок на отдельных участках могильника Гнездилово дает целостное видение пространственной структуры средневекового некрополя, разнообразия форм погребального обряда и основной линии его развития. Находки из сборов на площадке могильника играют в этой реконструкции важнейшую роль.