Становление правосознания пореформенного общества как историографическая проблема

Самарский государственный университет

Поступила в редакцию 29.10.2011

Статья посвящена проблеме становления правосознания пореформенного общества Российской империи как составной части историографии судебной реформы. Выделены этапы изучения проблемы и основные категории, применявшиеся при анализе правосознания населения пореформенной России. Прослежена преемственность между воззрениями видных судебных и общественных деятелей второй пол. XIX – нач. XX в. и современных отечественных и зарубежных исследователей. Ключевые слова: история России XIX – начала ХХ в.; историография судебной реформы 1864 г.; правосознание населения Российской империи; официальное и обычное право; юридический плюрализм.

Период Великих реформ (1860-1870-е гг.) составляет особую эпоху в жизни нашей страны. Именно на тот период приходится начало становления правового государства: отправной точкой этого процесса стало реформирование судебной системы и утверждение в ней гуманных, либеральных начал. Проанализировать успех судебной реформы 1864 г. возможно, определив, насколько она способствовала формированию правосознания населения.

В советское время правосознание определялось как “специфическая форма общественного сознания – совокупность взглядов, выражающих отношение людей к праву, их правовые требования, правовые идеалы”1. В отличие от советской формулировки, в “Большом юридическом словаре” понятие правосознание включает в себя не только «исторически сложившуюся в конкретном обществе систему взглядов, идей, теорий, оценок» но и “чувства, эмоции, отражающие субъективно-психологическое отношение людей к действующему и желаемому (идеальному) праву и практике его реализации”2. Необходимо отметить также и определение В.В. Сорокина, где правовое сознание трактуется как “духовная основа правовой системы”, в которой «содержатся многовековые моральные установки общества”3.

изучении данной проблематики: дореволюционный, советский и современный (постсоветский).

Значительный массив дореволюционных работ по судебной реформе представлен публикациями ее адептов, придерживавшихся либеральных воззрений: К.К. Арсеньева, И.В. Гессена, А.А. Головачёва, Г.А. Джаншиева и др. В 1915 г. вышло в свет также фундаментальное коллективное исследование “Судебная реформа”. Там на основе большого фактического материала всесторонне освещены проблемы судебной реформы: в частности, сопоставлена деятельность дореформенной судебной системы, пореформенных мировых и общих судов; дана развернутая характеристика создания и функционирования институтов судебных следователей, адвокатуры, нотариата, реорганизации прокуратуры. Судебная реформа оценивалась этими авторами как реализация идеалов в области правосудия, все они отмечали несомненные преимущества нового суда по сравнению с дореформенным в контексте становления правосознания населения4.

В либеральной историографии можно выделить ряд авторов, которые в целом положительно оценивали реализацию Судебной реформы, но впервые отмечали трудности на пути становления правосознания населения. К.К. Арсеньев, яркий судебный деятель и публицист, справедливо отмечал, что “от таких учреждений, не испытанных еще на опыте, всегда ожидают слишком многого, не принимая в расчет условия, при которых они должны действовать, сил, которыми они располагают, преград, лежащих на их дороге… Но пора первоначального увлечения проходит; оборотная сторона медали, без которой не обходится ни одно дело, начинает обращать на себя внимание предпочтительно перед другою; требования слишком высокие, и потому неудовлетворение переходит в обвинение”5. …Таким образом, автор считал, что для формирования должного отношения к праву общества требуется большой промежуток времени и особое воспитание населения.

Попытки детального изучения судебной реформы прослеживаются в работах И.В. Гессена6. В его исследовании многие судебно-процессуальные институты пореформенной России сравниваются с аналогичными институтами стран Западной Европы. И.В. Гессен, полемизируя с противниками введения в России суда присяжных, отмечал, “что преждевременность введения у нас суда присяжных основывается обыкновенно на том, что народ наш недостаточно еще развит, чтобы входить в соображения, требующие логических выводов и достаточной степени образованности”. Однако, подчеркивал Гессен, “…такой именно народ и нуждается в особых ограждениях в суде, нуждается в судьях, которые его бы понимали и были к нему столь возможно ближе”7.

Видный судебный деятель А.Ф. Кони в своих трудах отражал все недостатки новой судебной системы, но тем не менее защищал её от нападок со стороны консерваторов. Кони доказывал, что для должного развития правосознания необходимо время; что недостатки судебной системы будут устраняться в рабочем порядке, по мере прививания Судебных уставов к русской действительности. Ценность нового суда, с его точки зрения, состояла в том, что этот суд воспитывает в населении нравственную ответственность, правовое сознание, общественное служение; что он основан на гуманном отношении к людям и достойном обращении с ними как с полноправными подданными империи8. Автор разграничивал правосознание простого народа и интеллигенции, отмечая, что укоренению правосознания у населения должна способствовать прежде всего судебная интеллигенция. Поэтому он считал, что “нельзя ограничивать преподавание уголовного процесса в юридических учебных заведениях лишь чтением лекций о действующих правовых нормах, устанавливающих определенные формы судопроизводства”. Он убедительно доказывал, что “ в деятельности юриста не менее важны нравственные неписаные начала уголовного процесса, и призывал молодых юристов изучать не только судебную технику и судебную практику, но и судебную этику как учение о приложении общих понятий о нравственности к той или другой специальной судебной деятельности”9.

Далее следует обратиться к работам тех современников Судебной реформы, которые оценивали её результаты более пессимистично, – Б.А. Кистяковского и М.М. Ковалевского. Первый в статье “В защиту права” отдельно обращается к проблеме правосознания российской ин- теллигенции пореформенного периода, оценивая уровень его развития резко негативно. Он отмечает, что “русская интеллигенция никогда не уважала право, никогда не видела в нем ценности; из всех культурных ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне”. Автор констатирует, что “передовые умы России – народники, славянофилы, западники, затем марксисты, не придают свободе личности, идеям правового государства должного значения, не их ставят во главу угла”; что “духовные вожди русской интеллигенции” – от славянофилов до марксистов – неоднократно или совершенно игнорировали правовые интересы личности, или выказывали к ним даже прямую враждебность”, поскольку ставили “внутреннюю правду” выше “внешнего правопорядка”10. Что же касается самого русского народа, по мнению автора, то он не лишен внутреннего правосознания, но “нормы права и нормы нравственности в сознании русского народа недостаточно дифференцированы и живут в слитном состоянии”. Б.А. Кистя-ковский на основании этого приходит к выводу, что новый суд, действующий около сорока лет в Российской империи, “не может занимать того высокого положения, которое ему предназначено, если в обществе нет вполне ясного сознания его настоящих задач”11.

Выдающийся российский социолог М.М. Ковалевский, анализируя историю политических учреждений в России, ставит проблему правосознания российского крестьянства. Как отмечал М.М. Ковалевский, представления обычного подданного Российской империи о справедливости и порядке часто не соответствовали букве и духу законов. Крестьяне-присяжные часто выказывают “чрезвычайную жестокость…, когда они имеют дело с кражей лошади, быка или какого-нибудь другого предмета, важного в сельском хозяйстве”, но проявляют снисходительность, “когда дело идет о преступлениях, совершенных под влиянием страстей, как, например, убийство неверной жены и особенно жестокое обращение с нею, даже повлекшее за собой смерть”. “Проступки, заключающиеся в оскорблении на словах или в письме, – продолжал Ковалевский, – не имеют в их крестьян-присяжных глазах большого значения, если только эти оскорбления не были направлены против религии и священных предметов, каковы иконы, кресты и т.д.”12.

Таким образом, в дореволюционной литературе была поставлена проблема различий правосознания разных слоев населения – в первую очередь интеллигенции и крестьянства. Все авторы сходились во мнении, что населению необходимо время для усвоения норм Судебных уставов и должного их понимания, что правосоз- нание населения необходимо воспитывать и что самым действенным средством воспитания должна стать практическая работа новых судебных учреждений и участие в ней населения.

Советская историография судебной реформы 1864 г. неукоснительно руководствовалась марксистско-ленинскими установками, многие из которых были сформулированы еще до революции 1917 г. В.И. Ленин, как и многие его современники, отмечая недостатки судопроизводства начала XX в., надеялся, что новое правосознание выработается в ходе практического участия населения в деятельности судебных учреждений. В статье “О промышленных судах” он отмечает, что необходимо учредить отдельный промышленный суд для рабочего класса, который был бы доступнее для трудящихся и включал бы в себя судей из самих рабочих. Такой суд, по мысли В.И. Ленина, будет учить рабочих и знакомить их с законами, участвовать в государственной жизни страны и, следовательно, поможет пролетарию как представителю гражданского общества приобрести все черты развитого пра-восознания13. Таким образом, согласно мысли Ленина, правосознание носит классовый характер; он рассматривал прежде всего правосознание рабочего класса и называл как насущные его проблемы, так и пути их решения.

Тем самым были заложены основы идеологизированного взгляда на проблему становления судебной системы Российского государства, который и восторжествовал в советской историографии. В советский период новая судебная система обычно характеризовалась как буржуазная, направленная на еще большее угнетение трудового народа; подчеркивалось, что судебные органы, созданные по реформе 20 ноября 1864 года, вместо того, чтобы стоять на защите прав личности, стремились не к правосудию, а к охране привилегий власть имущих.

В то же время советская историография, особенно в 1960-1980-е гг., существенно продвинулась вперед в изучении подготовки судебной реформы, борьбы идей и мнений вокруг основных принципов новых Судебных уставов, проблем реализации положений судебной реформы. Следует отметить, например, работы таких исследователей, как М.Ю. Чельцов-Бебутов, Б.В. Виленский, В.А. Шувалова, Н.В. Черкасова, М.Г. Коротких14 и др. В 1989 г. выходит статья Л.Г. Захаровой, где она в контексте анализа Великих реформ 60-х гг. XIX в. говорит и о роли судебной реформы в преобразовании социальнополитического строя Российской империи15.

Постсоветский этап в развитии российской историографии принес с собой новый проблемно-концептуальный и методологический подход к изучению истории Великих реформ и судебной реформы в частности. В современной научной литературе наблюдается интерес к внедрению цивилизованных норм законности и правосудия, созданию правового государства. Была заново поставлена проблема правосознания населения Российской империи и степень соответствия этого правосознания принципам пореформенных судебных учреждений.

Среди современных обобщающих трудов в первую очередь следует отметить исследование Б.Н. Миронова “Социальная история России периода империи”, где автор заново формулирует проблему обособления российских крестьян от общего имперского правопорядка и анализирует причины расхождения закона и права. Причинами этого, по его мнению, являлись: историческое развитие суда по сословному принципу, согласно которому равные судят равных; далее – низкий уровень грамотности большей части населения; языческие верования, которые тормозили трансформацию юридических обычаев крестьянства; и, наконец, заинтересованность коронной администрации в правовой обособленности крестьян. Автор вводит понятие “юридического плюрализма” для характеристики ситуации, при которой в пределах одного государства действует две системы права: обычное и официальное16.

В постсоветской литературе значительное внимание стало уделяться не столько подготовке судебной реформы (эта проблема была основательно изучена еще в дореволюционной и советской историографии), сколько проблемам, трудностям и достижениям в практической реализации новых правовых норм. Например, статья А.К. Афанасьева характеризует деятельность института присяжных заседателей за первые два десятилетия его существования в России17. Автор приходит к выводу, что этот институт, безусловно, деятельно способствовал формированию правосознания населения. Однако в политическом отношении из всех пореформенных учреждений именно суд присяжных наиболее существенно вторгался в прерогативы верховной власти, что и привело в дальнейшем к значительному ограничению его полномочий.

Причины и внутреннюю логику проведения судебной контрреформы рассматривает В.А. Твардовская – один из соавторов сборника “Русский консерватизм XIX в.: идеология и прак-тика”18. Не разделяя позицию консерваторов, автор подробно рассматривает их аргументацию и, таким образом, акцентирует внимание на наиболее спорных, неоднозначных аспектах пореформенной судебной системы. Таковым, с точки зрения идеологов контрреформы, являлся прежде всего суд присяжных, которые, по мнению консерваторов, в процессе судопроизводства привносят нормы обычного права в залы суда.

Из зарубежных исследователей, обращавшихся к проблеме формирования правосознания пореформенного общества, необходимо выделить Р.С. Уортмана и Дж. Бёрбэнк. Любопытно, что они, как и дореволюционные российские ученые, обращают внимание прежде всего на особенности правосознания двух социальных слоев Российской империи: интеллигенции и крестьянства. Так, Уортман в своем труде “Властители и судии: Развитие правового сознания в императорской России” отмечает, что “и крестьяне, и интеллигенция полагали, что истинное правосудие должно произрасти из справедливого социального, политического или этического строя, но не судопроизводства, направляемого началами юриспруден-ции”19. Он обращает внимание на феномен волостных судов – пореформенного учреждения, которое в своей судебной деятельности могло опираться на нормы неписаного, обычного права. Волостные суды, по мнению автора, представляли собой побочный продукт отмены крепостного права и исконно русской привычки прибегать к самоуправлению как дешевой форме администрирования. Однако результатом этой инициативы стало формирование правового сознания – по крайней мере, привычки прибегать к правовой защите – среди сельских жителей России20.

Доводы Уортмана разделяет Джейн Бёрбэнк, активно занимающаяся изучением деятельности местных судов и становления гражданского права в России. В отличие от многих авторов, которые считают, что «юридический плюрализм» империи вел к правовому нигилизму, американская исследовательница положительно оценивает практику сочетания официального и обычного права. Интересно ее замечание, что одна из выгод статуса подданного Российской империи заключалась в возможности искать правосудия в суде, где сочеталась государственная власть и местная мораль. Автор констатирует, что обширная практика судов низшей инстанции свидетельствует о том, что россияне охотно обращались в эти учреждения – и это позволяет ей сделать оптимистические выводы относительно уровня развития правосознания в начале XX в.21.

Историографический анализ позволяет сделать вывод, что к настоящему времени проделана масштабная работа по изучению судебной реформы в России и проблем становления правосознания пореформенного общества. Тем не менее до сих пор не появилось комплексного исследования, посвященного этой проблематике. В зависимости от периода развития историографии в сфере внимания исследователей оказывались раз- личные проблемы становления правосознания в пореформенный период. Для дореволюционной историографии на первый план выходили проблемы различий правосознания интеллигенции и крестьянства, недостатка времени для усвоения обществом новых судебных норм и правил. В советскую эпоху подчеркивался классовый характер как самой судебной системы, так и правосознания населения. Наконец, в современный период историки продолжают разрабатывать многие из тех проблем, которые были обозначены еще во второй половине XIX в.: в частности, проблему обособления крестьянских судов от общего правопорядка Российской империи, юридического плюрализма в обществе, проблему соотношения понятий «правосудие» и «справедливость» в правосознании народа и интеллигенции. Таким образом, в современной историографии правосознание все чаще трактуется как «духовная основа правовой системы», без которой невозможно ее функционирование.